Читать книгу: «Иллэя», страница 6

Я рассказал всё, что со мной произошло, не сильно вдаваясь в технические детали, резонно полагая, что они для этих людей будут непонятны. Однако Эея стала задавать вопросы, и мне пришлось всё открыть про технологию прохода в подпространстве. Я удивлялся, как молодая инопланетянка, на планете, где нет даже электричества, интересовалась последним достижением моего человечества в области физики пространства. Она переводила мои пояснения, и в глазах старца Энта я читал намёк на понимание.

Пригласив всех взойти на мой корабль, я сделал соответствующий жест, оставшись стоять у подножья трапа. Однако иллэяне меня не поняли, а Эея, увидев мою заминку, быстро поняла, что к чему.

– Федя, – послала она мне свои мысли, – вслед за хозяином в дом его входить у нас принято. По лестнице этой из металла странного в жилище своё поднимайся, а за тобою пойдём мы дружно.

Встав на верхней площадке, я обернулся, чтобы посмотреть на моих гостей, только сейчас заметив, какая обувь у этих жителей. Оказалось, что ничего необычного – тривиальные сандалии похожие на древнегреческие на какой-то мягкой подошве с белоснежными завязками, правда, немного запылённые бежевой пылью дорог.

– Милая, – шепнул я на ухо своей богине, подойдя ближе к ней, когда мои гости прошли в шлюз, – извини меня, я сейчас отлучусь на чуть-чуть, мне нужно переодеться, а то весь мокрый от жары.

– Конечно, Федя, иди, подождём тут тебя мы, – вспыхнуло у меня в голове.

Заблаговременно, сразу после посадки на Иллэю, я начал выравнивание давления воздуха внутри корабля с атмосферой планеты. Именно поэтому, я, наблюдая зелёный разрешающий сигнал индикатора равенства давлений, смело нажал кнопку открытия внутреннего люка шлюза, впустив свежий воздух Иллэи внутрь своего дома. Круглый люк зажужжал затвором и отодвинулся в сторону. От меня не ускользнула реакция моих гостей – будто для них такая конструкция прохода была привычна. Несколько позже я понял почему.

Быстро переодевшись в сухую и чистую одежду в своей каюте, я вернулся к шлюзу и провёл для своих первых гостей экскурсию по своему кораблю, что вызвало у всех четверых неподдельный восторг. Было очень забавно на них смотреть, когда заговорил ДУС, ведь говорит Дуся по всему кораблю сразу. Они принялись чуть пугливо озираться по сторонам, пытаясь определить источник голоса. Дуся, как нарочно приняла образ кокетки:

– Милый, тебя очень долго не было, что я забеспокоилась.

– Пожалуйста, – я нежно взял Эею за руку и, приблизив свои губы к её уху, шепнул, – не пугайся и скажи другим, что это голос моего дома. Он абсолютно безобиден и помогает мне управлять им.

Девушка кивнула головой и повернулась к своим спутникам, пересказывая мои слова.

– Дуся, отстань, не до тебя сейчас, – громко сказал я, обращаясь к ДУСу.

– Ну, дорогой, – жеманно заговорила Дуся, напустив в голос оттенок детской обиды, – зачем ты так со мной? Мне становится обидно.

– Дуся, ты же видишь, я не один, – несколько смущаясь этой нелепой сейчас беседы, процедил я сквозь зубы.

– Вижу, милый, но ты же нарушаешь правила, по которым запрещено нахождение посторонних в корабле.

Ничего не понимая в словах Дуси, Эея по её интонации и по моим ответам уловила заигрывание этого голоса со мной и бросила на меня взгляд с тенью укоризны и недовольства.

– Вот это да! А моя богиня-то, оказывается, ревнует к этой бездушной машине, – проскочило у меня в голове, и тут же я понял, что прокололся.

Мне стало смешно и от моего прокола и от реакции Эеи. Она тоже улыбнулась. Из этого я сделал вывод, что она также не лишена чувства юмора, как и я.

– Дуся, замолчи сейчас же и больше в присутствии гостей не говори. Это приказ! – цыкнул я на ДУС, чтобы не смущаться самому и не смущать Эею, продолжая улыбаться своим гостям.

Продолжая экскурсию по кораблю, я показал им составленный виртуальный глобус Иллэи. Он очень заинтересовал всех четверых. Из их разговора мне стало ясно, что у них существуют карты, но эта карта превосходила имеющиеся у них и давала лучшее представление об их планете в целом. У иллэян были весьма обширные представления о Вселенной, я бы сказал, значительно, на порядок лучшие, чем у землян древности. Как я узнал позже, это было связано с фактическим отсутствием какой бы то ни было религии. Они никому не поклонялись и никого не превозносили. Однако, это не мешало им представлять Иллэю неким разумным существом, с которым они живут в мире и согласии.

Я стал подробно спрашивать об их планете, периодически наводя параллели с Землёй. Показал им карту звёздного неба и указал на Солнце. Они без особого труда сориентировались, где сами находятся в Млечном Пути, который называли Великой Рекой. Им понравился мой фонарик, когда я продемонстрировал его яркий луч, отключив свет в корабле приказом ДУСу. Я подарил его старцу с объяснением, что когда он перестанет светить, пусть он принесёт его мне, и я его заправлю светом. Энт долго отпирался, но я настоял, сказав, что это в знак уважения старшему, мол, так принято на моей родине.

Постепенно мне удалось приспособиться к тем необычным для современного моего родного языка оборотам мысленной речи моей богини. Примерно через час общения меня вдруг осенило, где я встречал подобную речь на Земле. Очень схожими стилем написаны переведённые на русский язык произведения Гомера. Неспроста я вспомнил о Сиренах, глядя в глаза старцу Энту, там внизу перед кораблём. Ну, очень похоже, как будто они все из Древней Греции, только понимаю я их без перевода. Удивительно!

Я рассказал, чем их мир отличается от моего и других известных землянам миров. Везде, кроме Иллэи, был богатый и опасный микромир, мир бактерий и вирусов. Мои гости явно не понимали, о чём говорю, тогда я не только поведал о принципах размножения бактерий и вирусов, но и показал запись своего эксперимента с бактериями. Иллэяне с ужасом смотрели, как «работает» их почва и вода. Мне стало ясно, что это защитная реакция планеты, сохраняющая свою стерильность. Я сообщил, что только их планета полностью стерильная, а другие миры просто кишат такими микроскопическими существами. При сообщении, как повёл себя мой организм после попадания в него их воды, они сочувственно смотрели и качали головами, а Эея даже побледнела, чем доставила мне удовольствие своей девичьей чувственностью. Они все явно были поражены. Особенно всех удивил показанный мной на видео механизм перерождения вирусов и преобразование живых тканей поражённого организма во вредоносные бактерии, сеющие болезни и смерть.

– Мир твой далёкий страшный очень, – передала мне слова старца Энта моя Эея, – отрадно нам за тебя, пришелец небесный, в ужасе этом тела сильного и духа доброго не потерявшего.

– В любом человеческом организме есть защита в виде иммунитета, – парировал я, – так что не всё так страшно.

А была ли подобная защита у этих нежных и чувствительных людей? Но не от вирусов и бактерий, а от инопланетной информации. Об этом я вовсе не подумал, даже не предположил опасность её.

Затем речь пошла о еде. Я очень не хотел озадачивать этих милых людей, но они сами вспомнили мои слова о возделывании земли и предложили свою помощь. Поведав о своих экспериментах с местной почвой, я показал им увядшие травы в шкафу. Они всё посмотрели, и Энт отправился наружу. Я не придал тогда этому значения. Как сказала мне Эея, он попросит привезти сюда еды. Еду будут привозить всё время, пока я буду здесь жить. Мне стало настолько неловко, что я даже покраснел. Я убеждал их, что смогу сам о себе позаботиться, но они даже слушать ничего не захотели. И тут я глупый и тупой землянин сделал свою первую и роковую ошибку.

– Вы очень добры ко мне, – сказал я, – не расплачусь с вами за ваше гостеприимство, но готов как-то компенсировать все затраты.

– О чём говоришь ты, Федя, не понимаю ни я, ни спутники мои, – сказала мне Эея, – упоминаешь об этом ты раз второй уже, но и в первоначально тебя не поняли мы.

– Что тебе не понятно, милая, я готов разъяснить.

– В раз первый сказал ты, что сделать что-то готов, проживая здесь, а теперь про гостеприимство наше обмолвился и затраты какие-то. Понимаем мы так, что нечто это из мира твоего далёкого, но не поняли тебя мы совсем.

Они все вчетвером вопросительно на меня смотрели. Я догадался, что попал в ситуацию, а как теперь из неё выкручиваться не представлял. Я полез, сам того не ведая, со своим уставом в чужой монастырь. Надо было внимательнее читать книги по контактам, там как раз что-то было именно об этом.

– Куда полез ты, милый? Книги чужие какие такие? Читать внимательней что было надо тебе? Мыслей разных обилие такое у тебя, что понять их всех не успеваю я никак.

Тут я сделал вторую свою ошибку. Я подошёл к ней, заглянул ей в глаза и сказал:

– Я должен обдумать, как вам объяснить то, понятия о чём у вас, судя по всему, нет. У нас на Земле люди не читают мыслей друг друга, мы лишь говорим друг с другом вслух, как я сейчас. А вот что сказать, мы сначала обдумываем, чтобы сказанное было правильным, не обидело и не причинило вреда ни собеседнику, ни себе. Поверь, мне очень сложно думать, одновременно думая, о чём думать.

Она округлила глаза, будто от меня узнала, что день на самом деле является ночью, а ночь – днём.

– Сказать хочешь, что думаешь одно сначала ты, а говоришь другое вовсе потом?! Может такое быть разве? – она стояла, как пришибленная и растерянно смотрела на меня, а в её глазах наворачивались слёзы.

– Нет, погоди, – я взял её за плечи, а она еле заметным движением, попыталась выскользнуть, – да, подожди ты, – я чуть крепче схватил её, – я не желаю никого обманывать, тем более вас обижать, особенно тебя. Но за это короткое время произошло так много событий, что я совсем растерялся. Пойми, я из другого мира, с другими законами, традициями и чувствами. Хотя нет, чувства у нас абсолютно идентичны, и ты с моими к тебе внезапными, яркими чувствами тому доказательство. Мне просто надо привыкнуть к вашему миру, к вашей манере общаться. На это столь малого количества времени недостаточно. Ты сводишь меня с ума и очень нравишься мне, я плохо соображаю, поэтому могу что-то сказать или сделать не так, как привычно в вашем мире. Прости меня, пожалуйста, за это! Но я неплохой человек, наверняка, неплохой. Нам с тобой лишь надо привыкнуть к нашему новому положению. Я обещаю, клянусь тебе, я приложу все усилия, чтобы не обидеть ни тебя, ни кого-то из твоих сородичей. Понимаешь меня?

Она смотрела на меня, а в её больших голубых озёрах уже блестели слёзы. Нет, не слёзы горя или отчаянья, теперь она улыбалась. Я всё больше влюблялся в неё. Именно в тот самый момент я отчётливо для себя осознал, что эту богиню не оставлю никогда и ни за что, не смогу и не захочу. Именно в тот самый момент будущее событие моего спасения на Землю, бывшее осязаемым, оформленным мысленно, вдруг растаяло во мраке грядущего. Моя цель, сущность моего прилёта сюда, мой прежний смысл жизни здесь улетучились бесследно. Теперь моя цель, мой смысл жизни, сама моя жизнь – вот здесь, и я держал её за плечи. Она абсолютно всё поняла, глядя на меня, а по её щекам сбегали крупные слёзы и падали прямо на пол каюты. Я нежно смахнул пальцами солёную влагу с бархатистого лица богини, не сдержался и обнял её всей своей душой. Мне было безразлично, смотрят на нас или нет. Для меня существовала только она одна в целой Вселенной.

Они действительно смотрели на нас. Когда я это заметил, то увидел на лице её отца искреннюю радость. Выражение лиц старца Энта и парнишки Ини я уже не помню, но Эор меня удивил. По местным обычаям его дочь вышла замуж за первого встречного, тем более за пришельца, а он радуется. Воистину беззлобные люди!

Потом мы долго ещё беседовали все вместе. Я пояснил, что означал термин «оплатить», как можно деликатнее, понимая теперь, что они вообще не имеют товарно-денежных отношений. Внимательней всех слушал меня Энт и делал уточнения. Я на примерах ему популярно объяснил товарно-денежную экономику, начав с натурального обмена. Так моя первая и главная ошибка в контакте с инопланетной цивилизацией обрела смысл, форму и содержание.

Эея, как я заметил, только транслировала мои объяснения, абсолютно не вникая в их смысл. Она смотрела на меня и явно любовалась мною. Мне удавалось поймать направление её глаз, что особенно привлекает эту неземную барышню в моём облике. Она смотрела по большей части на мои руки, на плечи. Я осознавал, как ей это очень нравиться. Когда она догадывалась, что я понимаю, куда она смотрит, то внезапно розовела, глядя мне в глаза, и мило смущённо улыбалась, как это умеют делать только скромные невинные девушки. Я тоже много и пристально оценивающе посматривал на неё, не забывая приличия в беседе с моими гостями. Искренне восхищаясь этой иноземкой, я впервые в жизни начал чувствовать непреодолимую потребность видеть, слушать, общаться со своей любимой, как можно больше.

Через пару часов приехала повозка, запряжённая теми самыми крунчами, которых я видел с орбиты. Существа, очень напоминающие лам, только раза в два длиннее, с белой нежной и пушистой шерстью. Эта парочка крунч фыркала, как лошади и строила мне глазки. Мне объяснили, что одежда делается из шерсти этих животных. Повозку привёз внук старца Энта, отец Ини Энт-средний. Мне в корабль погрузили провиант, показали, как и что готовить. Но Эея абсолютно серьёзно сказала, что будет готовить всё сама для меня. Я заметил взгляд её отца, который при этих словах стал немного печальным, но с оттенком неизбежности. Взяв за руку богиню, я отвёл её в сторону от всех:

– Милая, пожалуйста, давай сегодня ты поедешь к себе домой и позаботишься об отце.

Из беседы я уже знал, что она живёт одна с отцом, её мать покинула Иллэю и отправилась в царство Лучезарных Близнецов. Я прекрасно понял это иносказательное определение. Эея вздрогнула, почему-то виновато глянув мне в глаза, но согласилась. Позже я узнал, что она бедняжка разрывалась буквально на части между мной и отцом, не решаясь с кем оставаться.

– Я понимаю твой долг передо мной, который диктуют ваши традиции, – продолжил я, – но ни ты, ни я, ни, особенно, твой отец не были готовы к такой скоропалительной нашей связи. Ты сама сказала, что наша связь навсегда, так зачем же спешить? Я сам такого никогда не испытывал, в моём мире говорят, что разлукой проверяют чувства и предвкушают радость встречи. Но мы же сможем с тобой поболтать, и лучше узнать друг о друге. Расстояние же не помеха! – добавил я шутливо.

Мы все поужинали, еду нам всем приготовила Эея, я лишь помог справиться с кухонным оборудованием отсека для приёма пищи. Я чуть не проглотил язык, так было всё вкусно, хотя приметил, в блюдах не было мяса в привычном нашем представлении. Еда была, как я понял, растительная, по питательным качествам сопоставима с мясом. До заката солнца оставалось ещё более четырёх часов. Я вызвался проводить их до границы селения, объяснив, что мне требуется исполнить долг гостеприимства. Мне пришлось сослаться на правила, принятые в моём мире, смекнув, что приверженность традициям особенно действуют на этих всё более и более становящихся мне симпатичными людей. Это был не обман, а дань уважения. Ещё я очень хотел размяться после многомесячного полёта и поразмыслить обо всём случившемся. Двадцать километров для меня молодого парня не дистанция, тем более, что гравитация значительно меньше. Каких-то три-четыре часа и я обратно вернусь к кораблю, пусть даже будет уже затемно. Я решился на такую прогулку после того, как меня уверили, что опасностей на планете для человека нет ни днём, ни ночью.

Мы ехали в селение на двух повозках. Семья Энтов ехала впереди, Эор правил нашей повозкой, мы с Эеей сидели сзади обнявшись. Несмотря на бурные события этого дня, на мои переживания, я был счастлив. Я ехал и мечтал, как здесь смогу обосноваться с этой богиней, склонившей свою прелестную головку мне на плечо. Меня уже не смущало, что она может понимать мои мысли. Я чувствовал, что ей мои мечты приятны.

Ближе к концу поездки, которая длилась всего час, моя новоявленная супруга поведала мне, что надо остерегаться дурных мыслей, чтобы не быть наказанным Иллэей. Все жители планеты соблюдают эти простые правила, не умея даже помышлять о плохом или злом, как я понял её объяснения своим земным умом. Она сама не знает что это, а лишь кратко передала мне знания, которые ей дали в детстве родители и в школе. Но я её понял и очень доходчиво, вспоминая утреннее происшествие на берегу озера.

Уже расставаясь возле разрыва горной гряды, окружающей долину Энта, она спросила меня, умею ли я петь. Я ответил, что умею и люблю петь, пообещав, что послушаю, как она поёт в следующий раз.

– Раза следующего зачем ждать, милый? Петь буду я и о тебе думать, и сможешь слышать ты меня везде.

На прощание я с совершенно непривычным для себя трепещущим сердцем впервые робко и коротко, словно какой-то неопытный юнец, поцеловал её в алые тёплые губы. Тут же почувствовав, как она также боязливо, но с неприкрытым удовольствием ответила мне поцелуем, затаив дыхание. Тогда я в самый первый раз почувствовал свою супругу. Внутри меня из глубины будто всплыло совершенно необычное ощущение. Я даже не сразу понял, что это, но безошибочно определил – мою очаровательную иноземку прежде не целовал в губы ни один мужчина. Я решился на этот поцелуй, наблюдая ещё из корабля, как это делают люди внизу, подобно землянам. Затем, я резко развернулся и слишком быстро и нервно зашагал в сторону корабля со странным чувством, словно сам впервые поцеловал девушку. Очень странно, ведь это приятное действие я проделывал множество раз, соблазняя и обольщая, а тут, ощутив влажное тепло её губ, мне явственно почувствовалась абсолютная новизна этого близкого интимного прикосновения. Внезапно во мне шевельнулся былой повеса, который не упускал ни единого случая закрутить с симпатичной девчонкой. То, что я всегда нравлюсь молодым особам, понял достаточно рано, как и познал их. И вот сейчас этот ловелас просто кричал внутри меня, протестуя против моего бегства от очередной прелестницы. Я ускорил шаг. Во мне шла ожесточённая борьба. С одной стороны, я смог бы без особого усилия настоять на том, чтобы эта юная, бесконечно милая новоявленная моя жена осталась в корабле, и уже этой ночью моё мужское эго праздновало бы очередную победу на любовном фронте. С другой стороны – явная непорочность и искренняя девичья чистота Эеи, возведённая в абсолют, значительно усиливало мою былую порочность в отношениях с девушками, поразительным образом заставив собственную совесть заявить о себе в полный голос, перекрывая вопли развратника, зудящего мне о соблазнительных и непознанных прелестях оставленной мной иллэянки. Я вдруг стал противен сам себе, мне вдруг сделалось безумно стыдно за своё прошлое поведение и стремление завоевать не просто внимание симпатичных барышень, а совершенно конкретное от них. Я непроизвольно обругал себя за саму допущенную недостойную мысль, что могу воспользоваться ситуацией и беспрепятственно затащить внезапную законную супругу в свою каюту. Попытавшись подавить в себе это гадливое чувство в отношении себя же, я убоялся, что Эее станет известно о моём самобичевании, о том, как я затыкаю гнусный рот своему похабнику. Однако, как узнал позже, мои терзания не прошли незамеченными. Отойдя на расстояние, я много раз оборачивался и вглядывался в удаляющуюся повозку с моей богиней.

По пути к кораблю я мысленно болтал со своей красавицей о всякой чуши, рассказывал байки из своего прошлого, о путешествиях в другую колонию на краю Млечного Пути. При этом я старательно избегал упоминаний о жестокости, страданиях, обмане и прочей гадости из моего мира. Уже тогда я догадался, что всего этого здесь просто не существует, хотя полностью в этом ещё не убедился.

Шёл я не спеша, наслаждаясь подступающей вечерней прохладой, сменившей дневной зной. На неотвратимо темнеющем востоке показались один за другим Лучезарные Близнецы и начали своё безмятежное путешествие по небу. На мне были только футболка и брюки, а до корабля ещё внушительное расстояние, но я уже начал догадываться, что, добравшись до своего дома, на улице будет, скорее всего, весьма зябко. Пожалев, что не взял куртку, я быстро выкинул всё из головы, осознавая невозможность простудиться тут.

Я поинтересовался у своей красавицы, как они узнали о моём появлении. Ведь, как я понял за те долгие дни пребывания на орбите, по ночам жители планеты мирно спят.

– Между Близнецами Лучезарными в небе ночном увидела тебя я, – появилось у меня в голове, пока я шагал в закатных лучах местного солнца по лесной дороге к себе на корабль, – ночи посреди проснулась случайно и в окно моё глянула, в раз очередной восхитившись Близнецов ярчайших видом. А может, не случайно было это? Милый, знала Иллэя быть может о тебе заранее?

– О чём знала? – не поняв сначала мысли моей богини, спросил я.

– О тебе и обо мне. Знает Иллэя всё и помогает людям всем. Песню об этом спою тебе сейчас я.

В голове всё тем же непостижимым образом словно зазвучала мелодия, но не так, как обычно мы слышим. Пока она пела, я решил для себя, что такие её слова являются проявлением набожности людей низкоразвитой цивилизации. Лишь им присуще обожествлять природу и объяснять непонятные явления божественным проведением и существованием потусторонних сил. Однако даже тогда, шагая по вечернему лесу, я не совсем верил в собственные умозаключения. Утренние события на бережке не выходили у меня из головы. Это моё земное мышление, я из другого мира. Может мне стоит не спешить с выводами? Я мысленно, не совсем уверенно снова обратился к округе:

– Пожалуйста, не думай обо мне плохо. Если ты на самом деле существуешь, как утверждает моя неожиданная супруга, то помоги мне не навредить этим людям, особенно ей…

Мелкий песок и камушки шуршали под подошвами моих ботинок, разносясь эхом по лесу. Я вслушивался в округу, но ничего не замечал, никакой реакции на мои обращения. Лишь в голове моей лились чудесные мелодии, которыми осыпала меня Богиня-Эея.

Она пела мне разные песни, я сам пел ей земные песни, причём некоторые по нескольку раз, а Эея начинала мне подпевать. Обычно мы слышим чьё-то пение, как музыку ушами, воспринимаем и впечатляемся уже внутри. Когда же пела моя богиня, то у меня внутри сразу возникали чувства и эмоции, от спетого ей, но не услышанного мной. Однако я мог в точности воспроизвести голосом мелодию, которую спела моя красавица, и понять смысл слов песни. Это было столь необычно и увлекательно, что я не замечал времени и долгой дороги. Постепенно мой мозг начал наделять её мысли, возникающие у меня внутри, её же ангельским голосом и этим завораживающим, будто волшебным стилем речи. На самом закате солнца она мне спела очень красивую, но очень грустную песню. Тогда я и узнал подробности о произошедшем несчастье с её матерю. Посочувствовав ей, я рассказал, что сам сирота с пятнадцати иллэйских лет.

Обратный путь занял у меня больше, чем четыре часа, но этого времени я не заметил. Счастливые же часов не наблюдают. Правда, уже в темноте, освещая себе путь фонариком, когда начал откровенно зябнуть на сильно посвежевшем воздухе, я прибавил ходу, перейдя почти на бег трусцой, чтобы согреться. Лучезарные Близнецы во всю сияли на небосклоне, указывая мне верную дорогу, и я добрался до корабля уставший, но то была сладкая усталость. У меня было ощущение, что я весь вечер гулял с любимой девушкой и проводил её домой. Пожелав своей богине спокойной ночи, я услышал в ответ от неё пожелание спокойной длинной ночи и поднялся по трапу. Добравшись до своей каюты, я осознал, что являюсь неисправимым романтиком, коим до этой минуты себя никогда не считал. Я рухнул без сил на постель и заснул практически сразу.