Читать книгу: «Междумирье. Белая Дыра. Продолжение книги «Междумирье. Врата Междумирья»», страница 7

Феликс стоит на посту, дело привычное. Перед ним густой старый лес. Кроны высоких хвойников настолько разрослись, что длиннющие хвойные лапы соседних деревьев сплелись друг с другом, и образовали густую крышу над всем лесом. В этом сплетении невозможный хаос, и в нём видится чёрт знает, что. Феликс уже несколько раз присматривался, обнаруживая там каких-то жутких существ, пока не убедился, что это скопления колючих веток. Но, всё-таки, ведь убитое ими вурдало не единственное на этой земле…

Ещё две свечи отшагала ватага по холмистой лесостепи. Шли то старыми тропами, то по нетронутой земле, путаясь в траве, и спотыкаясь о камни. Были такие места, где ноги загребали густо раскиданные чьи-то кости. Попадавшиеся черепа были не человеческие.

Над верхушками леса показалось нечто высокое, конусообразное и чёрное, видимое очень далеко. Это был Гада – нейтронный вулкан. Небо над ним светилось по-особому, радиально расходящимися шлейфами свечения, от чего Гада был сразу хорошо замечаем с очень большого расстояния. Это, возможно, единственный нейтронный вулкан на Пра-Мерцане, потому что другого, такого-же, пока не нашли. Гада был таким-же плазменным вулканом, как и все остальные вулканы на этой земле, но отличался наличием ещё и нейтронного излучения, от чего вся местность вокруг него была мёртвой в радиусе четырёх вёрст от основания вулкана, который сам в поперечнике был вёрст шесть. Эта смертельная территория прикрывала с северо-востока подступы к гарнизону Москшир. Подойти к гарнизону со стороны вулкана невозможно, ничто живое не сможет пройти через тихое нейтронное пекло Гада.

Итак, шестая ватага добралась до базы своего легиона «Вулкан».

Первое, что они сразу увидели, это опять развалины города. Точнее, это давно заброшенный город, местами устаревший до состояния развалин. Здания цилиндрической формы, сложенные из тёсаного камня, были самых разных размеров. Небольшие промежутки между этими зданиями, все без исключения, были перекрыты стенами разных высот, многие из которых уже рухнули, и теперь перекрывали проходы каменными завалами. Строения имели очень мало окон, что возможно связано со стремлением их обитателей к темноте, из-за вечного светового дня на этой земле. Некоторые здания были обрушены частично, и было видно, что внутри они имеют этажи и множество раздельных помещений. При малом количестве окон, а то и при их отсутствии, внутри этих помещений всегда была темнота. Полностью рухнувшие здания заросли кустарником, и всё пространство между строениями заброшенного города тоже заросло хвоей. Эти разрушения не были похожи на последствия войны. Здания развалились скорее по причине ветхости, или, возможно, землетрясения. Но явно, город сначала был покинут жителями, а может быть, что и все они погибли. Возможно, город убило извержение Гада, как Везувий убил Помпеи. Можно только догадываться, что такое извержение плазменного вулкан – вероятно, гигантский огненный шар. Город стоящий рядом, не смог это пережить. К тому же, нейтронный Гада при извержении мог излучать сильнее, и облучать окрестности дальше. Почему же гарнизон Москшира поставили даже ближе к вулкану, чем город?

Миновав развалины, ватага подошла к воротам гарнизона. К ним сзади сразу вышел из «зелёнки» дозорный взвод наружного наблюдения. А из ворот вышел дежурный начальник караула, и принял к ознакомлению удостоверение командира ватаги. Убедившись, что подтысячник Ковалдец это он и есть, подтысячник Ковалдец, а не кто иной, начальник караула велел запускать ватагу. Створки ворот, скрипя и громыхая колёсами, раскатились в стороны, и ватага вошла в гарнизон.

Территория гарнизона была ограждена сборной оградой из однотипных квадратных щитов с подпорками, собранных на заклёпках из полос листового металла. Внутри, в некотором порядке, стояли полукруглые невысокие здания, собранные тоже из широких металлических полос. На Мидгарде строят такого-же рода ангары. Только несколько небольших построек в гарнизоне были сложены из камня, и, скорее всего, это были строения покинутого города. В гарнизоне было два центра, вокруг которых располагались все постройки. Первый – это главный плац, к которому вела дорога прямо от ворот, и неподалёку второй центр – площадка, на которой стояло строение открытого типа: большая плоская крыша на нескольких колоннах. Под этой крышей наблюдались какие-то рабочие механизмы, среди которых стоял самый большой станок, по бокам у которого торчали, как руки, две подъёмные стрелы с крюками. Рядом с этой мастерской лежало несколько штабелей одинаковых железных полос, длинною метров по пятнадцать. Очевидно, здесь и рождались эти полукруглые постройки гарнизона, и его ограда тоже.

Ватагу построили на плацу. Произвели перекличку. После чего командир ватаги доложил тысячнику Вранко, командиру гарнизона, о прибытии шестой ватаги в родной гарнизон, и о результатах дозорного похода по приморью. Тысячник Вранко – большой, как шкаф, хромой и горбатый, вероятно, переломанный в боях воин. Узнав о пополнении ватаги новобранцами, он велел вывести их вперёд для осмотра. Но осматривать «зародышей» он не стал, а обратился к ним (и всем остальным заодно), с типичной салдофонской речью о том, что жить они теперь будут в обнимку со смертью, с которой им теперь предстоит найти взаимопонимание, а иначе смерть обидится и перейдёт на сторону врага. Блеснув вот такими вот эффектными образами, тысячник подвёл итог: службой гордиться, ни в чём не сомневаться, ничего не бояться, врага ненавидеть. После этого комгарнизона приказал ватаге размещаться в казарме, и удалился. Командир ватаги первым делом приказал: в баню. Вот это он правильно!

Сначала сотники развели свои сотни по казармам, и оставив там вещи и оружие, легионеры отправились строем в баню. Но перед тем сотник Йош отдал своей сотне строжайший приказ привести себя там в должный порядок: обязательно побриться, все щетиной заросли на марше! У каждого боевого командира есть свой гвоздь в голове. И у Йоша, кроме шпильки сквозь башку, тоже есть такой гвоздь: как видно, это бритьё.

Баня была устроена в таком же полукруглом строении, как казармы. Внутри было два предбанника, с двух сторон, и в середине, собственно, баня. Это было большое помещение, посреди которого стоял огромный железный котёл на высоком каменном основании. С краёв котла, со всех сторон, свисали сливные трубы, штук двадцать, из которых лилась струями горячая вода, наполняя баню тёплым паром. Слитая вода исчезала в сточных отверстиях в каменном полу. Никаких кранов и заслонок на трубах видно не было, вода лилась непрерывно. Откуда же её столько бралось? Горячая вода в бане была из ручья, стекавшего с горячих склонов Гада. Пока ручей преодолевал мёртвую долину вулкана и достигал гарнизона, вода в нём остывала до вполне приемлемой температуры, и в гарнизоне устроили отличную баню.

Какое же это было наслаждение, сбросить с себя всё, и стать под тёплые струи воды! Мочалка из морской травы – самая лучшая в мире вещь. Интересно, из чего сварено здешнее мыло? Запах необычный…

Из другого предбанника зашли бойцы из сотни Дикосяна. Среди них были и лучницы. Избавленные от боевых доспехов, и полностью обнажённые, они оказались обычными молодыми женщинами. Глаз радовали подтянутые стройные фигуры, потому как в пехоте, постоянно шагая по лесам и полям, фигуру никак не испортишь. Лучницы, вместе со всеми мужчинами, устроились под струями горячей воды, и принялись с наслаждением натирать друг друга мочалками. Глядя на них, Феликс подумал, что, наверное, это не прилично просто так пялиться на обнажённых девушек, и следует заняться чем-то полезным. Йош велел побриться… Феликс достал заранее приготовленный нож, и начал бриться. Зеркал здесь нет нигде, ни у кого. Бриться приходится вслепую. Так что смотреть больше некуда, кроме как на голых лучниц. Ну, всё же, уже не просто так, а при деле. Случайно он заметил на спине одной из них странные следы: чёткие круги, размером пальца три, словно выбитые на коже в четыре ряда, поперёк спины; в том же направлении с ними идут тёмные полосы, словно плетью нахлёстаны. Странные какие гематомы и ссадины. Феликс даже бриться перестал, присмотревшись к этой спине. Девушка, почувствовав его взгляд, обернулась, и Феликс увидел Алимэ. Какая неловкость получилась… Но Алимэ, похоже, так не думала. Она вопросительно взглянула на него, и поспешно поправила мокрые волосы. Естественная женская реакция – приводить себя в порядок перед глазами стороннего человека. А поскольку на ней абсолютно ничего нет, то остаётся поправлять только волосы. Она повернулась к нему полностью, и Феликс увидел такие же следы у неё на бёдрах и животе, до самой груди.

– Что с тобой? – спросил он по-русски, – Это о н о?

– Да, – ответила Алимэ, – это его объятия…

– Как ты себя чувствуешь, Алимэ?

– Пройдёт. Почти всё.

– Ужасные объятия, Алимэ! И ты пережила это…

– Ты вот здесь не сбрил, – сказала она, и коснулась пальцем у него возле правого уха, – Ужасные объятия… Но, какие есть… Меня здесь больше никто не обнимал.

Она снова оправила свои чёрные волосы, глянула на Феликса, и вернулась к своим лучницам.

Это намёк, подумал Феликс. Интересно, как отреагирует боевая легионерка, если отвергнуть её внимание? Пристрелит из лука? Впрочем, зачем отвергать? Эта девушка ему нравилась.

Натянув одежду на мокрое тело (полотенец здесь отродясь не знали), Феликс вышел из бани, и увидел сотника Йоша, который тоже откуда-то вышел, и непроизвольно поглаживал свой свежевыбритый череп. Чёрт возьми, он наконец-то снял свою резиновую «балаклаву»!

6. Пра-Мерцана. Люди и шкуры

– 1 —

Легион «Вулкан» гордо носил своё имя за то, что он бесстрашно основал свою базу почти у подножия грозного Гада, который убивал вокруг себя всё живое. Говорят, на складе легиона есть особые доспехи, в которых можно подняться на склоны вулкана, и остаться живым. Да много чего говорят. Например, говорят, что в покинутом каменном Москшире живут демоны. Когда Феликс стоял в дозоре на сторожевых вышках гарнизона, ему удалось подробно рассмотреть окраины полуразрушенного города, и он пришёл к выводу, что в Москшире жили не люди. Некоторые здания были обрушены наполовину сверху донизу, и можно было видеть всю их внутренность. Внутри, между этажами, не было ни одной лестницы, зато были узкие, чуть шире человека, извилистые колодцы, проходящие через всю высоту зданий. Это были единственные ходы, которые соединяли этажи между собой. Подъёмное устройство в таких непрямых ходах использовать невозможно; по ним может пролезть только существо, приспособленное ползать по стенам, вроде волкана, например. Потом Феликс узнал, что это не только его догадка. Конечно, нашлись и люди, которые будто видели, как по развалинам кто-то ловко взбирается. Весь старый город зарос хвойниками, и легионеры, порой, устраивали «изгнание демонов», поджигая сухостой. Тогда в руинах пару свечей полыхали пожары, а потом ещё долго поднимался дым от тлеющего пепла.

Ватаги легиона готовились к походу. Новобранцами пополнилась не только шестая ватага Ковалдица, но и многие другие. Всего в легионе было двадцать ватаг, и в ближайшие свечи большинство из них выступит в долину Кабра, для подмены частей легиона «Смерч». Новобранцев ждало скорое боевое крещение, но старшие сослуживцы заявили им, что без обряда посвящения в легионеры они годятся в бою только как живые щиты. Чтобы стать своими, предстоит пройти посвящение. Ну, не могут без этого суеверные армейцы нигде, ни на каких планетах. Обряд посвящения в легионе строился по всевселенски распространённому типовому плану: а) себя показать, и б) испытать что-нибудь этакое. Обрядовое испытание имело вполне практичный смысл: испытать на себе разряд меча, и познать, что это такое, дабы в сражении быть уже готовым к этим переживаниям. А вот что касается себя показать, так здесь это было не ново и не оригинально: посвящаемые проходили обряд в обнажённом виде – как символ открытости перед новыми боевыми товарищами, и как знак своего низшего исходного положения. К раздетому легионеру подходил старослужащий и четыре раза разряжал на него меч – на каждую руку, и каждую ногу. После этого можно одеваться, и ты принят в легионеры. Хорошо ещё, что не надо было говорить каких-нибудь бредовых клятвенных речей.

И, вот, стоят они раздетые, только снятыми рубашками вокруг бёдер обмотанные. «Старики» перед ними мечами помахивают, предохранителями щёлкают – жуть нагоняют. Все боялись, что Дайва опять в обморок грохнется, как тогда на дереве, при встрече с вурдало. А если в обморок падаешь, то обряд надо заново проходить. Дайва и сама поняла, что плохи её дела, так уж лучше сразу и побыстрее, и она сама шагнула вперёд. Ей навстречу вышла одна из лучниц с мечом, и щёлкнула предохранителем. Дайва зажмурила глаза… Она пронзительно вскрикнула четыре раза, содрогаясь всем телом, когда меч разрядили в её конечности. Легионеры одобрительно загудели и провозгласили первого посвящённого: лучницу Дайву Томкуте. А Дайва, с безучастным лицом, вздрагивая при каждом шаге, прошла сквозь толпу и куда-то удалилась, даже не позаботившись одеться. Должно быть, падать в обморок пошла. Кто-то отправился за ней, вместе с её одеждой.

Остальные «крестились» по несколько человек сразу. К Феликсу подошла Алимэ с мечом. Это его смутило больше, чем встреча в бане. Она ведь, точно, что-то задумала, по глазам видно.

– Он не заряжен, – шепнула Алимэ так, словно сообщала спасительную новость, – так что ты…

– Алимэ, не надо так, – тихо ответил Феликс, – Я понимаю, спасибо тебе, но не надо. Я не собираюсь притворяться, и хочу к тому же быть сейчас как все. И это не смертельно. Ты ведь сама это проходила, Алимэ. Сними с предохранителя.

Алимэ нахмурилась, и отвела глаза. Обиделась. Потом щёлкнула предохранителем, и резко взмахнула мечом. Звякнула раздвинутая рукоять – меч заряжен. Сначала разряды делаются по рукам, а потом по ногам, чтобы человек не упал вдруг сразу. Касания лезвием делаются плашмя, во избежание ранений при содрогании конечностей.

– Вдохни, – сказала Алимэ.

Феликс вдохнул, закрыв глаза, и тут же получил разряд в правую руку. Он непроизвольно вскрикнул. Это было подобно удару плети. Остальные три разряда он принял, сцепив зубы. Когда он открыл глаза, Алимэ уже не было рядом.

После электрических судорог ноги и руки плохо слушаются. Все новообращённые разошлись, хромая и шатаясь, и кое-как одевшись.

Прошедшим посвящение теперь открыли некоторые «тайны»: где находится гарнизонный бордель, где взять дран, и как обналичить небольшую часть своей зарплаты консервами. Вознаграждение за службу, согласно Контракта, можно будет получить только на Мидгарде, на Пра-Мерцане денежных знаков нет; а вот консервы здесь вполне есть – мясные, настоящие, только никто не знает, из какого мяса. Так вот, дни своей службы можно обменять на консервы, нужно только знать, к кому подойти, и списать ему свои дни. Кстати, таким же образом можно расплатиться и за услуги гарнизонных девушек – они тоже имеют контракты, и собирают дни службы таким же образом.

Алимэ подошла к Феликсу перед отбоем, когда он и вся ватага сидели в столовой, пережёвывая тушёные водоросли. Легионеры рядом с Феликсом обсуждали, что бьёт током сильнее: меч или дуза. Из разговора Феликс понял, что дуза – это не оружие, а электрический паук, ещё одно необычное чудище здешнего животного мира. Дуза плетёт электрическую паутину, через которую он бьёт током свою жертву, попавшую в сеть. Паук добивает жертву разрядом из своих челюстей. Алимэ подсела к Феликсу, отвлекла его в сторону, и поставила перед ним маленькую жестяную коробку.

– Это мазь, – сказала она, – наш ватажный лекарь дал мне, чтобы залечить следы от щупалец чудовища. Она от всего. Возьми себе, мазь поможет рукам и ногам после электрического шока, ты ведь до сих пор чуть хромаешь.

– Алимэ, спасибо, – ответил Феликс, – Но мазь ведь нужна и тебе.

– Там достаточно, Феликс, – сказала Алимэ, – мне хватит. К тому же, я не могу сама себе втереть мазь в спину. Если ты мне поможешь…

– Э… а что, твои лучницы тебе не помогут? – спросил Феликс.

– Они не смогут так, как надо.

Феликс сразу представил, как он натирает голую спину раздетой Алимэ, и сразу всё понял.

– Это что, совет ватажного лекаря? – спросил он.

– Это совет моих лучниц, – загадочно ответила Алимэ.

Ну, всё! – теперь он герой открытого армейского романа! Да и чёрт с ним! Завтра его вполне может сожрать какое-нибудь чудовище, или покусает дуза, не говоря уже о стрелах и мечах Каганата и кочевников. И он тут же вспомнил Анку… А ей кто сейчас поможет, если будет плохо? Потеряла его Анка, и места сейчас себе не находит. А Алимэ такая же смертница, как и Феликс. Алимэ, Анна – даже имена чуть похожи, на одну букву.

В каждой гарнизонной казарме есть такое отдельное помещение, вроде медпункта. Вообще, это вытрезвитель для тех, кто переел, перепил, и перекурил. Здесь же, обычно, проводят все процедуры. Алимэ и Феликс, с жестянкой мази, уединились в медпункте казармы сотни Дикосяна, и закрыли окно подъёмной крышкой. Здесь их и застал отбой.

Проснулись они ещё до подъёма. Мазь подействовала хорошо: они нормально выспались, и ссадины у Алимэ стали поменьше. Феликс ещё раз натёр мазью все пострадавшие места на теле девушки, а потом они стали одеваться. Не спеша заплетая волосы, Алимэ сказала Феликсу:

– Феликс, ты не ходи к девкам в бордель. Я знаю, что они там не все люди.

– Я и надеюсь, Алимэ, что никогда не вздумаю туда идти. Но что это значит: не все люди? – удивился Феликс.

– Некоторые не верят, – ответила Алимэ, – Они выглядят полностью, как люди, но это не люди, а другие существа. У них кровь сине-зелёная.

– Ну, не особо удивляюсь… – сказал Феликс, – А что они делают среди людей?

Алимэ ответила:

– Я думаю, что им самим нужны люди для чего-то. Через раз они даже не берут плату с посетителей, а командование спокойно относится к предоставлению таких услуг.

– Как люди могут не быть людьми? – не понял Феликс.

– У них кровь сине-зелёная, – повторила Алимэ, – Внутри они совсем другие, только выглядят, как человек. Ты слышал, что такое «шкура»?

– Нет ещё.

– Это почти неживой. Это значит, что от человека только внешняя оболочка – шкура, внешность, а внутри это другое существо. Ты слышал о призраках в Москшире? Это духи тех, кто там жил очень давно, до гибели города. Нечеловеческого города. «Шкуры», которые там, в борделе, это их живые потомки.

– Алимэ, я думаю этот миф происходит от обычного противостояния между вами, женщинами.

– Феликс, нас здесь совсем не много, – ответила Алимэ, – мужчин гораздо больше, чем нас, так что никакого особого противостояния нет. Там действительно другие женщины. Я не знаю, что будет с человеком, если он прикоснётся к «шкуре», потому и боюсь.

И Алимэ поцеловала его в щёку.

– Идём, Феликс, скоро подъём, и тебе надо быть в своей сотне.

– Не переживай, Алимэ, мне самому противны такие связи, шкуры там или не шкуры. Идём.

И он тоже поцеловал девушку в ответ.

Вышел Феликс из казармы, а снаружи у дверей стоит, прислонясь к стене, одинокая Женька. Хмуро глянула на Феликса, и спросила насмешливо:

– Ну, как спалось? Вылечил?

Феликс только вздохнул, и пошёл, без ответа, дальше. Ну что за хрень! Стоило только один раз обняться в учебном поединке, и уже сразу какие-то интимные притязания с обидами. Наверняка, Женька под дверями стояла, каждый звук ловила. И не только она одна. Остальные спать разошлись, когда они с Алимэ уснули, а Женя не смогла. Злится – Как же так, он с ней боролся, в полный контакт, а переспал с другой лучницей! Не служба уже получается, а какой-то мыльный сериал.

– 2 —

Бригада из пяти ватаг легиона выступили в поход спустя четыре свечи. Женька, слава богу, так и не пристрелила Алимэ.

Ватаги, как и обещали, отправили в долину Кабра. Кабр, это вроде как бывшая река, давно превратившаяся в целое море болот. Представляет собой ценность, как источник множества ручьёв чистой пресной воды. Долина Кабра находится у океанского побережья, и подвержена набегам флота Каганата.

Бригада выходила из гарнизона через другие ворота, из которых не виден заброшенный Москшир, и по широкой дуге двинулась в обход вулкана Гада, до выхода на основной путь. Это был впечатляющий переход: по левую руку мёртвая каменистая пустыня и громадина вулкана с матово сверкающей металлической вершиной, а по правую руку буйная природа хвойной лесостепи с тучами комаров и маханов (летучие мыши), которые за комарами охотятся. Обходили Гада целую свечу, после чего стали на отдых. Спали, как убитые. Феликс в дозор не попал, и Алимэ тоже. Он подошёл к ней после подъёма, когда оставалось немного времени до выступления бригады. Алимэ сдержано обрадовалась. Они присели вместе на небольшом обломке камня, который явно был частью вершины Гада, и с большой высоты докатился прямо до живой земли. Алимэ достала две банки консервов, и они сидели, ели.

– Ты была в этом походе, Алимэ? – спросил Феликс.

– Нет, Феликс, первый раз. Я ходила с ватагой в леса Шалая, и нас оттуда выбили, и ходила на Гонн, освобождать из окружения части легиона «Капкан». На Кабр ещё не ходила.

– Освободили Гонн?

– Да.

– Ты была в бою?

– Была. Вторая линия, на подстреле.

Феликс удержался от вопроса, сколько же стрелочек нарисовано на её луке и арбалете. Если бы он спросил, она бы сказала. Её бы не смутили ни какие его вопросы. Они же на войне, и их общение может навсегда оборваться в любой момент. А ей нравилось быть с Феликсом, и зачем себя ограничивать, если кто-то из них завтра может погибнуть. А погибнет, скорее Феликс, и пока он есть, не надо ему ни в чём отказывать. О, если бы она могла его защитить! Они бы потом вместе вернулись на Мидгард… Эта неожиданная мечта, вдруг, захватила Алимэ, и она отвлеклась, глядя в небо. А ведь он может погибнуть, и возвращаться придётся одной…

– Алимэ… – позвал Феликс, – Ты чего грустишь? Уже вызывают на построение.

Феликс скоро научился видеть свечу сквозь волны светового океана, и мог теперь отслеживать её восходы и закаты. Это было очень далёкое космическое светило странной формы. Никто не знал, что это такое, но оно было ярче звёзд, и потому виднелось сквозь атмосферное сияние.

Через три свечи после выхода из гарнизона новобранцев снова одолели всяческие недомогания, но уже в более лёгкой форме. Наверное, причиной стали изменения природы: ближе к болотам Кабра стало меньше хвойников, но появились растения, похожие на вьющиеся водоросли, которые застилали собой землю, и оплетали деревья.

Ещё через пять свечей легионеры почувствовали долину Кабра ногами: почва стала как бы качаться под их шагами. Такие места попадались над подземными водами, близкими к поверхности. Наконец, показались и сами болота: среди покосившихся кривых деревьев – огромные топкие лужи, усыпанные опавшей хвоей. Вода отражала светящееся небо, и выглядела жёлто-зелёной. Там, где не было деревьев, место занимал густой камыш. Из такого камыша вытекал один попавшийся им ручеёк. Вода в нём была удивительно чистая, и просто не верилось, что этот ручей родился в этих грязных, на вид, топях. На самом деле болота были словно губка – заполненные торфяными массами, они очищали воду от всей грязи. Вода вытекала чистая, а в болоте оставался грязный торф, оседающий глубже, и вонь испарений отфильтрованной грязи.

Эти болота – их цель. Не отдать врагу, не сойти с этих топей – вот задача легиона. Говорят, в океане вода отравлена активными минералами и почти непригодна для жизни. Это океан придаёт воздуху тот запах, который встретил Феликса в первые часы пребывания на Пра-Мерцане. Вода – изначально больное место этой земли. Вместо того чтобы лечить эту болезнь, все пришлые цивилизации воюют между собой за то, что есть. Вкладывать в смерть дешевле, чем в долгие экологические технологии.

Сотник Йош инструктировал свою сотню:

– Близко к топи не подходить, иначе вас попробует на вкус местное зверьё. Если кого-то потащил болотный кот, не пытайтесь спасать – уйдёте следом. На болотах могут действовать диверсионные группы противника, как Каганата, так и Кочевники. Так что, смотреть в оба! Каждый день мы будем продвигаться вокруг болот, по долине, пока не наткнёмся на противника, который тоже пытается оцепить болота Кабра. Здесь большое месторождение воды, и есть за что бороться.

Куда же попадает эта завоёванная вода? – подумал Феликс. Все эти чистые ручьи разольют по бутылкам и будут продавать? Он спросил об этом у старослужащих. Они ответили, что где-то есть системы глиняных трубопроводов, по которым чистую воду отводят на плантации. Бывает, что вездесущие змеи и кальмары откладывают свои яйца в этих трубах и забивают их. Приходится ломать трубопровод…

Ватага Ковалдица обходила долину по каменистой гряде холмов, которые ограничивали долину болот с запада. Ведь за эту долину воюют не в первый раз, думал Феликс. Наверное, она часто переходила из рук в руки. Вот сейчас она под контролем Третьего Союза. А если её захватит Каганат, то они наложат своих труб, и погонят чистую воду на свои плантации. То есть они будут делать то же, что делает и Третий Союз. Это так непривычно и неудобно, когда нет «хороших» и «плохих». Непонятно, за что воюешь, за добро или зло? За деньги… Значит, за зло… Они, ведь, даже присягу не принимали. Однако, даже в Уставе никакая присяга не предусмотрена. Совершенно безыдейная армия. Феликс повернулся, и посмотрел на штандарт шестой ватаги «Вулкана». По привычке хочется найти какую-то святыню… И глядя на штандарт с мордой мифического зверя, Феликс увидел в небе какой-то рой, стремительно приближающийся к ним.

– Что это? – успел спросить он, и сразу стал слышать тонкий множественный свист.

– Под щиты! – крикнул кто-то рядом.

– Атака! – закричал кто-то чуть дальше.

Легионеры тут же упали на землю лицами вниз, поджав руки и ноги под прикрытие щитов на спинах. Их примеру последовали и новички.

– Под щиты, и к бою! – раздался вдалеке голос сотника Йоша.

Феликс тоже упал на землю, и замер, как парализованный. Началось, подумал он, и тут же сверху обрушился дождь стрел. Их было сотни, и они прилетели почти все одновременно. Пронзительные свисты, резко обрываясь в земле, злобно звучали со всех сторон. Три стрелы, одна за другой, звонко ударили в щит Феликса, три его несостоявшиеся смерти. Такой же звон по щитам раздавался и со всех сторон. Но не всем повезло: где-то раздались и крики боли.

Всё затихло, и Феликс поднял голову. Вокруг из земли торчало множество коротких стрел. Такими стрелами стреляют из арбалета.

– Поднялись! – раздался голос сотника, – это катапульта противника! Покидаем позицию, за мной, вперёд! Сейчас будет следующий залп!

Все подскочили с земли, и бросились за сотником, который устремился в ту сторону, с которой прилетел рой стрел. Остались только раненые, с пробитыми руками или ногами. А с ними что? А с ним теперь понятно, что – с той-же стороны снова появился рой стрел, и через секунду он обрушится на это-же место – или бросай раненых, или сам ляжешь рядом с ними. Стрельба стрелами велась из катапульты. Есть такое приспособление – захват, в который закладывается большой пук стрел, сотни две-три, и при спуске катапульты он разжимается, выпуская сразу все стрелы, и они прилетают к цели тучей.

Второй залп стрел просвистел у них над головами и обрушился позади. Йош вовремя увёл свою сотню из-под второго залпа, и теперь вёл легионеров вперёд, на противника, пока они не перенацелили катапульту. Катапульта должна быть где-то за второй грядой холмов…

Это были пехотинцы Каганта. Их можно узнать по цепям: вместо кольчуг они обматываются цепями поверх одежды. Пехотинцы выскочили навстречу легионерам из-за камней, и было их числом не меньше полутора сотен.

«Вот и всё…» – подумал Феликс, вынимая меч из ножен. Он впервые увидел живого противника. Они тоже с мечами и щитами. Щит! Феликс быстро снял со спины щит и загородился им. Потом снял предохранитель – меч к бою готов.

Со свирепыми криками легионеры и пехотинцы Каганата сшиблись в бою. Схватка была быстротечной. Феликс, распрощавшись с жизнью, атаковал каганского пехотинца, который рубился с одним из его однополчан. Он два раза зацепил его своим мечом, и тот не успел прикрыться щитом. Но меч Феликса не смог прорубить цепи, намотанные на плечи, руки и торс пехотинца. Пехотинец начал пятиться назад, но тут рядом убили кого-то из легионеров, и его убийца, другой каганский пехотинец, переключился на Феликса. Феликс вспомнил всех девушек, которые были в его жизни, чтобы убедиться, что жил он не зря и можно умирать, и начал обороняться. Может повезёт, и ещё поживёт… Он принял три удара вражеского меча на щит, и два удара отразил своим мечом. Пехотинец отскочил назад, и приготовился к новому броску. Феликс с отчаянием почувствовал, что ему вторую атаку не отразить, если ему кто-то не поможет. Он не сомневался, что враг уже узнал в нём новичка, и психологическое превосходство на его стороне.

Но, вдруг, раздался какой-то короткий свист, и все каганские пехотинцы отпрянули назад, и начали дружно отступать. Нет, не все – тут и там остались лежать некоторые из них. Это потом стало понятно, что их бросок навстречу легионерам предназначался для того, чтобы задержать легионеров кучно на одном месте, и подставить их под новый стрелочный залп катапульт. И едва пехотинцы побежали, как над головами снова появились рои стрел, и теперь от них уже не уйти.

И снова Феликсу повезло. На его глазах погиб легионер, кажется, тот, с которым они вместе отбивались от каганатских вояк. Легионер успел прикрыться щитом, присев на землю, но одна стрела всё равно попала ему в ногу. От боли легионер не смог совладать с собой, и упал на бок, открывшись наполовину. Вторая стрела вонзилась ему в спину. У Феликса, от сильного потрясения, словно перегорел какой-то предохранитель, и его эмоции вдруг начисто выключились. Он подполз к убитому, взял его щит в другую руку, и накрылся двумя щитами. Теперь он был уверен, что ни одна часть его тела не торчит снаружи.

Ещё одна стая стрел прилетела сверху, и злобно застучала в щиты. А потом всё стихло. Каганский отряд отступил, отогнанный другими ватагами.

А потом все собирали убитых, и своих и чужих. Их относили в сторону болота, подальше от опасной лесостепи, из которой могут вылетать тучи стрел. У болота их похоронят. Своих ложили в один ряд, а чужих в другой ряд. Феликс тащил того легионера, который погиб рядом с ним, и у которого он забрал щит. Тащил убитого, спотыкаясь об торчащие из земли стрелы, те, которые не нашли своих жертв. Он не дотащил убитого до «последнего построения» погибших, его попросили помочь донести раненого. Отнесли раненого к месту сбора раненых. А потом Феликс вернулся к своему погибшему. Феликс даже прочитал его имя на затылке шлема, но тут же забыл его, – он не мог сосредоточиться, собраться с мыслями, и осознать себя в окружающей действительности. Словно это он погиб, а не эти люди, которых они сейчас складывают в один ряд. Его погибший оказался одиннадцатым в ряду, и ещё продолжали нести других. Феликса позвали принести следующего убитого, и он пошёл за кем-то. Тот убитый оказался одним из новобранцев, по имени Игорь, из Магадана. Его зарубили мечом, два раза. И Феликса позвали в помощь, что бы Игорь из Магадана не развалился на две части, пока его донесут. Положили и этого в ряд. Он был уже двадцать вторым. И сразу за ним принесли ещё одного. Феликс не понял, почему его несут только лучницы, вчетвером, а потом увидел… Они положили Алимэ.