Читать книгу: «Независимый», страница 4

…Спустя неделю, в Глазго был похоронен владелец судоверфи «Фоули Марине» Томас Фоули, который умер из-за какой-то неизвестной болезни, поразившей слизистые оболочки…

…А фрегат без названия в это время уже бороздил просторы Атлантики. Но все-таки капитан Джордж Сэйлор дал этому, действительно быстрейшему из всех фрегатов название. Название, отражавшее суть существования этого корабля и национальную принадлежность его команды. Это название не было нигде зафиксировано, но вскоре, об этом корабле узнал весь мир. «Independent» – «Независимый» – вот его имя.

IV. In limine…²³

1781 год, Атлантический океан – Чесапикский залив.

Чесапикский залив… Узкий вход, повернутый на юго-восток и хорошо защищенный косой или полуостровом – как вам угодно. Водное пространство, вдающееся в сушу на три сотни километров и образованное расширяющимся устьем реки Саскуэханна. В залив несет свои воды и еще одна знаменитая река – Потомак. В восемнадцатом веке не так уж много населенных пунктов располагалось по берегам залива. Но один из этих немногих, расположенный прямо против устья залива, а не в его глубине, приобрел, впоследствии, мировую известность – Йорктаун.

Вообще весь вид залива, изрезанного мелкими бухточками с вкраплениями островков, наталкивает на мысль о его ледниковом происхождении.

Так вот Йорктаун располагался на мысе, между вышеупомянутыми мелкими бухточками. Таким образом, город было легко осаждать с суши и снабжать с моря. Сам городок был маленьким, но играл важную роль, являясь тогда единственным населенным пунктом на входе в Чесапикский залив и, соответственно, крепостью, контролирующей этот вход. И именно здесь, под Йорктауном, решалась в 1781-ом году судьба Америки. От исхода битвы под Йорктауном зависела судьба не одной или двух стран, а, может быть, половины мира. Победа Континентальной армии означала бы победу США в войне за независимость и, как следствие, усиление английского гнета в других колониях и расширение империи Владычицы морей в Азии и Африке; как дальнейшее следствие – новые войны между странами Европы и жителями вышеупомянутых колоний, как промеж собой, так и друг с другом, а может и все вместе. Победа же англичан под Йорктауном могла означать сведение на нет всех усилий американского народа в войне за независимость.

Поэтому победа в этой битве была важна для обеих сторон. Но Континентальная армия находилась на суше, а «красные мундиры» под Йорктауном снабжались с моря. Американский флот был слишком слаб, чтобы противостоять английскому. С целью стабилизации обстановки у восточного побережья Северной Америки, монсеньер маркиз Жильбер де Лафайетт попросил помощи французского флота в лице адмирала графа де Грасса. Монсеньер граф де Грасс согласился и вывел линейный флот в море. Адмирал еще думал по поводу того, куда отправиться, но в результате он предпочел Чесапик Нью-Йорку. Де Грасс не ошибся. Английский флот принял вызов. Две эскадры встретились у устья Чесапикского залива. Но не только сорок линейных кораблей с двух сторон сошлись здесь…

Ранним утром из достаточно густого и низкого тумана к устью вышеупомянутого залива подходил корабль. Это был фрегат. Не просто фрегат – воплощение совершенства. Но в густом прибрежном тумане грация и красота судна была незаметна. Никаких опознавательных знаков тоже имелось возможности обнаружить. Силуэт этого корабля был единственным в море тумана: ни одной другой мачты больше не было видно вплоть до горизонта. Пользуясь утренним бризом, неизвестный фрегат входил в устье Чесапика. Вполне возможно, что ни один человеческий глаз не наблюдал входа этого величественного и прекрасного корабля в узкий и скалистый залив. Но теперь мы должны перенестись на самый фрегат.

Джордж Сэйлор стоял на палубе бака²⁴, опершись на фальшборт широко расставленными руками, и смотрел вперед. По его лицу казалось, что капитан внимательно всматривается в пространство, хотя в таком густом тумане видимость на уровне опердека не превышала полторы сотни метров, и, чтобы увидеть объекты, находящиеся вдали, нужно было наблюдать с марс-площадки на уровне брам-реи²⁵, чем и занимались сейчас впередсмотрящие. Сэйлор же стоял здесь в ожидании своего первого помощника. Несколько минут спустя, объект ожидания Джорджа появился около него:

– Первый помощник Робер де Брильяр прибыл по вашему приказанию!

– Расскажи мне мой план, Робер, – сказал Сэйлор, не оборачиваясь.

– Я, конечно, не могу утверждать с полной уверенностью, но я считаю, что ваш план заключается в желании не выпускать некоторые английские силы, находящиеся в заливе, дабы они не ударили в спину флоту де Грасса. Но мое личное мнение таково, что в заливе, то есть под Йорктауном, британских боевых кораблей нет! – де Брильяр говорил это с твердой уверенностью в голосе.

– Пройдемся на ют, Робер, – Сэйлор говорил это так, будто его мысли были где-то в другом месте. Но это было не так.

До палубы юта они дошли молча. Там капитан и помощник направились к штурману – Роберту Борку. Он стоял у штурвала.

– Как дела, Борк?

– Все нормально. Идем вроде как хорошо, согласно картам – они пока, похоже, не врут, – при этих словах штурман продолжал смотреть в непроглядный туман.

– Не переживай, Борк, эти карты – лучшие. Видишь остров справа? – Сэйлор взглядом указал в нужном направлении. Там действительно из тумана выглядывала внушительных размеров скала.

– Да, вижу.

– Мы встанем на якорь с этой стороны, – капитан жестом показывал, как именно они встанут. – Так, чтобы корабль не был виден со стороны Йорктауна.

– Но, сэр, это невозможно! – голос подал де Брильяр, который стоял позади Джорджа.

– Я слышу, ты усомнился в возможностях нашего штурмана и этого великолепного корабля?! Может, ты сам встанешь за штурвал? Мы охотно предоставим вам такую возможность, не так ли, мистер штурман? – Сэйлор говорил все это, повернув голову к Роберу лишь наполовину, и глядя на него как бы искоса.

– Все нормально, сэр, не пугайте мсье Робера, – говоря это, штурман уже положил штурвал направо. – Мы все сделаем по высшему разряду!

У Роберта Борка слова с делом не расходились. Через четверть часа «Независимый» стоял, бросив якорь, на вышеупомянутой позиции. Корабль располагался так, что при всем желании англичане из Йорктауна и находящихся там кораблей не смогли бы увидеть хоть и верхушку мачты «Независимого». При снятии с якорей британские корабли также не были бы стеснены присутствием неизвестного фрегата, пока он не оказался бы у них на траверзе²⁶. Но подставляться под бортовые залпы фрегатов противника в первом же бою не входило в планы Сэйлора. У него был свой план, во многом основанный на патриотических чувствах американской и, соответственно, большей части его команды, который он изложил на совещании офицеров, созванное им около полудня.

Оно проходило в кормовой галерее. За эллипсовидным столом сидели: первый помощник Робер де Брильяр, главные канониры, командир абордажной команды и командир стрелков. Перед ними лежала карта Чесапикского залива, а со стен галереи на них смотрели фонари. Джордж Сэйлор стоял, склонившись над картой, и объяснял присутствующим суть своего плана:

– Мы здесь стоим так, что если их фрегаты будут выходить из залива, а мы будем недвижимы, они уничтожат нас бортовыми залпами. Чтобы этого не допустить, я выслал на камни у этого острова дозорных – они предупредят нас о приближении двух фрегатов из залива. Получив сигнал, я выведу корабль из укрытия, преградив дорогу британцам. В таком случае они смогут выйти из залива только через наш труп, а против наших двадцати двух пушек правого борта у них будет всего четыре. Мы не дадим им развернуться, выпустив в их сторону несколько десятков книпелей²⁷ и разрушив рангоут и такелаж. После этого я планирую один британский фрегат уничтожить ядрами в упор, а команду второго смести картечью и пулями наших снайперов-стрелков, чтобы побудить англичан оставить корабль даже без абордажа. Английские торговые корабли вообще не представляют для нас угрозы – мы поступим с ними по нашему дальнейшему усмотрению. Вы скажете: а как же британский линейный флот? Его атакует у устья залива граф де Грасс. Но мы здесь сами по себе, и помогать потом или не помогать флоту адмирала – это наше дело. В данном случае мы тоже поступим по ситуации. После завершения операции, я считаю необходимым немедленно покинуть залив и направиться на юг или юго-восток. Целью операции, в том числе является захват дополнительных припасов. А теперь, поднимите руки те, кто согласен с предложенным планом.

Все присутствующие подняли руки, не говоря ни слова. Сэйлор быстрым взглядом окинул помещение и сказал:

– Отлично! Принято единогласно. Совещание окончено!

Через минуту в галерее остался только один капитан.

Во второй половине дня адмирал граф де Грасс атаковал британский линейный флот у устья Чесапикского залива. Французы превосходили англичан по численности, но не по количеству пушек. Сражение линейных эскадр длилось более трех часов. Его исход был не ясен, но стратегическую победу одержали французы. Британский флот потерял три корабля тяжело поврежденными и уничтоженными. Однако, несмотря на то, что французы понесли схожие потери, англичане отступили от залива и прекратили снабжение своей армии под Йорктауном. Это, в свою очередь, привело к полной победе Континентальной армии над основной частью «красных мундиров», хотя до официального окончания войны за независимость оставалось еще два года. Только в 1783-ем году Великобритания признает самостоятельность США. Новое время начнется тогда для американского континента. Мы и сейчас видим последствия битвы под Йорктауном. Результат ее – одна из сверхдержав, которая вершит судьбы мира. Но, я думаю, читателя сейчас не очень интересует натуральная история и наши отступления от повествования. Вернемся же к нему.

Джордж Сэйлор выслал двух наблюдателей на камни у острова, за которым укрылся «Независимый». Эти два матроса должны были подать сигнал, как только они увидят, что британские фрегаты снимаются с якоря. Этим сигналом являлся взмах правой руки, который было отлично видно с «Независимого». Поэтому, как только до слуха Сэйлора донеслась канонада сотен орудий противоборствующих линейных флотов, он привел свою команду в готовность номер один. Все встали на свои места. Орудия правого борта были заряжены книпелями. Все теперь застыло в ожидании боя. Это ожидание нервирует людей. Люди уже рвутся в драку, а ее все нет. Но, к счастью, в данном случае бой пришел быстро.

Буквально через несколько минут после начала основного сражения матросы-наблюдатели просигналили о том, что два английских фрегата снимаются с якоря. Капитан Сэйлор, видя это, приказал также сниматься с якоря и начинать ставить паруса. Наблюдатели продолжали оставаться на своих позициях, чтобы теперь сообщить о моменте, когда «Независимый» должен был выйти из укрытия, преградив дорогу британским фрегатам. Конечно, оставлять наблюдателей на голых камнях этого острова, ничем не замаскированных, было рискованно. Но Сэйлор рассчитывал на то, что англичане не подозревают об их присутствии и, соответственно, не будут осматривать берега в подзорные трубы, да и невооруженным глазом сильно вглядываться не станут. Скоро наблюдатели подали второй сигнал, который выражался во взмахе правой рукой слева направо и означал «пора!».

Моментально были поставлены недостающие паруса, и «Независимый» вышел из своего укрытия, перерезав путь фрегатам Его Величества. Эти два корабля были не такими большими, как «Независимый» и вместе несли не более шестидесяти четырех пушек, но если бы они были повернуты к «Независимому» бортом, то значительно превзошли бы его в огневой мощи. Но их командиры, как и ожидалось, ничего не подозревали и спокойно вели свои корабли к выходу из залива, как вдруг дорогу им преградил неизвестный фрегат. Английские корабли шли уступом, поэтому оба были открыты бортовому залпу «Независимого», а залп этот должен был принести максимум эффекта, так как расстояние было минимальным.

– Правый борт… Пли! – голос Сэйлора прогремел над кораблем, а вслед за ним ударили двадцать два орудия правого борта, и двадцать два книпеля устремились к рангоуту и такелажу английских фрегатов. Первый залп был удачным, но мачты британских кораблей все еще стояли, а их носовые пушки выплюнули четыре ядра, которые просвистели над палубой «Независимого», не причинив вреда.

– Заряжайте книпелями!… Правый борт… Пли!

Второй залп довершил дело. Так как из-за маленького расстояния процент попадания был очень высок, то фок-мачта²⁸ первого фрегата, увлекаемая ломающимися реями и рвущимся такелажем, надломилась выше марс-реи²⁹ и потянула за собой грот-мачту. В результате, первый корабль англичан лишился двух мачт, которые теперь создавали ему крен на правый борт. Сам же фрегат частично развернулся к «Независимому», что только усугубило ситуацию: теперь ни одно его орудие не могло стрелять по кораблю Сэйлора. Мало того, на первый корабль наскочил второй, из-за столкновения на нем также сломалась мачта. Итак, оба фрегата противника были обездвижены и огонь вести не могли. Джордж решил, что самое время переходить к ядрам.

– Заряжайте ядрами!… Правый борт… Пли!

Два десятка чугунных ядер ударилась в левый борт и нос первого английского корабля. И деревянная его обшивка отлетала кусками и падала на поверхность мутных вод Чесапикского залива… Так в него было произведено четыре залпа, после которых, получив восемь десятков ядер в упор в левый борт, британский фрегат стал тонуть. С начала боя, если не считать первых двух выстрелов, англичане не выпустили ни одного ядра в ответ, не успевший развернуться, их корабль стоял так, что «Независимый» не попадал в сектор обстрела ни одного из британских орудий. А фрегат Сэйлора посылал в него точные залпы в упор, между которыми матросы все как один перезаряжали орудия, и Робер де Брильяр, стоявший рядом с Сэйлором, как первый помощник, получал удовольствие, наблюдая за слаженной работой команды в первом, общем для них бою. А эта слаженная работа в свою очередь была итогом долгого труда Джорджа по обучению разношерстной команды и доведению ее действий до автоматизма с сохранением кооперации, что и является одним из главных факторов успеха в бою. И вот первый результат этой работы был налицо. Первый английский корабль шел ко дну. Его матросы прыгали в воду под радостные победные возгласы команды «Независимого».

Тем временем, второй британский фрегат, освободившись от препятствия, мешавшего ему развернуться, стал пытаться с использованием уцелевшего парусного вооружения занять выгодную позицию. Но все надежды английского капитана хоть как-то постоять за себя рухнули с еще одним залпом книпелями, раздавшимся с «Независимого». Многострадальный фрегат Его Величества был достаточно близок, чтобы орудия Сэйлора успешно использовали против него картечь, что и входило в планы Джорджа.

– Заряжайте картечь!… Стрелки, товсь! – по этим словам капитана, стрелки, стоявшие в линию на опердеке, вскинули ружья, – Стрелки, огонь по усмотрению… Правый борт… Пли!

Град картечи обрушился на суетившихся на палубе вражеского фрегата матросов. Тут же стрелки Сэйлора посбрасывали в воду тех, кого картечь не задела, и кто оставался в поле зрения.

– Что ты мне скажешь, Робер? – этот внезапный вопрос Сэйлора вывел его помощника из оцепенения, с которым де Брильяр наблюдал происходящее.

– Ничего особенного. По-моему все идет очень хорошо.

– А по-моему не очень, – после этих слов Сэйлора, Робер почувствовал у себя на левом плече дуло винтовки Джорджа, а прозвучавший через мгновение выстрел пахнул в лицо де Брильяра горячим дымом и порохом и оглушил первого помощника.

– А теперь что скажешь? – в этом вопросе Сэйлор нисколько не менял спокойной интонации своего голоса.

– Но я не понимаю… – Робер был в недоумении.

– А тут и понимать не надо. Их командир дельный человек был. Он командовал им залечь и не высовываться. Если бы так пошло и дальше, то наша картечь бы ничего не дала. Но теперь командира нет в живых… Почтим же его память… – в это время команда английского корабля, лишившись руководства, вновь засуетилась на палубе. – Пли!

Новый залп картечью смел с опердека еще с полтора десятка человек. Стрелки «Независимого» вели весьма эффективный огонь по усмотрению. После третьего залпа картечью на беспомощном британском фрегате замахали белым флагом. Сэйлор приказал поднять на мачте сигнал для английских матросов садиться в лодки и грести к Йорктауну, гарантируя им неприкосновенность. Через несколько минут с «Независимого» уже наблюдали эвакуацию британской команды. Выжившая часть матросов исполнила приказания (или предписания, как вам угодно) очень точно и быстро: они действительно стали двигаться в сторону Йорктауна. В это время «Независимый» уже подходил к английскому фрегату. Сэйлор, согласно своему плану, хотел поживиться добычей с британского корабля.

Штурман Роберт Борк ювелирно пристроился к борту корабля противника. Через пару минут английский фрегат, представлявший собой жалкое зрелище, подтягивался к «Независимому» абордажными крюками. Пусть читатель не подумает, что капитан Сэйлор подошел к вражескому кораблю сразу, после оставления его командой. Нет. Повинуясь здравому смыслу, он подождал: не появится ли пламя на поверженном противнике или, может быть, он взорвется. И только когда ничего такого не произошло, Джордж решился на этот шаг.

Британский корабль представлял своеобразное зрелище смерти и разрухи. Трупы лежали на верхней палубе десятками. Но матросов Сэйлора это не интересовало. Порох, ядра, пули, книпели, картечь, провизия, пресная вода – вот что интересовало интернациональную команду. Убедившись, что на борту нет никого живого, матросы начали погрузку, точнее перегрузку припасов.

Пополнив запасы, Сэйлор приказал поджечь английский фрегат. Таким образом, когда «Независимый» направился к выходу из залива, опустошенный корабль Его Величества уже был охвачен пламенем. Вскоре, фрегат Сэйлора благополучно покинул Чесапикский залив, в то время как сражение линейных флотов еще продолжалось.

Таково было первое сражение фрегата «Независимый». В этом бою команда Сэйлора не понесла потерь, и от корабля не отломилось ни щепки. Очень удачное предприятие, с учетом захваченной добычи. Так начинал свой путь никому не известный корабль и его капитан, которые впоследствии станут греметь на весь мир.

V. Quare et invenies³⁰

1781—1782 годы, Атлантический океан.

… – Что мы теперь будем делать?

– Будем искать, Робер, искать.

– Но кого искать? Где искать? Атлантика большая! Мы здесь за десять лет никого не найдем!

– Quare et invenies, Робер, quare et invenies!…

И они стали искать…

Атлантический океан… Огромное водное пространство… Эти массы воды не только являются частью Мирового океана, они делят Старый и Новый свет, разводят Восток и Запад по две стороны баррикад. Когда-то этот океан был непреодолимым водным пространством для человека. Население Земли жило в двух мирах, и каждый из них не имел представления о существовании другого. Но даже более развитая Европа открыла Новый свет случайно. На самом деле гвоздика и ей подобные привели европейцев в Америку. Ведь все хотели знать короткий путь в Индию – страну пряностей. Но на этом предполагаемом пути встало препятствие, протянувшееся на тысячи километров с севера на юг и дали этому препятствию название Америка. Omne ignotum pro magnitiso. – Все неведомое кажется великолепным. В новой открытой стране не оказалось пряностей, зато нашлось золото, которое использовалось местным населением повсеместно, так как его было некуда девать. И европейцы мощным потоком хлынули в Новый свет. Но здесь речь не о Новом свете, а об океане, за которым он лежит. Так вот этот океан стал с того времени видеть все больше и больше кораблей, тогда как до этого Атлантика была совершенно пустынна. Согласно закономерностям размещения животных, там, где есть на что охотиться, появляется хищник. Согласно закономерностям в судоходстве выходит то же самое. Корабли, доверху груженые золотом, слишком ценная добыча, чтобы оставить ее без внимания. А с исчезновением такой богатой добычи хищникам пришлось перейти к более оседлому образу жизни и промыслу как раз в тех местах, откуда и выходили в свое время «золотые галеоны», то есть в акватории Карибского моря и на близлежащих островах. Некогда английские каперы действовали здесь от имени короны, грабя испанское золото. Теперь местные пираты, которых было уже не так много, грабили все подряд. Однако и сейчас на островах в акватории Карибского моря были пираты, которые грабили от имени короля, но теперь их деятельность в основном сводилась к тому, чтобы препятствовать снабжению восточного побережья США.

Но когда Джордж Сэйлор принял решение зайти на остров Барбадос, он еще не знал, кого он там встретит.

Барбадос является островом средних размеров (если, конечно, не сравнивать его с Ямайкой). Он находится как бы на отшибе от других, примерно таких же островов, расположенных дугой с севера на юг и создающих импровизированную границу, отделяющую Карибское море от Атлантического океана. Так вот Барбадос расположен вне этой дуги, но не в Карибском море, как мог бы подумать читатель не знакомый с картой этого района земного шара, а напротив – в открытых водах Атлантики. Остров представляет собой довольно живописное место, которое в наше время является популярной зоной отдыха. Но в восемнадцатом веке о будущем предназначении острова никто не мог и догадываться, а его единственный крупный город – Бриджтаун – являлся собранием кабаков и тяп-ляп построенных домов, в которых жили семьи представителей местной власти, ушедшие на «пенсию» пираты, а также прочие сотрудники и посетители злачных заведений.

Но по пути от Чесапикского залива к вышеописанному живописному и грязному пристанищу каперов «Независимому», капитан которого намеревался пополнить на Барбадосе запасы, надо было пройти как минимум через один интересный участок Мирового океана, который заслуживает упоминания здесь – Саргассово море.

Саргассово море не зря получило такое название. На поверхности воды в этом районе Мирового океана можно увидеть не то что какие-то небольшие площади, покрытые зеленью, но огромные пространства цветущего моря, простирающиеся до самого горизонта. Все Саргассово море цветет. В наше время эти водоросли могут создавать проблемы, наматываясь на винты, но в век, когда о винтах не имели понятия, такой проблемы и не знали. Но команды кораблей бывали очень потрясены увиденным в Саргассовом море. А эти цветущие водоросли являлись причиной ужасных испарений, распространявших вокруг зловония под действием лучей солнца в те дни, когда оно грело жарче, чем обычно. «Независимый» проходил Саргассово море как раз в период цветения. Вид бескрайнего поля зеленых водорослей посреди океана в тот момент очень удивил первого помощника Робера де Брильяра. Впрочем, не только его: большая часть команды «Независимого» расширившимися от удивления глазами наблюдала невероятную картину цветущего моря.

– Сэр, разрешите вопрос? – спросил де Брильяр у Сэйлора, глядя на все это.

– Разрешаю.

– Мне кажется, или то, что я вижу – обман зрения? – вопрошал Робер, указывая на поверхность воды как бы в нерешительности не распрямляя до конца руку.

– Тебе не кажется, и это не обман зрения. Это – Саргассово море. Море цветущей зелени посреди голубых вод Атлантики. Такого места нет больше нигде на известной цивилизации части планеты. Что я могу тебе сказать, Робер? Наслаждайся пейзажем! Пойду, посмотрю на изумленные лица моих матросов, – с этими словами Сэйлор спустился с юта, оставив де Брильяра наедине со своими мыслями.

Пейзаж в тот день действительно завораживал взгляд. В лучах заходящего солнца окрасившееся в оранжевый цвет чистое небо резко контрастировало с темно-зеленым цветом поверхности воды. Вплоть до самого горизонта во все стороны не было видно ни одного паруса…

И все-таки по пути к Барбадосу «Независимый» встретил несколько кораблей. То были небольшие шхуны – корабли местных каперов. Они не несли бортового пушечного вооружения, все их мелкокалиберные орудия и фальконеты смотрели прямо по носу. Две из этих шхун пришлось потопить, с остальными удалось найти общий язык, не вступая в контакт с их капитанами. В затяжном бою для любого корабля эти шхуны были так себе противниками, поэтому пиратствовали они минимум попарно. Расчет владельцев таких суденышек шел на маневренный ближний бой и абордаж. В восемнадцатом веке двухмачтовая шхуна являлась становым хребтом пиратства в Западной Атлантике.

И в результате, без особых приключений, «Независимый» добрался-таки до Барбадоса. Обойдя живописный остров, фрегат Сэйлора подошел к вышеупомянутому Бриджтауну.

Бриджтаун представлял собой маленький городок, спускавшийся с невысоких холмов к морю. Небольшие одно-, двухэтажные домики были настроены почти как попало. Гавань ничем не защищалась от ветра. То есть, как таковой гавани вообще не было. У пристаней находилось, однако, достаточно много кораблей. Все это были также вышеописанные каперские шхуны и другие суда пиратов, часть из которых стояла на импровизированном рейде. Всего их насчитывалось порядка пятнадцати единиц. Но среди этих судов особенно выделялось одно, лучше даже сказать один, ибо это было не судно, а корабль, самый настоящий корабль, в чем читатель убедится, когда прочтет нижеследующее. Так вот этот корабль был непонятного класса (как и многие пиратские корабли), размером меньше «Независимого» (имеется в виду длина), но, казалось, по гладкости обводов и совершенству линий не уступал фрегату Сэйлора. Порядка сорока пушек (так навскидку определил Джордж) смотрело через открытые порты этого корабля. Как и на «Независимом», ни один флаг не реял на мачтах и флагштоке пиратского судна. Читатель спросит: а как же тогда определить, что оно пиратское? Но ведь понятно, что любой корабль регулярного флота любой страны не будет скрывать своей принадлежности, и кроме того по раскраске и другим внешним признакам легко было в то время сходу определить принадлежность судна, особенно для опытного моряка. Однако же, вернемся к повествованию. Было у этого пиратского корабля и отличие по сравнению с «Независимым» – на его корме имелось название. Его имя – «Saint James» – «Святой Джеймс».

«Независимый» подошел к Бриджтауну в середине дня. Джордж Сэйлор принял решение встать на импровизированный рейд неподалеку от «Св. Джеймса». Когда фрегат бросил якорь, капитан приступил к дальнейшим действиям.

– Значит так, Робер, – говорил Сэйлор, стоя рядом с веревочной лестницей, спущенной в качавшуюся у правого борта «Независимого» лодку, – корабль – твой. Я с группой матросов отправляюсь на берег и закуплю все, что нужно. Потом или кто-то, или мы все вернемся на корабль и сообщим тебе о том, к какой пристани надо подойти, чтобы все погрузить. Если никто не появится до десяти вечера, то вы почтите здесь нашу память. Но, уверяю тебя, такого удовольствия мы вам не доставим! – закончил Джордж с усмешкой.

– Я все понял, сэр!

– Ну вот и отлично! Все, я отчаливаю! – с этими словами Сэйлор спустился в лодку.

На берегу капитан действительно смог без труда закупить все, что нужно, и продать все, что не нужно. Так как в Бриджтауне с матросами «Независимого» обошлись хорошо, то Сэйлор решил, что если не посетить местный кабак, то каперы просто обидятся (это мягко сказано) на него и больше не окажут такого гостеприимства.

Самый большой кабак Бриджтауна ни внешним видом, ни внутренним устройством своим порядочных людей не притягивал. Но мы уже объяснили причины, по которым Сэйлор должен был зайти в это большое и темное, но в то же время шумное здание в центре города, на одной из его грязных улиц. Никакой вывески у этого заведения, представлявшего собой двухэтажное здание с большими окнами на первом и маленькими окошками на втором этаже, не было. Кстати, эти окна на первом этаже часто, даже очень часто, разбивались вследствие пьяных драк со стрельбой и использованием холодного оружия, в которых участвовали посетители кабака – каперы.

Подойдя к этому заведению, Джордж Сэйлор постоял у двери около минуты, оглянулся на дюжину матросов, сопровождавших его, отворил дверь и вошел.

Как только появился новый человек, все внимание пьянствующих пиратов переориентировалось с выпивки на то удивительное зрелище, которое, как мы знаем, представлял капитан «Независимого».

– Здравствуйте, господа каперы! – сказал Джордж, заложив руки за спину и глядя на эту публику сверху.

– И тебе не болеть, – отозвался один из пиратов, сидевший за столом прямо перед Сэйлором. – Но кто ты такой? Вот меня, например, зовут Святой Джеймс, можно просто Святой, – этот человек был ниже Сэйлора и гораздо старше его. Видно, что этот матерый капер здесь всем и заправлял. Он был одет в серый костюм, наподобие одежды Джорджа, с красной окантовкой. Такая же треуголка венчала голову Святого Джеймса. Его длинная черная, как смоль, борода и волосы были не ухожены и клочьями окружали его морщинистое, смуглое и самоуверенное (прямо как у Сэйлора) лицо.

– Очень приятно, Джеймс, – гул возмущения прошел по помещению после этих слов Сэйлора. – А меня зовут Джордж Сэйлор, можно просто Джордж. Так значит, ты назвал корабль в честь себя?

– Как ты посмел назвать меня Джеймсом, Сэйлор?! – угрожающим тоном говорил Святой, надвигаясь на Джорджа, – Кто ты такой, чтобы задавать мне вопросы?! Я с кем разговариваю?! – голос Святого сорвался в крик.

– Ты разговариваешь с Джорджем Сэйлором, – совершенно спокойно отвечал капитан «Независимого», глядя прямо в глаза Святому, чем окончательно его разъярил. – Капитаном фрегата «Независимый», который стоит сейчас в порту Бриджтауна, в коем имеет честь находиться Святой Джеймс – капитан корабля с таким же названием, который также стоит на якоре неподалеку.

– Хорошо, – ответил Святой. – Я не буду убивать тебя сразу. Сначала я буду наслаждаться победой в гонке с твоим «Независимым», ибо мой корабль – самый быстрый в Атлантике. В море выходим сегодня вечером. Гонка будет на запад, к Кингстауну, а в конце победитель уничтожит побежденного.

– Договорились. С жизнью можешь попрощаться, Джеймс, – с этими словами Сэйлор развернулся и ушел…

…Вечером гонка действительно началась. Весь Бриджтаун высыпал смотреть на старт этого состязания, которое, как считали все, для Сэйлора заранее проиграно. Соперники встали в шеренгу, если можно назвать таким громким словом два корабля, стоящих бортами друг к другу. «Независимый» стоял по левую руку, а «Св. Джеймс» – по правую, если смотреть с кормы. Якоря были выбраны, но ни один парус не был поставлен. В лучах заходящего солнца два корабля олицетворяли собой пиковую точку искусства кораблестроения того времени. Матросы заняли позиции на реях, готовые по выстрелу пушки поставить паруса. Действительно, гонка должна была начаться по сигналу с берега. Каждый из противников был уверен, что выиграет. Между тем, ветер крепчал. Волны становились – медленно, но неуклонно – все выше. В это время пушечный выстрел ознаменовал начало гонки, которая должна была завершиться в ста шестидесяти километрах отсюда, у Кингстауна.