Читать книгу: «Следы Танцующей Музы», страница 2

Страдания Пигмалиона

 
Ах, сколько я пролил горячих слез,
Целуя ваше мраморное тело,
Которое в объятиях моих глаз
Огнем живым играло и горело!
 
 
Ах, сколько стонов я бросал в кровать
Ища изъян на совершенной вашей коже, —
Изъяна нет в небесной красоте.
Вы, – совершенство высшее! И все же…
 
 
Моя любовь, – единственный изъян,
Что нарушает суть прекрасных отражений.
Вы, – чистота без края, и границ,
Но человеку хочется движений!
 
 
Как глуп создатель ваш! Ему просить
Стать камнем вашей стройной милой ножки.
А он, мечтает вас средь звезд водить
Садами, по украшенной дорожке.
 
 
Движение, – это та же пустота!
Лишь красота достойна понимания.
Она сама себя из камня создает,
И жаждет поклонения, и внимания.
 

Гармония

 
Ее божественную пластику
Узнаю я и средь теней, —
Она должна над миром властвовать
В сердцах безумцев и зверей!
 
 
Ей песни петь должны лишь ангелы
Небес сияющих высот
Таким небесным тихим голосом,
Как будто мед течет из сот.
 
 
Ее дорогу изумрудами
Вселенная должна стелить!
И разве можно с осторожностью
Ее кому либо любить?!
 

Гемон

 
Аромат ее плоти жаркой
Замурован с потомками Кадма;
И я брошусь на меч свой острый,
Чтоб ладоней ее не видеть.
 
 
Моя кровь смешается с ядом;
Побежит по дороге ручьями,
Чтобы встретить ее поцелуи,
И остаться печальной тенью.
 
 
Ярко-красное Солнце смеется,
Но меня не согреет небо.
Я холодным останусь в бездне, —
Так жесток рок неумолимый.
 
 
Моя кровь ее плоть оденет,
С волосами играя в Лунах;
Наши души достанутся ночи,
И садам Элизия сочным.
 
 
Пряный ветер ее ароматы
Недоступные тлению носит…
И поет мое мертвое сердце,
Как она нежна и прекрасна.
 
 
Горе тем, кто проснется утром!
Горе тем, кто останется спящим!
Я навеки останусь тенью
Для ее ладоней остывших.
 

Актеон

 
Трепещите! Прячьтесь! Скрывайтесь!
Обрекайте меня на муки!
Но я видел в ваших желаниях,
Как пылали огнем мои руки…
 
 
За мной по небу гнались собаки;
Меня ветер преследовал всюду;
Моя кровь извергала безумие.
Только и умру, – не забуду!
 
 
Не забуду рук белоснежных;
Взоров, полных тепла и лета;
Ваших губ и жестоких, и нежных;
Блеск, погасшего ночью света.
 
 
И пока будет Солнце садиться;
Восходить, – восходить вместе с вами;
И пока вы мне будете сниться
Над небесными облаками…
 
 
Я в отчаянии сердце спрятал.
Мою плоть разорвали собаки,
А Морфей на вашу подушку
Уронил ярко-красные маки.
 

Голос ундины

 
Иди скорее к нам, – здесь холодно, но сладко, —
Мы, дети светлых волн зовем тебя играть.
Отдай скорее нам, жар сердца без остатка!
Средь тишины и грез тебя зовем мы спать…
 
 
Холодная вода излечит твое сердце,
А ласки наших тел тебя повергнут в бред.
Поверь, здесь лишь лазурь танцующего неба;
Поверь, здесь вовсе нет, ни горести, ни бед.
 
 
Смотри! Смотри на нас! Мы ангельски прекрасны…
Зачем тебе огонь, и в сердце пустота?
Но здесь на самом дне печали все напрасны.
Пусть, мерзнем мы во тьме, – и тьма есть красота.
 
 
Рубинами горят глаза наши слепые,
А кожа так бела, как самый первый снег;
Мы чистые, как снег… почти… почти святые.
Иди скорее к нам под наш веселый смех.
 
 
Быть может, ты совсем… совсем не любишь море;
И держит на земле тебя твоя любовь.
Не уж-то ты глупец любовь земная, – горе,
А в наших ласках свет, и ледяная кровь.
 
 
Ты хочешь изумруд из самой темной бездны?!
Зачем ты нас призвал, роняя капли слез?!
И жаркий сердца стук и трепетное тело…
Иди же к нам живой, под песни ярких звезд.
 

На кончике языка

 
Зачем вам разрушать мои иллюзии?
Да я желал бы вами обладать,
Но это лишь печальные окклюзии,
Которых мне увы, не избежать.
 
 
Зачем не быть вам моим Солнцем утренним;
Не согревать меня рассветом и дождем;
Моим желанием светлым, чистым, искренним?
Ведь мы чего-то постоянно ждем.
 
 
У каждого на сердце груз немыслимый,
И так горьки полночные молитвы,
И я об этом помню, говорил…
Играя с лезвием невидимой мне бритвы.
 
 
Но я хоть знаю, но о чем не помню, —
Сто тысяч слов, похожих на спасение.
Без света в вас так грустно и тоскливо,
Обычного безумия смятение.
 
 
Что вам сказать? Я знаю… и не знаю!
Вы так прекрасны! Это, так не ново.
Но я найду! найду… найду…
То вечное Единственное Слово.
 

Моей Афродите

 
Не знала юная Киприда
Рожденная из пены моря,
Что ее взгляды убивают,
И могут к жизни возродить…
Она по берегу ходила
Неосторожная, босая, —
И каждый мог ей восхищаться.
И каждый мог ее любить!
 
 
Стекали капли, словно слезы
Безумцев, что ее желали…
Рабы по берегу бродили,
И пели храмы в ее честь.
Сияло Солнце в поднебесье
Чудесной ярко красной розой, —
Из лепестков текли дорожки
В сердца оставленные здесь.
 
 
И белой, белой, белой пеной,
И чистотой горела кожа;
Румянец легкий на запястьях
Призывно обещал тепло.
И даже страждущие боги,
Кидали звезды ей под ноги;
И ветры тихие ласкали…
И было так вокруг светло.
 
 
Однажды звуки все утихли
Прошли во тьме тысячелетия,
И вновь она пришла на берег
К окаменевшим перед ней.
И то что стало льдом холодным
Насытив взоры, засияло…
И превратилась в сказку ночи,
И в ласку теплую морей.
 

«Вы так прекрасны! Так жестоки…»

 
Вы так прекрасны! Так жестоки
В моих немыслимых надеждах.
Я в вас оставлю свое Солнце
И бесполезные мечты, —
Мой трон на обнаженном теле,
И в поцелуях на одежде,
Разорванных во мраке ночи
Как совершенные цветы.
 
 
Зовут к вам губы прикоснуться;
Наполнить кубок тайным светом
Нетленным светом и могучим
На сладкой коже на спине.
Умыться сладкими руками
Самозабвенно восклицая,
И оставляя крикам тени,
Что приближаются ко мне.
 
 
Молочных ваших бедер нежность, —
Луна, застывшая на небе;
Глаза, как ярость серафимов
И песни звонкие огня.
Сердец владычица и страсти,
Прими как пытку восхищение.
Прими, прими мое безумие
В объятиях ночи, или дня.
 
 
Воздай мне должное за это!
За преклонение, и за слабость.
Я слаб пред светом вашим чистым,
Тревожен, скован красотой.
Когда я руки для объятий
Готовлю ваших, – точно знаю
Не совладать мне с своим чувством
И с вашей теплой чистотой!
 
 
Пусть перед вашими стопами
Не мне всходить рассветом новым,
На ваших тонких дивных пальцах
Останутся мои черты.
Вы так прекрасны! Так жестоки,
В моих желаниях несуразных.
Вы словно спящий ангел неба. —
Глоток моей святой воды.
 

«Я глаза опускаю, не в силах смотреть, …»

 
Я глаза опускаю, не в силах смотреть, —
Но я вижу ваш взгляд, и невольно робею,
Я бы рад был огнем перед вами гореть.
Но простите, я вспыхнуть, увы не посмею..
 
 
Я смирен вашей воле, подвластен грехам;
Я не более, чем лист упавший на землю!
Только весь этот мир поет вашим шагам,
И я то же ему подчиняюсь, и внемлю.
 
 
Внемлю голосу сфер неземной красоты;
Внемлю теплому ветру, и вечному небу.
В ваших взглядах ловлю святость и чистоту,
И слагаю хвалу о сиянии Фебу.
 
 
Словно греческий бог меня может услышать,
И сказать мне все тайны всех слов и стиха.
Моя вечная муза, – во мраке надежда, —
Ах зачем, я рожден был в бессилии греха?
 

«В храме Афродиты сладострастной…»

 
В храме Афродиты сладострастной
Полюбил я жрицу молодую.
Осторожно целовал ее я груди,
И смотрел в бездонные глаза.
И она сказала: «Милый путник,
Приходи ко мне сегодня ночью,
В час, когда погаснут в небе звезды
И пройдет вечерняя гроза.
 
 
Я зажгу все свечи восковые;
Застелю нам ложе белым шелком.
Приходи ко мне сегодня ночью!
Милый путник, позабудь весь мир.
Я с тобою буду откровенна,
И открою все секреты счастья.
Посмотри, дрожат мои ладони, —
В них танцует призрачный эфир.
 
 
Это то, что было до рождения
Всех живущих, трав и даже неба.
Милый путник, слышишь
Стук в моей груди?
Мы откроем ночью тайны мироздания, —
Будь со мною тихим,
Как огонь опасным.
Путник, милый путник… даже не дыши!
 
 
Задержи дыхание. Посмотри на небо.
Там темно и жутко,
Только ветер ждет.
Он со мной играет, – он меня целует.
Приходи, я жажду твоего тепла
Я смотрю на небо, как сгорают звезды
И в глазах темнеет, а душа светла.»
 
 
И прокравшись тихо, задержав дыхание
Шел по коридорам я к ее двери.
А за мной неслышно в темноте кромешной
Звуки танцевали ее нежных слов.
Павший на колени, стоп ее касаясь
Я остался пленник, – раб ее шагов…
 

Эндимион

 
Целуй, целуй меня Луна, —
Но что мне от горячих поцелуев?
Смотри в мои глаза и пой,
Как хорошо во тьме ночей!
Целуй меня Луна, целуй,
Но от твоей безумной страсти
Не станет мне в глазах прикрытых
Ни радостней, ни горячей.
 
 
Зачем мне жить? И вечно спать?
И видеть сны, в которых так
Луна прекрасна и тревожна?
Необъяснимо горячо…
Ах, если мог бы я страдать.
Она чудесна, невозможна!
Ах, ласки сладкие ее,
Из теплых слез…
Мне не рыдать!
 
 
Целуй меня Луна, целуй!
Как тихий ветер ты прекрасна
Прохладой в самый жаркий зной.
И осени печальный лист,
Я ласки жаркие твои
Не оценю, – целуй напрасно!
Нет, я не холоден.
Я просто бездонно пуст,
Бесследно чист.
 

Ослепший Эдип

 
Когда Эдип смотрел на тело Иокасты
На плитах мраморных фиванского дворца,
Он был рабом своей безумной страсти,
И в тенях видел свет ее лица.
 
 
Он не желал бы верить, или царствовать!
Зачем же боги так жестоки, и немы,
И отобрали душу ее светлую…
Младенца, – странника своей родной страны?
 
 
И вот она, – упавшая, и милая.
Ей слова не сказать, и не погладить рук.
Он ей когда-то говорил: «Любимая…»
Теперь же он достоин всяких мук.
 
 
И вот следы на теле ее сладостном;
Стекают капли крови темной вниз.
И пряжки золотые платья белого
Исполнят свой божественный каприз.
 
 
Он не увидит света, или времени, —
Пусть не наступит больше день и ночь!
Он был спасителен, а ныне пленник изгнанный,
И эту боль никак не превозмочь.
 
 
Как горек плод безумного познания,
Отца убивший возжелавший мать,
Как погасить огонь живого пламени?
Да, лучше умереть, и не узнать!
 
 
Любовь и рок, – судьбы печальной вестники
Как вырвать сердце?!Вырвать навсегда!
Все сбылось, то что бедами начертано
Прошли беспечные и долгие года.
 
 
За что платить, и чем теперь позволено?
Не видеть этот мир, и не желать.
И пряжки золотые, платье белое, —
Позвольте боги, вечно мне страдать!
 

Сны и наказания

 
Я помню бал, и в танце мы кружились, —
Босыми ножками вы стали на паркет.
А может, мне вы попросту приснились,
Как свет в глазах, которого уж нет.
 
 
Вечерний полумрак, как полы платья…
Вы так прелестны, – ангел во плоти,
И сам Христос сияет на распятии.
Помилуй Боже, и желания воплоти!
 
 
Я обнимал вас, и легко касался кожи
Чудесных пальцев рук и тонких плеч.
Помилуй душу страждущую, Боже!
Я больше не могу ее беречь.
 
 
Вы танцевали и босые ноги,
Казались счастливы в течениях теплых рек.
Вы если бы прошли мои дороги.
Ах, да… вы знаете, – я только человек.
 
 
Я буду вечно помнить ваши взоры,
И пальчики чудесных ваших ног.
В разбитом сердце моем алые узоры…
За что наказан я, мой Вечный Бог?
 

Потоп

 
Дайте выпить мне кровь из чаши лукавства,
И позвольте смотреть вам без страха в глаза.
Я лишь тень, – я иллюзия вашего царства:
Дождь идет в темноте, и играет гроза.
 
 
Дайте взглядам моим на губах раствориться.
Не ругайте меня! Не ругайте, молю!
Может быть, вам не стоило ночью мне сниться?
Но поверьте, я вас беззаветно люблю.
 
 
Кровь и розы; и Солнце, палящее зноем;
Аромат ваш, и танец божественных рук,
Пусть не стану для вас я спасителем Ноем, —
Я тону, – только вам не узнать моих мук.
 
 
И в толпе вам меня не увидеть, наверно,
Тех кого смыла за борт ночная волна.
Среди тысячи душ, я, – песчинка примерно.
Пожалеет меня лишь больная Луна.
 
 
А из рук ваших вылетят в небо три птицы.
Лишь одна возвратится с ветвью оливы.
Раньше бы поклонились вам мира царицы…
Только взгляды мои, слишком нетерпеливы.
 

Песни пробуждения

 
Когда-нибудь закончатся слова,
А мысли станут блеклыми, как тени.
Я упаду в глубокий вечный мрак,
И просто, перед Богом на колени.
 
 
Когда-нибудь устанет сердце ждать,
И остальное станет все не важно.
И я пойму, что я смогу отдать
Лишь только небу свою истинную жажду.
 
 
Сгорит костер, – останется зола;
Неторопливо оглянусь назад, что будет?
В том мире, где нет света и тепла
Одна тоска вовек со мной пребудет.
 
 
Безумных ангелов чарующий полет
Откроет ваши сонные ресницы;
И ночь окончится, растает тьма и лед…
Мой лед в глазах моей таинственной царицы.
 
 
Когда-нибудь очнется этот мир,
А одиночество отбросит свои цепи.
И зазвучит молчанием эфир,
Распространяя всюду песни эти.
 

«О Галатея, – аромат тепла и страсти…»

 
О Галатея, – аромат тепла и страсти;
Прекрасных глаз таинственный укор…
Душа моя всецело в вашей власти,
А я пылинка, грязь и прах, и сор!
 
 
Создание света, – я не ваш создатель!
Я только замерзающий поэт.
Пусть грешник. Не убийца. Не предатель.
Но без огня, что в вашем сердце, – меня нет.
 
 
Помилуйте меня, так боги только могут.
Простите мне на вас безумный взгляд.
И только боги, знаю… мне помогут
Сгореть в огне, которым я объят.
 
 
О Галатея, – грез безумный запах!
Губами слабыми мне пасть на вашу грудь…
Вы, словно жертва в мягких зверя лапах,
Его мучения ваш завершенный путь.
 

«Мои шаги тихи, неслышны…»

 
Мои шаги тихи, неслышны…
Крадусь я, словно леопард
За тенью солнечной богини, —
И тень ее мне дарит ночь.
Мне холодно, я умираю…
Как тяжело идти, и прочь.
 
 
Ее теплом наполнен воздух,
Я чувствую ее дыхание,
Но легкий шаг ее прелестный
Уходит от меня, куда?
И в странных темных катакомбах
В волшебном облике богини
Блуждаю я безумно долго, —
Бегут столетия и года.
 
 
Вот вы на миг остановились.
А я подумал, – это счастье,
Я так хотел, чтоб вы пронзили
Мне тело пальцами насквозь.
И темнота вдруг расступилась,
Что стало так светло и ярко…
Но оказалось с неба хлынул
На землю долгожданный дождь.
 
 
И он следы целует ваши.
Ах, как он смеет?!Как он смеет!
Мне глаз своих не отвести
От ваших тающих следов.
Наверное, и я могу?
Нет! Только дождь один умеет
Вас за собою в страстном танце
От моих взглядов увести.
 

Дождь и ваши улыбки

 
1Утонуть.
 
 
Дождь и ветер
Ревет и стонет,
Только я тону в ваших улыбках.
 
 
2Дождь и звезды.
 
 
Ваши взоры прекрасны,
Как ночью звезды.
Только ночью, – дождь мои слезы.
 
 
3Сон.
 
 
Дождь, как ваши поцелуи.
Я промок,
И сон мне снится.
 
 
4Красные капли.
 
 
Теплый дождь в моих ладонях.
Искусайте мое тело, – капли красные,
Как губы, что касались осторожно.
 
 
5Песни облаков.
 
 
О скорой осени, о проливном дожде, —
Поют мне облака.
А море, – ваши взгляды.
 
 
6Вечерняя прохлада.
 
 
И дождь пройдет, и ветер принесет
Ваш аромат
Прохладой снов вечерних.
 
 
7Прошлое.
 
 
Ветер только раздует огонь
Солнца красного на закате.
Был ли дождь, когда кругом лужи?
 
 
8Ваши руки.
 
 
Вы жару унесли дождем, —
Ваши руки его послали.
Только в сердце огонь все жарче.
 
 
9Улыбка.
 
 
Я не помню,
Когда пошел дождь
Может быть, когда вы улыбались.
 

«Будьте моей Эвридикой…»

 
Будьте моей Эвридикой
Такой недоступной и близкой.
Спелой, как губы клубникой,
Спящей в траве низкой.
 
 
Будьте моим желанием;
Теплым дождем лета;
Или тихим признанием
Тайного теплого света.
 
 
Станьте моей одеждой:
Не грехом, но соблазном,
Самой безумной надеждой,
Самой… самой прекрасной!
 
 
Будьте моей Эвридикой!
Слушайте мои песни.
Розой… лесной земляникой.
Жаль нам не быть, верно вместе.
 
 
Долгая боль, разлука, —
Сердце разбито на части.
Мука! Какая мука!
Не видеть в вас грез и страсти.
 
 
Долго блуждать, как Орфею
Мне дорогами ада,
Чтобы вновь насладиться
Чистотой вашего взгляда.
 

Ночное море

 
1За Солнцем.
 
 
Синее море шумит… и чайки
Ветром летают вместе с волнами, —
Труп мой плывет на восток за Солнцем.
 
 
2Закат.
 
 
Красный диск в облаках потерялся.
Думал я, что любовь уходит,
Только море пришло за мною.
 
 
3Песня ветра.
 
 
Ветра нет, не шумят уже травы;
Даже жарко еще немного, —
Только вам поет мое сердце.
 
 
4Где вы?
 
 
Если нет в руках больше силы.
Если нет в глазах былой боли…
Где же вы, – знает только море.
 
 
5Три вороны.
 
 
Три вороны каркали, – горе!
Три вороны кричали, – беда!
Я их не слышал, и мне… не жалко.
 
 
6Далеко.
 
 
Далеко горизонт и небо;
Далеко и Луна, и Солнце.
Почему же и вы далеко?!
 
 
7Беззвездное небо.
 
 
Вот..и нет еще звезд на небе
Только Солнца уже не видно.
Ваши руки во тьме я не видел, – но и что?
От того не легче!
 
 
8Тоска.
 
 
Сердце плачет, душа тоскует…
Только смерть моя ходит кругами.
Я за вами, – а вы не со мною.
 
 
9Слезы ангелов.
 
 
Белое и голубое, – ангелы плачут у моря.
Желтый песок и скалы,
Тело мое примите!
 
 
10Ароматы желаний.
 
 
Свежесть, – как ваше тело, —
Ароматы желаний…
В море тонуть и плавать.
 
 
11Дождь.
 
 
Там где погибло Солнце;
Там, где Луна не явилась.
Вы им пришли на смену, слезы моей печали.
 
 
12Жемчуг.
 
 
В море упал ныряльщик,
Но не достал он жемчуг…
Ярче любого моря ваши глаза мне светят.
 
 
13Не спрашивай.
 
 
У куста болиголова я спросил:
«Что будет утром?». Он ответил:
«Ты увидишь, и омоешь день слезами.»
 
 
14В траве высокой.
 
 
Я увпал, безумный в травы
И не двигался так долго,
Что сказали вы наверно:
«Это труп в траве высокой.»
 
 
15Ночь.
 
 
Я люблю ее, как море…
Глубины ее глаз, сладких!
Почему же ночь жестока?
 

Парис, зовущий смерть

 
Когда же ты придешь, красавица за мной?
Я слышу голос твой… и ароматы тлена,
Как будто ночь смыкает веки тишиной,
И снится мне прекрасная Елена.
 
 
Мне смерть дороже ваших страстных глаз,
Меня пронзающих не ведая преграды.
Могу ли я быть соблазнителем для вас?
Нет и на небе сладостной награды.
 
 
Хоть миг, хоть век! Пред вечным долгим сном
Я должен плотью вашей насладиться.
Нет сложного ни в сложном, ни в простом…
Мне нужно умереть, чтобы родиться.
 
 
Но вот он свет прекрасных ваших глаз!
А я Парис? Но я наверно, умер.
Как горек мир безумия без вас!
Поверьте, я безумней, чем безумен.
 
 
Я смерть приму, лишь помня слабость рук,
Что трогали вас с дрожью ювелира.
Не передать восторг мне этих мук, —
Не справится и Аполлона лира.
 
 
Прекрасная Елена, словно вор
Я в черном весь, и нет… мне нет спасения!
Так будь же на расправу быстр и скор,
Данаец в сердце не имеющий прошения!
 

«Никто мне так не улыбался…»

 
Никто мне так не улыбался
И не смотрел в мои глаза.
Да, я не мог подумать даже,
Что сердце вдруг зажжет гроза.
 
 
Она тиха и безответна, —
Она горит во мне стихом.
Ее назвать безумием можно,
А можно и моим грехом.
 
 
Я в ваших взглядах незаметен,
И может, недостоин их.
Но для чего ваш взор так светел
В любых желаниях моих?
 
 
Когда ко мне приходит утро,
Скажи мне свет, зачем я жив, —
Я словно умерший, как будто…
Без вас, что благость горних нив?!
 

«Как украсть мне ваше сердце?..»

 
Как украсть мне ваше сердце?
Где к нему найти ключи?
Как подкрасться незаметно
Темным призраком в ночи?
 
 
Как украсть мне ваши взгляды
Из изменчивых зеркал,
Чтобы их огонь во мраке
Только для меня мерцал?
 
 
Как привлечь мне ваши губы
Заманить их навсегда
В мои сны, что так печальны,
Как ушедшие года?
 
 
Как запутать ваши руки,
Чтобы их заставить петь?
Ах, какие это муки!
Ни найти ни цепь, ни сеть…
 
 
Как украсть мне ваше сердце?
Заманить ваш сладкий взгляд,
Там где ангелы танцуют, —
Там в огне мой рай и ад!
 

«Гордись, жестокий бог любви…»

 
Гордись, жестокий бог любви,
В твоих руках вся власть,
А стрелы острые твои
И боль, и смерть, и страсть!
 
 
И даже ты своей стрелой
Сражен однажды был, —
И ты безумие познал,
И мучаясь… любил!
 
 
Во тьме искал ее ты глаз
Печальный лунный свет,
Но ослепленный красотой
Ее не видел, – нет!
 
 
Рыдая ты ее любил
Сливаясь с ней во тьме,
И умирал, лишенный сил
 

В безумном страшном сне

 
Боялся ты, а вдруг она
Растает как туман,
А в небе полная Луна
Скрывает лишь обман.
 
 
И каждый раз дрожа от слез
Ее ты имя звал
В мир совершенных теплых грез,
Где свет небес пылал.
 

Корабль

 
Упало Солнце в гладь морей.
Вы были ангельски чудесны,
Среди огромных кораблей
Как нежный ветерок прелестны.
 
 
Метались флаги, паруса…
И улетал корабль в сказки;
Гремели громом небеса,
Как ваших губ безумных ласки.
 
 
А я стоял на берегу,
Один… и тихо-тихо плакал;
За кораблями на бегу
Небрежный дождь на землю капал.
 
 
Он звал вас танцевать и петь
Песку горячими ногами,
И золотая Солнца сеть
Была раскинута богами
 
 
Для ваших глаз,улыбок…рук;
Для плоти жаркой, невозможной.
Не хватит ни игры, ни мук
Картины неба, слишком сложной.
 
 
И Колизей кричал, – убить!
И капитан кричал, – оставить…
Я буду вечно вас любить.
Как? Даже не могу представить.
 
 
На мачтах белых кораблей
Я видел вас бесшумной тенью,
И уплывал за вами вслед
С вечерней безутешной ленью.
 

«Поэт приходит в мир с душою обнаженной…»

 
Поэт приходит в мир с душою обнаженной.
Поэт к страданию и горечи привык.
К реальности больной ему далекой
Он может только бросить гневный крик.
 
 
Ему нужны: иллюзии и вера;
Танцующие музы и ветра;
Он смотрит мир с улыбкой лицемера.
И спит, наверно, с самого утра.
 
 
Тягучий сумрак ночи, словно сказка;
Глаза увядшие, как гладь зеркальная воды;
Ему не предназначенная ласка
Грозит коварством пламенной беды.
 
 
Но крик его разбудит и глухого,
А сердца кровь как слезы, и как яд.
Нет среди звезд сияния такого,
Как отраженный ваш случайный взгляд.
 

Никта

 
Вы как ночь: небрежные волосы;
Сладкий дымный вкус орхидей…
Ваши руки играют со звездами,
Наполняя сердце сиянием.
Я дрожу, я не в силах справиться
С охватившим меня желанием.
 
 
Под вуалью вашей сокрытые
Небеса такие прекрасные,
Словно в них и Луна отражение
Вашей радости, ваших улыбок, —
Это время снов, затмевающих
Мир, который прозрачен и зыбок.
 
 
Я у ног ваших в темном зареве
Снизошедших шагов ваших сладостных.
Я не в силах ни жить, ни дваигаться
В откровенных соблазнах трепета,
Так похожи слова мои грустные
На напевы детского лепета.
 
 
Ваши волосы, – травы пряные!
В них моим рукам бы запутаться,
На подушках из мака красного
Так приятно дышать грезами;
Целовать следы ваших пальчиков
Из зеркал губами, и розами.