Читать книгу: «Время как призвание», страница 3

Часть вторая. Космонавт

1

Стратоплан набирал высоту и скорость, а мы с Голди смотрели в большой иллюминатор, как корабль прорезал слой облаков и салон осветили лучи яркого солнца.

Воздух становился все разреженнее и на высоте в тридцать километров, горизонт изогнулся в пологую чашу, небо приобрело сиреневый оттенок и стали видны отдельные яркие звезды.

В этот момент шум двигателей сменился на рев, приглушенный корпусом стратоплана и защитным полем. Включились мощные ракетные ускорители на ионной тяге, которые должны были вынести нас на высоту в сто километров.

Смотря в иллюминатор, мы физически ощущали как частицы кислорода и азота обтекают корпус корабля, иглой стремящегося вперед.

Спустя несколько минут небо над нами стало иссиня-черным, полностью утыканное яркими точками звезд, которые огромной белой рекой пересекал Млечный путь, сердце нашей галактики. Чаша Земли, перевернулась и стала огромной дугой, занимающей полнеба.

Стратоплан вышел на рабочую орбиту. Двигатели отключились, и наступила невесомость. Мы почувствовали, как наши желудки поднялись к горлу и спазмически дернулись.

Некоторые, кто летел впервые, опустили лицо в голубые кубики гигиенических пакетов. На стратопланах нет генераторов силы тяжести, они дороги и нет никакого смысла тратить деньги, если полет в невесомости длится от силы полчаса. Такие генераторы ставили только на межпланетные лайнеры и даже на грузовиках космонавты обходились «вертушкой», расположенной в центрифуге кабиной пилота.

Голди вела себя молодцом, хотя в отличие от меня, летела в космос в первый раз.

– Ой, – воскликнула она, когда ее косынка лежащая на плечах отправилась в свободный полет по салону. Она попыталась схватить ее рукой, но промахнулась и смешно повисла над креслом удерживаемая лишь ремнями безопасности.

– Сейчас, Голди! – Я, как опытный космический волк, отстегнул ремни и легко, оттолкнувшись от пола, полетел вслед за косынкой. Косынку я, конечно, поймал и на место вернулся самостоятельно. Но тут же получил хорошую взбучку от палубного стюарда, наблюдавшего за порядком.

Он в шутку пригрозил отправить меня в шлюз и выкинуть в открытый космос, чтобы показывал свои фокусы космическим нимфам.

* * *

Через двадцать минут вновь заработали магнитные подвески и корабль вошел в атмосферу. Он скользил вниз как яхта по волнам, опираясь на все уплотняющуюся воздушную подушку и перескакивая с одного эшелона на другой.

Частицы воздуха за бортом, превратились в красно-сиреневое пламя, лизающее стекла иллюминаторов. Температура обшивки поднялась до нескольких тысяч градусов, а в салоне, как и прежде, царила приятная прохлада.

Стратоплан несколько раз порядочно тряхнуло, но мы парящие в компрессионном поле, этого не почувствовали, только увидели, как резко поменялось направление полета и мигнули панели освещения под потолком.

На высоте в десять километров стратоплан перешел на планирующий полет, выдвинув дополнительные крылья, это делалось для экономии горючего, а соответственно и полетного веса корабля.

В иллюминаторах появилось Тасманово море, вечно подернутая туманной дымкой, часть побережья Австралии и, наконец, мы полетели над Южным островом Новой Зеландии, приближаясь к Веллингтону, стратоплан плавно развернулся над проливом Кука, чуть не зацепив крылом воду и, в этот момент включились посадочные двигатели. Со скоростью обычного самолета он направился на космодром Ронтогаи в Веллингтоне.

2

Северный остров наплывал на нас всей своей массой. Вот под крылом промелькнули портовые доки и пристани, показались первые кварталы Веллингтона, разложенные с высоты на маленькие кирпичики. И, наконец, сигнальные башни космодрома Ронтогаи.

Из-за нехватки земли, все-таки Новая Зеландия, это всего лишь два относительно небольших острова, космодром Ротогаи был совмещен со стратопортом. Это создавало некоторые трудности, например ежедневно нужно было корректировать расписание полетов, но и давало массу преимуществ и главное из них, отсутствие дублирующих служб. И космопорт, и стратопорт были объединены одной диспетчерской системой, службой доставки, охраны и, естественно, одним командным центром. Это позволяло сэкономить уйму денег и времени.

Единственное, что у стратопорта было свое это длинная посадочная полоса и ангары предполетного обслуживания.

* * *

Наш стратоплан, приветливо покачал крыльями родной земле и, заложив вираж, пошел на посадку.

Шасси коснулись бетона, из под крыльев выстрелили разноцветные купола тормозных парашютов. Аккуратно затормозив воздушный корабль занял свое место на посадочном поле.

По старой доброй традиции, салон зааплодировал, приветствуя пилотов. Мы прибыли в столицу Австралийского директората и одновременно столицу Новой Зеландии – Веллингтон.

* * *

Пока подавали посадочный шлюз, я через иллюминатор рассматривал такое знакомое мне здание веллингтонского космопорта. Именно отсюда восемь лет назад я отправился в Европу.

За время моего отсутствия здесь ничего не изменилось. Те же приземистые здания наземных служб, вышки радаров по углям посадочного поля и почти готический шпиль приемной башни, символ порта, видимый с расстояния в несколько километров с моря и с острова.

Стюард позвал всех на выход. Мы с Голди, не торопясь, поднялись, прошли в шлюз и встали на бегущую дорожку приемной трубы.

Через пару минут мы вышли в зал прилета. Нас распределили на четыре группы и направили к приемным терминалам таможенного пункта. Вся процедура проверки документов заняла всего несколько минут. Никто не сканировал сетчатку наших глаз, не проверял отпечатки пальцев. Женщина сидящая в кабинке таможенного инспектора приняла наши паспорта, не глядя на нас, проштамповала их отдала обратно.

Мы с Голди прошли в багажный приемник, получили по идентификационным номерам свои сумки и уже через пять минут были на свежем, пахнущем свободой, воздухе Новой Зеландии.

На стоянке аэротакси мы взяли машину и понеслись в направлении центра Веллингтона. Мы на огромной скорости проскочили по Кембридж-терасс в направление заказника Бейсин, выехали на Аделаида роуд и остановились у маленького отеля «Палас», который располагался в небольшой рощице матаи.

С багажом в руках мы вошли в вестибюль и прошли на рецепшен, где нас встретила приветливая пожилая дама.

– Добро пожаловать! – Произнесла она по-английски. И тут же попыталась рассказать нам об услугах предоставляемых клиентам отеля. Я быстро пресек ее красноречие, достав наши паспорта и положив их перед ней на стойку.

– Спасибо, мадам! Нам, пожалуйста, комфортабельный номер с полным пансионом. Мы задержимся у вас на несколько дней.

Она заполнила бланки, сняла с нашего счета оплату и выдала нам электронные ключи от номера 44.

Мы поднялись по широкой мраморной лестнице на второй этаж, открыли номер и с облегчением рухнули в кресла.

Первый этап наших странствий был успешно завершен.

3

Я сидел напротив Голди, а рассматривал прекрасное лицо Сары. «Как все изменилось за эти несколько дней». Думал я, перебирая в уме последние события. «Мы стали совсем другими и никогда уже не станем прежними, и мир вокруг нас перевернулся».

И сам я теперь не Лорн Фракт, а некто Говар Макк и даже мои родители не узнают меня внешне.

«Конечно, можно снова изменить лица и мы, в конце концов, это сделаем, по вот вопрос: А станем ли мы прежними Голди и Лорном? Я подозревал, что нет».

– Ладно! – Помотал я головой, словно стряхнул себя наваждение, и встал, – Пора решать, что делать дальше.

– Я думаю, Сара, нам надо сходить в город и обновить наш гардероб. Новая Зеландия не Европа и наши наряды привлекут к себе ненужное внимание.

Здесь среднесуточная температура воздуха выше двадцати градусов тепла. А заодно я покажу тебе местные достопримечательности и отведу пообедать в студенческий кампус Массейского университета. Может увижу там кого-нибудь знакомого.

* * *

Мы сели спустились в метро и сели в пневмокапсулу подземки. Метро это одна из самых больших достопримечательностей австралийского директората. С его помощью можно было в считанные часы добраться до любой самой удаленной точки островов и континента. Само метро это огромная герметически закрытая труба. В которой как снаряд, от станции к станции, несется полая капсула посланная вперед сжатым воздухом, как пуля в винтовке. Идея взята из прошлого, нынешнее метро праобраз пневмопочты.

За время существования трансатлантического метро не случилось ни одного несчастного случая или сбоя в работе. Разветвленная система, включала в себя более десяти тысяч станций и пересадочных платформ, некоторые прямо в море, на глубине в полтора километра.

Но в первую поездку мы с Голди не собирались так далеко, я решил сначала пообедать в студенческом кампусе Массейского университета.

Капсула доставила нас на пересадочную станцию в районе Финлей-терасс, в трех минутах от студенческих общежитий. На эскалаторе мы поднялись на зеленый проспект Уоллес-стрит, весь утыканный тумбами с объявлениями.

Я, взял Голди за руку и мы перешли через улицу направляясь к виднеющимся за высокими деревьями, зданиям университета.

* * *

Я остановился у четвертого корпуса университета и схватил за руку замечтавшегося студента.

– Послушай, друг, а доктор Мессина все еще преподает волновую физику?

Он посмотрел на меня как на прокаженного, или если бы я свалился ему на голову с Луны.

– Марк Мессина погиб два года назад в автокатастрофе.

Я отпустил его и оглушенный этой новостью, пытаясь осознать ее чудовищную несправедливость.

Марк, тридцатилетний парень, самый молодой профессор университета, мой закадычный друг, рубаха-парень мертв. Нет, это никак не укладывалось в голове.

А ведь одной из причин моего решения отправиться в Новую Зеландию был именно Марк.

Мы с Голди присели на скамейку и я, не зная, что делать, принялся ковырять носком землю.

Голди взяла меня за локоть.

– Возьми себя в руки Говард.

Я уже заметил, что она еще ни разу, даже здесь, где говорить о прослушке просто смешно, не вышла из образа Сары Бери.

– Он был моим лучшим другом, Сара. Он знал обо мне все и всегда помогал мне. Если бы не он я бы давно сидел в австралийской тюрьме. Это Марк отправил меня в Ленинград, когда за мной по пятам гналась полиция. Да, что там говорить благодаря ему, я повстречал тебя.

Я откинулся на спинку скамейки и потер ладонями уши. Старясь привести в порядок свои мыслительные процессы.

* * *

Потом мы пообедали в студенческой столовой. И глядя на веселые, молодые лица вокруг, тоже повеселели. Мир уже не казался таким несправедливым и жестоким.

Из кампуса мы отправились на Куба-стрит, зашли в огромный универмаг, рядом в университетом королевы Виктории. Истратив какое-то смешное количество кредитов, мы полностью преобразились.

Голди выглядела настоящей амазонкой в легких сандальях на босу ногу, с кожаной змейкой до коленок, бежевых шортах, чуть прикрывающих половину бедер, безрукавке с большим вырезом на груди и болтающимися кожаными шнурками. На ее красивой головке отлично смотрелась болониевая шляпка с короткими бортами.

Я же нарядился в шорты чуть ниже колен, удобные желтые мокасины, свободную майку на выпуск и легкий пробковый шлем, на застежках.

Старую одежду мы без сожаления отправили в утилизатор, находящийся здесь же в большой примерочной.

4

Чтобы увидеть мою родину с высоты птичьего полета, мы с Голди снова спустились в подземку, прямо около универмага. Опустившись метров на триста под землю мы сели в капсулу и с пересадкой на Аделаида – роуд в районе парка Макалистер направились к самой высокой точке в районе города – горе Виктория, возвышавшейся над Веллингтоном на 196 метров.

На канатном вагончике мы поднялись на самую вершину, на смотровую площадку, по дороге любуясь окрывающимися перед нами красотами. На убегающей земле остались туристы, ожидающие своей очереди. Прямо на наших глазах они превратились в маленькие черные точки, мушками ползающими по зеленому полю.

Вдали голубым пятном лежал залив Эванса, по которому белыми штрихами плыли многочисленные прогулочные катера и яхты. Нам очень повезло и мы увидели как с космодрома Ронтогаи, частично скрытому от нас невысокими холмами, стартовал рейсовый лайнер к одной из планет солнечной системы.

Зрелище было фантастическое. Корабль бесшумно поднялся метров на триста, замер на месте и, окутавшись золотым облаком, стремгла нырнул в небеса, оставляя за собой всполоши серебряных молний, от ионизированного воздуха.

И только минут через пять до нас донесся глухой удар стартового двигателя.

Под нашими ногами лежала живая карта города, с цветными кляксами кварталов, разрезанных сосудами улиц и венами городских каналов и все они вели к сердцу Веллингтона – заливу Кука.

– Здесь я родился, я обнял Голди за талию и прижался к ее лицу, вон видишь, маленькое зеленое пятнышко, это парк Гэллоуэя, там мой дом.

– Я хочу увидеть твой дом, – Голди повернулась и поцеловала меня, – мне это очень важно!

* * *

Когда подошел трамвайчик, мы спустились вниз. И уже через пять минут выходили из метро на Кертис-стрит. Дальше мы пошли пешком, так захотела Голди. Мы, неспеша шли по парку среди сосен каури по земле покрытой мхом и папоротником. Здесь же желто-зелеными островками стояли низкорослые пальмы, с листьями растущими казалось сразу из под земли.

Я схватил Голди за руку и потянул ее за собой из парка на улицу.

– Здесь я учился, – показал я Голди на угловое здание стоящее на развилке Кертис-стрит и Альбертмарля. – Это школа имени кардинала Маккефри. А вот там, я держа ее за руку пошел вниз по извилистой улочке, мой дом.

Я резко остановился и молча смотрел на табличку с номером 51 на стене. Здание было аккуратно отштукатурено, на второй этаж вела ухоженная деревянная лестница, оканчивающаяся уютной терассой увитой ползучим папоротником. На терассе стояли стол и два стула. На одном из которых сидел, дымя сигарой, человек средних лет, с бородкой-эспаньолкой и пышными бакенбардами.

Голди все поняла и только тихо стояла рядом, крепко держа меня за руку.

– Здесь уже никого нет, – произнес я и, повернувшись, пошел назад.

– А, где твои родители, Говард, – Голди сильно сжала мою кисть.

– Они в Сиднее, в Австралии, – и я в последний раз оглянулся через плечо на свое детство и юность.

5

Я сидел в номере отеля, забившись в угол, как перепуганный котенок и беззвучно плакал. Слезы стекали по щекам и падали мне на колени, которые я поджал к груди. И со слезами из меня капля за каплей вытекала вся горечь прошлого.

Я снова ощутил ужас того дня, когда пятилетним мальчонкой, играя во дворе дома в мяч, впервые попал в будущее. Мяч прыгал передо мной и вдруг растворился в воздухе, а на скамейке у дома появилась соседка с газетой в руках. Испугавшись, я бросился к двери в дом, из которого выходила моя мать, и проскочил ее насквозь…

И вдруг я снова оказался во дворе и мячик брошенный мгновение назад ударился мне в ладонь.

Я тогда никому не рассказал об этом происшествии, кто-то сверху казалось шептал мне на ухо: «Сохрани эту тайну»!

Потом эти приступы повторялись из раза в раз и, причем, в самых неподходящих местах, так продолжалось до тех пор, пока я не научился ими управлять. Но этому я посвятил все время до того как пошел в первый класс школы.

Зато в школе я учился на одни пятерки. Нет, я не зубрил литературу и учебники. Просто на любых контрольных и зачетах мне достаточно было на минутку попасть в будущее и подсмотреть задание у одноклассников или на столе у преподавателя.

В четырнадцать лет я стал тайно играть на тотализаторе. Тогда я еще не был так силен, как сейчас, и мог увидеть будущее не более чем на минуту – две вперед. Но этого часто бывало достаточно, чтобы выиграть пару-другую сотню кредитов.

Я открыл счет в веллингтонском банке и скоро у меня на карточке приятным грузом лежали несколько тысяч кредитов и счет постоянно пополнялся. Тратить деньги я практически не мог, только в крайнем случае, но зато на взрослую жизнь я планировал отложить крупную сумму.

* * *

Ах, если б я знал, что моим планам не суждено было сбыться. Если б я в ту роковую ночь, просто подстраховался и посмотрел свое будущее, перед тем как остаться в подсобке Резервного Банка, в надежде сорвать большой куш. И делал я это по глупости, просто поспорив с одноклассником. А мне тогда стукнуло семнадцать, и наступила полная уголовная ответственность.

Банк я ограбил легко и даже элегантно. Просто открыл сейф, предусмотрительно подсмотрев код доступа, и сложил пачки банкнот в сумку.

До утра проспал в туалете, а когда банк открылся, вышел на улицу. А вечером в дом постучалась полиция.

Мать открыла дверь, я в это время был в своей комнате на втором этаже. Дверь была приокрыта, и я услышал как голос внизу громко отчеканил:

– Мэм, здесь проживает Лорн Фракт?

– Это мой сын, а что он натворил, он такой спокойный мальчик. – В голосе матери послышалось беспокойство.

– Ваш «спокойный мальчик» подозревается в ограблении филиала Резервного банка. – Произнес полицейский, – Мы осмотрим дом.

Ах, если бы мама знала обо мне правду! Я схватил из под кровати сумку с деньгами, сунул в нее документы, открыл окно и прыгнул в неизвестность.

* * *

Петляя по задворкам, я выскочил на Родни-стрит, а оттуда на Вест-роуд. Я летел сломя голову, сумка нещадно лупила меня по спине, а лицо заливал липкий пот.

Я остановился передохнуть и осмотрелся. Я был в трех кварталах от Кертис-стрит. Теперь уже не спеша я дошел до станции метро, спустился вниз и отправился в студенческий кампус университета Массей. Надеясь, что там, среди студентов, меня разыскивать точно не будут.

Я вышел из подземки и столкнулся с Марком Мессиной. Он был старше меня всего на пять лет и только что получил кафедру физики. Наши семьи дружили уже много лет и дом, в котором жила семья Мессино, находился чуть выше по Альбертмарля, в сторону школы.

– Что ты здесь делаешь в таком виде? – Схватил меня за руку Марк, глядя прямо в мои затравленные глаза. И потащил меня в свой кабинет в четвертом корпусе.

– Выкладывай, Лорн! – Марк закрыл дверь кабинета на ключ, поставил стул спинкой ко мне, и уселся на него верхом.

И я все выложил. Слова низвергались из меня потоком, который уже ничем нельзя было остановить. Я говорил полчаса без остановки. Мессина слушал меня, не перебивая, лишь иногда пощипывая мочку уха. Может сомневался в реальности происходящего.

Я обессиленно замолк и откинулся на спинку стула.

– Да, парадокс. – Марк задумчиво посмотрел на потолок и снова ущипнул себя за ухо.

Он не читал мне нравоучений, просто похлопал меня по плечу, вызвал такси и отвез меня в космопорт. Приобрел мне посадочный талон на ближайший рейс стратоплана, и я через час оказался в Ленинграде.

6

– Сара, я должен встретиться с родителями, чего бы это мне не стоило. – Я вышел из спальни и обнял ее сзади за плечи. – Границы пересекать нам больше не надо, а это исключает риск досмотра. Ну, а с нашими документами можно записываться хоть в службу национальной безопасности.

– Знаешь, милый, я тоже самое хотела предложить тебе минуту назад. – Она запрокинула голову и посмотрела мне в глаза, а ее каштановые волосы волнами рассынались по спинке кресла.

– Может отец и мама помогут нам найти выход из тупика, в который я загнал нас с тобой.

– Во-первых, меня ты никуда не загонял, я слава Богу, девушка самостоятельная и загоняюсь куда-либо, только если сама этого хочу.

А, во-вторых, я ведь знаю Говард, все, что ты делаешь, ты делаешь для нас с тобою, и я тебя полностью поддерживаю.

– Спасибо, любимая Голди, – чуть слышно прошептал я ей на ухо и нежно поцеловал в макушку. Не мог в это момент я назвать ее Сарой!

– Э, что это было, – возмущенная Голди вскочила коленями на кресло.

– Вот так надо! – Она обхватила мою голову и сладко поцеловала в губы.

* * *

Утром мы встали рано. Привели себя в порядок, собрали вещи и плотно позавтракали в ресторане при отеле.

Мы с Голди поблагодарили нашу хозяйку за хорошее обслуживание, оставили ей солидные чаевые и отправились на ближайшую станцию метро.

Нам предстояла довольно длительный поездка в течение шести часов в пригород Сиднея, который я почти не знал.

Оплатив поездку кредитной картой, мы сели в пневмокапсулу, которая должна была доставить нас на западную оконечность южного острова Новой Зеландии.

Родителей о приезде я предупреждать не стал, прежде всего, из соображений безопасности, за их терминалом могли следить, да скорее всего, я мог дать руку на отсечение, и следили.

Да и как бы я им представился?

– Здравствуйте мама и папа, я ваш сын Лорн, вот только лицо не мое и зовут меня Говард!

Нет! Объяснение с родителями я решил оставить на потом. А пока я с Голди мчался по тоннелю в титановой капсуле со скоростью 500 километров в час, где-то под заливом Кука.

* * *

Примерно через час мы прибыли в Блафф в проливе Фово между островами Южный и Стюарт.

На лифте мы опустились еще на два яруса ниже, и пересели на ближайшую капсулу до пересадочной станции на дне Тасманова моря.

Переезд или, если хотите, переплыв по морскому дну, занял еще час. Капсула выскочила на перон и остановилась. Теперь ее ждал обратный путь. А мы пошли в диспетчерскую посмотреть расписание метро на остров Тасмания до Хобарда.

У нас оставалось почти полтора часа времени, и нам захотелось осмотреть пересадочную станцию.

Станция представляла собой огромное кольцо с семью пневмотрассами, лучами, расползающимися по дну океана. По периметру кольца располагались технические службы и множество сувенирных магазинчиков и ресторанов.

Мы зашли в рыбный ресторанчик. Перекусили морским окунем, фаршированным креветками, запив его бутылкой отличного белого французского вина.

Путь до Тасмании занял всего полчаса. Мы тут же, на соседнем пероне, пересели на капсулу до Мельбурна, куда прибыли через десять минут.

Мельбурн, это самый австралийский город из всех остальных автралийских городов. Огромный порт, и нынешняя столица огромного урбанистического образования, протянувшийся от Аделаиды до Брисбена.

Мои родители жили в пригороде Сиднея Ричмонде, где отец преподавал английскую литературу в университете западного Сиднея.

Еще 720 километров и я почти у отцовского порога.

7

Я никогда не видел нового отцовского дома. Он вынужден был переехать в Австралию из-за меня, малолетнего преступника. Уже почти восемь лет я не видел ни отца, ни мать.

Во время тех редких минут, когда я говорил с ним из Европы по телефону, он был со мной подчеркнуто строг и холоден. С мамой он вообще не давал мне разговаривать, считая, что ни к чему хорошему это не приведет.

Прибыл в Сидней, а оттуда в Ричмонд, я с Голди в первую очередь забронировали номер в отеле, освободились от багажа и сходили в ресторан, подкрепиться.

Чтобы найти адрес, по которому жили родители, нам понадобилось около часа. В справочную мы обращаться поостереглись, справедливо предполагая, что все такие запросы будут отслеживаться. Поэтому решили воспользоваться безымянным интернет-кафе на окраине города.

Причем большую часть времени занял поиск такого неприметного заведения, чем сам поиск в сети. Родители жили на Колледж-стрит 13.

Мы вернулись в номер отеля и разработали план на завтрашний день. Естественно, что в нем было больше вопросов, чем ответов. Но последние мы с Голди решили решать по мере поступления на месте.

* * *

Хорошенько выспавшись и плотно позавтракав, мы оделись по-походному, спустились в подземку на углу Рутледж стрит и Браш-роуд и уже через пять минут неслись к Ричмонду в пневмокапсуле.

В Ричмонде пересели на местную линию и вышли на поверхность в начале Колледж-стрит в районе Лондондерри-роуд, всего в шести домах от Колледж-стрит 13.

Здесь мы с Голди, по нашему плану, должны были разделиться. Она осмотреть окрестности дома, а я, сидя в кафе около станции метро, совершить переход и попробовать проникнуть внутрь дома. Через полчаса Голди вернется в кафе, и мы уже окончательно доработаем все детали плана.

* * *

Место я присмотрел в дальнем углу. Столик на двоих с двумя полудиванами один у стенки, который я и занял, второй напротив.

Я заказал себе двойной кофе и кекс с изюмом и предупредил официантку, что жду подругу, а сам принялся внимательно изучать свежую газету, лежащую тут же на столике.

Переход прошел как обычно, без последствий, только чуть закружилась голова, да немного изменилось направление солнечных лучей, бьющих в окно, а через два столика от меня прямо из воздуха сотворился джентльмен лет пятидесяти, с красным лицом и лысиной на всю голову.

Я вышел из кафе перескочил через Лондондерри и быстрым шагом направился по Колледж-стрит в направлении дома. Я остановился у калитки и внимательно осмотрел здание.

Это был достаточно фешенебельный, двухэтажный особняк, стоящий внутри небольшого сада. На улицу выходило три окна первого этажа и два – второго.

Окна были большие, с арками и широкими внешними подоконниками, на которых расположилось множество вазонов с цветами. Крыльцо было не высокое всего четыре ступеньки, с резными перилами темного цвета.

Внутри сада я заметил большой бассейн, заполненный прозрачной водой.

* * *

Я вошел внутрь, обошел вокруг дома. Сзади я с удивлением увидел кусочек нашего сада в Веллингтоне. Точную копию большой беседки, увитой зеленым виноградом со скамеечками внутри и большим барбекю посередине.

Попасть внутрь дома не составило труда. Я поднялся на крыльцо и потянул ручку двери, она легко открылась…

В большом коридоре было темно и прохладно, пахло запахами из давно забытого детства. На кухне явно готовили пирог с апельсинами. Мама его очень любила, да и я конечно, тоже.

Через большую арку я вошел в большой зал. Напротив арки в стене был выложен камин в викторианском стиле, а рядом… Мое сердце защемило и потом пустилось в пляс, глаза застлало слезами.

Рядом с камином в пол оборота ко мне стояла мама. Она почти не изменилась за эти восемь лет, ну, может быть, чуть-чуть похудела, хотя я мог и ошибаться.

Она была в коротком халатике и протирала губкой какую-то статуэтку из зеленого нефрита.

Секунды щелкали в моей голове, переползая в минуты, а я просто стоял и смотрел на нее.

В какой-то момент, мне показалось, что она почувствовала этот мой взгляд. Потому-что резко повернула голову в мою сторону и пристально посмотрела сквозь меня в пустоту.

* * *

Я повернул голову и вдруг снова оказался сидящим в кафе. Посмотрел на часы, меня не было шесть с небольшим минут. Голди должна была появиться только минут через двадцать.

Я взял в руку чашку с кофе, задумчиво отхлебнул глоток и снова принялся просматривать «Сиднейтелеграф». Писали о политике и прочей никому не нужной ерунде. Биржевые новости кричали о падении цен на золото и серебро. А спортивные коментарии больше походили на сводки из казино и тотализаторов. Я отложил газету в сторону….

Голди вся взъерошенная и вся такая прекрасная, появилась в дверях кафе, увидела меня, подозвала официантку, заказала себе кофе и показала пальцем на столик, за которым сидел я.

8

Голди Нотт, она же Сара Бери, со вздохом плюхнулась на диванчик напротив меня. Она перевела дух и посмотрела на мое вопрошающее лицо.

– Господин не хочет угостить даму вкусным обедом?

– Что прекрасная дама пожелает откушать? – Подыграл я ей.

– Ну, я бы не отказалась от лобстеров, запеченных в тесте, блинчиков с черной икрой, но пойдет и обычная картошка фри с курицей. Любимый я проголодалась! – Голди сделала бешеные глаза и посмотрела на меня изподлобья.

Я вновь подозвал официантку и сделал заказ, но помимо фри и курицы, попросил принести нам с Голди самое вкусное мороженое.

Мы за обе щеки уплели сытный обед, заев его десертом, сливочным пломбиром с малиной и, отягощенные съеденным, откинулись на спинки диванов.

– Рассказывай, Голди, – Я устроился поудобнее, скрестив руки на груди.

* * *

Голди не спеша шла по Колледж-стрит, выстукивая музыкальную дробь каблучками высоких туфель. На ее плече свободно висела небольшая сумочка, ярко красного цвета.

Она легкомысленно посматривала по сторонам, стреляя взглядами по лицам редких прохожих. Иногда останавливалась, и с восхищением рассматривала аккуратные домики окруженные аккуратными заборчиками. раскрашенными во все цвета радуги.

Дома стояли только по правой стороне Колледж-стрит, а слева протянулся огромный парк, примыкающий вплотную к студенческому стадиону и зданиям университета.

Здесь же в рощице баобабов голубело небольшое озерцо, по которому грациозно проплывали розовые фламинго.

Голди спустилось по тропинке к озеру, и присела на пушистую траву, наблюдая за птичьей стаей.

От озера одновременно открывался прекрасный вид на всю Колледж – стрит, дом номер 13 так и вовсе был всего в тридцати метрах.

* * *

Как бы невзначай, со сноровкой опытного сыщика, Голди присматривала за домами напротив, не упуская ни одной детали.

Вот два жестикулирующих человека остановились друг против друга и принялись яростно что-то доказывать, иногда даже рисуя на песке какие-то фигуры.

К тринадцатому дому подъехала серая машина и остановилась в пяти метрах от ворот. Из машины никто не выходил. Водитель праздно сидел в ней, словно ожидая кого-то и лишь иногда разговаривал по коммуникатору.

Голди это насторожило, и она постаралась, не привлекая внимания, приблизиться к машине. Не успела она встать, как электромобиль отъехал и скрылся в направлении Лондондерри.

Мой прекрасный сыщик совсем было успокоился, но на место отъехавшего седана, припарковался темно-синий джип. Из него вышел невзрачный человек в серой водолазке, открыл капот и стал ковыряться в моторе.

Голди теперь уже во все глаза наблюдала за ним, скрываясь за развесистым баобабом, с толстым и кривым стволом.

* * *

За полчаса наблюдения Голди сфотографировала четверых шпиков, явно что-то вынюхивающих в районе дома новер тринадцать. Они сменялись каждые пять – семь минут, причем следующая машина, очевидно, чтобы не вызывать подозрений подъезжала, через две, три минуты после отъехавшей.

Все это Годди рассказала мне, пока мы сидели в кафе.

Было очевидно родительский дом под плотным колпаком спецслужб. И скорее всего, кроме явной наружки есть и скрытое наблюдение, а может и жучки в самом доме.

Вывод напрашивался один и неутешительный, попасть в дом незамеченными, практически невозможно, но кровь из носа, нужно.

9

Следующий выход теперь был снова мой. И я так думаю, он будет не последним. Просчитать нужно было каждый ход, каждую минуту, да что там минуту – секунду.

Мы с Голди, теперь уже вдвоем и ближе к вечеру, заняли ее дневной наблюдательный пункт у баобаба. До цели было подать рукой и можно было не спеша обследовать несколько временных отрезков.