Читать книгу: «Вкус жизни. Мир, в котором мы живем», страница 2

– А вот мы какие! – как будто говорил её взгляд. Нравлюсь? А попробуй, возьми, меня!

Наконец, галантный мужчина-красавец подошёл к ней, протянул учтиво, тонкую в кольцах, руку, и сразу пленил её своими ароматами, явно не местного ширпотреба:

– Ираклий, сеньорита…

Нина ничего не успела сказать, а только вся загорелась румянцем, а по телу пробежал, как будто легкий ток, от прикосновения его пальцев…

– Ой, – всплеснула руками подоспевшая подруга, – а я вас не познакомила… эй, подруга, очнись, – толкнула она, как будто дремавшую Нину, – это Вадим, а Ираклий его псевдоним, да потом он сам расскажет. А вот там Пётр и Костя, две Галины, правда, без перины, тараторила Светка. Всем к столу, стол накрыт, музыка играет, никто не наливает, а мы еще все трезвые и резвые…

Вадим, он же Ираклий, всё ещё стоял с протянутой рукой и ласково улыбался. Нина, наконец, очнулась от власти его пленительной улыбки и подала руку…

И опять, будто легкий ток пробежал по её телу.

– Нинка, – еле выдавила она из себя…

– А отчество?

– Зачем? – удивилась Нина.

– Как зачем, сеньорита, а как мне тогда к Вам обращаться.

– Максимовна…

– Ну вот, теперь полный порядок, – сказал Вадим, и они пошли к столу. За столом все улыбались, мужчины налили всем в фужеры шампанское…

– За прекрасных дам! – произнёс тост Вадим, и красиво тряхнув головой, посмотрел внимательно на всех, чуть-чуть пригубив шампанское, поставил его обратно…

Нина заметила, как он красиво держал фужер, двумя пальцами, и как галантно, вся его осанка выдавала в нём человека серьёзного, умного, знающего себе цену…

Двое других мужчин – Пётр и Костя, Костян, как его звал Пётр, стали наливать по второй, потом ещё по одной – выпили, закусили капустой и пошли танцевать, не приглашая женщин. А те сами, не первой трезвости, обнявшись за плечи, стали отплясывать, что попало. Весело, да и ладно.

– Лесбиянки, что ли? – подумала Нина.

– Та, что рыжеволосая, Танька, – комментировала Света. Женщина весёлая и без комплексов, а та, что постарше – это Нонна Ивановна. В отделе кадров у нас работает. Женщина строгая, развёдённая. Муж исчез куда – то, испарился, ни слуху, ни духу. То ли она своим характером раздавила его, то ли что другое, но женщина – железобетон. – усмехнулась подруга.

– А ты сказала две Галины, – переспросила Нина.

– Это я так, шутя.

– Ну, ладно мы с тобой потом посплетничаем, а пока отдыхай, а то и вон кавалер заскучал, – кивнула она головой на Вадима.

Нина и Вадим сидели напротив друг друга. Не зная, чем занять руки Нина смущённо перебирала руками край скатерти. На неё это было не похоже.

– Эй, подруга, – окликнула её Света. Давайте танцевать!

Света включила будущий мировой хит от «Руки Верх» – песенка, который попадёт в чаты мира (даже США) под названием Around the World, но в 90 годы она звучала на русском языке. Самый танцевальный хит.

И под шальное ля -ля-ля -ля все прыгали, кружились, не жалея ног, что даже рюмки звенели на столе.

Нина тоже любила дискотеки девяностых, а под песню группы «Руки вверх» – «Алёшка» даже рыдала, не стесняясь слёз. Впрочем, и многие вытирали слёзы. Даже забытые кумиры девяностых – «Оскар» с песней «По острию ножа» или «Демо» – «Солнышко», которое лилось из каждого утюга, и многие другие звёзды, которые дарили позитив и настроение.

Когда она ездила в Шарьинск, полюбоваться приезжими артистами и певцами в местном ДК, там можно было поиграть в «Денди» и в «Сони» – приставки, причём бесплатно. Потолкаться в очереди за «Доктор Пепер» в красной баночке и вместе с ним получить «порцию хамства» в очереди. Одевалась ярко: свои старые лосины, майку с «Микки Маусом», два огромных банта на голове и фиолетовая помада. Дискотека что надо!

Музыка лилась из динамика, все плясали до изнеможения. Вадим, который внимательно разглядывал Нину, вышел из-за стола, сделал галантное «па», и пригласил её на танец. Слегка придерживая за талию левой рукой, он вывел её на середину комнаты, правую руку тоже положил на талию, и они стали танцевать медленный танец. У них в голове звучала своя мелодия, они услышали свою музыку, которая объединяла, и была, понятна только им двоим.

Музыка стихла, все попадали на диван и стулья, а они, не замечая окружающих, продолжали танцевать, под неведомую никому музыку. Нина смотрела в сторону, но чувствовала пристальный взгляд Вадима, слышала его дыхание – горячее и ароматное. От него пахло дорогими духами и накрахмаленной, сверкающей белизной, рубашкой. Неведомые досель чувства наполняли сердце девушки, которая ещё не испытала в своей жизни романтических чувств. Всю жизнь ей приходилось защищать себя, и первый мужчина, с которым она прожила в гражданском браке, видел в ней только помощницу по хозяйству. А, наверно, он просто не успел подарить ей любовь. Слишком коротки были у них отношения.

Ее размышления нарушили аплодисменты!

– Просыпайтесь! – засмеялась, хлопая в ладоши Света. К столу, скорее к столу, сейчас будет жаркое.

Вадим проводил Нину до стола, подставил стул, наполнил фужеры красным вином, произнёс тост:

– Любовь – это удивительное чувство, которое окутывает нежностью, лаской и теплотой. Желаю всем любить и быть любимыми.

– Кажется, он пытается за мной ухаживать. – подумала Нина. Она восприняла простой тост, как обращение к ней. Но, совсем не кстати. Как узнает про её семейное положение, то и бросит, а мне опять страдания. – мысленно рассуждала она. А пусть проводит! На улице темно, ещё пьяный какой-нибудь прицепится. Не убудет от него. Вон, какой расфуфыренный!

Расцеловавшись с подругой, они вышли на улицу. Свежий июньский ветерок обдул их лица, обдал ароматом сирени с соседних садов. Тускло горели фонари, подмигивали звёзды, где – то ругались пьяные мужики, хлюпала грязь под ногами, но было свежо и приятно.

Вдруг Вадим крикнул:

– Смотри, скорее!

Она повернула голову в сторону вытянутой руки, в небо, и увидела две падающие звезды, друг за другом…

Конечно, Вадим знал, что Звезда упасть не может – огромное её тело крепко держит сложная космическая «механика». То, что мы видим как яркий след её падения – метеор. Метеор действительно даёт след, только от чрезвычайно маленьких небесных тел – осколков астероидов и комет. Само такое небесное тело называется метеороидом, а в том случае, когда оно долетает до Земли, – метеоритом.

– Красивое явление! – удивилась Нина и восприняла это, как благодатный, значимый знак в продолжение их отношениям.

Осторожно, обходя лужи, и грязные места, они подошли к дому, где проживала Нина. Остановились у калитки палисадника, заросшему саду со всех сторон травой, и кустами сирени.

Нина мечтательно подняла глаза в небо, улыбнулась чему – то, вдохнула свежий вечерний воздух, выдохнула:

– Хорошо-то как! Жить хочется! И вопросительно посмотрела Вадиму в глаза.

Тот взял её за руки, слегка притянул к себе, пытаясь поцеловать, но Нина не оттолкнула назад, а выскользнула из его объятий.

– А вот и мои окна, – показала Нина на окна третьего этажа, в которых горел свет. Но чаем я тебя поить не буду. Поздно уже и мы мало знакомы.

– А почему там свет горит? – спросил Вадим, но ответа не услышал. Нина вежливо промолчала.

– Вы приходите завтра к Свете. Там и познакомимся поближе. Не пожалеете.

– Ещё чего, буду я о чём-то жалеть, какой гусь, видите ли, – подумала Нина, но кивнула утвердительно головой в знак согласия.

Вадим поцеловал её руку и ушёл. Нина проводила его взглядом, зашла в подъезд дома и прижалась спиной к прохладной стене подъезда. Какие-то новые, неведомые ей доселе чувства нахлынули на неё, накрыли горячей волной с ног до головы. Как будто в затхлой прокуренной комнате открыли форточку, и свежий воздух наполнил её, а шалый ветерок вскружил голову, вытесняя всё плохое и ненужное. Голова кружилась от нахлынувших чувств, сердце учащённо стучало, щёки горели розовым румянцем.

Она поднялась по скрипучим ступеням в квартиру. Дети спали. Заботливая соседка сделала всё, как надо. Она разделась и, упав в холодную постель, уснула крепким счастливым сном.

На комбинате не платили деньги по два-три месяца, вместо денег выдавали продукты. Она скучала по своей любимой работе в поликлинике. Но, там тоже не платили деньги.

– Вот бы сейчас поваром работать, – вздыхала Нина.

Детские пособия выплачивали копейки, и то была огромная очередь. Один раз её ждали целый год, правда потом она получила десять тысяч, чему была очень рада. Один раз в месяц надо было узнавать про свою очередь.

В 90-е годы ещё помимо пособий иногда выдавали гуманитарную помощь. Света, которая дружила с высокопоставленным чиновником, ездила в райсобес и привозила полные сумки с продуктами. А это и мука, сахар, крупы и макароны, масло и чай, фасоль, сгущённое молоко и печенье, сухие сливки, и это ещё не полный список продуктов.

У неё всегда в достатке были куры и тушенка. Рыбные консервы. Гуманитарная помощь была, в том числе и от США. Огромные пятилитровые железные банки с растительным маслом, на которых было написано – USA. Из них потом делали хорошие котелки для хозяйственных нужд.

Света щедро делилась с подругой. Так и выживали. Правда не обошлось и без казусов. Один раз Нина открыла банку тушёнки, чтобы приготовить суп, из банки торчала лапка, видимо крысы, пришлось выбросить эту банку, её с удовольствием съела местная бездомная дворняга, которую спасла Нина.

ГЛАВА 2 ПРЕДЧУСТВИЕ ЛЮБВИ

На следующий день, сгорая от любопытства, Нина позвонила подруге:

– Света, а кто этот галантный мужчина, что вчера меня провожал?

– Что зацепил? Он тебя только до дому проводил или как?

– Или как, – съязвила Нина. Колись, подруга, кто он?

– Да, это мой дальний родственник, двоюродный брат. Умный до невозможности. Психологией занимается и ещё чем-то. Да ты приходи. Он ненадолго. Какие-то семинары у него. В общем сама и расспросишь. – отчиталась подруга. А ты ему понравилась, что-то он в тебе разглядел неземное и перспективное.

– Как хорошо! – обрадовалась Нина, и едва придя домой, опять попросила тетю Дусю посидеть с детьми.

Полетела, как на крыльях в ближайшую парикмахерскую. Завили ей кудри, сделали маникюр, навели румяны, и пошла в своих стоптанных сапогах, других не было, на встречу с Вадимом, на квартире подруги. Обходя старательно каждую лужу и бережно поправляя причёску, она торопливо шла по направлению к дому Светы.

Вдруг, возле неё остановилась огромная чёрная машина.

Нина испуганно остановилась, подозрительно разглядывая водителя, а потом с радостью узнала Вадима. Он вышел, открыл дверцу джипа и пригласил её сесть.

– Садитесь, сударыня, пожалуйста…

Нина от такой галантности засмущалась, но аккуратно ступив на ступеньку джипа, села в просторный салон. Играла музыка, пахло духами и ароматами, ей неведомыми. Было уютно и страшно…

– Сейчас увезёт куда-нибудь и изнасилует, а потом ищи-свищи его, – подумала тоскливо Нина, но глядя в сияющее лицо Вадима, улыбнулась и рассмеялась.

– Хорошо-то как! Как в ресторане… и музыка чудесная…

– Полонез Огинского.

Нина мечтательно кивнула.

– И нужна я ему. У него таких, как я, не один десяток, наверно, – пронеслось в голове девушки навязчивая мысль. И на сердце как – то нехорошо ёкнуло, то ли от огорчения, то ли от жалости к самой себе.

– Да, вы не смущайтесь, – прочитал её мысли Вадим, всё будет хорошо.

Тон его голоса был спокойный и доброжелательный, усыпляюще нежный.

Нине показалось на мгновение, что она заснула, и всё, что с ней происходит, это сон. Она проснётся и всё исчезнет.

Машину слегка тряхнуло. Они ехали по разбитым поселковым дорогам, обильно пролитыми дождями. Кое-где стояли остановки, уличные фонари, и давно не крашеные ларьки, создавали унылую картину бытия жителей посёлка. Но, зато у них был огромный поселковый рынок, где предприимчивые селяне продавали и покупали всё, что возможно.

Вадим остановил машину у рынка и купил огромный букет хризантем, только что срезанных с куста заботливой рукой хозяйки.

– Супер! Прелесть, какой аромат! – ахнула Нина, разглядывая букет. Но, зачем?

– По велению сердца, – улыбнулся Вадим и положил букет на колени Нине.

Руки слегка коснулись её колена и у девушки от прикосновения, будто ток пробежал по всему телу. Цветы рассыпались на её коленях, часть упала на пол салона. Щёки её покрылись румянцем, а по щеке сбежала предательская слеза.

Вадим понимающе отвернулся, оглядываясь по сторонам, и они поехали дальше.

Нина, с полной охапкой, благоухающих ароматом цветов, вошла в дом, и стала посредине комнаты, счастливая и румяная, не зная, что делать.

Вадим принёс хрустальную вазу с водой, взял букет и поставил его в вазу. Цветы веером разлетелись, наполняя своим неповторимым ароматом комнату. Стало ещё уютней и красивее от этой божественной красоты.

Многие виды хризантемы издавна используют в декоративном садоводстве. В Китае, Индии, Корее и других странах Азии стебли, листья и соцветия употребляют в пищу, как овощи. Широко используют хризантемы ив китайской медицине.

Хризантему традиционно изображают на монетах и государственной эмблеме Японии, одна из высших наград страны – орден Хризантемы. Также 16-лепестковая желтая хризантема изображена на официально принятой в 1889 году императорской печати Японии.

Праздник хризантем в стране Солнца – это особый ритуал: исполняя его, надо любоваться каждым оттенком соцветий, при этом необходимо глубоко раздумывать о пройденном пути и смысле жизни.

– Как вы думаете, Нина, зачем я вас пригласил? – обратился Вадим к девушке.

Нина пожала плечами:

– Может, перейдём на «ты», – добавила она тихо, и краснея от его пронзительного взгляда.

– Желание дамы закон для мужчины, – улыбнулся он.

– Для чего я тебя пригласил? – задал он снова свой вопрос и сам стал отвечать на него.

Подойдя к открытому окну, он упёрся руками в подоконник, заслонив собой свет. Ветерок трепал его длинные волнистые волосы. Под тонкой фетровой рубашкой проглядывали мускулы хорошо тренированного, атлетически сложенного тела.

– Аполлон, да и только, – оценила внешний вид Нина, и тут же язвительно, – «выпендривается».

С улицы доносилось пение птиц, лай собак, воркование голубей, с соседней голубятни. В тишине затянувшейся паузы даже слышно было, как стрекочут сверчки за печкой, а Нина слышала биение своего сердца.

Наконец, Вадим повернулся к ней и улыбаясь сказал, глядя в её широко открытые глаза:

– Я увидел в тебе прекрасную русскую женщину, но загнанную судьбой обстоятельств в угол, ты тонешь в суете повседневных проблем и забываешь о празднике души…

Нина удивлённо посмотрела на красивого мужчину, который ходил по комнате и пытался ей что -то объяснить.

Она ждала приставания, поцелуев и объятий, и была напряжена, как пружина, готовая в любой момент дать отпор. Но, тут происходило что-то непонятное и она вздохнула, расслабилась, обмякла и даже немного откинулась на спинку дивана.

– Нет, ты просто не знаешь, что такое праздник души. Вы заняты материальным миром, заботой о физическом теле, о физической оболочке, о хлебе насущном… Я хочу помочь тебе открыть себя, полюбить себя, любить и быть любимой… Я научу тебя мыслить позитивно, ставить перед собой цели и добиваться их… Я научу тебя быть успешной и богатой…

У Нины от такого изобилия непонятных рассуждений закружилась голова, она поморщилась, как будто от зубной боли.

– Да, именно быть богатой духовно и материально, – повернувшись к ней, утвердительно, и слегка наклонившись над ней, произнёс Вадим.

– Да, мадам, я забыл представиться. Вадим Александрович Берстенёв. Целитель-практик, психотерапевт, экстрасенс, гомеопат. У меня собственная клиника, но помимо этого я провожу семинары, работаю с аудиторией, ездил практиковаться в Тибет, изучал восточные оздоровительные практики, одна из них рейки. В некотором роде я знаток не только человеческого тела, но и человеческих душ. – закончил он и протянув девушке руку, галантно щёлкнул каблуками.

– Как Берстенёв? – удивилась Нина. Я тоже Берстенёва.

– Это совпадение, но очень примечательное, – улыбнулся Вадим.

– А Ираклий?

– Это мой сценический образ, мы иногда себе это позволяем, чтобы напустить больше загадочности, да и запоминаемся легче.

– Давай попьём чаю! Я вот и пряники, конфеты купил. И на столе появился самовар, торт, конфеты.

Помимо ирисок «Тузик» и «Буратино», Вадим поставил на стол конфетчицу, с трюфелями «осенний вальс», в виде большой капли и завернутые в блестящую обёртку желтого цвета. Потом он принёс набор конфет «Песни Кольцова» с изображением доброго молодца и девушки на коробке конфет, и совсем уж элитные конфеты «Столичные» в красной обёртке, и с начинкой, покрытые шоколадом.

– Зачем столько? – удивилась Нина.

– Возьмёте с собой, угостите детей!

– Спасибо! – смущённо улыбнулась Нина. – Откуда ты знаешь моё семейное положение?

– Света мне рассказала немного о тебе. Да ты не огорчайся, это никак не повлияет на моё отношение к тебе. Сейчас мы попьём чаю и продолжим разговор. Ты кое – что узнаешь обо мне. У меня к тебе серьёзное предложение. Но это чуть позже.

– Неужели предложит руку и сердце? – испугалась Нина.

Потом Вадим принёс бутылку французского сухого красного вина. Поставил на стол. Разлил в красивые фужеры.

– Давай выпьем, Нина. Я произношу этот тост за Вас… тебя, самое прекрасное создание на земле, сотворенное Богом…

Нина, не дожидаясь, когда Вадим договорит, залпом выпила вино, смачно крякнув от удовольствия, и поставила пустой фужер на стол.

Вадим рассмеялся. Он понимал, что девушка комплектует и нервничает:

– А давайте ещё, – улыбнулся он и налил в фужер вина.

Выпили. Сладкая истома разлилась по телу девушки, лицо покраснело, щёки налились румянцем. Ей стало хорошо и легко, улетучилась скованность и страх.

– А пусть говорит, что хочет. Мне всё равно, лишь бы не насиловал, – подумала Нина, – и Светки нет долго…

Нина на всякий случай присмотрела тяжёлый утюг, чтобы защититься, если что…

– Пока мы пьём чай, – привёл её в чувство Вадим, – ты расскажи мне о себе, о своей жизни…

– О жизни, – задумчиво протянула Нина.

***

Память уносила её в прошлое, дальнее, кажется, совсем забытое прошлое. И на волнах Нинкиной памяти маячил бумажный кораблик её детства, который она пускала по весенним ручьям с мальчишками своего двора. Они бегали босиком по лужам, поднимая фонтаны брызг, которые тоже превращались в радугу её детства, как одно из лучших воспоминаний.

Мальчишки уважали и даже побаивались Нинку и за косички никто не дёргал. Только один мальчишка осмелился поцеловать её в щёку в школьной раздевалке, но это было потом. Жизнь, как будто изначально готовила её к трудностям. Она лучше всех прыгала, лазила через забор, играла в салки, ныряла и плавала, ловко управлялась с коровами и доила, и ещё с удовольствием рыбачила, и никто не смел, нарушать её охоту. Так говорила она, когда шла на рыбалку. Этому мудрёному занятию научил её отец. Он брал её с собой, выстрогав ей маленькую удочку, сделал снасти, объяснил, как насадить червяка, как подсекать.

Рано утром, когда едва рассветало, она будила отца, и они шли на реку, по траве, ещё мокрой от росы, вдоль извилистых улочек, потом по песчаному берегу, к её заветному любимому мостику. Стрекочут кузнечики, просыпается алая заря, сонно плещутся волны о песчаный берег, над рекой плывёт туман, а на душе у Нинки радуга чувств, от предстоящей удачной рыбалки. Благодать! Недалеко маячил отец, иногда поглядывая на дочку, – не отвлекал.

Отец – это самое доброе и лучшее воспоминание о нём. Но как все деревенские мужики, он пил самогон и бил мать. Пьяный он превращался в неуправляемого монстра, и из доброго, ласкового, щедрого человека превращался в «дебошира». Больше всех доставалось матери. Бил жестоко, не за что, просто от пьяной «дури». На следующий день после запоя, которые продолжались три дня, он не знал, куда себя деть от стыда, свалившегося на него прозрения.

Ему прощали и на работе и дома. Работник он был отменный – столяр-плотник, резчик по дереву. Выпиливал ажурные наличники на окна и двери, изящные балясины на крыльцо, а ради забавы мог сделать бусы из куска дерева, и ни одного стыка и соединения. Ради шутки мог прибить стекло к стене гвоздём. Многие соседи могли похвастаться украшением на своём доме, прорезной резьбой, которую охотно дарил им её отец. А их дом по красоте был один из лучших. Приезжали из местной газеты корреспонденты, чтобы запечатлеть это прекрасное рукотворное творение мастера. Расспрашивали, восхищались, любовались, а отец отмахивался от их назойливых вопросов, но с удовольствием показывал свою мастерскую, инструменты. А потом говорил:

– Вот мой главный инструмент, мои руки! И показывал свои жилистые, натруженные руки.

Но, беда всякого российского мужика в том, что рассчитывались с ним за проделанную работу – самогонкой или водкой. И сгорел Максим Иванович пятидесяти трёх лет отроду, заживо в прямом смысле слова. Когда мама Полина Ивановна спрятала очередную его «зарплату» на сеновале, он полез её искать с керосиновой лампой, которая опрокинулась и солома вспыхнула, как порох. Пламя мгновенно охватило чердак, от невыносимого огня Максим Иванович забился в угол. Искры пламени разлетелись по всему двору. Огонь пожарища перекинулся на дом. Сухая крыша дома мгновенно вспыхнула. Весь дом охватили жадные языки пламени. Разбудил их дежурный – ночной сторож. Были у них на селе такие люди от каждого дома, которые дежурили по очереди по ночам. До утра ходили с колотушкой – это такое нехитрое сооружение, деревянный футляр с шариком внутри. Ночной сторож ходил по посёлку, постукивая колотушкой, и если надо предупредить об опасности. В тот день дежурил Сёмён Ершов, который ходил добросовестно, не торопясь, останавливаясь у каждого дома и постукивая колотушкой: я на службе. Он очень гордился порученной ему работой. Учиться он не любил, больше пропадал с отцом на покосах. Отец трепал его по рыжей голове и говорил:

– «Бестолочь» ты моя, но, работящая.

Вообще разбудил их Семён. Выскочили они на крик, похватали, что успели. Нинка выгнала овец, козу и дико воющего пса Кузьму. Набежали соседи, ломали окна, выкидывали, что смогли.

Утро застало их тоскливо сидящих на пепелище. Нинка сидела на чёрном от копоти стуле и прижимала к груди спасённые учебники и тетради, а мама плакала тихо невдалеке, на остатках спасённой мебели. Нинка смотрела с болью на кучу ещё горячих и тлеющих головешек, которые вспыхивали злыми огоньками утихающего пожара.

Было страшно и одиноко.

– Ох, отец, отец, что же ты натворил, – тоскливо причитала мать, оглядывая то, что осталось от их красавца -дома.

Обгорелый труп Максима Ивановича нашли среди груды сгоревших брёвен. Соседи помогли организовать похороны, на первое время их приютили соседи, а потом от леспромхоза выделили жильё: заброшенный дом, который надо было ещё отремонтировать, обжить. Помаленьку обжились. Опять помогли добрые люди.

– Слава Богу, есть крыша над головой и то хорошо! – гладила по голове дочь Полина Ивановна.

Когда мама была на работе, Нина уходила с удочками на реку, находила тихое местечко под кустами ивы, и под тихий плеск волны размышляла о жизни, которая у ней складывается, и что ждёт её впереди. Злость на отца, (не отсюда ли у неё зародилась неприязнь к мужчинам), который не только унижал мать, но и лишил семью крова. И благодарность людям, которые помогали им после пожара.

Мало-помалу старое забывалось. Теперь они жили в старом, но крепком деревянном двухэтажном доме, в котором жило восемь семей. Поселковое руководство выделило им одну из квартир на втором этаже, так как дом, который им предложили сначала, подлежал сносу. Больше всего Нинке нравился балкончик, маленький, но уютный, где она поставила складной стульчик и, вдыхая дурманящий запах сирени в саду, огороженный палисадом, читала книгу о любви. Сейчас она читала роман Джил Грегори – «В ожидании счастья». Жизнь не щадила Мэгги Клей. Казалось, что её преследует рок – всякий раз, когда рыжеволосая техасская красавица находила, если не счастье, то хотя бы душевный покой, всё рушилось, как карточный домик. Но однажды фортуна улыбнулась ей, она встретила Джейка Рида. Бесстрашный стрелок, мужественный защитник, неотразимый мужчина, верный друг и пылкий возлюбленный. Нина читала и перечитывала заново некоторые страницы романа и забывала обо всём на свете. Ей мечталось, что когда-нибудь к ней приедет рыцарь на белом коне, и увезёт в чудесный розовый край с луговыми цветами и золотыми рыбками в озёрах.

«Мечты, мечты, где ваша сладость», – как сказал поэт.

Однако Нина в жизни была сторонница справедливости. Был такой случай. На первом этаже дома, где раньше был сельсовет, поселили многодетную семью из пяти человек. Мал мало меньше. Старшей девочке тринадцать лет, младшая в люльке с соской. Они по случаю переезда затеяли ремонт. Муж с женой клеили обои, а дети гуляли, лишь малышка с соской при них. Возле окна крутились мальчишки, окно было открыто (дело было летом), они с завистью посматривали на подоконник, на котором красовался жёлто – зелёный арбуз. Надо сказать, что окна первого этажа были очень низко к земле, и взять арбуз, выбрав момент, не составило труда. Что они и сделали. Они, было, пустились наутёк со своей добычей, но тут перед ними, словно из-под земли выросла Нинка.

– А ну, стоять! – скомандовала она. – Сейчас же вы вернёте арбуз на место! Но не через окно, а как положено, через дверь. Вернёте и извинитесь. Это для вас хорошим уроком будет!

Нехотя, но, подчиняясь властному приказу Нины, они вернули арбуз и извинились перед хозяевами.

Таких и подобных историй было много.

После смерти отца мама как-то быстро постарела, и ей скучно было без подворья, а заводить заново не на что. Правда, потом козочка нагулялась и пришла к ним, а овечка пропала. Мама попросила отремонтировать сарайку для неё, соседа, которая находилась через дорогу, рядом с дровяником. Марта с удовольствием обживала новое место и, кажется, была довольна.

Нинка изо всех сил старалась помогать маме, и в школе хорошо училась, чтобы не огорчать мать. Когда она заходила в магазин за хлебом, то с удовольствием разглядывала стеклянные витрины, за которыми лежала халва, шоколадные вафли и карамельки в разноцветных обёртках. Но, денег купить не было. Самым доступным лакомством для них была халва. В день зарплаты мама заходила в магазин и приносила халву, раскрывала упаковку, и запах рассыпчатой ароматной халвы мгновенно наполнял комнату душистым запахом подсолнечного масла и других специй. Потом они пили травяной ароматный чай с кусочками халвы. Было уютно и празднично. Окна открыты нараспашку, щебечут птицы, воркуют голуби с соседской голубятни, цветёт сирень и яблоня так и просится в окно.

Недалеко шикарное озеро, вокруг которого зеленые холмы и кустарники. Всё лето на озере не смолкают детские голоса. А взрослые с мостика стирают и полощут половики. Пока Полина Ивановна полоскала бельё, Нинка купалась, спасаясь от назойливых комаров, мошек и слепней. Купаться она любила и умела. Глубоко ныряя, она плыла под водой с раскрытыми глазами, пытаясь разглядеть подводный мир озера. Потом она выскакивала и падала на горячий песок, и долго-долго лежала на спине, разглядывая бездонное голубое небо, пытаясь представить себя белой птицей, парящей в просторах бескрайнего синего моря. У неё даже временами кружилась голова, как будто она там, среди ватных облаков, а не на земле. Песок обжигал руки, спину. На другом берегу дремал пастух, а коровы, спасаясь от жары и пережевывая сочную траву, заходили в воду и стояли там, наслаждаясь прохладой.

Полина Ивановна издалека любовалась дочкой:

– Какая ты у меня стройная, красивая, гибкая, – обнимала она дочь, присев рядом на песок, – и кому ты достанешься? Не доживу, я до этого дня… не увижу…

– Ну, что ты мамочка, моя любимая, зачем ты об этом, – обняв маму, шептала Нина, – мы будем жить долго – долго… хорошо – хорошо… и ты будешь нянчить внуков и никаких других забот…

– Дай Бог, дай Бог – проговаривала Полина Ивановна, смахнув солёную слезу и обнимая любимую дочь крепко- крепко.

А через месяц её не стало. Просто не проснулась и всё. Ушла тихо, спокойно, без физических мук и страданий, как будто знала, что её дочь сможет постоять за себя и быть счастливой. Никто не знает, когда придёт смерть и человеческое тело останется на земле, а душа улетит на небо.

Так они остались с братиком Артёмкой вдвоём.

Потом Нина поведала Вадиму историю своей любви и о том, как она любит своих маленьких детей.

Воцарилось молчание. Даже было слышно, как капает вода из крана на кухне. А за печкой тренькал сверчок.

Вадим легонько коснулся плеча Нины. Она прижалась к ней щекой и тихонько заплакала. Тело её вздрагивало от каждого всхлипа, слёзы текли по щекам. Она даже не вытирала их.

Вадим легонько, обнял её за плечи, прижал к себе, а потом поцеловал в макушку и сказал:

– Всё будет хорошо!

– У вас родовая программа на бедность и тебе надо изменить отношение к мужчинам. Всё поправимо. Бог не даёт непреодолимых трудностей. Но, для начала мы научимся любить себя. Мы не в силах изменить наше прошлое, но мы в силах изменить отношение к нему, наши мысли о прошлом. – бережно, держа Нинину руку в своей, Вадим пытался донести до сознания девушки что-то важное, что согреет её душу, даст силы жить и любить. Если мы будем думать негативно о жизни, то она такой и будет. Вселенная поддерживает нас, и наша жизнь действительно превратится в кошмар, но так не должно быть.

Нина уже проплакалась, и с благодарностью смотрела и слушала внимательно Вадима. Рука его по-прежнему мягко держала её руку, и у неё не возникало желания освободиться от неё. Наоборот, как будто невидимая связь понимания пролегла между ними и живительная энергия от рук Вадима перетекала в её душу, наполняя её свежестью и радостью.

Она пристально смотрела в глаза Вадима и не увидела там хитрости, лукавого обольстителя женских душ, но мудрого и верного друга, который хочет помочь ей стать счастливой.

Вадим, видя, что расположил девушку к себе, продолжал:

– Даже думая о Боге, мы должны знать, что он за нас, а не против нас. Мы не брошенные на произвол судьбы марионетки.

Вадим внимательно посмотрел на Нину:

– А ты веришь в Бога?

Нина пожала плечами.

– Понятно, – улыбнулся Вадим, но это поправимо. Мы не видим воздух, но задыхаемся, когда нам его не хватает. Бог есть и он везде, и во всём. Можешь воспринимать его, как Вселенский Разум, он невидимая субстанция и в каждом из нас частица его. Мы все объедены Вселенской энергией. Наше вчера – это наше сегодня, а наше сегодня – это наше завтра.