Читать книгу: «Триединое сознание бога. Теория Единства», страница 11

Надо полагать, эпикритическая чувствительность – это результат филогенетического перехода к бицентричной форме существования сознания, когда появилась необходимость в зарождении примитивного социума – стайного (стадного) способа сосуществования из-за более сложного уровня развития биологической материи, обслуживающей сложно устроенное сознание. Не секрет, что более сложные анатомически формы имеют, как правило, более сложное и длительное онтогенетическое развитие в дорепродуктивный период. Отсюда и более сложные приспособительные механизмы, основанные на объективных преимуществах, которые, благодаря детерминированности процессов в системах, постепенно, по мере необходимости закреплялись генетически. Можно предположить, что переход на трицентричный уровень существования сознания, точно так же оставил след на уровне центральной, как минимум, нервной системы. С другой стороны, так же, как и появившиеся в свое время задатки интеллекта у животных усложняют, бесспорно, в процессе эволюции первичное сознание, так и новый уровень сознания дает толчок к развитию ментального, превращая его в гиперинтеллект.

Мне кажется, исходя из предположительной локализации третьего уровня сознания в ЦНС, пока еще рано говорить о ярко выраженной физиологии этого образования при отсутствии основного его показателя – так называемого непрерывного потока сознания (постоянного – при любой деятельности – восприятия себя в качестве объекта). Хотя и утверждать подобное на базе нынешних знаний пока нереально. Однако, не смотря на все вышеописанные размышления, есть сомнения по поводу оформления в физическом теле на уровне периферической нервной системы третьей чувствительности. И вот в чем они заключаются. В каббалистическом «Древе Жизни», как мы уже упоминали, параллель будхиального тела (третьего уровня сознания) – сфера Даат не имеет каналов связи с другими сферами. Это может быть для нас сигналом, что трансцендентный способ коммуникации не требует в физическом теле «проводной» связи.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ: НЕМНОГО О «РЕАКТИВНОМ УМЕ»

ИСПУГ

Если не вдаваться в подробное описание многочисленных опытов, связанных с испугом, и наблюдений за животными и людьми в повседневной жизни, можно, исключая крайние случаи, описанные как физиологами, так и психологами, сказать, что испуг ведет к усиленному окончанию рефлекса. «Как бы то ни было, – говорит Сеченов, – а факт, что испуг нарушает соответствие между силой раздражения и эффектом его, т.е. движением, в пользу последнего несомненен».

Чтобы понять этот психический акт с точки зрения нашей теории, рассмотрим его принципиально. Испуг это: либо невозможность идентификации ментальным сознанием раздражителя на фоне соответствующих опасности декораций внешней среды, либо задержка ее по причине неполного набора идентификационных черт объекта, либо идентификация настоящей опасности. В первом случае – страх перед непознанным, провоцирующим угрозу жизни или целостности организма. Во втором – отождествление с опасностью. И в третьем – идентификация реальной опасности. Эти психические акты, благодаря специфической деятельности головного мозга, усиливают реакцию на раздражитель через его частичное отключение. Что в данном случае происходит? Первое: раздражение сенсорных «датчиков». Второе: сигнал раздражения уходит в ретикулярную формацию и большие полушария головного мозга (вспомним открытие Хэда – его протопатические и эпикритические волокна). Если происходит идентификация не опасного раздражителя – значит, отраженное движение может быть равным, может ослабляться или гаситься полностью. Если же раздражитель не опознан как безопасный или опознан как угроза, головной мозг усиливает чувство опасности через страх. Это приводит не только к полному отсутствию тормозящего эффекта коры головного мозга через нервные волокна центробежной эпикритической чувствительности, но, наоборот, к «провокации» активизации рефлекторной деятельности. Итог – усиленная работа протопатической чувствительности – реактивное поведение через перераспределение энергии в тела, «расположенные» до ментального, что и провоцирует усиленное отраженное движение. Связано такое поведение с почти мгновенными изменениями биохимического состава сред физического тела (нейрогуморальная регуляция). А это результат работы, которым управляют тонкие тела через преобразователи частот (чакры). В данном случае, сигнал от ментального тела поступает в эфирно-физическую аналитико-синтетическую пару как «прямое указание сверху», после чего управление на себя берет первичное сознание со всеми вытекающими отсюда последствиями. Конечно, объяснение в данном случае слишком принципиально, но нам его достаточно. Из каких соображений? Принципиальный подход, в данном случае, раскрывает суть процесса. В конкретике же пусть разбираются ученые-специалисты: проводят опыты и делают выводы.

Итак, попробуем подвести итог. Что же такое испуг, если не рассматривать его градации? Испуг – это «взрывная» психофизиологическая реакция организма на информацию, полученную примитивным (эфирным) сознанием и усиленную ментальным. Она возникает либо в случае отсутствия или задержки идентификации раздражителя (ущербное восприятие), либо в случае идентификации реальной опасности. В первом случае можно говорить о недостаточности «точек зрения» на источник испуга, то есть ограниченное «видение» его рецепторами органов чувств. В астральном теле либо не складывается, либо складывается «ущербный» ассоциированный образ раздражителя для последующего анализа ментальным, где происходит сравнение с уже известными данными.

Приведем два несложных примера. Если человек находится в незнакомом месте в темноте, даже прикосновение или резкий звук могут вызвать у него чувство испуга (если, конечно, он по этому поводу не тренирован). В данном случае мы гипотетически подразумеваем нулевую, если можно так сказать, ситуацию, не отягощенную какими-либо негативными факторами или же психическими отклонениями. Мы имеем в виду, если говорить не совсем серьезно, что это не тренированный выживать в любых ситуациях разведчик и не истеричная, падающая при любом удобном случае в обморок особа. Это среднестатистический психически нормальный человек.

И второй пример. Всем известно, что фобии создают определенный фон восприятия действительности. Человек, который боится собак, может увидеть их черты в первый момент восприятия зрительного образа в каждом предмете, хотя бы слегка передающем небольшой фрагмент формы этих животных (вспомните отождествление в первичном сознании). И не важно, что через мгновение предмет будет идентифицирован, тем не менее, кровь уже окажется «испорченной», потому что нейрогуморальная система выполнит надлежащую ей функцию.

Мы говорим об испуге как о психическом акте, связанном непосредственно с ментальным телом через локализацию последнего в коре больших полушарий головного мозга нашего физического тела. Здесь, чтобы понять суть процесса, коснемся неприятной с духовной точки зрения темы – опытов над животными. Их реакции менее сложны, а потому более понятны. Здесь (имеется в виду вивисекция полушарий головного мозга) физиологи преуспели. Наблюдения данной операции показали, что удаление полушарий лишает животное возможности пугаться. «При последнем условии животное, – пишет Сеченов, – делается как бы сонным, и хотя не теряет способности отвечать движениями на раздражения кожи, но движения эти принимают характер автоматичности, резко отличающей их от движений нормального животного». Отсюда главный вывод: процесс, усиливающий конец рефлекса, относительно раздражителя, происходит в больших полушариях головного мозга (в физическом теле в них локализована деятельность ментального тела).

Закончим мы разговор об испуге двумя замечаниями Сеченова. Первое говорит о том, «что прямые опыты показывают, что из всех частей головного мозга одни полушария не вызывают при искусственном раздражении мышечных движений, другими словами не содержат волокон, которые соответствовали бы по свойствам двигательным». Хочешь – не хочешь, а снова приходится вспомнить открытие Хэда. Сложно удержаться от комментария по этому поводу. Надо сказать, что в связи с тем, что большие полушария, как мы только что выяснили, не связаны протопатической чувствительностью с мышечной тканью, они и не вызывают аффектацию напрямую. А значит, лишь «подталкивают» примитивное сознание, чья деятельность локализована в ретикулярной формации и спинном мозге, к этому психическому акту. И плюс к тому – их усмиряющая примитивное сознание деятельность каким-то образом частично или полностью отключается. Но происходит это все не без их участия.

Ну и последнее в данной статье высказывание Сеченова, которым мы подытожим разговор об испуге: «Если на человека действует какое-нибудь внешнее влияние и не пугает его, то вытекающая из этого реакция (какое ни на есть мышечное движение) соответствует по силе внешнему влиянию. Когда же последнее производит в человеке испуг, то реакция выходит страшно сильная». Будем надеяться, что эти простейшие рассуждения пролили некоторый свет на работу реактивного ума. Если да, то наша задача частично выполнена. Самое главное, что каким бы качественно не был конец данного рефлекса – он, тем не менее, говорит о невольности движения. Т.е. вторая функциональная пара (ментально-каузальная) свою работу «не выполнила»: ни волевого импульса, ни системы стимулов, гасящих или уравновешивающих действие раздражителя, не возникло. Что это значит: ментальное тело допустило ошибку? Можно, с точки зрения социума, сказать и так. Но только лишь с точки зрения обычных информационно-энергетических связей. Оно выполнило работу со сбоем. Не доведя, как обычно, дело до конца, «отшвырнуло» сигнал от раздражителя обратно. Как бы закрылось от аналитической фазы АСЕ всей психики, вернув информацию для идентификации первичному сознанию, с тождественным восприятием мира которого мы уже знакомы.

ТОЖДЕСТВЕННОСТЬ

Мы достаточно часто говорили об информации, поступающей от органов чувств, с точки зрения тождественности, как ее и воспринимает первичное сознание в нашей теории. Подобным образом это явление заметил и описал в своей «Дианетике» Рон Хаббард, хотя и не осознавал еще его истоков, о чем и признавался в своей книге. Теперь мы знаем, что суть тождественности воспринимаемых единиц информации кроется в конституциональных возможностях первичного сознания. Оно в силу своего положения в человеческом пространственно-временном континууме не имеет возможности дифференцировать информацию качественно. Результат его работы – поверхностный, пространный анализ, который уподобляет единицы информации боли и удовольствию, различая все, таким образом, лишь по принципу «приятно-неприятно», иногда путая и это, если информация поступает в осложненных инстинктами конфигурациях. Например, отождествление на каком-то этапе жизни сексуального чувства с болью. Сексуальный инстинкт – инстинкт продолжения или выживания рода – более высокая инстанция в психике живых организмов по сравнению с инстинктом выживания особи или индивида, и поэтому она, не считая отклонений, будет превалировать над последним, притупляя боль. Но боль, в данном случае, тождественна сексуальному влечению. Отсюда возникает извращенное восприятие физической близости: она должна сопровождаться болью или видом страдания. Кроме всего прочего на этом уровне сознания, как уже упоминалось, еще не существует временной градации: для первичного сознания все здесь и сейчас. Поэтому информация всегда «свежа». И более того: обремененная дополнительными, накапливающимися при рецидивах рестимуляторами, она все чаще и чаще «впадает» в новые рецидивы, усиливая свое воздействие на психику.

В связи с только что сказанным еще раз вспомним Хаббарда. Он говорит об аналитическом уме очень пространно. Пожалуй, именно в этом и кроется его самая главная принципиальная ошибка. Если бы в человеческой психике были только два центра сознания – «реактивный ум» и «аналайзер» (термин Л.Р.Х.), то человек не был бы человеком. Он был бы высокоразвитым животным – бицентричным существом. Но человек (конечно, в разной степени) – все же человек, хотя частенько и ведет себя как животное. Об истоках такого поведения мы уже говорили. Это и факт эволюционного (сансарического) уровня развития особи: невозможность выработки достаточного количества тонкой энергии для более-менее постоянной работы третьего – контролирующего центра сознания. Это и инфицированность нижних уровней бессознательного заразными психическими болезнями родов и социума, передающихся по наследству из поколения в поколение в младенческом и раннем детском возрасте через импринтинг. В это время информация либо не редактируется, либо редактируется очень слабо, заполняя банки памяти всевозможным энерго-информационным мусором. Кстати, исходя из того, что человек рождается с готовой сенсорной системой, такую информацию он получает и в пренатальном – особенно позднем, и перинатальном периодах. Впоследствии, как правило, эта информация, «плоско» отразив семантику сложных языковых оборотов, выстраивается в психические конструкты, противоречащие зачастую здравому смыслу. Например, при произнесении успокаивающей, казалось бы, фразы «не волнуйся» или «не бойся», многие из людей начинают волноваться или бояться, даже если до этого были спокойны и уравновешены. Почему? Потому что фраза эта была сращена с мощным негативным моментом воздействия на психику ребенка, переживавшего, например, в глубоком детстве драму в отношениях родителей – с истерикой и битьем посуды, где один находился в состоянии аффекта, а другой в отчаянии что-то говорил, успокаивая, и повторял «ты не волнуйся» или «ты не бойся». В итоге «не волнуйся» и «не бойся» и само волнение, вызванное страхом или, скорее, ужасом, благодаря тождественности объединились. В дальнейшем наряду с этими рестимуляторами в астральном теле за счет рецидива формируются дополнительные информационно-энергетические образования негативного содержания – новые рестимуляторы. Они создают кружево болезненных эмоций, которые впоследствии очень слабо поддаются коррекции. Об этом же говорит и социальный конструктивизм в теории личностных конструктов Джорджа Келли в связи с огромной трудностью реконструкции конфигураций информации, вложенных в психику на ранних стадиях существования человека (ядерных конструктов). Импринтно впечатанная без возможности временной градации и в последующем работы по переосмыслению, эта информация корректирует нашу карту реальности. Иногда до неузнаваемости с точки зрения норм поведения в социуме. Она может навсегда законсервировать психику человека в любом промежутке детского или подросткового возраста. Наверное, каждый из вас, кому суждено было добраться до этого места книги, не раз наблюдал взрослых физиологически людей далеко не глупых, но до неприличия инфантильных во всех проявлениях жизни. Я уж не говорю о тех, кто «застрял» в младенческом или раннем детском возрасте: об этих людях уже с точки зрения самостоятельного встраивания в социум и говорить не приходится.

И еще. В предыдущем материале мы ставим знак равенства между первичным сознанием и реактивным умом. Это делается для упрощения понимания происходящих на нижних уровнях психики процессов. Отсюда может показаться, что данное образование для человека – некий атавизм. Так считал и Хаббард, рассматривая реактивный ум в его недифференцированном виде. Скорее всего, и само первичное сознание и содержимое синтетических тел (в данном случае физического и астрального) было воспринято им как единое и неделимое целое. Но существование так называемого реактивного ума – это результат взаимодействия живой органики и информационно-энергетического потенциала Вселенной в процессе филогенеза. А значит, неизбежна структура данного образования, которую и необходимо было обнаружить. Принципиальная ошибка Хаббарда заключается в том, что он представил психику в виде двух противопоставленных друг другу компонентов. Он просто разделил ее, повторюсь, на аналайзер и реактивный ум. Но даже аналитическая часть психики – сознание – включает в себя и часть реактивного ума в виде первичного сознания и второй, и третий его уровни – рациональный и творческий. Однако, у Хаббарда, что немаловажно, есть осознание того, что суть реактивного ума – отождествление воспринимаемой информации. Через слабо дифференцированное сознание, конечно, сложно было понять разность между животной и человеческой природой существования. Отсюда перекосы в сторону инстинктов, которые (а это слишком очевидно) играют огромную роль в нынешней жизни человечества, где закон джунглей экстраполирован на все более урбанизирующееся общество. Колебания от «животности» к «божественности» и наоборот – постоянный процесс совершенствования – это все те же окольные пути, это постоянно раскачивающийся маятник, постоянно уравновешивающиеся весы, где истина, как мы уже не раз упоминали – ложь в движении.

Хотелось бы сказать несколько слов в защиту Хаббарда.

Во-первых, автор и его произведение, как правило, живут каждый сам по себе. Создавший некое произведение искусства художник или сделавший некое открытие ученый, может быть, и рады бы были ассимилироваться со своим детищем или отказаться от него, однако этого не дает система, в которой мы живем. Так создал Бог: все едино и в то же самое время все порознь. В самом только начале автор и то, что он творит, едины, как мать и дитя в ее утробе. Но стоит новой жизни заявить о себе, как мир принимает ее в свои объятия. А уж, каковы объятия, зависит от многих факторов, предшествующих этому рождению. У любой жизни есть своя судьба. Это детерминировано обусловленная структура пространственно-временного континуума в его гомеостатическом движении, где прошлое, воспринимаемое нами рационально в обычной жизни через форму настоящего и систему взаимоотношений с ней, становятся залогом ее будущих успехов и поражений (в случае с так называемой неживой материей роль судьбы играет форма и качество объекта). Один из ярчайших символов единства и разделенности представлен иконографией под названием «Оранта». На иконе Дева Мария с поднятыми вверх – ладонями вперед – руками, как бы раскрывается и отдает самое дорогое, что у нее есть. В районе чрева – круг, в котором – младенец Иисус.

Во-вторых, что плавно выходит из «во-первых», мировоззрение автора и последствия его открытия, конечно же, взаимосвязаны между собой, но совершенно не так, как себе представляет обыватель. Толпа скора на расправу. Однако не нам судить о величине и последствиях того, что произошло на наших глазах. Как говорят китайцы, чем дальше отстоит событие от нас по времени, тем лучше мы можем его рассмотреть. Разве могли современники того же Леонардо да Винчи правильно судить о его открытиях, которыми человечество стало пользоваться лишь через несколько столетий. Если же говорить о последствиях многих открытий в более абстрактной форме, то можно, например, опять же Лернардо да Винчи обвинить в гибели всех подводников, вертолетчиков и тех, кто погиб под колесами «самодвижущихся экипажей». Я уж не говорю о последствиях появления колеса. А Моисей со своим учением? Разве не льется до сих пор кровь тех, кто разделен религиями, вышедшими из лона иудаизма? А Христос? Если бы он только мог остановить средневековые крестовые походы, где было столько убито и изнасиловано. А Магомет? Разве он говорил о терроризме? Или мечтал о мировом господстве извращаемого Ислама? Понимаю, Хаббард – не Моисей, не Христос и не Магомет. Он просто пытливого ума человек, и, как оказалось, не лишенный человеческих слабостей. Но, однако, это не умаляет значения его открытия. Слово за потомками. Нам же не помешало возвести Владимира Красно Солнышко в ранг равноапостольных святых, забыв о его многочисленных неблаговидных делах. Вот это и хотелось бы сказать тем, кто с грязной водой готов выплеснуть и ребенка.

Наш мир биполярен в начальной стадии своего развития, и эта двоичность налагает отпечаток на весь дальнейший аналитико-синтетический процесс развития. Заслуга Хаббарда не в его философии, а в открытии для науки принципа работы так называемого реактивного ума и техники, которая может решать вопросы, связанные с социальными болезнями общества. Он показал миру, что освобождение от информационно-энергетического мусора – реальность. И не только через экзарцизм или закрытые школы (что не может помочь подавляющему большинству людей), но и с помощью доступных многим психологических техник, в основе которых лежит работа с подсознанием и банками памяти нижних уровней психики посредством надсознания. Его находки явились ступенькой для огромного числа последователей – умных, проницательных людей, развивающих новые психологические подходы (энергетические терапии) в нелегкой работе освобождения людей от «оскомины» нашего больного всякими заразными психическими болезнями социума. Философия же Хаббарда не только вредна для неподготовленного ума, она опасна для него, ибо способствует развитию гордыни.

СООТНОШЕНИЕ В КОНТИНУУМЕ «МАТЕРИЯ-СОЗНАНИЕ»

В одном из писем Елена Рерих отмечает: «Размеры нашего сознания определяют и размеры истины наших видений и чувствований».

Давайте представим пространственно-временной континуум проявленного Бога – Вселенной. Для сознания он олицетворяет инволюционно-эволюционное движение, т. е. развитие сначала так называемой неживой, а затем, как следствие, и живой материи. Континуум «материя-сознание», являясь единым целым, по мере замедления в нем частоты вибраций как бы конденсируется, становясь все более и более, если так можно сказать, материальным. Это происходит до тех пор, пока в континууме не наступает момент, когда уже сознания не хватает для дальнейшей материализации. Происходит смена направления движения: начинается путь «осознанивания» материи – то, что нам известно в рамках нашей планеты. Чтобы было понятнее, как меняется континуум «материя-сознание», представьте себе умозрительно континуум «вода-огонь». По мере уменьшения тепла вода из состояния плазмы перейдет в газообразное состояние. Затем в жидкое. И, в конце концов, в твердое. Понимаю: аналогия – так себе. Но она на принципиальном уровне дает еще и понимание четырех состояний человеческого целого (дух, сущность, личность и физическое тело), которые также – континуум «материя-сознание». Скорее всего, сознание, являясь точкой на нулевом этапе расширения было максимально возможным: то сознание, которое мы называем не проявленным Богом или Абсолютом Все. Попробуем прокомментировать это через еще одну аналогию.

Огромное количество «я» в человеке – субличностей – в наше историческое время развития цивилизации по сравнению с предыдущими временами предопределено более дифференцированной информацией, участвующей в развитии личности общечеловеческого масштаба, олицетворяющей процесс библейского «падения» человека. Может показаться странным, но нам для того, чтобы начать «подниматься», необходимо сначала «упасть». Парадокс? Совсем даже нет. Это касается и духовного развития в том числе. Падение в данном случае – это инволюционный отрезок пути развития сознания, представляющий аналитическую часть пространственно-временного континуума психики отдельного человека (в рамках цивилизации ее среднестатистического представителя). Она аналогична, как мы выяснили, инволюционному пути Бога. И для того, чтобы начался ее синтез, интеграция личности, движение к единому «я», необходимо сначала полностью пройти путь расширения – анализа. Это и будет окончательным духовным падением, за которым естественным образом пойдет процесс подъема. Во многих мифах это символически изображается как смерть (часто с расчленением, а у алхимиков и с гистолизом до атомарного состояния) и возрождение в обновленном виде. Сейчас наша цивилизация как раз и находится на таком «перевале», который есть окончание аналитической стадии ее развития и начало вхождения в синтетическую. Вспомним суть этого процесса: если мы идем к Богу его путем (инволюция), то мы уходим от него. И наоборот, если мы движемся путем противоположным его пути (эволюция), мы идем к нему. Здесь нужно обязательно подчеркнуть, что мы говорим о развитии духовном в рамках цивилизации, а не о филогенетическом, что мы обычно под этим термином подразумеваем. В рамках развития биосферы мы идем к Богу с момента зарождения жизни на Земле. Это более масштабный континуум по сравнению с континуумом цивилизации. В рамках же последней мы еще только-только начинаем этот путь.

Продолжая разговор о падении и подъеме, еще раз повторюсь – этот процесс неизбежен: прежде чем подняться на духовные высоты, сначала нужно упасть до максимальной множественности «я» и только затем выйти через это на уровень синтетического процесса в себе. Что это значит? Это значит следующее: там, где есть вера, там есть сомнения, как говорят дзэн-буддисты. И происхождение этих сомнений заключено в том, что вера – это использование чужих знаний. Основная масса представителей человечества воспринимает мир однобоко, разделяя любые целые, с которыми ей приходится контактировать, и выбирая лишь одно из их полярных качеств. Нам постоянно навязывают, что «хорошо», а что «плохо». И мы из этого что-то выбираем. Но забираем-то мы это целое все равно полностью. С одной лишь разницей – целое разделено и на него навешен ярлычок. Оно, не интегрировано. Оно лишь стремится к интеграции, создавая напряжение между полюсами, обладающими разными потенциалами. Это обстоятельство заставляет организм неоправданно много энергии тратить на поддержание душевного равновесия. И если такие образования, созданные, образно говоря, «нейтральным» выбором, живут недолго, как мы уже упоминали, и забирают у нас немного энергии, то те, которые создаются в начале жизни и в крайних жизненных ситуациях, отнимают колоссальные ее запасы. Такие крайние ситуации порождают либо сразу, либо через фрустрацию – и психические, и психосоматические заболевания, и социальные преступления. Все потому, что они нарушают наш энергетический гомеостаз, для восстановления которого задействуется огромной силы психическое напряжение всей системы, толкающее движение энергии либо на обходные пути – психосоматические заболевания (закупорки энергетических каналов эфирного тела), либо на аффективное, подобное взрыву, поведение – источник преступлений на бытовом уровне.

Итак, процесс падения – максимального расширения анализа (увеличения информации) все же приходится преодолевать фактически через веру, лишь косвенно полагаясь на знания предыдущих поколений (или цивилизаций в рамках человечества). А это огромнейшие сомнения и преодоление их.

А теперь вернемся к переходу в развитии духовности, от которого начинается путь к Богу. Однажды наступает момент, когда разбрасывание камней заканчивается и начинается их сбор: анализ переходит в синтез. Инволюционный (падение человечества) период духовного развития переходит в эволюционный (подъем). У каждой отдельно взятой человеческой особи, с поправкой на духовные уровни тех групп, где она пребывает, такой процесс происходит в индивидуальном порядке, и зависит, прежде всего, от состояния собственного эволюционного развития. Духовный потенциал (интеграция разделенных единиц информации в сознании) растет, формируя в физических телах (в ЦНС) инструменты, все более и более способные к передаче и обработке информационно-энергетических сигналов высших планов бытия: в рамках филогенеза он усложняет материю, организуя ее в более отзывчивые к тонким энергиям системы. На первом этапе развития так называемой живой природы сознание было настолько невелико (в распыленном состоянии), что могло выполнять только самую примитивную функцию – реактивную. Его задача в возникающем органическом мире была довольно простой: получить необходимое для существования, повторимся, и не стать необходимым для существования других биологических форм, также обладающих сознанием. Утрированно – это значит съесть и не быть съеденным. Такая постановка вопроса, в свою очередь, приводит нас к простому и ясному ответу: количество сознания, коль именно оно создавало качество выживания, по закону развития систем начинало усложняться, а значит, и усложнять формы носителей этого сознания. Тем самым выигрывали более совершенные из них, ибо были отражением более сложных состояний сознания.

Как мы знаем, количество рано или поздно, если оно развивается, приходит к пределу, за которым скрывается иное качество. Так однажды живая природа обзаводится представителями более сложного – двухуровневого сознания, которое способствует еще большим возможностям в выживании для обладателей драгоценного дара. Развиваясь, оно дает толчок к дополнительному развитию первичного сознания. Наконец, появляются существа, получившие в свое распоряжение трехуровневое – божественное сознание, которое за очень небольшой промежуток исторического времени делает выделившуюся из животного мира популяцию доминантным видом. Это происходит за счет колоссального «доразвития» предыдущего уровня – дифференцирующего, который принес невиданные до сих пор возможности его носителю. Но… сознание цивилизации начинает, ускоряясь, по сравнению с предыдущими периодами, расти (процесс расширения), а духовность – единство с Вселенной – при этом падать. Это путь от эмпирической тождественности с Богом к рациональной отдельности от него. Это и есть духовное падение.

Конечно, рациональность неизбежно возвратится к тождественности, но на более высоком уровне развития. Она уже будет трансцендентной, интегрирующей человеческое существо во Вселенную вновь.

ПСИХИЧЕСКАЯ ТРАВМА

Во времена расцвета психоанализа была попытка психические травмы сделать всего лишь пусковым механизмом – такова была атмосфера того времени, чтобы учение о психических травмах Йозефа Брейера могли отнести к разряду второстепенных, а на первое место вынесли эротический конфликт, о чем Юнг пишет в «Психологии бессознательного». Новое всегда торопится отправить предыдущее на свалку истории. Юнг пишет, что «травма, которая якобы имеет болезнетворное действие, есть не более чем толчок к тому, чтобы проявилось нечто ранее не осознававшееся, а именно – существенный эротический конфликт».

Попробуем разобраться. Что такое психическая травма? В нашей интерпретации это информационно-энергетический конструкт, связанный с болью или удовольствием и хранящийся в одном из нижних банков памяти – физическом или астральном телах. Чаще и в том, и в другом одновременно. Как правило, благодаря тождественности в работе первичного сознания, это результат еще самого первого травмирующего случая. Он – фундамент, где боль и удовольствие могут выступать как доминантами, так и в тандеме.