Читать книгу: «Братья Карамазовы. Том 3. Книга 2», страница 10

JЕAN-JACQUES ROUSSEAU

I

Алексей Федорович снова попал под пьянящий шарм Евы Александровны и гуляя с ней по набережной Монблан. День был в самом разгаре, на небе ни облачка и благоухающая благодать царствовала над гладью Женевского озера. А она ему рассказывала про цветы, и как хорошо будет в Женеве летом, когда они зацветут и прилетят бабочки и случится волшебный синтез красоты, но он вдруг остановился, она же увлеченная собой прошла дальше.

Все, мне надо к конференции готовиться, – взмолясь сказал он.

Так Руссо почитайте, у него все про это прописано, – обернувшись, улыбаясь сказала она.

Так и сделаю. Прощайте, – собравшись с духом, выдавил из себя Алексей Федорович.

Как?!

Мне надо идти. Рад был с вами быть, но теперь мне необходимо идти. Не могу более-с. Да. Дела прежде всего, – и он, развернувшись от нее пошел в противоположном направлении. Дойдя до моста Монблан, он сел на извозчика и поехал в Парк Бастионов, где находилась Bibliothèque de Genève.

Основанная в 1559 Кальвиным, чтобы служить им созданной Академии. В 1720 году женевский богослов Ами Луллин приобрел коллекцию иллюминированных рукописей Петау и оставил ее библиотеке в 1756 году. В 1872 году библиотека переехала в нынешнее здание рядом с Бастионами Унии. Это был трехэтажный господский особняк, выстроенный в викторианском стиле.

Зайдя в читальный зал, Алексей Федорович, сразу обратился к библиотекарю с просьбой предоставить сочинения Руссо. Но она его не поняла и все повторяла: Руссо, руссо, имея в виду, что он русский. Он поддакивал и жестами показывал, что ему нужны книги. Молодая женщина, улыбаясь и не понимая, что хочет от нее этот русский, пустым взглядом смотрела на него. И сколько бы это продолжалось, пока к ним не подошел один пожилой мужчина в очках с сильной диоптрией.

Жан Жак Руссо, вам нужен? – спросил он на чистом русском языке.

Да, – обрадованно ответил Алексей Федорович.

Что же, вам рукописи его нужны или печатные произведения? – спросил незнакомец.

Печатные.

Прекрасно! А что именно вы хотите прочесть?

Все, – тяжело выдохнув, ответил Алексей Федорович.

Пожилой мужчина тогда обратился к библиотекарше на французском языке, и та утвердительно кивнула головой и через несколько минут принесла стопку книг.

И как вы это предполагаете освоить, не зная языка? – спросил его проводник мире французской литературы.

Еще не знаю, но в любом случае, спасибо вам за помощь, – забирая книги, сказал Алексей Федорович.

Подождите. Вы знаете, как выразился о Руссо, Дэвид Юм? Он сказал: «Всю свою жизнь он только чувствовал, и в этом отношении его чувствительность достигает высот, которые я видел в других местах; это доставляет ему более острое чувство боли, чем удовольствие. Он подобен человеку, с которого сняли не только одежду, но и кожу, и он оказался в таком состоянии, чтобы бороться с грубыми и буйными стихиями».

Великолепно! Ну-с я пошел изучать великое наследие. Не смею больше злоупотреблять вашим вниманием к моей скромной персоне.

Персоне? Постойте. Так вы Карамазов?!

Да и что с того?

Как?! Герой революции! Я о вас читал и потому: быть вам полезным сочту за честь.

Вы мне переведете вот это?

Ну не все конечно, но самые главные места мне вполне по силам перевести вам.

Отлично.

Тогда пройдемте.

И они пошли в глубь довольно обширного читального зала. Где пять дней к ряду занимались чтением и постижением трудов Руссо. Алексей Федорович очень скрупулёзно отнесся к изучению предмета. Им, в выборочном варианте были просмотрены и усвоены: «Рассуждения о науках и искусствах», «Деревенский колдун», «Рассуждение о начале и основании неравенства между людьми», «Юлия, или Новая Элоиза», «Эмиль, или О воспитании», «Об общественном договоре», «Исповедь», «Пигмалион», «Диалоги: Руссо судит Жан-Жака», «Прогулки одинокого мечтателя».

II

Утром шестого дня мозгового штурма в голове Алексея Федоровича от полученных знаний была, что называется каша. И вот, когда его сознание переходило из стадии быстрого сна в реальный мир еще не открыв глаза, он услышал музыку.

Играл музыкальный опус «Опыт гармонии и изобретения» включенных в него (итал. Le quattro stagioni – «Четыре сезона») – «Времена года», «Лето» Антонио Вивальди. Написанный им в 1723 году для солирующей скрипки и оркестра. Они по-своему уникальны, в каждом произведении удивительным образом слились блестящая виртуозность и чарующая кантилена.

Все концерты цикла написаны в классической итальянской трёхчастной концертной форме, в которой быстрые первая и последняя части обрамляют медленную центральную. Цикл представляет собой образец программной музыки: каждый концерт посвящён одному времени года и предваряется сонетом, раскрывающим создаваемые музыкой образы.

В полях лениво стадо бродит.

От тяжкого, удушливого зноя

Страдает, сохнет всё в природе,

Томится жаждой всё живое.

Кукушки голос звонко и призывно

Доносится из леса. Нежный разговор

Щегол и горлица ведут неторопливо,

И тёплым ветром напоён простор.

Вдруг налетает страстный и могучий

Борей, взрывая тишины покой.

Вокруг темно, злых мошек тучи.

И плачет пастушок, застигнутый грозой.

От страха, бедный, замирает:

Бьют молнии, грохочет гром,

И спелые колосья вырывает

Гроза безжалостно кругом.

Концерт № 2 соль минор «Лето», RV 315

Allegro non molto. Жара.

Allegro. Кукушка. Горлинка. Зефир. Борей. Жалоба крестьянина.

Adagio – Presto. Летняя страда

Presto, tempo impetuoso d’estate. Летняя гроза.

Концерт написан в тональности соль минор, которая во времена Вивальди часто использовалась для передачи тревоги и чувства угрозы. Лето в трактовке композитора – не радостное благодатное время года, а пора обжигающего зноя, перемежаемого жестокими грозами. Короткие, отрывистые фразы вступления к первой части передают изнеможение от жары (так указывает первая авторская ремарка в нотах). Тем не менее это ленивое, пассивное состояние композитор успешно передаёт в музыке, в соответствии с концертной формой, исполняемой в быстром темпе, делая единственную оговорку: это Allegro non molto – «не очень живо». Первые ноты звучат пианиссимо. Затем, в соответствии с текстом сонета, вступает перекличка птиц в исполнении солиста – кукушки, горлицы, щегла.

В верхних регистрах у оркестра зарождается «дуновение ветерка», переходящее в порыв северного ветра – борея, озвученный уже всем оркестром. Этот короткий порыв вновь сменяется томной основной темой, которая постепенно стихает: умолкают все инструменты оркестра, оставляя лишь солирующую скрипку и басовый аккомпанемент органа (последнее подчёркнуто в партитуре – органом Вивальди заменяет здесь обычно ведущий партию континуо клавесин). Скрипка звучит жалобно – согласно авторской ремарке, это жалоба пастуха, страшащегося надвигающейся бури. Вслед за этой темой, звучащей как оперная ария, в оркестре вторично, с новой силой звучит тема северного ветра, завершая первую часть.

Короткая медленная центральная часть построена на контрасте продолжающейся жалобы солирующей скрипки и грозных предгрозовых раскатов у оркестра, включая контрабасы: им композитор обычно не поручает исполнения мелких длительностей в быстром темпе, но в данном случае делает исключение и заставляет вместе со всем оркестром играть тремоло нотами длительностью 1/16. В промежутках между этими громовыми раскатами оркестр повторяет назойливую зудящую музыкальную фразу, символизирующую жужжание комаров и мошкары. Эпизоды, обозначенные автором Adagio e piano (с итал. – «медленно и тихо»), чередуются с ремарками Presto e forte (с итал. – «быстро и громко»). Музыка затухает, но это затишье перед бурей.

Заключительная часть – классическая сцена грозы в инструментальном изложении. Выразительные средства в данном случае совпадают с используемыми в операх. В частности, нисходящая по тетрахорду мелодия в минорной тональности – общий приём у многих композиторов в темах, выражающих страдание. В бурной, но чётко структурированной мелодии звучат и грозовые раскаты из второй части, и изображающие вспышки молний пассажи-гаммы из первой. Восходящие и нисходящие гаммы и арпеджио символизируют хлещущие со всех сторон потоки воды. Пока эти пассажи исполняются альтами и басами (а в виртуозной партии солиста звучат отчаянные, испуганные интонации), ритмическая функция передаётся группам скрипок, у которых звучит мелодия, ритмически напоминающая тему «разных ветров» из первой части. Структурирующая роль этой партии на фоне кажущегося хаоса в басах обнаруживается при внимательном прослушивании. Концерт завершается грозным унисоном всех инструментов оркестра.

Есть сведенья что маркиз де Жирарден, увёз его к себе в загородную резиденцию в Шато де Эрменонвиль. И 2 июля для него был устроен именно этот концерт Вивальди на острове среди парка. И под эти звуки Руссо внезапно скончался на руках Терезы.

III

Музыка задала тон и ритм восприятия Алексея Федоровича, установилась гармония между внешним и его внутренним миром. Продолжая оставаться с закрытыми глазами в положении лежа, он пришел в тихое восторженное состояние от своего бытия. Его мозг начал структурировать полученную за пять дней, проведенных в библиотеке информацию. И в его сознании стали образовываться мысли, а те в свою очередь облекались в словоформы. Его умозрительный процесс заработал и анализ постижения не заставил себя ждать.

Я хочу исследовать, возможен ли в гражданском состоянии какой-либо принцип управления, основанного на законах и надежного, если принимать людей такими, каковы они, а законы – такими, какими они могут быть

Это были первые фразы, того феномена, что всплыл в его сознании.

Человек рождается свободным, но повсюду он в оковах. Иной мнит себя повелителем других, что не мешает ему быть рабом еще в большей мере, чем они.

«Возможно» – подумал Алексей Федорович.

Пока народ принужден повиноваться и повинуется, он поступает хорошо; но, если народ, как только получает возможность сбросить с себя ярмо, сбрасывает его, – он поступает еще лучше; ибо, возвращая себе свободу по тому же праву, по какому ее у него похитили, он либо имеет все основания вернуть ее, либо же вовсе не было оснований ее у него отнимать.

«А вот это, пожалуй, будет с самую точку» – продолжая размышлять, отметил он.

Самый сильный никогда не бывает настолько силен, чтобы оставаться постоянно повелителем, если он не превратит своей силы в право, а повиновения ему – в обязанность.

«Значит народ должен быть на столько сильным, чтобы у него было право быть».

Раз ни один человек не имеет естественной власти над себе подобными и поскольку сила не создает никакого права, то выходит, что основою любой законной власти среди людей могут быть только соглашения.

«Это было бы хорошо».

Утверждать, что человек отдает себя даром, значит – утверждать нечто бессмысленное и непостижимое: подобный акт незаконен и недействителен уже по одному тому, что тот, кто его совершает, находится не в здравом уме. Утверждать то же самое о целом народе – это значит считать, что весь он состоит из безумцев: безумие не творит право.

«Что же это значит? Народ русский болен и болен он сердцем, раз перед душегубцем раболепствует».

Отказаться от своей свободы – это значит отречься от своего человеческого достоинства, от прав человеческой природы, даже от ее обязанностей.

«А у народа русского свободу забрали и забрали давно. Пора ее вернуть!»

Всегда будет существовать большое различие между тем, чтобы подчинить себе толпу, и тем, чтобы управлять обществом.

«У нас народ больше похож на толпу, нежели общество от того что темен разумом он. А вот как сделать обратное, это вопрос».

Русские никогда не станут истинно цивилизованными, так как они подверглись цивилизации чересчур рано. Петр обладал талантами подражательными, у него не было подлинного гения, того, что творит и создает все из ничего. Кое-что из сделанного им было хорошо, большая часть была не к месту. Он понимал, что его народ был диким, но совершенно не понял, что он еще не созрел для уставов гражданского общества. Он хотел сразу просветить и благоустроить свой народ, в то время как его надо было еще приучать к трудностям этого. Он хотел сначала создать немцев, англичан, когда надо было начать с того, чтобы создавать русских. Он помешал своим подданным стать когда-нибудь тем, чем они могли бы стать, убедив их, что они были тем, чем они не являются. Так наставник-француз воспитывает своего питомца, чтобы тот блистал в детстве, а затем навсегда остался ничтожеством. Российская империя пожелает покорить Европу – и сама будет покорена. Татары, ее подданные или ее соседи, станут ее, как и нашими повелителями. Переворот этот кажется мне неизбежным. Все короли Европы сообща способствуют его приближению.

«Это что пророчество? Но куда им, они еще темнее нас», отмахнулся Алексей Федорович и открыл глаза.

ПИСЬМО

Сегодня Алексей Федорович, решил отправиться на Главпочтамт, чтобы в который уже раз проверить не пришло ли письмо из России. Он очень ждал этого послания от своей приемной дочери Екатерины Алексеевны, беспокоясь о ее судьбе и благосостоянии.

И вот подъехав на трамвае на улицу Монт-Блан, где в 1892 года выстроено J. и M. Camoletti весьма респектабельное здание в викторианском стиле Главпочтампа Женевы. На его террасе были установлены высотой в три с половиной метра десять статуй, представляющих народы, которые использовали почтовые услуги: Европа и Индия (высеченные J. Salmson), Аравия и Африка (C. Vicari), Северная Америка и Монголия (Rodo de Niederhausen), Южная Америка и Океания (г. Реимондом), Малайзия и Египет (Л.с. Iguel), Алексей Федорович, зашел за его железную ограду, поднялся по его ступеням и оказался внутри здания в довольно просторном зале, с высокими, в два этажа, потолками. На его удивление внутри оказалось не так много посетителей, и он в очередной раз притаив дыхание подал в маленькое стеклянное окошечко свой новый швейцарский паспорт, сказав, как научила его Ева Александровна: – Bonjour Mademoiselle! J'attends une lettre de la Russie (Добрый день мадмуазель! Я жду письмо из России).

Молодая девушка, небрежно глянула на документ и принялась перебирать заказные письма, собранные в коробке. Спустя короткое время она вытащила серого цвета конверт и что-то прочитав на прикрепленной к нему бумажке принялась отсчитывать деньги. Как оказалось, Алексей Федорович получил не только послание от Екатерины Алексеевны, но и денежный перевод от нее на сумму пять тысяч рублей. Обрадованный этим неожиданным известием он не стал вскрывать на месте конверт, а уже на извозчике отправился к себе на квартиру. Оказавшись один в комнате, не раздеваясь и при полном волнении Алексей Федорович, начал читать письмо:

Доброго вам здоровья папа.

Получила от вас весточку и не мало о вас расстроилась. Как могло случится с вами что вы остались без средств? С этим письмом посылаю вам 5000 рублей, хоть я и сама не могу похвастать своим удовлетворительным денежным содержанием, потому как наш свечной заводик закрыли и мне пришлось не мало средств употребить для удовлетворения денежного довольствия уволенных рабочих, хотя бы на три месяца их жизни.

Не оценима здесь оказалась помощь моего жениха Радиона Ивановича, который взял на себя все хлопоты по улаживанию всех процессов закрытия завода. Надо сказать, вам дорогой папа, что он проявил себя как рачительный и дальновидный хозяин. Также спешу вам сообщить, что никак не позднее апреля месяца у нас с ним состоится обряд венчания и мы наконец-то образуем семью и я стану замужней дамой.

Учитываю ваше положение и роль в нашем многострадальном государстве, скажу вам что у нас начались забастовки на железных дорогах. В стачках участвуют тридцать железных дорог с требованием увеличении на 30 процентов жалованья служащих что эквивалентно восьми рублям.

Так же в прошлом месяце, если вы не знаете, произошло сокрушительное поражение в войне с Японией, в сражении под Мукденом. Газеты пишут о 90 тысячах погибших с нашей стороны.

А в нашей столице в ночь на 26-е февраля в гостинице «Бристоль», эсер-террорист Швейцер при изготовлении бомбы погиб от произошедшего взрыва большой мощности.

Наш же царь обещает начать реформы церкви и созвать совещательную думу, видимо надеясь снизить протестный накал, который с каждым днем становиться все сильнее.

Ну и в завершении моей беседы с вами драгоценный папа, хочу вам сообщить грустную для вас новость. 13 марта Определением Священного Синода Русской Православной церкви: вас извергнул священный сан, дорогой отец. Я глубоко скорблю и сочувствую вам…

Дальше Алексей Федорович читать не смог, текст письма выпал из его рук, а сам он тяжело опустился на рядом стоящий стул. Возвел глаза к потолку и промолвил: «Господи, за что, Ты наказываешь меня?»

В скорби моей

В скорби моей никого не виню.

В скорби – стремлюсь к незакатному дню.

К свету нетленному пламенно рвусь.

Мрака земли не боюсь, не боюсь.

Счастья ли миг предо мной промелькнет,

Злого безволья почувствую ль гнет, —

Так же душою горю, как свеча,

Так же молитва моя горяча.

Молча пройду я сквозь холод и тьму,

Радость и боль равнодушно приму.

В смерти иное прозрев бытие,

Смерти скажу я: «Где жало твое?»

(Мирра Лохвицкая (1894-1904))

Не известно сколько бы длилось его оцепенение от постигшей скорби, как неожиданно раздался звук колокольчика над входной дверью. Алексей Федорович медленно встал и открыл. На пороге стояли Петр Моисеевич и Ева Александровна.

Господа, товарищи. Я не смогу вас сейчас принять, поскольку нахожусь в не здравии, – сказал он.

Как угодно, будет вам, мы не беспокоить пришли, – сказал Рутенберг.

Да! Мы только пригласить вас хотим, и просить…, – сказала, лучезарно улыбаясь Ева Александровна.

О чем? – спросил Алексей Федорович.

Ну, так сказать, совершить обряд, – заминаясь произнес Рутенберг.

Не говорите загадками. Ближе к делу. Чем обязан?

Дорогой Алексей Федорович, мы с Петром Моисеевичем решили пойти под венец…

То бишь соединить наши жизни и поскольку вы священнический сан имеете, то мы пришли вас просить…

Как вы смогли?! – произнес Алексей Федорович, остолбенев с открытым ртом.

Ну, мы сами еще в неосознанности сего факта находимся, но природа иногда предъявляет некие требования и хочешь или не хочешь приходится подчинятся ей, – витиевато попробовала объяснится Ева Александровна.

Я должен вас огорчить. Меня этого самого сана лишили. Вот извольте прочесть, – собравшись с духом, из последних сил пытаясь сохранить самообладание, сказал Алексей Федорович и подал Рутенбергу письмо. Тот быстро пробежал глазами по строчкам и вновь обратил свой взгляд на него.

Да-с. Значит о дате нашего события мы вам сообщим дополнительно и теперь мы уходим и просим прощение за напрасное беспокойство. Я теперь вижу, что вам не здоровится, – сказал Петр Моисеевич, возвращая письмо.

Молча пройду я сквозь холод и тьму,

Радость и боль равнодушно приму.

В смерти иное прозрев бытие,

Смерти скажу я: «Где жало твое?

Ну…? – глядя пристально в глаза Рутенбергу, процедил сквозь зубы Алексей Федорович, и не дождавшись ответа закрыл перед ними дверь.

ЭЛЕГИЯ

Я умереть хочу весной,

С возвратом радостного мая,

Когда весь мир передо мной

Воскреснет вновь, благоухая.

На всё, что в жизни я люблю,

Взглянув тогда с улыбкой ясной,

Я смерть свою благословлю –

И назову ее прекрасной.

Мирра Лохвицкая (1893)

«Костлявая явилась предо мной, но не взяла меня с собой. В страну теней, где души в вечности взывают, об искуплении грехов, соделанных в этой жизни напролет», – подумал Алексей Федорович, оставшись на едине с самим собой и обводящим взглядом комнату заключил: «Надо уходить от сюда, здесь поселилась трагедия».

Поскольку он жил на юге Женевы, в местечке Vessy, то пошел по этому направлению и вскоре достиг поселения Верье и там его взор уперся в горную цепь альпийских вершин, среди которых высилась гора Салев – балкон Женевы. Это слово происходит от латинского «Salebra», что означает труднодоступное место. Но решение этого вопроса находилось в построенной в 1892 году, железной дороге, ведущей прямо на ее вершину.

Алексей Федорович, сел в единственный вагон первого класса, заплатив десять франков и первый в Европе локомотив на электрической тяге повез его к месту, где он предполагал, что на него снизойдет дух Параклит.

О, я вижу вы русский? – спросила его дама в увядающем возрасте.

Да, мадам, но как вы догадались? – спросил Алексей Федорович, не мало удивившись точному попадании в цель.

О, это просто! Вы все время осматриваете то салон, то за окном пейзаж, словно от кого-то бежите. Здесь много русских, сбежавших из своей страны, которые никак не могут успокоиться. Все они по наитию, даже здесь, ходят озираясь, будто срываются от мнимых преследователей. Сегодня только русские бегут, остальные сидят дома и кофе пьют, – ответила она улыбнувшись.

Да, это верно. Русским сегодня нет места нигде – даже у себя на Родине, – виновато улыбнувшись, ответил он.

А знаете, как произошли эти горы, к которым мы с вами приближаемся?

Нет, а что есть история?

О, это интересно! это все Гаргантюа! Он представьте себе рыл землю, огромную такую яму для озера Леман и камни что вытаскивал из-под поверхности, складывал на то самое место, на которое мы с вами и поднимаемся – гора Салев. Местные жители, изумленные невиданным событием, сбежались к нему и громко, в неописуемом восторге воскликнули: «Et! Mais regarde donc comme ca leve!» – что в переводе означает: «Но, посмотри, как он поднимается». Так возникло название Салев. Куда мы с вами, уже и приехали, – сказала она и встала со своего места.

Спасибо вам, мне был чрезвычайно познавателен ваш рассказ, – поблагодарил Алексей Федорович, и стал снова оглядываться, ища место уединения на этой высоте.

Но на смотровой площадке было довольно многолюдно, и он с горечью подумал: «До чего же стены европейские узки, что даже затворится нет возможности, и чуду Божьему произойти».

Он подошел к краю и взглянул на панораму города, лежащего у озера. Увидев набережную Монблан, Алексей Федорович, подумал: «Да, вот здесь мы с ней расстались навсегда и больше птицы не поют для нас и умерла весна».

Постояв еще немного, он отошел в глубь к чаще деревьям, сел на скамейку и принялся ждать, когда людской поток схлынет и он останется один на один с создавшим неописуемую красоту увиденной им с высоты более километра.

Ждать пришлось не очень долго, потому как был уже вечер и быстро потемнело и на небе проявилась полная луна. Алексей Федорович, ожил, встал со своего и снова подошел к краю площадки, достал свой личный, рукописный молитвослов и произнес на выдохе:

Дал еси́ достоя́ние боя́щимся Тебе́ Го́споди.

От коне́ц земли́ к Тебе́ воззва́х.

Покры́юся в кро́ве кри́л Твои́х.

Та́ко воспою́ Имени Твоему́ во ве́ки.

Не отврати лица Твоего от отрока Твоего,

яко скорблю, скоро услыши мя:

вонми души моей, и избави ю.

Спасение Твое. Боже да приимет мя.

Да узрят нищии, и возвеселятся.

Взыщите Бога, и жива будет душа ваша.

Кто Бог ве́лий, я́ко Бог наш?

Ты еси́ Бог, творя́й чудеса́.

Сказа́л еси́ в лю́дех си́лу Твою́.

И рех: ны́не нача́х, сия́ изме́на десни́цы Вы́шняго.

Помяну́х дела́ Госпо́дня, я́ко помяну́ от нача́ла чудеса́ Твоя́.

Далее переведя дух, он продолжил и зачитал творение Максима Грека:

Песнь 1

Ирмос:

Боже́ственным покрове́н

медленноязы́чный мра́ком,

извити́йствова Богопи́санный зако́н:

ти́ну бо оттря́с очесе́ у́мнаго,

ви́дит Су́щаго

и науча́ется Ду́ха ра́зуму,

хваля́ Боже́ственными пе́сньми.

Припев:

Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.

И́же ма́нною препита́вый Изра́иля в пусты́ни дре́вле,

и ду́шу мою́, Влады́ко, Ду́ха напо́лни Всесвята́го,

я́ко да о Нем богоуго́дно служу́ Ти вы́ну.

Закончив петь песни, читать ирмосы и кондаки, Алексей Федорович, что есть силы воззвал в Молитве ко Пресвятому Духу:

Приими́, Влады́ко, Преблаги́й Паракли́те, Еди́н Сый Святы́я и Покланя́емыя Единосу́щныя же и Нераздели́мыя Тро́ицы, худо́е сие́ моле́ние, ему́же благоволи́л еси́ приноси́му быва́ти Тебе́ от челове́ка гре́шнаго и осужде́ннаго, и прости́ ми согреше́ния моя́, во́льныя и нево́льная, от та́йных мои́х очи́сти мя и от чужди́х пощади́ раба́ Твоего́. Благоволи́ о мне, гре́шнем и непотре́бнем, и не́мощи души́ моея́ посети́ благода́тию Твое́ю и исцели́ сокруше́ние ея́.

Поми́луй мя, Влады́ко, Паракли́те, Бо́же, поми́луй мя, освяти́ мою́ ду́шу и те́ло, просвети́ ми ум и ра́зум, очи́сти со́весть душе́вную от вся́кия скве́рны, нечи́стых по́мыслов, умышле́ний лука́вых и разуме́ний ху́льных и от вся́каго превозноше́ния, го́рдости же и киче́ния, высокоу́мия же и де́рзости, и сатани́нскаго шата́ния, и от вся́каго фарисе́йскаго лицеме́рия и презо́рства, и от вся́каго сту́днаго и лука́ваго обы́чая моего́ изба́ви мя до конца́, сла́вы ра́ди и́мене Твоего́, и да́руй ми и́скреннее покая́ние, сокруше́ние се́рдца моего́ и смиренному́дрие, кро́тость же и ти́хость и вся́кое христиа́нское благогове́инство, ра́зум же и худо́жество духо́вное, со вся́ким благоразу́мием, благодаре́нием и терпе́нием соверше́нным.

Ей, Бо́же, сла́вы ра́ди и́мене Твоего́ услы́ши мя, гре́шнаго, моля́щагося Тебе́, и сподо́би мя в про́чее вре́мя окая́нныя жи́зни моея́ ка́ятися и́скренне мои́х беззако́ний, со вся́ким смиренному́дрием, целому́дрием же и воздержа́нием и́стинным, отступи́вшу мне вся́каго сомне́ния, двоеду́шия и нечу́вствия, и соблюди́ мя, Влады́ко, во вся́ком благочести́вом и правосла́вном испове́дании ве́ры христиа́нския, да сподо́блюся во вся дни живота́ моего́ без сомне́ния пе́ти Тя, благослови́ти, славосло́вити и глаго́лати: Святы́й Бо́же, О́тче Безнача́льный; Святы́й Кре́пкий, Сы́не Его́ Собезнача́льный; Святы́й Безсме́ртный, Ду́ше Святы́й, от Отца́ исходя́й и в Сы́не пребыва́яй и почива́яй; Тро́ице Всесвята́я, сла́ва Тебе́. Сла́ва Тебе́, Свята́я Тро́ице Единосу́щная, Животворя́щая и Нераздели́мая, всех ра́ди сла́ва Тебе́.

Сла́ва Тебе́, Ма́ти Бо́жия, ве́рных прибе́жище, и избавле́ние в лю́тых содержи́мым, и души́ моея́ Боже́ственное утеше́ние; всеокая́нную ду́шу мою́, о Богоблагода́тная, уя́звленную стреля́нии ра́тника, Твоему́ всеси́льному предста́тельству поруча́ю, ю́же соблюда́й, покрыва́й и спаса́й от бесо́вских ко́зней невреди́му, да вопию́ Ти: ра́дуйся, Неве́сто Неневе́стная.

Луна на мгновение померкла, воцарилась такая тишина, что уши закладывало и на него опустился будто густой белый дым, окутавший всего его. Но только то был не дым, а благодать Господня. И был глас речен ему, и потому далее следует текст ветхозаветный, особенный:

1. Вот он я, простой, грешный человек,

2. И постучал Господь в сердце мое,

3. И откликнулось оно на призыв Его,

4. И тогда сказал Господь,

5. Я через тебя заключу Завет с народом твоим.

6. Может Ты избрал не того, ведь кто я – завшивевший червь,

7. И недостоин внимания Твоего, и тем более откровения Твоего.

8. И было Слово от Него – ты более заботишься о чистоте души своей,

9. Нежели о чистоте тела твоего.

10. Я очищу тебя от скверны земной и нечистоты праха твоего.

11. Ибо тело что – суть греха, суть смерти и подвержено тлению.

12. А душа вечна в чистоте своей и бессмертие ее красит.

13. И тогда дам возвестить тебе Слово Мое,

14. О Величии Небесном Бога твоего.

15. И ответствовал я: скажи только Слово Твое и встану я,

16. И пойду, и отнесу Слово Твое в место то, в которое укажешь Ты.

17. И возвещу народу моему: Возрадуйтесь и ободритесь,

18. Ибо Господь пришел к вам, и хочет Он заключить с вами Вечный Завет.

19. И сказал мне Господь: пойди и скажи им о сем.

20. И спросил я: за что такая милость нам от Тебя?

21. И сказал Господь:

22. Народ твой заслужил страданием своим милость Мою.

23. Он претерпел неверие и ложные идеи,

24. Он пережил отречение и сохранил веру в Меня.

25. За то и многое другое Я заключу с ним Завет Мой.

26. И будет велик народ твой,

27. И соединится в нем европейский разум, и азиатская мудрость,

28. И Я явлю через него спасительный путь для народов других.

29. И не одолеют его беды и невзгоды во веки веков,

30. Ибо Я пребуду с ним и уберегу его от краха его.

31. И сказал я: русский народ не простой народ – народ поэтический.

33. И да будет написан тобой Новейший Завет от имени Моего.

35. Ибо есть Ветхий Завет от Отца, есть Новый Завет от Сына.

36. И да будет Новейший Завет от Духа Святого.

37. И тогда спросил я: кто я, Господи, чтобы возвестить сие?

38. И сказал Господь: ты не Мессия, ты не пророк и не праведник.

39. Ты посланник Мой Возлюбленный.

40. Да сбудется реченное Сыном Моим:

41.«Когда придет Утешитель, Которого Я пошлю вам от Отца, Дух Истины,

42. Который от Отца исходит, Он будет свидетельствовать о Мне».

43. Да сбудется глагол сей, по Слову Твоему, сказал я.

44. Ибо Ты праведен и суть Твоя – истина Вселенская.