Читать книгу: «Натурально», страница 8

«В его пьяных глазах застыла бездна…»

В его пьяных глазах застыла бездна. В страшном шепоте – звериная боль. Наливай, браток… Еще интересно? Не доведи, чтоб такое с тобой…

Тюремная жизнь источает гнилье. Здесь, среди зверей, людей не много. Почти омертвело нутро мое, вбирая безнадегу спецблока. Воздух тошнотворной безысходности. Призраки надежд слепы, бесплотны. Концентрация маститой подлости. Мысли лишь пугливые свободны. В каждую клеточку яд страха проник. В камере знают, как спросить с кого. Но ужаснее всего был сотрудник, любивший бутылкой шампанского…

И когда я блевал кровавой рвотой, в слезах и соплях корчась, словно глист, представлял, как прадеда – замкомротой пытал до смерти такой же фашист. А подручные – звериная стая – мочились, смеясь, на падшую плоть. В кровавом тумане явился скоро спокойный, величественный господь. Орал я Христу: «За что же, спаситель, на адские муки меня обрек?!» Но он вознесся в святую обитель, когда мне пустили по телу ток…

Глотку мне стоны и крик разрывали, бессильно бились в безжалостность стен – злых лабиринтов бетона и стали… И дальше жить не хотелось совсем… Черные ангелы стаей парили над полутрупом, брошенным на пол. За отрицалово знатно гасили – вкалывало Родины гестапо…

Душа покинет, и труп отстрадавший унесет тайну мучений с собой. Привычно вернется палач уставший после тяжелой работы домой. Обнимет жену, расцелует детей, пережует у телека ужин. Он, как миллионы свободных людей, нашей Родине важен и нужен. Вежливые, чистенькие детишки, нежная, заботливая жена, узна́ют: «Оборзели зэки слишком. И завтра снова забот до хрена».

Лезут с экрана правильные слова: «демократия», «порядок», «закон». Дикторы щебечут про наши права. Мечется в пыточных зэковский стон.

Памяти хищной цепко проклятие – мучает, подкравшись исподтишка. И рвется душа в ее объятиях, как в том аду конечная кишка…

В мутных глазах боль искупленья блестит. На пальцах синеют в лучах кресты. Снова Родина мерзость себе простит. Ей все равно, простишь ли ее ты…

(2021)

Спешить жить

Что остается?

Настаивать музу на мгле?

Евгений Чигрин

*

 
Черная медуза ночи —
гуща мрачного студня неба —
желейной жижей морочит
городскую чащу ночлега…
Дрожанье гирлянд фонарей,
запутанность в призрачных грезах.
Молчанье уснувших дверей,
безмолвная нега теней,
и просится рифма «в морозах»…
Но лучше здесь – «в стразах»
дождинок – морозы пока не приспели.
Сник в снах, в томной, теплой постели.
Вселенная, жаль, вновь один! Ок!
А ночь – только цикла звено к
цепям бесконечных вращений…
Под звездами вновь суждено
спешить по пути утешений. Темно…
 

**

 
Тьма вольет свет прохладный в окно
пробуждением откровений.
Ночь и день – бесконечным кино —
фрагменты бытийных волнений
суждено посмертно смотреть.
Комедию кто бы включил мне —
выржал бы все, что бы суметь
восторгом веселья звенеть,
цикличность извечных явлений,
смеясь бесконечно, смотреть…
 
 
Укутался в сумрачных грезах,
простите, вновь просится «в розах»,
но лучше – в отпущенных «дозах» —
глотая трагедий лекарство,
годами пределы пространства
растягивать ночью и днем.
А розы пусть будут потом —
когда мы банально уйдем
трагичным покойным путем…
Но лучше не будем о том.
Приятнее думать об этом
ночном, но мерцающем светом
сеансе, который с рассветом
дневное сменяет кино.
Прохладно,
 дождливо,
 темно…
 

***

 
Запутаны сумраком грезы.
Зря… Как хороши, как све́жи
былого счастья микродозы…
Злюсь – здесь дно надежды держит.
Мгла студнем медузы в окне
мнет дебри уснувших кварталов.
В ночных сериалах устало
стынет нутро. Боль в глубине —
изнывают на израненном дне
кристаллы проблесков смысла, но не
выносимо истязанье извне —
удушает во сне,
сливаясь с тревогой внутри.
Гнетет больной остаток —
смутных снов осадок.
Мученье не перехитрить…
 

****

 
Но нужен финал с оптимизмом,
с лирично прилизанным смыслом.
По типу: день радостным светом
одарит! Весною и летом
судьба отогреет печали,
чтоб гимны счастья зазвучали…
 
 
Из тьмы свет прохладный в окно…
Но ночь – только цикла звено
в цепи бесконечных вращений…
О, сколько еще суждено
спешить по пути утешений?
Как будет – так будет, увы…
В сумраке мыслей хватит выть!
Быть или не быть?
Спешить жить…
 

(2015)

Так и живем

 
Ворочаюсь – не спится ни в какую:
вопросы бытия к тайнам взыскуют —
грызут больнее, резче, глубже, громче.
Душа внимает мозгу и не ропщет.
Времени мало. Оно возьмет свое
все равно. Но на дно его не смотри
часто. Быстрей перейдешь во вторсырье
как снаружи, так и (что хуже) внутри.
 
 
Время устало. Устает и ворье.
Всегда все воруем его с укором
или покупаем, спасаясь от бед,
царапая души арматурой лет.
Лжем легко – по одиночке и хором,
покуда тьма не отключит этот свет,
сияли и угасаем в котором…
 
 
Баланс жизнелюбия соблюдая,
расплетая и заплетая узлы,
меж мудростью и абсурдом плутая,
забавны, задорны, замучены, злы,
молча и крикливо, уезжая прочь,
возвращаясь к себе и кому-то,
дабы любить, убивать, или помочь,
губим
 века,
 года,
 часы,
 минуты…
Сплошь невротики самовлюбленные,
хитро сделанные, в безднах душ – мутно.
Подлостью и честью наделенные,
лишь бы необходимые кому-то…
 
 
Пускай мы никто, но хотим быть собой!
Хотим быть, и значит – когда-то будем!
Лишь от любви не застрахован любой —
пред ней всякий чист, слеп и безрассуден.
Станет ли любая такой? Не знаю…
Женщина – особой сути человек.
Снова вспоминаю и понимаю —
эта тайна непостижима вовек…
 
 
Мы: проживающие не задарма
покупатели всяких наслаждений,
любители штампованных суждений,
самобытность выпячивая весьма,
скованные потребностей цепями —
лишь рабы достатка и липких сетей
интернета. Деловито страстями
возносим и разрушаем твердь идей.
То впиваясь порочно в пространства плоть,
зарываясь зрачками в звездной яме,
молимся, чтоб к нам смиловался Господь,
то, словно бесы, безумствуем сами…
 
 
Холодит бесприютность,
дрожь,
 страх,
 боль,
 страсть.
Пороки выпущены на свободу.
Жалко, вечность – ни купить, ни украсть,
не обмануть человечью природу…
Невозможно счастьем насытиться всласть.
Все идет как идет – порой нелепо.
Мы – времени отслоившаяся часть,
своевременно тающий слепок…
 
 
Отключаюсь – проваливаюсь во тьму.
Эй, вопросы бытия, подождите!
Я завтра во всем разберусь, все пойму.
На сегодня – довольно! Не грызите
мозги! Мысли, замрите. Дай мне уснуть,
оптимизма снотворное, потому…
 

(201?)

Вдруг

 
Ночь. Стих город. Снегопад.
Тешится бессонница.
Ноет муза невпопад —
все не успокоится.
Тени шарятся в окне.
Убаюкаться бы мне…
Ай люли-люли-люли!
Стынут в море корабли.
Белоснежный спит снежок,
курочка и петушок,
и корова, и бычок,
и жучок, и паучок,
спят болонка и бульдог,
и орел, и голубок,
спят сурок и носорог,
и зашуганный хорек,
спит в пучине осьминог,
мачо с мощью между ног,
маменькин храпит сынок,
бомжик, съежившись в комок, —
только веет запашок
и меж ног слегка намок…
Спят незнайка и знаток,
пidарас и педагог,
наркоман, алкаш, игрок,
зэк, мотающий свой срок,
деревенский мужичок.
Чу́ток спит солдат чуто́к.
И разведчик спать прилег.
Лег предатель на бочок.
Если есть он – спит и Бог.
Спит еда внутри кишок.
Почему не спишь, дружок?
 
 
Спит усталый Президент
и придворный контингент.
Спят: студент, агент, клиент.
Спят маньяк и импотент.
Задремал в дежурке мент.
Спит преступный элемент —
благодатный ждет момент.
Спят проблемы до утра,
жалко, денег ни… фига.
Но не каждый спит поэт —
всякий сочиняет бред…
Винегретик бытия —
мысли корчат суть жуя…
Засыпания жду я…
Почему, душа, не спишь,
как испуганная мышь,
и грызешь сама себя,
боль страдания любя?
 
 
А не спится потому,
что сорвусь в сонную тьму —
и реальностью во сне
вдруг придет
пипец ко мне…
 

(2019)

Ночная снедь

И ты от ужаса проснешься,

И к тайне смерти прикоснешься,

Не покидая белый свет

Валерий Баталеев

1

 
Притихший мир в окне ночном.
Безмолвные крадутся тени,
скользят виденья странным сном
в бессвязности переплетений.
Расплывчатый сюжет правдив —
крадусь во тьме тропой волнений,
бесцеремонно пробудив
броженье буйных отражений.
Дежурных мыслей патрули
пленяют плавностью движений,
сюрреализма смысл бурлит
безумным бредом откровений…
 

2

 
Вдруг сбоку свет – глаза болят.
Какой-то неизвестный город,
кружатся стаи дьяволят —
от черных крыльев веет холод.
И в замутненной дымке мне
открылась жуткая картина —
у черной площади на дне
стоит большая гильотина.
 
 
Корзины полные голов
моргают мутными глазами,
а возле праздничных столов
снуют с кровавыми ножами,
вскрывают ловко черепа
официанты в черных фраках.
 
 
Здесь блюд кровавых череда,
кровь плещется в огромных баках.
Вновь по кувшинам разливают,
разносят резво по столам…
Ножи без устали мелькают,
все сортируют по тазам…
 
 
Чревоугодья труполюбы —
плоть ожидают едоки.
Тут – мозг парной, там – языки,
вот – потроха, щеки и губы.
Вот – пальцы и носы в тазах —
кровавые деликатесы.
Пируют озверело бесы,
красный туман плывет в глазах…
 
 
На шабаш безумия нечисти:
кровавые груды грудей,
ягодиц, пенисов и печени…
Жрут жадно остатки людей,
чревоугодствуют уроды,
кровавой давятся слюной,
и, чавкая, лоснятся морды,
смеясь о чем-то меж собой…
 

3

 
Вдруг луч прожектора ударил
исчадьем адского огня
и сотни глаз голодных тварей
впились безжалостно в меня!
Хватают, вяжут, волокут
под нож кровавой гильотины,
где без раздумий рассекут
на две неравных половины.
 
 
Сейчас безжалостно сожрут!
Каннибалический pizдeц!
Ору и рвусь из смертных пут —
и… просыпаюсь наконец…
 
 
Спасибо сну, что оборвался!
От снов таких с инфарктом мрут.
Трясет, но я в живых остался!
Спасибо сон, что ты не явь!
Пускай подохла моя смелость,
Я жив! Я цел! И ни… фига
меня не удалось разделать!
 

P. S.:

 
Нет сил, я словно размазня,
страхом пропитана квартира…
А вдруг усну, и там меня
разделают, как снедь для пира…
 

(2019)

С собратьями тет-а-тет

Поэт

 
Поэт! Синтезируй кристаллы
извечных рубцов бытия,
чтоб чувственно острые строчки блистали
и правда звенела твоя!
А образы искренних ритмов,
касаясь потрепанных душ,
искристым огнем озорных афоризмов
звучали над хрипом кликуш!
Над климаксом старческой лиры,
над стоном пугливой мечты…
Опешив, затихнут на полках кумиры
от дерзкой твоей высоты!..
Ты выскажешь все, что болело!
Обрушишь энергию мук!
Чтоб стыла душа и, страдая, горела…
Ты – смысла мерцающий звук!
Мечтательный мученик эха
чужих гладко сложенных строк…
Пронзительной вехой, вершиной успеха
вплавляй
 исключительность
 в слог!
 

(2009)

Жизнь поэтов

 
Не полиняли краски сочных чувств —
мазками мысли, тайной света
живут картины погребенного поэта,
душевной властью поэтических искусств.
 
 
Давно червями испещренный череп
в могильной бездне мрака опустел,
а строки бурно прорастают через
пласты времен, как тот поэт хотел.
 
 
Ожившим пульсом образов и слов
минувшая душа беседует со мной,
горит любовью, болью и весной,
звонит надеждой вековых колоколов.
 
 
Тоскует, плачет и влечет куда-то,
раскаиваясь честной тяжестью грехов…
Я с удивлением разглядываю даты
под столбиками выживших стихов.
 
 
Каким был человеком сей поэт?
Пусть рассуждают литературоведы.
Но творческие славные победы
в умах отпечатлели яркий след.
 
 
Кто направлял трепещущую душу —
промысел Господа иль атеизма зов?
Вновь вдохновенно вырывался ритм наружу,
сияли рифмы на гирляндах сочных слов…
 
 
И лавой искренность из недр сознанья
сходила, застывая тайной силой.
Пути телесные оборваны могилой.
Стихи – живут под сводом мирозданья!
 
 
Слиянье дум давно ушедшего творца
и ныне здравствующих интеллектов
распахивает дверцы незабвенного ларца
поэзии и воскрешает безграничности аспектов.
 
 
Вам, сгинувшим или достойно погребенным,
ничто давно не важно и не нужно.
Но грустной памяти живых не чуждо
внимать твореньям, лирой вознесенным.
 
 
Стихи парят над колыханием страниц
душевностью оживших просветлений.
Так неизбежно стаи перелетных птиц
летят на зов грядущих поколений.
 
 
И, возвращаясь к душам их создавшим,
в небытие неведомого края,
предел потустороний покоряя,
рассказывают, как открылись их читавшим…
 
 
Мерцает мистика связующих времен.
Тома поэзии столетия листают.
Горят созвездья поэтических имен.
Свети, поэт, – тебя еще читают!
Поэт живет, пока его читают…
 

(2010)

Если бы (Несогласие с Ф. Тютчевым)

Молчи, скрывайся и таи…

Мысль изреченная есть ложь.

Федор Тютчев «Silentium!»

 
Нет, мудрый классик! Ты опрометчиво неправ!
Подумай сам, что было бы с твоею лирой,
когда б любой порыв безмолвием поправ,
с рожденья чувства запирал могилой?
 
 
Довольный рабством их безмолвной доли,
питаясь немотой, закрытый самопогруженьем,
не выпускал бы всплески радости и боли,
не изрекал, любуясь внутренним броженьем?
 
 
Боялся бы стихотворить, запечатлеть в веках
свой индивид, свой дар, свое мировоззренье,
что открывается поныне нам в твоих стихах,
как чувств заветных дивно яркое явленье!
 
 
Да, все мы лжем! Пусть не всегда и не везде.
Сознанье грешное в искусах искажения.
И лужи на земле, лишь снизошедший дождь —
небесных грустных слез земное отражение…
 
 
Мысль, объективно изреченная, – не ложь,
когда нет умысла, сознательной интриги.
А будь иначе – словно жалкий медный грош
ценились бы тобой написанные книги!
 
 
Чувства поэта воскресают честным словом.
Мощь мозга высекает острой искрой мысль.
Неискренность не скрыть под красочным покровом,
и непременно обнажится неприглядный смысл…
 
 
Нет, классик! Твой лихой совет не для поэта!
«Silentium!» – непреднамеренная ложь.
Прости за жесткость возмущенного ответа.
Из вечности небесной стихославно лжешь,
лишь в лужах плачет честный дождь…
 

(2010)

Мысли о тютчевской лжи

 
Без слов желанный смысл жуешь,
словно изюм в засохшем кексе,
вновь ковыряешь суть в контексте
и извлекаешь вовне ложь…
«Молчи, скрывайся и таи» —
изрек легко маститый классик, —
«и чувства и мечты свои», —
будь нем, как пойманный карасик…
Все на крючке у тайны лжи —
в мозгах порочные шаблоны.
Молчи как тля, терпи, дрожи,
лелея вздорные каноны…
 
 
Эх, классик наш категоричный,
любимый лжец, поэт отличный!
Ты так красиво врифмовал
изъян в любое изреченье…
Только, пардон, и Ты солгал —
красиво нам лживоживописал —
в свет истины произрастал
смысл, оправдавший вдохновенье…
Жизнь – лживое предназначенье?
Знать, ложь в начале всех начал?
Быть может, я не замечал?
Умело изловчилась ложь,
на веки запечатлена…
Великий классик, ну даешь!
Мы все лжецы, на всех вина?!
 
 
А коль ты прав, тогда сполна,
правдиво упиваюсь ложью,
вновь изголяясь нудной вошью,
скачу во лжи по бездорожью…
Путь предрешен, и суть грешна —
воистину присуждена
словесно-вечная вина тобой…
При жизни лжив любой или любая?
Так истина порочная, простая
загадочно изъяснена —
но не согласен ни хрена…
 
 
Пусть в тайнах истина немеет,
мистичный источая свет.
Пускай мой прах в веках истлеет,
ложь обглодает мой скелет.
Душа вбирает истин бездну.
Неужто лгут, что я исчезну?..
Я ложь сейчас про смерть изрек?
Эх, если б так! Извечен рок…
Жаль, истину смертельной мглы
во веки не обманем мы…
Эх, был бы прав поэт великий,
как и догматы всех религий, —
наутешалась бы душа,
правдивой лживостью греша!
 
 
Смертельной честности боюсь.
Сквозь слезы жизни – рассмеюсь…
А может, впрямь любой жилец —
пожизненно невольный лжец —
клеймом пожизненным вина́?
Лишь смерть
 безжалостно
 честна?
Только за гранью бытия
иссякнет жизненность вранья?..
 

(2021)

Безысходность переменчивости

Живи еще хоть четверть века —

Все будет так. Исхода нет…

И повторится все, как встарь…

А. Блок (1912)

…мы наблюдаем в мире вечные перемены;

мы сами принимаем участие в сменах пород.

Из речи А. Блока о назначении поэта на торж. собрании в 84-ю годовщину смерти Пушкина (1921)

 
Время влечет —
 то, бурля, пенится,
 то гладь…
Суть сохраняется, но мир изменится —
нечего на плеск эволюции пенять…
А время разбрасывать или собирать —
каждому надо решать…
Вновь век сменится,
и среди ночей, улиц, фонарей, аптек
все будет иначе. Велик Блок. Не пророк,
однако. Смена всего и всех – смена вех —
не грех эволюции, не порок…
Урок смысла,
 время проводит в школе вечности.
И не важно, как, бедолага, учишься —
в контексте человечьей быстротечности
отмучаешь время и отмучаешься…
 
 
Если вырвала жизнь из тьмы на этот свет,
пусть прежде чем сомкнется небытия мрак,
необходимый, полезный, прощальный след,
отпечатлевшись, не растворится в прах
преждевременным опечаленным эхом…
Вне пространства и времени, в иных мирах
обретаться предстоит… Отмирает страх…
 
 
И
 надо жить, пока живется, жуется,
достигается, любится, меняется…
Ждать исход. Все всегда не так. Покачнется
фонарь на улице у аптеки ночной.
Уйдешь – и не начать сначала. Не будет
никогда как встарь. Прошлое смоет волной…
Останется стонать фонарь над тьмой судеб.
Свет грядущего настоящим разбудит —
реальностью новой, измененной, иной…
 
 
Аптека на улице ночной иль дневной,
словно старушка потрясенная весной,
смотрит на мир удивительный и больной.
Сценарий не ясен, лишь порок извечен.
Мир озверевший, смыслом очеловечен,
зверством очеловеченным обеспечен.
Добродетель понурая слоняется.
Лишь время течет и
 все изменяется…
 
 
Пусть лжет про смысл существования тоска
бесцельных будней беспросветной бренности —
есть в пробуждении беспечного ростка
улыбка откровенья современности…
Все изменяется, к грядущему стремясь,
за циклом цикл безостановочно верша.
Всевластна неизбежных циклов жизни связь,
а неизменна
 лишь
 томимая душа,
в вечных метаниях сомнительных спеша,
бег эволюции мученьями поправ…
И в этом Блок, наверно, прав…
 

P. S.:

 
Исхода нет или он есть?
Конечно есть! Пока ты здесь…
Смысл у жизни и у смерти
ищет разум в круговерти.
Безысходности приливы
относительностью лживы…
 

(2019)

Возвращение поэта

Георгию Иванову

Но я не забыл, что обещано мне

Воскреснуть. Вернуться в Россию – стихами…

Георгий Иванов

1

 
Яркий поэт эмиграции,
волшебник пронзительных строк
распят раздвоением нации
и смят, как ненужный листок.
 
 
В поэме истории пыток,
блужданья Державы во мгле,
трагической боли избыток
Ваш сборник приносит ко мне.
И музыку бренной печали,
и красочность солнечных дней.
 
 
Воскресли стихи, зазвучали…
Изгнанник России своей
вернулся усмешкою жизни,
вновь шепчет сквозь лет чепуху:
«В бессмысленной этой Отчизне
понять ничего не могу».
 
 
Но дар неприкаянной лиры
растрачен в мученьях не зря —
отраженьем ушедшего мира
прорвался сквозь злость Октября!
 
 
Звучит над трехцветностью стяга —
заветные строчки донес
пижон, эмигрантский бродяга.
Сжимается сердце до слез!
 
 
Окончены дни в богадельне.
Смертельный безжалостен миг.
Талант воскресил неподдельный,
мистично чарующий лик…
 

2

 
Упрямо трезвость пораженья
в игре добра и зла черпал!
Познал взаимоискаженье
взаимоотражения зеркал.
 
 
И вот мечтанья о свободе
сбылись – возрадуйтесь, поэт!
Прозрение в страждущем народе —
восторгов возрожденья нет…
 
 
Взирайте вечностью заката
на наш мучительный рассвет.
Там – с бесконечностью расплата,
здесь – алчности кордебалет.
 
 
Вернулся соловей изгнанья
в свои ущербные края,
где онанирует сознанье
на извращенья бытия…
 

3

 
Отслужила лира пессимизму,
муть пороков в душу нанесло.
Сила отвращенья к большевизму
и фашистское затмила зло…
 
 
Век за веком – муки для России —
окровавлен неизбывный путь.
Все поэты норовят в мессии,
но историю не обмануть.
 
 
Ваш талант прощен за убежденья,
за непониманье меры зла…
Приняв неизбежность пораженья,
в вечность Ваша музыка вошла.
 
 
Лишь она не ведает забвенья,
звук не искажают зеркала…
Пепел горечи самосожженья
ледяная вечность унесла…
 

4

 
Париж и Вы улыбающийся…
Мысли о: мире, жизни, Боге,
Француженке подмывающейся,
но так редко моющей ноги.
 
 
О другой красавице – голой —
кровь… череп раскроен топором.
Мысли об эпохе невеселой,
о вечной борьбе добра со злом…
 
 
Образы мерзкие зло змеятся
из грешного подсознания.
С мертвой девочкой совокупляться —
просто, «как после купания»…
 
 
Опять: о мире, жизни и Боге,
тайнах вечности, добре и зле,
плотской, свободной, грязной эпохе,
музыке, прощающей во мгле…
 
 
Мчится, изощряясь распаду мир,
лишь устало сердце поэта,
и вечности леденящий эфир
погасил проблеск ответа…
 
 
Вы канули в безвозвратную даль…
Плачь, поэзия любимая,
вековечная вдова – пей печаль…
Жизнь – штука необратимая…
 

(201?)

«Хармсануться порою хочется…»

 
Хармсануться порою хочется,
отшизофренив мыслей клубки.
Хоть стих… стебется или дрочится —
смысл кончит мозгу вопреки…
 

(2009)

Убещур (Мир дыр и т. д. пр.)

Дыр бул щил

убещур

скум

вы со бу

р л эз

Алексей Крученых

 
Что сказать тебе, мир, —
океан вековечный?
Суть истерта до дыр…
Стих закручен беспечно.
В бытии дыр полно
нас ведущих на дно…
Раскручу назад звуки —
убещур щил бул дыр,
эз л р бу со вы скум…
Зашипели гадюки,
зарычало зверье…
Ум заходит за ум!
Охренеть, е-мое!
 
 
В бытие столько дыр,
что субъект человечий,
занырнувший в астрал
охренения речи,
в океане бессмыслиц,
осмысляемых вроде,
мозг ломает без толка —
лишь чушь пьяная бродит…
 
 
Отдаюсь непогоде —
опьяненный пловец —
расплещу жизни силы,
вновь стервец-удалец,
уплыву от могилы,
в зону благостных дыр,
в мир звездливый и лживый:
«Дыр бул щир убещур…» —
бьется рокот сварливый…
Плещет бред бытия,
кличет в бездну утрат.
Не пойму ни hyя!
Расшифруй мне, собрат…
«…Скум вы со бу р л эз» —
бытия бред мозг ест…
 
 
Невозможен возврат.
Страшен вход в никуда…
Жаль, опять я о страшном.
Злит сует суета…
Бредят строчки о важном —
смысл ныряет со мной —
увлекаюсь волной…
Источает реальность
новизны звуков рой.
Вечной славы сакральность —
заумь брошена в мир —
позывной тайных дыр —
непостигнутый мной
смысл бурлит неземной…
 

P. S.:

 
«Дыр бул щир убещур…» —
глубоко черезчур…
«…Скум вы со бу р л эз» —
и я в дырку полез…
Дырка дурки небес…
Прет вселенский процесс…
Смысл витает за гранью,
неподвластный сознанью…
Сожрала форма суть —
поднялась стихомуть.
Вздыбился Уебщур —
каламбур чересчур.
 

(2015)