Читать книгу: «Сансара», страница 2
Юля, в отличие от меня, успешно закончила музыкальную школу, затем консерваторию. Сейчас она трудилась в местном театре в составе оркестра. Играла на виолончели, иногда пела, но больше для души.
Наши отношения развивались стремительно, чувства радужно пылали, и несколько месяцев прошли, словно миг. Я знаю, она любила меня. Ужасно стеснительная и невероятно скромная, несмотря на профессию, только мне она сыграла мелодию, которую сочинила сама. В тот вечер мы сидели в её гостиной. Я в сладкой полудреме наслаждался грустным звучанием виолончели. Мелодия не была совершенной. Безусловно прекрасная, но все же сырая и холодная. Вряд ли кто-то объяснит, как это сработало, но непреодолимый душевный порыв заставил меня сесть за фортепиано и начать аккомпанировать Юле. Тогда её мелодия наполнилась теплом. Юля восхищенно улыбалась.
– Я сломала мозг, гадая, чего же здесь не хватает. Ты не рассказывал, что играешь.
– Зато говорил, что, помимо красоты, у Тимурки есть много талантов. Ты ещё не раз удивишься! – мой внутренний павлин шумно расправил хвост под лучами её удивления.
Купаясь в своей любви, я не заметил очевидного. Непростительно, глупо, крайне эгоистично! В начале зимы приехала из деревни тётка и забила тревогу, ужаснувшись нездоровой ходобе моей мамы. На следующий же день мы отвезли маму в больницу. Результаты анализов пришли аккурат под новый год. Потом были мучительные два месяца торгов с врачами. Чёрт, как же кощунственно это звучит, когда речь идёт о жизни! В марте 2015-го маму выписали умирать. Она же упрямо не верила в свою болезнь.
– Прекрасно себя чувствую, что за глупости! Слабость в моем возрасте оправдана.
Я же решил бороться. Иначе не мог. Отправил копии медицинских обследований в разные клиники. Откликнулись в Корее, но счёт выставили нереальный. Конечно, я подал заявки на кредиты во все банки города. Пока ждал одобрения, на службе заговорили об Украине. Кулуарный полушепот быстро оформился в официальный засекреченный документ, во исполнение которого ряд бойцов нашей дивизии отправлялись воевать на Донбасс. Я понял, что и меня постигла та же участь, во время приватного разговора с самим командиром:
– Сынок, я слышал, твоей маме требуется лечение?
– Так точно.
–Давай без официоза, – поморщился полковник. – Ты единственный сын?
– Да.
– Государство щедро заплатит за этот… риск, но нужно подписать несколько бумаг. Формально ты увольняешься из рядов вооружённых сил и едешь в составе частной военной компании. Как только вернёшься, сам же эти бумажки уничтожишь, и я даю тебе слово офицера, что больше в такие передряги тебя не отправлю. Ну как, согласен? В противном случае ничего от этой войны не выиграешь, ну разве что двойной оклад.
– О какой сумме идёт речь?
Командир озвучил размер вознаграждения, не только избавивший бы меня от предстоящего кредитного бремени, но и дающий надежду на классный отдых заграницей, когда эта эпопея с лечением закончится, и я, не раздумывая, согласился.
Юля умоляла меня не уезжать. Она предлагала свои накопления, коих хватило бы на лечение моей мамы в Корее, но я остался непреклонен. Солидный аванс, как и обещали, мне зачислили, как только наша бригада пересекла границу с Донбассом. Мама начала оформлять документы на загранпаспорт и готовиться к вылету.
За день до вылета маме внезапно стало плохо. С утра позвонила тётка и сообщила, что дело дошло до реанимации. В тот день наша бригада участвовала в первом серьёзном бою, я чудом остался в живых. Судьба всегда была милостива ко мне, и этот раз не стал исключением. Очнулся в госпитале с ужасной головной болью. Первым делом упросил медсестру принести мой телефон и сразу же позвонил маме. Она ответила бодрым голосом:
