Читать книгу: «Древний Рим», страница 3

Так и произошло. Когда судьи вынесли смертный приговор, Гораций подняв руку заявил:

– Я апеллирую!

Теперь народное собрание должно было решить, кто прав – судьи или обвиняемый. Каждый гражданин мог высказаться, и этим правом воспользовался Публий Гораций, отец подсудимого.

– Квириты! Моя дочь своим поведением заслужила смерти. Если бы мой сын не нанес этот удар, то я сам казнил бы её по праву отцовской власти. Если бы я собственноручно удавил ее, то осудили бы вы меня?

– Конечно, нет! – пожали плечами судьи. – Дети – это собственность отца, и он может делать с ними все, что сочтет нужным!

– Так считайте, что сын выполнил мой приказ и поэтому невиновен!

– Виновен! Он убивал по собственному желанию! – возразил один из судей.

Тогда отец обратился к народному собранию:

– Еще утром я был отцом прекрасного потомства, а сейчас у меня остался всего один сын! – начал он говорить так тихо, что все смолкли, чтобы не пропустить ни единого слова. – Так не лишайте меня последней опоры в старости.

Публий обнял сына одной рукой, а другой указал на его трофеи:

– Квириты, как сможете вы смотреть на казнь того, кто только что вернулся с победой и трофеями? Сможете ли вы связать руки, которые только что обеспечили победу Рима?

Римляне молча потупили глаза, а старик, обращаясь к ликторам, продолжил:

– Ты будешь казнить его в городе, среди доспехов, снятых моим сыном с врагов города? Или, может, выведешь его за город? Тогда сделай это между могил Куриациев!

– Нельзя его казнить, – произнес кто-то из толпы.

– Правильно, не заслужил Гораций этого! – поддержал говорившего второй голос. После этого все разом зашумели, и когда пришло время голосовать, большинством голосов Гораций был оправдан.

– Руководствуясь уважением к доблести, а не обстоятельствами дела, народ и сенат Рима оправдывает Горация! – провозгласил царь. – Но чтобы преступление было хоть чем-то искуплено, я приказываю Публию Горацию принести очистительную жертву за сына.

Так закончилась история Горациев, а в Риме с тех пор по примеру героя обвиненные в суде все чаще обращались с апелляцией к народному собранию.

***

Подчинение Альба Лонги, достигнутое победой Горация, было неполным. Жители этого города хоть и признали власть Рима, но продолжали управляться своими старейшинами и Меттием Фуфетием. Там остались прежние законы и собственная армия.

Вскоре началась война Рима против городов Фидены и Вейи. Альбанское войско присоединилось в походе к Туллу Гостилию, но когда началось сражение, альбанцы не вступили в бой.

Меттий Фуфетий не решился открыто нарушить клятву и перейти на сторону врагов Рима, но и не стал помогать квиритам, как это было условлено. Когда римская фаланга выступила из своего лагеря и на равнине столкнулась с врагами, альбанский отряд стал уходить в сторону соседних холмов. Римский всадник, заметивший измену союзников, прискакал к царю и сообщил об этом. В одно мгновение Тулл Гостилий сообразил, что нужно делать. Он громко крикнул, что все идет по плану, это по его приказу альбанцы заходят во фланг к врагу.

Крик римского царя услышали фидеяне, и их командир поверил в эту хитрость. Чтоб не попасть в окружение, войско из Фиден начало отступать, а потом и вовсе обратилось в бегство. Тогда римляне обрушились на отряд из Вейи и разгромили его.

Лишь когда победа римлян стала окончательной, альбанцы присоединились к ним. Тулл Гостилий не стал никак выражать своего отношения к союзникам-предателям, дружелюбно общался с альбанскими командирами и пригласил их завтра принять участие в очистительном жертвоприношении.

Следующим утром ничего не подозревающие командиры Альба Лонги пришли к месту жертвоприношения и оказались полностью окружены римскими солдатами.

Когда все собрались, царь начал свою речь:

– Римляне! За вчерашнюю победу нужно благодарить не нашу доблесть, а милость богов! Ведь нам пришлось сражаться не только с врагом, но и с изменой и вероломством союзников. Знайте, я не приказывал альбанцам уходить с поля боя. Они сами бросили нас, надеясь, что мы все погибнем в неравном бою. Я сказал о своем приказе лишь для того, чтобы вы не впали в панику, видя измену. По милости богов враги поверили, что альбанцы действуют заодно с нами, и бежали. Мы победили, но измену нельзя оставлять безнаказанной. Я не виню всех альбанцев, поскольку они подчинялись Меттию, который и предал нас, нарушив священный договор.

Тут же альбанский правитель был схвачен и казнен для устрашения всех, кто рискнул бы нарушить договор с Римом. Несчастного диктатора привязали к двум колесницам, а потом пустили коней вскачь, чтобы жертву разорвало на куски.

Оставшимся вождям Альба Лонги было объявлено, что их город будет полностью уничтожен, а его жители должны переселиться в Рим. Не готовое к такому повороту событий альбанское войско было легко разоружено и отведено в Рим. Еще один римский отряд отправился в Альба Лонгу, жителей которой заставили забрать все ценное и идти в Рим. Когда последний горожанин вышел из обреченного города, квириты до основания разрушили все здания, кроме храмов. Так закончилась четырехсотлетняя история города Альба Лонга, основанного потомками троянцев и латинян.

Впрочем, жители не особенно пострадали. Им для поселения был выделен один из римских холмов и предоставлены все гражданские права, старейшины альбанцев получили места в римском сенате, из числа бывших состоятельных защитников Альба Лонги были набраны десять новых отрядов кавалерии, а простолюдины были распределены по пехотным подразделениям. Среди новых граждан Рима были и прямые потомки троянца Энея, получившие родовое имяЮлии. Семь следующих веков представители этой семьи будут занимать высшие должности в Риме, а последний из этого рода Гай Юлий Цезарь навсегда изменит и Рим, и всю мировую историю.

В результате этого переселения население Рима выросло вдвое, а соответственно возросла и военная сила молодого города. Поэтому Тулл Гостилий поспешил использовать ситуацию для начала новых войн, во время которых он разбил племя сабинян, родственников тех, кто присоединился к римлянам во времена Ромула. К концу правления Тулла Гостилия все соседи признали мощь Рима и вынуждены были считаться с интересами римского народа.

Анк Марций

После смерти Тулла римляне выбрали своим царем Анка Марция, который был внуком Нумы Помпилия от его дочери. Отец Анка был заслуженным сенатором, занимал должность великого понтифика (верховного жреца), а при Тулле Гостилии стал префектом⁷. Так что новый правитель с детства постигал науку управления и был своим и для сенаторов, и для жрецов.

В отличие от своего воинственного предшественника, Анк не отличался грозным нравом и больше заботился о мирном развитии своего города. Поскольку занятый постоянными войнами Тулл Гостилий откровенно пренебрегал своими религиозными обязанностями и многие священные ритуалы были заброшены, Анк приказал восстановить все обряды, которыми римляне ублажали богов во времена его деда. Чтобы все помнили о своем долге перед небожителями, по приказу Анкаиз книг Нумы Помпилия были выписаны правила совершения общественных богослужений, а затем вырезаны на доске и выставлены на всеобщее обозрение.

Однако заниматься мирными делами довелось недолго. Как часто бывает, миролюбие нового правителя было воспринято окружающими как признак слабости. Римские соседи решили, что царь, проводящий свое время среди храмов и жертвенников, не опасен, и поэтому стали устраивать набеги на владения квиритов.

Когда в первый раз отряд латинской молодежи напал на римских пастухов и угнал стада, Анк посчитал это случайностью. Стремясь решить дело миром, царь отправил послов, которые потребовали у латинских старейшин возмещения ущерба и наказания виновных. Вот только правители городов Политорий, Теллен и Фиканы отказались выдавать преступников.

– Отцы народа, – обратился Анк Марций к сенаторам. – Видят боги, что хотел я жить в мире, подобно деду. Если бы дело касалось одного меня, то я проявил бы терпение и продолжил переговоры, стремясь пробудить совесть у похитителей убеждением и уговорами.

Сенаторы опустили головы в знак согласия, и царь продолжил:

– Однако обида нанесена всему нашему народу! Этот грабеж -не просто досадная случайность, какие неизбежны между соседями. Своими действиями латиняне сейчас испытывают нашу решимость. Если мы стерпим обиду и простим оскорбление, нас станут презирать за трусость и слабость. А слабых всегда бьют! Так должны ли мы терпеть?

– Нет! – единодушно прозвучал хор из сотни голосов.

Опираясь на руки внуков, встал самый старший из сенаторов. Проведя рукой по седой бороде, он отчетливо произнес:

– Объявляй войну! Мы все поддерживаем тебя.

Быстро было собрано городское ополчение и, призвав Юпитера в свидетели того, что начатая им война справедлива, Анк повел римскую армию в поход.

Боги не оставили молодого царя, и враги были быстро разгромлены. Их города были снесены, а жители переселены в Рим. Однако если раньше переселенцы полностью уравнивались в правах с прочими римлянами, то теперь Анк решил ограничить побежденных. Они не были включены в состав триб, а значит, не имели права пользоваться общественными землями, не могли стать сенаторами и занимать высшие должности в городе. Отныне этих бесправных римлян стали называть плебеями, а всех полноправных – патрициями. Так началось разделение римлян на два больших сословия. Плебеи занимались ремеслами и торговлей, некоторые из них были богачами, но любой, даже самый бедный, патриций смотрел на плебеев свысока.

Затем римляне осадили хорошо укрепленный латинский город Медулию. Это была нелегкая добыча, но и в этот раз римляне победили. Квиритам достались богатейшие трофеи, которые Анк использовал для усиления римской мощи.

До сих пор владения города были только на восточном берегу Тибра, а его западный берег принадлежал этрускам. Теперь же римляне переправились через реку и на высоком холме Яникул построили крепость, которая должна была защищать город от внезапных нападений. Чтобы Яникул не оказался отрезанным от основного города, в речное дно были вбиты сваи, на которых построили постоянный мост. При строительстве вообще не использовались никакие металлические крепления, а отдельные части скрепляли деревянные нагели. Несмотря на это, мост вышел прочным и надежным. Это был первый мост через Тибр, и теперь торговцы со всего региона, которые хотели переправиться на другой берег, массово шли через Рим, наполняя казну пошлинами.

Кроме того, были построены новые укрепления между холмами Целием и Авентином, получившие название ров Квиритов. Для усмирения преступников в склоне Капитолийского холма была вырыта пещера и в ней построена первая в городе тюрьма, сохранившаяся до сих пор⁸.

Победив латинян, Анк Марций потом еще много воевал, разбив племя вольсков ипобедивнесколько этрусских городов. Несмотря на свое миролюбие, он оказался успешным полководцем, расширившим римские владения до самого моря.

Как римляне начинали войны

– Наши послы вернулись. Похоже, будет война, – сообщил своим домашним вернувшийся с форума⁹ Луций Корнелий, после чего приказал жене собрать ему в походный мешок немного сухарей, кусок сыра и флягу с вином.

Война для римлян в те времена была делом привычным, в некоторые годы Луций по два, а то и три раза уходил за добычей и каждый раз возвращался невредимым. Так что жена не плакала, узнав о предстоящем расставании, а принялась готовить супруга в поход. Кроме еды, она положила в мешок запасную тунику, нитку с иголкой и коробочку с лекарственными травами.

Сам Луций проверил остроту лезвий у меча, копья и ножа, заменил подметки на сандалиях и отполировал бронзовую нагрудную пластину.

– Надо бы купить настоящий панцирь, – обратился он к внимательно наблюдавшему за ним четырехлетнему сыну, – да все как-то не удается скопить на него. Только немного отложу, как срочно нужно что-нибудь другое купить. Вот так и воюю с наполовину прикрытой грудью. Хотя у многих ли наших соседей есть доспехи? – он хитро подмигнул сыну.

– Вроде ни у кого нет, – неуверенно ответил ребенок.

– Верно! Даже мой шлем и пластина для многих слишком дороги, так что твой отец не самый худший воин в нашей трибе.

Мальчик улыбнулся и кивнул отцу. Он уже знал, что в случае войны каждая римская триба выставляла десять сотен пехотинцев и сто всадников. Выходило, что его отец один из лучших среди целой тысячи воинов.

– Это нужно завтра обязательно рассказать друзьям, – подумал он, гордый за своего отца.

– А когда начнется сбор ополчения? Завтра? – вмешалась жена.

– Не знаю. Думаю, еще несколько дней у нас есть. Поход – дело решенное, но надо же соблюсти все обряды…

– А знаешь, чем мы отличаемся от варваров? – неожиданно обратился мужчина к сыну. – Те, когда решат воевать, сразу хватаются за оружие и выступают в поход, а мы начинаем войну, только если она справедлива и ведем ее по правилам. За это нас боги любят и каждый раз помогают победить. Хочешь, расскажу, как все будет?

– Конечно, – обрадовался сын и принялся устраиваться на отцовских коленях.

– Тогда слушай.

Когда какой-то народ нанесет обиду квиритам, например, самнитские юноши угонят стадо у наших пастухов или окские разбойники ограбят римского купца, наш царь отправляет к обидчикам послов, которые должны потребовать выдачи тех, кто виновен. Чтобы сразу было видно, кто идет, посланцы надевают на головы повязки из шерстяной ткани и отправляются к границам. Как только посол пересечет рубеж государства, он объявляет:

– Услышь, Юпитер, услышьте люди этой земли! Я, вестник, явившийся от лица всего римского народа, по праву и согласно с законами являюсь послом, и да слушаются мои слова с доверием!

Затем он излагает наши требования и, призвав в свидетели царя богов, клянется:

– Если я против законов божеских и человеческих требую выдачи поименованных людей и поименованных вещей, то не дай мне никогда больше видеть отечество!

Так римский посланец говорит всем встречным и повторяет, входя в каждый город. После этого все знают, что мы не хотим войны ради добычи или славы, а восстанавливаем справедливость. Если обидчики умны, они сразу выдают нам виновных и платят компенсацию. Если нет, то посол ждет тридцать три дня, а потом произносит:

– Услышьте, Юпитер и Янус Квирин! Услышьте все небесные боги, все земные боги и боги подземного царства, услышьте! Вас я призываю в свидетели того, что этот народ не прав! Теперь я возвращаюсь в Рим, где мы сами решим, как нам добиться справедливости!

Сразу же посол возвращается домой и рассказывает царю и сенаторам, как прошла его миссия. Затем царь спрашивает одного сенатора за другим, что они думают о произошедшем. В ответ каждый из них говорит:

– Я думаю, что следует решить спор честной и законной войной!

Если большинство отцов народа поддерживают первого говорившего, то значит быть войне. Тогда жрец-фециал берет копье и несет его к границе. Там он говорит:

– Я и римский народ объявляем войну за то, что этот народ сделал против римского народа!

Потом размахивается и мечет копье на вражескую землю, приговаривая:

– Римский народ повелел быть войне, и сенат согласился с этим!

И только после этого наш легион переходит границу и вступает в справедливый бой. Боги видели, что мы не хотели войны и давали врагу шанс одуматься, поэтому они и помогают нам. А если наше дело угодно богам, то разве можем мы проиграть?

– Конечно, нет, папа!

– Вот поэтому мы и побеждаем всегда и всех. Будут боги милостивы, вернусь из этого похода не с пустыми руками. Хорошо бы взять еще пару рабов в помощь нашей маме, да?

– Да-да! Приведи нового раба, а то наши уже все старые и некрасивые!

– Ладно, поговорили и хватит. Пошли ужинать и спать.

Тарквиний Древний

Знатному человеку хорошо жить в родном городе. Происхождение и правильно пущенные в дело деньги дают шанс занять высокие должности, десятки родичей поддержат советами, а если надо, то и силой оружия. Должники и прочий зависимый люд подопрут снизу, не давая благодетелю упасть с властного Олимпа… Так что не появится еще седина в бороде, как станет он уважаемым человеком, к слову которого прислушивается сам царь, а повезет, так и сам на трон усядется.

Вот только плохо, что много в городах Эллады развелось таких амбициозных и знатных любителей власти. Каждый из них рвется к своей цели, каждый готов рвать конкурентов… Беда с городом случается, когда сталкиваются равные по силе партии, льется тогда кровь, горят хижины и дворцы. Не знают пощады гордые вельможи и прикормленные ими головорезы. Под корень вырезаются проигравшие семьи, чтобы не вырос из уцелевших сирот мститель. Так что проигравшим только один путь: собрав все ценное, бежать подальше, чтобы не дотянулись до беглецов руки нового правителя.

Правил некогда в далеком греческом городе Коринфе старинный род Бакхиадов, потомков божественного Геракла. Веками твердой рукой управляли городом сменявшиеся на троне цари-бакхиады, но со временем одряхлел царский род, а рядом выросли молодые и зубастые семьи. Поднял тиран Кипсел мятеж, разбил войско законного царя и сам себя объявил правителем. С немногими верными товарищами вырвался из города царевич-бакхиад Демарат и, поняв, что отвоевать родину не удастся, снарядил корабль, да и отправился по морю вслед за солнцем.

В конце концов, изгнанник нашел себе приют в Италии, в этруском городе Тарквиниях, где и поселился навсегда. Из местных девушек взял он себе жену, родившую ему двух сыновей. Старший из сыновей Демарата был богат и уважаем, но из-за своего нечистого происхождения не мог стать правителем. Сам он может быть и смирился бы с этим, но вот его благородная жена Танаквиль не могла этого стерпеть. Происходя из царского рода, она хотела, чтобы и ее муж также стал правителем, а невозможность пробиться в узкий круг городской элиты воспринимала как оскорбление. Поэтому она уговорила мужа покинуть Тарквинии, где спесивые аристократы всегда свысока смотрели бы на потомков Демарата.

Гордая женщина выбрала новым местом жительства Рим, где родовая знать еще не сложилась в закрытое монолитное сословие, а должности и почести люди получали по заслугам, а не знатности рода. В таких условиях её энергичный, богатый и умный муж легко мог занять ведущее положение.

Когда повозки с имуществом переселенцев были на пути в Рим, боги подали знак, подтверждающий правильность принятого решения. Когда они подъехали к Яникулу, с дерева слетел орел и сорвал с головы сына Демарата шапку, а потом, сделав несколько кругов с криком опустился и одел ее на голову мужчине.

Танаквиль, суеверная как и все этруски, в восторге обняла мужа и принялась уверять его, что это знамение, обещающее почести и славу.

Супруги купили дом в Риме, и сын Демарата, принявший здесь имя Луций Тарквиний Приск¹⁰, легко нашел свое место в городе. Он был гостеприимен и щедр, легко заводил знакомства и вскоре уже был своим для патрициев. Затем он познакомился с царем Анком Марцием, который по достоинству оценил нового подданного. Сначала Тарквиний стал советником монарха, а потом и другом. Много лет стоял он рядом с троном, принимая участие и в мирных, и в военных делах города.

Анк Марций правил 24 года и, умирая, назначил Тарквиния опекуном своих сыновей-подростков. Царь надеялся, что его родные дети со временем взойдут на престол, однако Танаквиль считала иначе.

– Римский трон не передается по наследству! Его занимает самый достойный из квиритов, – говорила она мужу. – А кто более достоин, чем ты, бывший правой рукой прошлого царя? И разве боги не послали тебе явный знак, когда мы въезжали в город? Орел, священная птица Зевса-Юпитера, короновал тебя, так иди и возьми свою корону!

Спорить с такими доводами Тарквиний не стал и принялся за дело. Он отослал своих подопечных на охоту и созвал сенат и народное собрание для выборов нового правителя.

Когда все собрались, он выступил с речью, в которой сказал:

– Вы все меня знаете. В годы войн я командовал городской конницей, а в мирное время заботился о процветании Рима. Я знаю город, и город знает меня, потому я предлагаю свою кандидатуру. Да, я иноземец, и не родился среди квиритов, но разве это что-то значит? Был ведь царем и бывший враг города Таций, и Нума, абсолютно не знавший Рима, был призван на царство из чужой стороны! Я же переехал сюда в юности и с тех пор не знаю другого отечества, кроме Рима.

Потом он говорил, что под руководством Анка Марция досконально изучил римские законы и обычаи, участвовал в управлении городом и оказывал милость всем, кто обращался к нему за помощью. Затем выступали его друзья и товарищи, доказывавшие, что лучшего правителя квиритам не найти.

Когда пришло время голосовать, большинство голосов было отдано за него, и Тарквиний стал новым римским царем. Сыновья Анка Марция сочли себя обманутыми и оскорбленными, поэтому затаили ненависть к опекуну, похитившему «их» трон. Однако, поняв, что квириты их не поддерживают, братья скрыли свою ненависть к Тарквинию и открыто не решились выступить против его власти.

Как и прежним царям, Тарквинию пришлось активно воевать с соседями. Первыми под натиском римских войск пал латинский город Апиолы, где была взята потрясающая добыча.

В честь этой победы царь приказал устроить для квиритов масштабные спортивные соревнования и построил первый в городе цирк, чтобы гражданам было удобно наслаждаться зрелищем. Затем он хотел начать возведение новой городской стены, но очередная война помешала этому проекту осуществиться.

Сабинская армия внезапно перешла границу и стремительно двинулась к городу. Первое сражение, данное у стен Рима, закончилось вничью. Обе армии потеряли множество бойцов убитыми и ранеными и отступили. Однако сабинский военный лагерь был разбит практически рядом с городом, так что враги могли в любой момент атаковать.

Чтобы добиться победы, Тарквиний решил усилить свою армию, создав новые кавалерийские центурии. В городе было достаточно умеющих сидеть в седле людей, хватало и верховых коней, но неожиданно возникли трудности.

Жрец-авгур Атт Навий заявил, что три существующие центурии Рамнов, Тициев и Луцеров были созданы Ромулом по воле богов. Так что без согласия богов в коннице ничего нельзя менять или создавать нового.

– Я гадал по полету птиц и вижу, что небожителям неугодно создание нового отряда, – принародно заявил он царю.

Не отличавшийся кротким нравом и благочестием Тарквиний посчитал, что авгур просто заботится о благополучии патрициев, из которых состояли три старых центурии, ведь новые всадники неизбежно претендовали бы начасть добычи и на влияние, которое раньше доставалось старым подразделениям.

– Да? – едко поинтересовался царь. – Ну-ка ты, пророк, погадай сейчас, возможно ли то, что я задумал?

Словно не чувствуя издевки в словах владыки, Атт Навий спокойно начал гадание и вскоре сообщил:

– Возможно!

– Вот и хорошо! Я задумал, что ты рассечешь оселок ножом, – сказал царь и рассмеялся, подавая жрецу нож, – возьми клинок и исполни то, возможность чего предсказали тебе твои птицы.

Жрец невозмутимо взял нож и легко провел лезвием по оселку. К суеверному ужасу всех окружающих, сталь прошла сквозь камень, словно это было масло, и оселок развалился на две части.

С тех пор авгуры пользовались в Риме большим уважением, и ни одно важное дело не начиналось без гаданий.

После такого чуда о создании новых центурий речи и быть не могло. Однако царь нашел выход: он просто удвоил численность существующих подразделений, так что и сила кавалерии увеличилась, и обычай оказался соблюден. Теперь под командованием Тарквиния было 1800 всадников, которые и решили исход следующего сражения. Пока пехота, выстроившись в фалангу, билась лоб в лоб с противником, всадники нанесли удар по флангам и опрокинули сабинскую армию. Победа была полной, вражеское войско бросилось бежать, и римляне долго гнали сабинян, убивая тех, кого могли догнать. После этого Тарквиний перешел границу и прошел по вражеским землям, победоносно завершив войну. Затем римское войско прошло по Лациуму, принуждая еще неподвластные латинские города признать главенство Рима. Большинство латинян смирились с новыми правилами жизни, и с ними царь обошелся очень мягко, но те города, которые отказались сдаться, были взяты и разрушены. Отныне Рим стал главным городом в Латинском союзе, и воля его правителей была законом для всего региона. Затем была победоносная война с этрусками, наполнившая казну серебром и расширившая римские владения.

Среди трофеев, взятых Луцием Тарквинием в разрушенном городе Корникул, была вдова местного правителя Окрисия с сыном Сервием Тулием. Пленницу царь подарил своей жене и забыл, но вскоре произошло чудо, заставившее всех внимательно присмотреться к мальчишке-пленнику.

На исходе дня, когда Сервий уже спал, вокруг его головы вспыхнуло пламя. Сама царица и много домашних слуг увидели это и кинулись тушить начинающийся пожар, однако подойдя ближе заметили, что огонь не обжигает. Поняв, что это знак, Танаквиль запретила всем прикасаться к Сервию. Посмотреть на чудо пришел и Тарквиний, которому супруга сказала:

– Мы его растим как слугу, но с этого дня нужно заняться воспитанием этого юноши. Похоже, что со временем он сыграет важную роль в нашей жизни. Если он будет нам благодарен, то станет опорой царского дома в минуту опасности.

Тарквиний согласился, и со следующего дня мальчика воспитывали как члена царской семьи. Сервий Тулий оказался благодарным учеником и легко осваивал все науки, нужные правителю. Когда же он подрос, Тарквиний отдал за него замуж одну из своих дочерей.

Закончив военные дела, Тарквиний с той же решительностью принялся за мирные. По его распоряжению были вырыты каналы для отвода воды в Тибр и осушены низменные места в городе и его окрестностях. Затем были построены первый в Риме водопровод и первая канализация, укреплен Капитолийский холм, а на его вершине вместо старого святилища началась стройка роскошного храма, посвященного трем небожителям – Юпитеру, Миневре и Юноне. Римский сенат был расширен, и еще сто достойных квиритов из числа сторонников Тарквиния вошли в число отцов города. Так что царь теперь мог не опасаться противодействия со стороны знати.

За эти годы Сервий Тулий стал одним из ближайших помощников Тарквиния и заслужил не только царскую милость, но и уважение как сената, так и простого народа. Все чаще в городе смотрели на молодого Тулия как на соправителя и преемника стареющего правителя. Это устраивало практически всех, кроме двух сыновей Анка Марция. Они жили надеждой, что уж после смерти «узурпатора» Тарквиния трон достанется им, и восходящая звезда бывшего пленника заставляла царевичей исходить от злобы. Они пытались интриговать и собирать вокруг себя сторонников, но видимо им не достались таланты отца, так как римляне не поддерживали их. Марции с каждым годом становились все злее, и все меньше у них оставалось друзей среди квиритов. Наконец дошло до того, что приличные люди стали брезговать общением этих обозленных и обиженных неудачников. Лишь чернь, слуги и рабы охотно приходили в дом к Марциям, чтобы выпить дармового вина под жалобы братьев на судьбу.

– Говорят, что на следующем заседании сената царь своего зятя официально провозгласит наследником! – как-то вечером сообщил Марциям зашедший к ним пастух.

– Откуда знаешь?

– Так на форуме только об этом и говорят!

– Это позор всему Риму! – закричал один из братьев, – Сотню лет назад городом правил полубог, а теперь царем станет сын рабыни? Не бывать этому! Мы должны спасти честь квиритов! Нужно убить этого выскочку!

– Царь выберет себе другого в зятья и ему отдаст власть, – возразил второй брат, – а там и его собственные сыновья подрастут. Главный виновник в этом несчастье Тарквиний, с него и надо начинать очищение города.

– Тем более что если сначала убить Сервия, то Тарквиний начнет мстить!

Из своих немногочисленных товарищей братья выбрали двух самых отчаянных, которые и должны были стать исполнителями преступного плана.

Вскоре у царского дворца оба убийцы как бы случайно встретились и, столкнувшись, стали ругаться, а потом затеяли драку. Шум стоял такой, что Тарквиний лично вышел посмотреть на буянов. Те, увидев царя, обратились к нему: рассуди, мол, нас.

Пока Тарквиний слушал одного, второй зашел ему за спину и, достав из-под плаща топор, рубанул правителя по голове. Обливаясь кровью. Тарквиний упал, а убийцы бросились наутек. Началось смятение, но в дело вмешалась Танаквиль.

Она приказала занести умирающего мужа во дворец и закрыть ворота, чтобы никто не мог войти или выйти. Потом она спешно потребовала лекарств и докторов, чтобы вылечить царя. О том, что Тарквиний умирает она умолчала и всем объявила о простой ране, так что римляне подумали, что вскоре Луций Тарквиний поправится.

Одновременно во дворце собирались все, кому царица доверяла, и по предложению Танаквиль они решили сделать новым царем Сервия Тулия. Тот же пообещал теще и малолетним детям покойного царя защиту и почет.

Тарквиний умер еще до заката, но его смерть было решено скрыть, чтобы Сервий сумел лучше подготовиться к избранию царем.

У стен дворца собралась возбужденная толпа, люди хотели узнать последние новости. Они кричали и спорили, и Танаквильобратилась к ним, стоя в окне верхнего этажа дворца.

– Не падайте духом, квириты! Царь был ошеломлен внезапным ударом, но уже пришел в себя. Рана его неглубока, и ее уже обработали целебной мазью. Через несколько дней государь окрепнет и выйдет к народу. Пока же Тарквиний приказал Сервию Тулию исполнять царские обязанности!

Успокоенные римляне разошлись по домам, а на следующий день Сервий в сопровождении ликторов появился в сенате и начал править. Одни дела он решал сам, о других обещал посоветоваться с Тарквинием, так что все были уверены, что старый царь жив и скоро вернется. Так прошло несколько дней, за время которых Сервий укрепил свою власть.

Лишь тогда поднялся во дворце плач, и плачущая Танаквиль сообщила квиритам о смерти супруга. Сервий созвал сенат, и когда отцы-сенаторы собрались, окруженный вооруженными сторонниками Тулий предложил избрать себя царем. Предложение было принято, и сына рабыни провозгласили правителем. Это был первый раз, когда в избрании царя не участвовал народ, а все было решено в стенах сената.

Что же касается незадачливых заговорщиков, то их судьба была такова: ликторы поймали убийц Тарквиния, и они были казнены. Однако заказчики преступления, сыновья Анка Марция, смогли избежать наказания, потому что бежали из города, как только услышали, что царь выжил, а нападавшие схвачены. До конца своих дней они прожили изгнанниками, скитаясь по городам Италии и жалея об утраченных возможностях.