Читать книгу: «Пояс «Ориона»», страница 8
Глава 10. Поездка за продуктами. Колдунья Мария.
Утром он проснулся тоже очень рано. Посмотрел на часы – было около 5 часов. Пробовал уснуть дальше – ничего не получалось. Пролежав с открытыми глазами около часа, он окончательно встал, тихо оделся, чтобы не разбудить Стефани. На связке ключей от номера от входной двери ключей оказалось два. Это он еще раньше заметил. Глеб снял один ключ взял с собой, а связку положил на стол на видное место – чтобы Стефани увидела. Вышел из номера, спустился вниз и вышел из отеля. На входе в отель никого не было, входная дверь была открыта. Глеб решил прогуляться немного и обошел отель с задней стороны.
В гараже под навесом он увидел Николу, хозяина отеля. Тот возился вокруг не нового грузовичка. Капот у того был открыт, а сам грузовичок стоял на яме. Что-то до боли знакомое и родное екнуло в груди Глеба – как давно он не копался вот так в двигателе старенького фольксвагена. Он подошел к Николе, положил руку на его. Никола выпрямился, увидев Глеба, улыбнулся и стал быстро рассказывать про проблему, которую ему надо решить. Глеб мало понял, Никола слишком быстро говорил. Неожиданная мысль пронзила Глеба и он сказал Николе на немецком: «Может по-немецки у нас лучше получится?». Никола аж расцвел, оказывается, он тоже немного знал немецкий, также немного, как и Глеб.
– Нужно ехать в деревню на ферму за продуктами, а что-то не в порядке с тормозами. Ехать в мастерскую еще рано. И за продуктами опаздывать нельзя, там все приготовлено, мясо, молоко, овощи, вино! – сокрушался Никола.
Глеб заставил его сесть в машину и завести, а сам спустился в яму, взяв фонарь, которым Никола светил под капотом. Там Глеб приподнял тормозные колодки на каждом колесе. Вылез из ямы и сказал Николе, что если у того найдется пара новых колодок и два литра тормозной жидкости, то они управятся минут за 30. У Николы нашлись две пары колодок и три литра жидкости. Работа началась.
После поочередного снятия каждого колеса и замены тормозной колодки, они стали менять тормозную жидкость.
Никола, а он, судя по всему, механик был никудышный, сидел в машине и то нажимал на педаль тормоза, то отпускал по команде Глеба. А Глеб тем временем убирал воздух из тормозных цилиндров. Когда он закончил с последним колесом, неожиданно перед ним в просвете между кузовом машины и ямой нарисовалась смеющаяся голова Стефани.
– Я тебя нашла! Я так и подумала, почему-то, что ты здесь!
– А где твои красивые ножки, покажи их, а то я буду думать, что разговариваю с духом а не с тобой!– в тон ей шутливо ответил Глеб.
– Вот они, мои ноги, я их спрятала за колесом, чтобы напугать тебя.
– У тебя это получилось. Ну, мы закончили, можешь ко мне сюда спускаться, я покажу тебе, что находится под днищем у машины. У тебя же есть машина?
– Машина есть, только я под ней не лазаю, я и бак топливный не разу не открывала. Только двери. Зачем мне туда лезть. Это не для меня. Я все равно там ничего не пойму и не запомню. Вот так ты ремонтировал свою старенькую машину, на которой работал таксистом, да?
– Да, хорошее было это время– Глеб вылез из ямы и вытер руки. – Отпусти меня, хозяйка сегодня с Николой в деревню, он за продуктами едет, а я посмотрю вашу деревню?
– Отпускаю! Тем более, что мне предстоит сегодня весь день писать, звонить. Тебе будет скучно. А фото мы и без тебя посмотрим. Только скажи, как мне их с твоего Никона скачать, а то Отто позвонил, он приедет через несколько минут.
– У Никона сбоку есть крышечка, откинь ее, там будет карта памяти. Все вчерашние фото я на нее записывал.
– Хорошо! – она чмокнула его в щеку – ключи я оставлю у администратора. Привези что-нибудь вкусное, настоящее, деревенское. Да, кстати, как ты с Николой общаешься, он русского не знает совсем?
– Мы с ним по-немецки. И моих и его знаний нам хватает!
– Интересно, как это вы догадались! Только в деревне по-немецки не говорите. Там этот язык не любят. Помни это.
Когда Стефани ушла, Никола развернул узелок тут же рядом с машиной, и они с Глебом поели простой еды – хлеб, картошка и яйца.
Пока Никола мыл машину, Глеб сходил к себе, одел куртку, взял с собой свою походную сумку.
Дорога им предстояла по здешним меркам длинная – пол часа езды! Когда выехали из города на прямую дорогу, Глеб сел за руль а Никола показывал ему все, что встречалась по сторонам и отвечал на вопросы Глеба. Получалось у них довольно сносно, во всяком случае, они понимали друг друга. Начав объяснять по-немецки, Никола быстро заводился, переходил на сербский и говорил без умолку до тех пор, пока Глеб его не останавливал. Так как дорога в это раннее время была почти пустая, то Глеб больше времени рассматривал все, что находилось вокруг.
Он включил радио и настроил на музыкальную радиостанцию. Это помогло ему отвлечься от болтовни Николы и необходимости хотя бы изредка отвечать ему, чтобы показать, что он его слушает. Придорожные деревни постепенно снимали с себя туристический лоск и стали очень походить на русские. Разница была только в чистоте, ухоженности. Здесь не было больших полей – горы вокруг, хоть и не высокие, все же не давали места для больших ровных пространств. Но каждый подходящий для посевов кусок земли был обработан. В большинстве урожай был собран и сложно было судить по убранному полю, что здесь росло. Там, где ровного места было совсем мало, террасами вверх или вниз уходили виноградники. «Дикие деревья, наверное, остались только на самых вершинах этих невысоких гор» – подумал Глеб.
Главным отличием здешних домов были крыши. Они теперь были не под яркой пластиковой черепицей, а под обычной черепицей из обожженной глины. Но все же, это была исключительно черепица, а не какое-нибудь стальное покрытие. Глаз его отдыхал. Он поймал себя на мысли, что кроме, конечно, моря, второе, на что он мог смотреть долго и не уставая – на эти деревенские пейзажи.
Вскоре они приехали. Свернув с главной дороги в сторону и проехав небыстро минут десять, они остановились у ворот крупной усадьбы, так про себя ее назвал Глеб. Никола, не выходя, позвонил по телефону и через несколько минут к ним вышел немолодой сухощавый мужчина, открыл ворота, пропустив их машину, и снова закрыл и пошел вслед за ними. Никола показал Глебу, что нужно подъехать к небольшому ангару. Когда Глеб остановился, Никола вышел, открыл двери фургона и пошел навстречу тому, кто им открыл ворота. Насколько Глеб понял, тот и был родственником Николы и хозяином всего вокруг.
Никола представил Глеба хозяину усадьбы, сказав, что он русский турист. Недоверие, которое вначале Глеб читал в глазах хозяина, сменилось доброжелательностью. Хозяин, конечно, не говорил по-русски, но на сербском он говорил четко и не быстро, не то, что Никола. Поэтому почти все, что ему говорил хозяин, Глеб понял. Хозяин показал рукой вокруг всей усадьбы и сказал, что Глеб может ходить везде и смотреть все что хочет, собак можно не бояться, на день их запирают.
Неожиданно, до них стали долетать странные звуки. Не то рев, не то стон большого животного. Глеб вопросительно посмотрел на хозяина. Тот сказал, что в том дальнем строении, которое является конюшней, уже второй день не может ожеребиться кобыла. Силы ее на исходе, уже и ветеринар был у них, ничего сделать не мог. Сейчас там старая Мария, местная знахарка и колдунья. Если и она не поможет, то придется резать живот кобыле, чтобы спасти либо ее, либо жеребенка. Поэтому сейчас в усадьбе не видно людей, почти все в конюшне, ждут, чем это все закончится.
Хозяин и Никола пошли в ангар, возле которого остановилась их машина, чтобы загружать продукты. А Глеб походил немного возле машины и, непонятно почему, но пошел в конюшню.
По мере приближения к конюшне, звуки стали все громче, иногда это был храп, иногда хрип, которые переходили в стон.
В конюшне было немного людей, скорее всего во всей усадьбе было немного людей, так как кроме как в конюшне, Глеб не увидел ни одного человека вокруг. Зрелище было не веселое. Люди окружили полукольцом ясли, в которых на сене лежала гнедая кобыла с большим животом. Периодически бедное животное хрипело, стонало, по телу ее пробегали конвульсии. Женщины, которые стояли вокруг, платками вытирали слезы из глаз.
Возле кобылы находилась старая, но крепкая женщина. Одета она была так же как и все, только на голове у нее был платок, который завязан был каким-то особым способом. Колдунья Мария проделывала некоторые манипуляции над животным, прижимала свои ладони к разным местам лошади, то прикладывала ухо к ее животу.
Колдунья встала и внимательно осмотрела людей, стоящих вокруг. Взгляд ее был недобрый. Из слов, которые она говорила, Глеб с трудом понял, что на всех, кто здесь стоит наложено что-то вроде порчи, поэтому никто не может ей помочь. Неожиданно ее взгляд остановился на Глебе. Она быстро сорвалась с места и бросилась к нему. Он ничего не успел сообразить, как она взяла его за руку и потащила, именно потащила а не потянула, к лошади. Приговаривала, что только на нем ничего не «лежит» и поэтому только он может ей помочь.
Подведя Глеба к лошади, она больше знаками показала ему, что он должен поднять голову лошади. Это было не просто, голова была тяжелая, но лошадь не сопротивлялась. Глаза бедного животного были полузакрыты, на губах засохла пена. Из горла вырывалось прерывистое очень тихое дыхание. Глеб поднял ее голову так, чтобы Мария смогла влить ей в горло содержимое небольшого кувшина. Почувствовав жидкость на губах, лошадь стала судорожно глотать, словно жажда иссушила ее всю изнутри. Часть жидкости вытекла на землю, но все же достаточно зелья попало по назначению. Глеб положил ее голову на солому, которой был выстлан пол, и сверху положил свои руки. Так он мог чувствовать слабую жизнь в теле животного.
Зелье стало действовать. Через несколько минут звуки лошади изменились. В них появилась сила, наверное это была последняя попытка лошади разродиться. Глеб по приказу Марии прижал голову лошади к земле, а Мария шепча не то молитву, не то заклинание, поглаживала живот лошади. Неожиданно лошадь напряглась и задрожала, по животу прошлись перекаты, Мария быстро подбежала к ней со стороны хвоста, схватило рукой за что-то, как потом оказалось, за показавшее копыто жеребенка, и стала тянуть его со всех своих сил. В это время Глебу всем своим телом пришлось навалиться на голову и шею лошади, чтобы передняя часть ее тела была неподвижна и опиралась на землю. Чтобы последних сил хватило, чтобы сделать самое главное – вытолкнуть жеребенка из себя и дать жизнь и ему, и себе.
Вздох облегчения вырвался из груди сразу всех окружающих, Мария по инерции чуть не упала – она вытащила жеребенка из живота лошади, он лежал рядом окровавленный, но живой. Жива была и лошадь, она опустила голову без сил, но дыхание ее стало ровным. Она открыла глаза и посмотрела на Глеба. Взгляд этот был настолько осмысленным и выразительным, что Глеб поневоле наклонился к ее голове и прижался губами к ее лбу. В глазах лошади он прочитал благодарность и теплоту, словно это Глеб, а не сама лошадь, вернул к жизни два живых существа: ее и жеребенка.
К ним сразу подбежали две женщины с ведром воды и стали обмывать и жеребенка и лошадь. Когда жеребенок привстал на ногах, все увидели на лбу гнедого жеребенка белое пятно, как звезда.
Из шума, который моментально создали люди, до того стоявшие в тишине, Глеб уловил, что жеребенок со звездой на лбу – это к счастью и богатству.
Воспользовавшись поднявшейся вокруг суматохой радости, всем захотелось погладить жеребенка и лошадь, Глеб отошел в сторону и направился прочь из конюшни. Все, что с ним произошло, произвело на него очень сильное впечатление. Особенно он не мог забыть глаза лошади. Боль и печаль, даже саму смерть, в начале, и безмерную усталость, но огромное счастье в конце.
Неожиданно кто-то сзади потянул Глеба за рукав. Тот обернулся, перед ним стояла невысокая женщина его возраста, в руках у нее стоял небольшой поднос на котором была старинная граненая рюмка, полная до краев, и рядом лежал кусок хлеба. Женщина говорила только одно: «Спасибо, спасибо…». Глеб понял что нужно делать. Он поднял рюмку, сказал: «За жеребенка и за мать-лошадь!» и залпом выпил ее содержимое. На глазах его навернулись слезы – крепость напитка была не та, что ему наливали в корчмах по дороге в Будву. Это был настоящий деревенский самогон. Кусок хлеба очень выручил. Глеб пришел в себя через несколько минут, когда съел весь кусок хлеба. Женщина поцеловала его в лоб и сказала «На здоровье!».
Рюмка самогона очень помогла. Переживания улетучились и осталось только радость от рождения новой жизни. На ватных ногах он не спеша вышел из конюшни и присел на землю, прислонившись спиной к стене конюшни, полной грудью вдохнул свежий деревенский воздух. Мимо него пробежали в конюшню Никола и хозяин усадьбы. Лица у обоих были сияющие.
Прошло несколько минут, Глебу стало лучше. Первый шок от алкоголя прошел. Ноги окрепли, тепло разлилось по всему телу и прошел шум в голове.
Из конюшни вышла колдунья Мария. Она оказалась сухощавой и очень высокой. Лицо ее было очень уставшим, но в глаза горели счастьем. Она знаком показала Глебу, чтобы тот шел за ней. Тот вначале сомневался, стоит ему идти с Марией. Тем более, что хозяин усадьбы называл ее колдуньей. Видно нерешительность и сомнения отразились на его лице, так как Мария еще раз позвала его собой и сказала по-русски: «Не бойся! Не бойся!». Глеб пошел вслед за ней.
Они вышли из усадьбы не через большие ворота, в которые Глеб с Николой въехали на грузовичке, а через маленькую калитку в другой стороне забора. Эта калитка выходила на небольшую улочку между домами, которая бала даже не заасфальтирована, а посыпана гравием.
Как оказалось, дом Марии был недалеко, через два дома от усадьбы. Мария шла быстро, не оглядываясь. Глебу ничего другого не оставалось, как молча идти вслед за ней.
Когда они подошли к ее дому, то прежде чем открыть калитку во двор, Мария оглянулась на Глеба, и еще раз сказала: «Не бойся, пошли!».
Двор был небольшим. Когда Глеб вошел в калитку, то перед ним встал большой одноэтажный дом с очень высокой крышей, и потому с очень большой мансардой. Стоя в нерешительности, входить в дом или нет, Глеб искал взглядом Марию. Ее перед домом не было.
И только обернувшись направо, он увидел ее – она стояла перед входом в небольшую пристройку, невысокую, с пологой крышей и всего на два окна. Дверь была низкая, и Глебу пришлось наклониться, чтобы войти туда вслед за Марией. Внутри было чисто и светло, так как помещение было небольшим, то двух окон хватало, чтобы осветить его. Это был не хлев, не сарай, не амбар. Глебу трудно было определить, на что это было похоже. По отсутствию предметов быта, посуды, продуктов, мягкой мебели, можно было с уверенностью сказать, что здесь никто не живет. Но зато было большое количество комодов с ящиками, несколько сундуков. Стульев не было, были деревянные табуретки, вдоль одной стены расположилась тоже деревянная лавка. Запах был очень приятный – пахло засушенной луговой травой. Пучки этой травы были закреплены под потолком по углам. Висели иконы. Иконы были православные. В красном углу висела икона божьей матери с горящей лампадой. Это успокоило Глеба – ничего плохого под иконами совершаться не могло.
Что-то в этой комнате было не так, не так как в обычных домах. И только через некоторое время Глеб понял, что же было не так. Не было электрических лампочек, нигде не было. Но в каждом помещении, а прихожей, и большой комнате, куда они вошли, стояли масляные лампы. Старые масляные лампы. Не лампады, не свечи, не керосиновые, а именно масляные старые закопченные лампы.
«Это, скорее всего, помещение, где Мария занимается своим знахарством, и молится» – подумал Глеб. Слово «колдовство» совершенно не соответствовало той чистоте и иконам, которые здесь были.
Мария знаком показала Глебу, чтобы он сел на лавку и подождал. А сама она стала по очереди открывать ящики комодов, словно что-то искала. Она перерыла почти все. Ничего не нашла, чувство разочарования отразилось на ее лице. Она села на скамейку и губы ее стали что-то нашептывать, не то молитву не то заклинание. Через несколько минут она громко охнула, встала и подбежала к сундуку, стоящему в дальнем углу. Открыла крышку и, порывшись немного, достала небольшой сверток. Она положила сверток на стол возле окна, поближе к свету и развернула его. Глебу плохо было видно, что там лежало.
Мария взяла два каких-то предмета, и подошла вначале к иконе Божьей Матери, помолилась некоторое время, потом обернулась к Глебу и протянула ему один предмет – небольшую глиняную куколку, не расписанную, просто обожженную с отверстием для шнурка.
– Это для тебя, – сказал Мария.
Затем снова повторился ритуал с молитвой.
– Это для нее, – сказала Мария, протягивая Глебу вторую куколку.
– Для кого? – переспросил Глеб.
– Это для нее, – повторила Мария.
Она подошла к полке, на которой стояла масляная лампа. Рядом с лампой лежал свернутый в жгут шнур-фитиль. Мария отрезала два куска фитиля такого размера, чтобы можно было на шею одевать не развязывая. Взяла из руки Глебы обе куколки, повесила каждую из них на свой кусок шнура и завязала. Одела обе на шею Глебу со словами:
– Тебе и ей поможет. Свою оставишь себе, а ее ей отдашь!
Глеб кивнул головой в знак согласия.
И неожиданно для себя, Глеб спросил ее:
– Мы будем вместе?
Мария ответила не сразу. Она подошла к окну, на подоконнике стояла миска с какой-то крупой. Мария взял в ладонь немного крупы и начала ее пересыпать из одной ладони в другую. После каждого пересыпания крупы становилось все меньше и меньше. Казалось, что само время пересыпается между пальцами колдуньи. Когда осталось крупы совсем немного, она перетерла крупинки между ладонями и подбросила эту крупяную пыль вверх на стекло. Подошла к Глебу, встала напротив него и положила свои руки ему на плечи.
– Да, будете. Но не сейчас. Потом будете, потом…
– Когда это «потом», и почему не сейчас? – прошептал Глеб.
– Не знаю. Я говорю только то, что вижу. Будете… но потом, позже… А теперь иди – тебя уже ждут!
Глеб резко встал и быстро направился к двери. В дверях остановился, повернулся к Марии:
– Спасибо! Пусть потом, главное – что будем вместе!
Как в тумане он вышел на улицу и, не оглядываясь, пошел к усадьбе, где уже давно ждал его Никола. Ему вдруг стало жарко, он потянулся рукой к шее, чтобы расстегнуть верхние пуговицы у рубашки. И рука его нащупала шнурки. Только сейчас Глеб вспомнил про подарок Марии. Не хотел он привлекать ничьего внимания. Особенно ему не хотелось выслушивать возможные упреки Николы, что связался с ведьмой. Он снял с шеи шнурки с куколками и положил в нагрудный карман куртки, который застегнул на молнию.
Машина Николы стояла на прежнем месте, мотор работал и Никола стоял рядом. Увидев Глеба еще издали, он замахал ему руками, показывая на часы, чтобы тот поторопился. Глеб ускорил шаг и, подойдя к машине, сел на пассажирское кресло. Никола поворчал немного, что время поджимает, продукты нужны в ресторане, и поехал к воротам усадьбы. Перед воротами он остановился и вышел, чтобы их открыть. В эту минуту дверь возле Глеба открылась, та самая женщина, которая дала Глебу рюмку раки, протянула ему небольшой узелок со словами: «Спасибо… Спасибо… будь здоров!». Глеб не мог отказаться от подарка. Но сказать он ничего женщине не успел. Никола сел за руль и они быстро поехали в город.
Видно было, Никола не доволен. Оно и понятно, для Глеба это развлечение, а для него работа. Если во время продукты не привезти, то в ресторане не успеют приготовить обед. Но Никола был человек отходчивый. И так как он ехал быстро, то пропущенное время быстро наверстали. Когда подъезжали к Будве, к Николе вернулось его обычное хорошее настроение. Но он не стал расспрашивать Глеба про Марию, хотя Глеб всю дорогу ожидал вопросов от Николы. Никола побаивался Марии, наверное поэтому лишний раз о ней разговор не заводил.
– Я сегодня еще планирую съездить к Митко за рыбой. Ты как, составишь мне компанию? – спросил он Глеба.
– Я думал, ты на меня окончательно обиделся за то, что я так долго у Марии был!
– Обиделся вначале. Но мы сделали хорошие тормоза, я смог ехать быстро и мы приедем вовремя. И потом, благодаря успешному рождению жеребенка, мне положили больше продуктов, и с собой бутылку деревенской ракии дали. Ну, той, что тебе в рюмке поднесли. Так что, у меня сегодня будет праздник. У меня в гараже есть уютная комнатка, приходи как стемнеет. Со Стефани приходи. Никого не будет, кроме меня с Мартой и вас.
– Ну, спасибо! Не знаю, смогу ли я Стефани уговорить. Вот если Митко нам что-нибудь из рыбы подкинет – тогда она не откажется.
– Митко обязательно даст! Для Стефани Митко обязательно даст. Нравится она ему. Только боится он ее. Нравится она ему издалека… Да… Такие женщины не для Митко… Приедем, отдохни пару часов, кофе попей. В ресторане всегда в кофейной машине кофе есть. Как только разгружусь и подготовлю фургон для рыбы – я тебя найду.
* * *
На этот раз они ехали в другую сторону, вдоль берега на северо-запад. Хотя, Глеб уже и ехать никуда не хотел, но раз пообещал Николе, что составит ему компанию, нужно выполнять. Да и самому Глебу это поездка нравилась больше. Слева было видно море, справа горы. За каждым поворотом дороги открывалась новая бухта. На это можно было смотреть бесконечно. Прошло совсем немного времени, как выехали из города, а Никола стал сворачивать с главной дороги к морю.
Рыболовное хозяйство Митко располагалось на берегу небольшой бухточки. Небольшой старый деревянный причал. Несколько лодок небольших, катер, на котором они плыли к острову Святого Николы. Две, не то лодки, не то маленьких корабля, размером чуть больше катера. Вот и весь рыболовный флот.
Неотъемлемым атрибутом пристанища рыбаков должны были быть развешенные для просушки и починки сети. Подумал так Глеб, и не ошибся. За небольшим зданием, напоминающим большую русскую печку, сети и были развешены. Возле них был один из рыбаков, который как раз и занимался их починкой.
Здесь, конечно, ничего не напоминало красоты городских пляжей, роскоши яхт для туристов. Здесь все было просто. Но это и обрадовало Глеба. Там где люди работают, там мишура и блеск не нужны.
Все вокруг, лодки, «русская печка», причал, все было совсем не новое. Но Глеб сразу оценил одно – все вокруг было крепкое, ухоженное, добротное. Митко занимался тем, что мыл свой туристический катер. Увидев гостей, он позвал молодого паренька, и поручил ему продолжать свою работу, а сам пошел навстречу гостям.
Глеб спросил у Николы, кто здесь хозяин и сколько здесь человек. Хозяином всего этого был сам Митко. С ним работали два молодых парня – мужья его дочерей. И два бывалых рыбака – его хорошие товарищи еще со службы на рыбацком судне при Милошевиче.
Приблизившись, Митко очень обрадовался, увидев Глеба. Но длинного разговора не получилось. У всех не было времени – Николу ждал ресторан, который к вечеру должен был уже приготовить рыбные блюда, а Митко ждало море, они должны были выходить сегодня на ночной лов рыбы, чтобы успеть к утренней торговле.
Глеб не хотел никому мешать, поэтому он просто осматривался со стороны, не задавая вопросов.
«Русская печка» оказалась коптильней. Первую партию рыбы в фургон грузили именно из коптильни. Глеб краем глаза заглянул во внутрь. Оттуда пхнуло ничем не передаваемым запахом свежеподкопченой морской рыбы. Запах йода и ароматных сосновых и можжевеловых опилок. Рыба там была разных размеров. От совсем маленьких рыбок, до больших камбал. Ближе рассмотреть это все было невозможно. Митко нырял туда и быстро выносил рыбу, укладывал ее в бумажные мешки, которые подставлял Никола. Коптильня работала, из трубы шел небольшой дымок. Единственная защита от дыма у Митко – была маска для подводного плавания, которая закрывала глаза.
Закончив с копченой рыбой, немного отдышавшись, Митко показал Николе куда ехать, а сам пошел в направлении небольшого холмика, по другою сторону от коптильни. Это оказался погреб –ледовик. Как объяснил потом Глебу Никола, это погреб наполовину заполнен льдом. Там нет холодильника. Летом Митко покупает лед, это не дорого, а зимой, едет повыше в горы, где по ночам бывают заморозки, и где он предусмотрительно наливает воду в специальные пластиковые корыта.
Загрузились рыбой быстро и Глеб с Николой уже собрались уезжать, как их нагнал Митко с большим свертком.
– Это для Стефани, не забудьте передать. Это копченый угорь! – выпалил Митко, передавая пакет Глебу и улыбаясь.
На что Никола что-то сказал ему по-сербски, Глеб слов не понял, но смысл уловил. Никола незлобно пошутил над романтической любовью рыбака к аристократке.
Митко совсем не обиделся, наоборот, посмеялся и еще раз наказал, что это только исключительно для Стефани, а не для Марты и остальной родни. Никола отшутился, сказал, что Митко все равно не узнает. На что Митко ответил, уже по-серьезней, что он все равно узнает. А если окажется, что угорь попал не по назначению, то в два раза поднимет цену на рыбу. Как оказалось, это была самая страшная угроза для Николы. Он сразу прекратил все свои шутки и быстро тронулся с места.
По дороге Никола некоторое время бурчал про себя. Но разговаривать самому с собой ему скоро надоело, и поэтому он пожаловался Глебу –по-немецки. Что, мол, куда Митко лезет? Ведь все прекрасно понимает, что Стефани не для него. Но… и еще цены поднять грозит! Вот разбойник! Но, проехав и побурчав минут пять, Никола успокоился, настроение к нему вернулось. Видно, количество и качество рыбы, а самое главное, цена, его полностью устроили, подумал Глеб.
Доехали до отеля быстро. Никола сам отнес в ресторан пакет с рыбой для Стефани. Глеб предупредил его, чтобы вечером в гараже он его не ждал – сказал, что не очень хорошо себя чувствует. На самом деле, не хотелось ему делить вечер больше ни с кем, кроме Стефани. Никола немного по обижался, но потом успокоился. Наверное, он подумал, что ему больше достанется ракии, поэтому не стал настаивать, подумал Глеб. И был прав, именно такая мысль и остановила Николу.
Глеб в своем номере занялся приведением в порядок себя и своих вещей. Хотел отвлечься от мыслей. Но как от них отвлечешься, слова колдуньи Марии все время стояли в его голове.
В конце концов он решился на самое логичное решение проблемы – достал привезенный узелок, там была небольшая бутылка крепкой ракии. Налил в пластиковый стаканчик грамм сто и выпил, закусив колбаской и хлебом из того же узелка. Посидел немного в кресле, дождался пока первая реакция на крепкий градус пройдет. Как он и ожидал, волнующий его вопрос отошел куда-то в сторону. Чтобы закрепить результат, он сделал себе крепкий сладкий чай и, не допив до конца, задремал в кресле.
