Читать книгу: «Молот и меч. Путь гладиатора», страница 2

Глава 4

Первое плавание запомнилось Славиусу надолго. Все было необычно и непривычно для мальчика, никогда ранее не видевшего моря. Ощущение незащищенности и хрупкости судна перед мощной стихией долго не покидало его, но постепенно это чувство исчезло, и он стал привыкать к жизни на море. Ему не раз пришлось отстаивать свое достоинство и место в коллективе в жестоких драках. Самого младшего посчитали и самым слабым, и каждый норовил за счет него утвердиться в своем превосходстве. Славиус, не задумываясь, бросался в драку по любому поводу и вскоре уже никто не пытался отнять у него кусок или обидеть словом.

Жизнь на море шла размерено и по раз и навсегда установленным правилам. Команда поднималась с восходом солнца и начиналась рутинная работа. Утром отстегивали цепи от ножных кандалов, которыми мальчишек приковывали к железному кольцу на бушприте, но сами кандалы снимать не разрешалось. Только Буцин ходил без них, но если гортатор был в плохом настроении, то и для вожака не делалось исключения.

Два раза в день подавали воду и еду в нижний трюм, и это была самая тяжелая работа. Иногда по утрам из зловонного чрева галеры подавали изуродованные трупы гребцов. Их бросали за борт без всякого сожаления на съедение рыбам. Внизу тоже шла борьба за лучшую долю и место под «солнцем» и в ней были победители и побежденные. Но не всегда эти трупы были результатом драк между гребцами. Иной раз надсмотрщики могли переусердствовать, и их кожаные бичи, с вплетенными полосками свинца, отправляли на тот свет какого-нибудь бедолагу. Это был искаженный слепок внешнего мира с теми же звериными законами.

В течении дня ребятня помогала матросам по работе на судне, драила палубу и чистила снаряжение. Старшие помогали в установке паруса при попутном ветре и осваивали морскую науку. Такая жизнь не шла ни в какое сравнение с жизнью в бараке и выматывающим трудом на плантациях. Работы тяжелой было много, но и на отдых времени оставалось достаточно.

Чистый морской воздух и сытная кормежка сделали свое дело, и Славиус окреп. В глазах его появился блеск и интерес к жизни. Взгляд его утратил звериный блеск и плечи расправились.

В детских забавах сверстников он не принимал участия, предпочитая свободное время держаться поближе к взрослым, слушая рассказы ветеранов-легионеров о сражениях и боевых походах. Один из них, самый старший по возрасту, особо благоволил к мальчишке с суровым, недетским выражением лица и иногда позволял подержать в руках оружие, меч или кинжал. Все называли старого солдата Оптион⁷, и никто не знал, было ли это его воинское звание или же имя. Как-то раз легионер спросил Славиуса:

– Малыш, ты знаешь, откуда родом?

– Я из Венетии, это далеко.

– Да уж не близко. Отец, мать живы?

Славиус потерянно молчал, вопрос застал его врасплох. Мальчик почувствовал, как к горлу подкатился комок, и веки его глаз задрожали. Вдруг он встрепенулся и, гордо расправив плечи, сказал с вызовом:

– У меня есть сестра, Русана! Она ждет меня!

– Это хорошо, что ты не один на белом свете.

Легионер положил тяжелую руку на худенькое плечо мальчика и спросил участливо:

– Очень скучаешь по сестре?

Славиус резко повел плечом и, круто развернувшись, отошел к борту судна. Он стоял, сжав зубы, и усилием воли не давал вырваться из глаз расслабляющим душу слезам.

На третьем году пребывания Славиуса на галере из того, первоначального состава остались только он да Буцин, все это время бессменно занимавший место вожака. Славиус был его правой рукой и пользовался привилегированным положением, несмотря на малый возраст. Это позволяло ему работать меньше других и, иногда, в дневное время находиться на палубе без цепей на ногах. Ночью всех пристегивали к бушприту, таков был порядок, хотя вряд ли кто из рабов рискнул бы броситься в открытое море в поисках свободы.

Состав детской команды постоянно обновлялся, поскольку провинившихся или слабых хозяин продавал с выгодой и покупал новых рабов. В тот раз заменили сразу пятерых из их команды. Все вновьприбывшие были знакомы между собой и держались друг друга. Один из новичков по прозвищу Косой, правый глаз его был изуродован, жилистый и нервный паренек, с первых минут вступил в негласную борьбу за лидерство с Буцином. Буцин, за три года спокойной жизни подрастерял навык борьбы, ведь конкурентов у него не было. Косой отказывался выполнять его распоряжения и сам норовил покомандовать ребятней. Его пятерка имела численный перевес и вскоре двое оставшихся ребят перешли на сторону Косого. двое против семерых – расклад явно не в пользу Буцина.

За ужином непременно возникали стычки, так как «одноглазый» старался ухватить куски пожирнее для себя и своих приближенных, не дожидаясь разрешения вожака. Это делалось подчеркнуто демонстративно, и Буцин стремительно терял авторитет. Но физически победить вожака Косому было пока не по силам, к тому же, лидерство Буцина поддерживалось гортатором. До поры до времени все так и шло, но решающей схватки было не миновать. Когда и каким образом она произойдет, никто предугадать не мог.

Поубавив накал отношений с Буцином, Косой все свое внимание переключил на Славиуса. Ему доставалась самая тяжелая работа и меньше всех еды. К тому же это имело и тактическое значение в его борьбе за место вожака. Если Буцин не сможет защитить своего друга, то потеряет авторитет в глазах команды окончательно. Стычки происходили каждую ночь, и Славиус вынужден был в одиночку противостоять старшему, а потому и более сильному обидчику. Косой, используя всякую возможность, постепенно сблизился с гортатором и тот уже большей частью передавал распоряжения именно через него.

Развязка наступила в одну из безлунных ночей, когда, поймав в парус попутный ветер, галера беззвучно рассекала килем морскую гладь. Барабан в трюме молчал, давая отдых изможденным гребцам. Разбуженные шумом на носу корабля, на палубу выскочили раздраженные охранники во главе с гортатором. При свете факелов они увидели картину жесточайшей драки, которую спровоцировал Косой, подговорив своих дружков. Те среди ночи набросились на Буцина и Славиуса, но встретили достойный отпор и подняли шум. На это и делал расчет Косой. Разбуженный среди ночи, и от того злой, гортатор приказал всем построиться и некоторое время молча разглядывал взъерошенных рабов. Потом подошел к Буцину и слова его были приговором:

– Парень, ты, кажется, забыл, для чего ты тут приставлен. Последнее время толку от тебя никакого. Суеты много, а работа делается как попало. Ты не справляешься с этими бездельниками? Найдутся люди, которые справятся с этим лучше тебя. А ты, я смотрю, разжирел на дармовых харчах.

Гортатор ощупал плечи и руки Буцина, похлопал по спине и добавил:

– Совсем уже взрослый раб и достаточно сильный.

Буцин, которому исполнилось шестнадцать лет, действительно вырос и возмужал за последний год. Имея от природы ширококостное, крепкое телосложение, он выглядел старше своих лет. Это и сыграло с ним злую шутку. Будь он похудосочнее, его бы продали в порту какому-нибудь землевладельцу или кому другому. Накануне из трюма вытащили трупы трех гребцов, и не хватало крепких рук на веслах. Гортатор повернулся к стоящим поодаль охранникам нижнего трюма и крикнул:

– Откройте люк! На весла этого ублюдка!

Буцин отправился в ад, откуда не бывает возврата. Славиус, остался один на один с новым вожаком, с которым еще предстояла жестокая борьба. Он решил про себя, что во что бы то ни стало должен избежать участи Буцина. Если над его головой захлопнется крышка люка, то на этом закончится все – не будет неба, солнца, а главное – не будет цели, на которой строилась его судьба.

Глава 5

Новый и теперь уже полноправный вожак Косой с наслаждением властвовал в своем маленьком мире. В отличие от Буцина, своего предшественника, он не работал, предпочитая четко организовать работу команды. Сам же, напустив на себя важности, прохаживался вдоль фальшборта, покрикивая на подчиненных. Гортатор иногда позволял ему подниматься на мостик рубки, где матросы и легионеры, коротая время, играли в кости.

Косой не забыл своих стычек со Славиусом и прекрасно понимал, что тот его не уважает и никогда до конца не подчинится. Отныне Славиусу доставалась самая тяжелая работа и, к тому же, ему теперь не дозволялось ходить по палубе без ножных браслетов с цепями. За утренней и вечерней дележкой ему доставалось меньше всех еды, и это было самое унизительное. Не дать еды в то время, когда ее было достаточно, означало, что ты самый слабый. Не испытывая ни малейшей жалости, Славиус отбирал куски у других своих сверстников. Делал это он не для того, чтобы унизить кого-то или набить брюхо, а только лишь для того, чтобы остальные знали его силу и не растоптали окончательно. Таковы были законы стаи и не он их придумал. Он был один, но он был вторым после вожака. И уступать свое положение просто так не собирался. Возможности и сил справиться с Косым у него пока не было, но он был уверен, что его час придет.

Время шло и, видя, что Славиус не предпринимает попыток занять его место, Косой успокоился и даже пытался приблизить его к себе. Он понимал, что помощник с таким авторитетом принесет немалую пользу. Но юный славянин делал вид, что не замечает попыток сближения. Вскоре его авторитет признали все, и он стал брать еду из котла вторым после вожака. Ему опять разрешено было ходить иногда днем без браслетов на ногах и общаться с командой галеры. Все стало на свои места, и такое положение устраивало всех, включая Косого.

Время шло день за днем, месяц за месяцем и незаметно пролетело два года. Славиус свыкся с жизнью на море и время стоянки в порту его тяготило. Многоголосица людской суеты его раздражала, и мысленно он торопил время отплытия, с упоением работая на ремонтных работах или на погрузке.

В их маленькой команде, как и в любой другой, состоящей из несвободных людей, велись бесконечные разговоры о свободе и способах ее приобретения. Кто-то мечтал попасть к хорошему хозяину, который по своей доброте отпустил бы раба на свободу. Но большинство справедливо полагало, что стать свободным можно только через побег. Считалось, что порт самое подходящее место для побега, потому что в многолюдном городе, куда ежедневно прибывает и откуда убывает бесчисленное множество народу, легко затеряться. Обычно эти разговоры начинал Кот, рослый и медлительный увалень. Он был правой рукой вожака и, пользуясь своим положением, частенько отбирал еду у самых младших рабов. Сощурив и без того маленькие глазки на круглом лице, он говорил мечтательно:

– Когда-нибудь я все-таки удеру отсюда. Уж очень не хочется сгинуть, как Буцин, в вонючем трюме.

Кто-нибудь обязательно задавал вопрос, который мучил всех:

– Как же ты сделаешь это, если в порту нас никогда не отстегивают от цепей? Оторвешь бушприт и уйдешь с ним в обнимку?

– Я знаю как, но пока это секрет. Вот когда я рвану, тогда узнаете и будете завидовать мне.

Кто-нибудь из мальчишек не выдерживал и спрашивал:

– Ну, хорошо, с галеры ты удерешь. А дальше? С браслетами на ногах далеко не уйдешь.

– Да на окраинах города полно маленьких кузниц. Любой кузнец за три медяка в одно мгновенье собьет браслеты, не спрашивая ни о чем.

– Все равно будут искать и, рано или поздно, ты попадешься.

– Можно наняться на судно матросом и в море уйти к пиратам. А с ними можно разбогатеть, и вообще, у них жизнь вольготная.

– Когда разбогатеешь, не забудь про нас.

Думал ли Славиус о побеге? Конечно, много раз он обдумывал такой вариант, но, обладая природным умом и умением анализировать даже скудную информацию, он понимал, что такая задача трудновыполнима. Мало уйти, ведь ему нужно, чтобы достичь цели, пересечь всю страну с юга на север, а это почти невозможно. При кажущейся безалаберности все в Римской Империи подчинялось строгому порядку. Ведущая бесконечные войны страна была насыщена воинскими частями, да и гражданское население при виде подозрительного человека не преминуло бы задержать или доложить куда следует. Какой-нибудь мелкий землевладелец, если и не донес бы в префектуру, то, не раздумывая, присвоил бы бесхозный товар, который еще и сам пришел.

Славиус понимал, что время еще не пришло, что он должен повзрослеть и измениться, ведь толку было бы мало, приди он сейчас в имение Петрония в качестве беглого раба. Для того чтобы освободить человека, нужны были деньги, а он не имел и медного гроша. Ему не оставалось ничего другого, как ждать удобного случая и перемен в своей судьбе. Когда и какие должны произойти изменения, Славиус не знал, но был уверен, что они наступят и он все сделает правильно, когда придет срок.

Глава 6

Очередной рейс в Карфаген начинался как обычно. Как всегда в таких случаях, на борту царило оживление и суета. Верхний трюм галеры был загружен отборным зерном нового урожая, который надлежало обменять за морем на медные листы для обшивки военных кораблей империи и доставить в Остию, порт, что в двухстах милях от Рима.

Заказ был очень выгодный и хозяин купец был доволен в предвкушении солидного барыша. Он пришел к отправке корабля, чтобы лично отдать последние распоряжения капитану и удостовериться в целости груза и исправности судна, которое две недели простояло на верфи на ремонте. Основательно проконопаченное и просмоленное, с новым такелажем, вычищенная галера горделиво покачивалась у причала, принимая в свое чрево вереницу отдохнувших за две недели на берегу гребцов.

Славиус стоял у борта и наблюдал, как галера глотает одно за другим мускулистые тела обреченных, чтобы позже, пережевав, выплюнуть истерзанные трупы. Он всматривался в лица гребцов, но Буцина так и не увидел. Скорее всего, он попал на другое судно. Славиусу минуло четырнадцать, он был крепок не по годам и его еще подростковое, бронзовое от загара тело уже приобретало законченность мужской фигуры. Вожак Косой подошел к борту и встал рядом со Славиусом. Коротко засмеялся и сказал насмешливо:

– Что, думаешь, как не попасть в мышеловку? Держись меня, не пропадешь.

Матросы убрали трап и, после команды капитана, заухал барабан в гребном трюме. Лоцман у форштевня знаками подавал сигналы рулевым. Галера дернулась и отвалилась от причала, разворачиваясь носом в открытое море. Все шло как обычно.

Утром третьего дня плавания море заштормило, ветер крепчал, и капитан отдал приказ поднять парус. Матросы привычно принялись за дело. Косой велел Славиусу встать у люка подавать бадьи в трюм, но тот пропустил его приказ мимо ушей и вместе с двумя другими ребятами полез на мачту натягивать ванты. Рук не хватало и вожаку самому пришлось выполнять грязную и тяжелую работу. Неповиновение должно было быть наказано, иначе его власть грозила ускользнуть из рук.

За ужином, когда Славиус протянул руку к еде после Косого, тот ударил его по руке, сам взял кусок мяса и протянул одному из своих приближенных по имени Кот. Это означало, что Славиус больше не является правой рукой вожака и его место отдано другому. Славиус коротким ударом свалил Кота с ног, поднял с пола выпавший из его рук кусок, и, отойдя в сторонку, насколько хватало цепи, сел на палубу и сосредоточенно принялся есть. Спокойная жизнь кончилась, вызов был брошен и принят противником. Теперь вожак должен был уничтожить претендента на власть, а именно так понимал действия Славиуса Косой.

Ночью Славиус не спал, ожидая нападения, и невольно окунулся в воспоминания, которые жили в нем и которым он не давал воли, боясь ослабнуть. Но иногда он возвращался к ним, чтобы пережить все заново и вновь напитаться ненавистью и решимостью дойти до конечной цели. Снова он ощутил себя маленьким ребенком, пробудившимся от душившего его крика, застрявшего в глотке. Крик иногда напоминал о себе и поныне, но он научился с ним справляться. Русана прижимала его к себе, гладила по голове и ее слова – маленький, я с тобой, я с тобой – звучали в его ушах и ему показалось, что не было нескольких лет скитаний по морю, и он все тот же несмышленый мальчик на соломенном тюфяке рядом с любимой сестрой. И только сейчас он стал понимать, как зыбок был их мир в бараке, и как ничтожны его силы, чтобы справиться с предстоящей задачей.

Погруженный в воспоминания, Славиус пропустил начало атаки, когда Кот и еще кто-то второй навалились на него и стали осыпать ударами. Наугад ткнув кулаком во что-то мягкое, Славиус рывком вскочил на ноги, сбросил с себя нападавших и, не дав им время подняться, несколько раз коротко и сильно ударил сначала Кота, потом второго. Те отползли, вытирая кровь с разбитых лиц, и не рискнули продолжить драку. Юноша постоял еще несколько секунд, потом опустился на свое место и закрыл глаза. Он знал, что этой ночью уже ничего не произойдет и крепко заснул. В отсветах луны под бушпритом хищно сверкнул единственный глаз вожака, предвещая нешуточную борьбу.

Каждую секунду Славиус ожидал нового подвоха от своего противника, но путь до Карфагена прошел как никогда спокойно. Косой смирился с его положением второго, негласного вожака, и даже право на лучший кусок подтвердил сам, подвинув котел с едой на следующий день во время ужина. Но Славиус не поверил уловкам вожака и каждую минуту ожидал какой-нибудь подлости.

Команда и капитан и раньше не очень вмешивались во внутренние дела подростков-рабов, а теперь и вовсе перестали обращать на них внимание. Работа выполнялась вовремя и с надлежащим тщанием, больных и покалеченных не было, то есть порядок соблюдался. В этот рейс и в нижнем трюме все было спокойно, за время пути на поверхность был вытащен всего один труп, да и то бедолага преставился своей смертью, от непосильной работы.

Славиус тоже успокоился и начал соблюдать осторожность только в порту Карфагена, так как время стоянки, разгрузки и погрузки было наиболее удобным для мести. Подножка или незаметный толчок человека с тяжелым грузом на спине на шатком трапе мог закончиться трагически и все списали бы на несчастный случай. Но опасения оказались напрасными, Косой не предпринял никаких действий.

Выгрузив партию зерна, галера приняла в трюмы верхней палубы драгоценную красную медь, тяжело просев до самого бархоута⁸. Пополнили запас воды и провизии и капитан дал приказ отчаливать. Корабль плавно отошел от карфагенского причала и, не дожидаясь попутчиков, вышел в открытые воды. Команда торопилась пересечь море и доставить медь на остийские верфи до прихода северных ветров. Обратный путь был также спокоен, день за днем проходили размеренной чередой. Уже не одинокие залетные, а целые стаи чаек кружили иногда над кораблем в поисках объедков – это означало что берег уже близок, до Остии оставался день ходу.

Последнее время Славиус ловил на себе заинтересованный взгляд гортатора, старого служаки, оценивающего рабов с точки зрения пригодности к работе в качестве гребцов. Вот и сегодня, проходя мимо Славиуса, сворачивавшего ванты, гортатор вдруг остановился и, оглядев его с ног до головы, произнес с ехидной усмешкой:

– Да, а ты вырос, парень. И в кости крепок, и мясом оброс.

Он ощупал мускулы на руках юноши и удовлетворенно хмыкнул:

– Ну ладно, работай… поглядим…

Вожак подошел и, как будто знал, о чем был разговор, дружески похлопал Славиуса по плечу:

– Что призадумался, Славиус? Не дрейфь! Держись меня, уж я-то знаю, как договориться с этим могильщиком.

Слова гортатора могли означать только одно – недалек тот час, когда крышка люка захлопнется над головой Славиуса и перечеркнет все его надежды. Это был сигнал тревоги, и нужно было действовать.

Глава 7

Солнце скатывалось за море, день угасал, и можно было отдохнуть. Славиус окатил себя из ведра морской водой и нырнул под тент из промасленного полотна, который был натянут поверх бушприта от борта к борту для защиты от непогоды. Самые младшие уже притащили из камбуза дымящийся медный таз с вареной рыбой, и все рассаживались вокруг, поглядывая на Косого, ожидая разрешения начать трапезу. Тот не торопился, напустив на себя солидности, зевал и потягивался, всем своим видом показывая, сколь незначительным событием является это пустое дело для настоящего мужчины.

Славиус, не дожидаясь Косого, раздвинул мальчишек за плечи, стал брать куски рыбы и раздавать сидящим без разбору. В результате на дне таза осталась лежать, дожидаясь Косого, одинокая тощая рыбешка, да еще и с оторванным хвостом. Демонстративно набив рот, Славиус делано строгим голосом приказал:

– Чего ждете? Всем быстро есть, пока чайки не налетели!

Ребятня дружно зачавкала, работая челюстями, с них спрос недолог, всю ответственность взял на себя Славиус. Большая часть команды была бы рада, если б место вожака занял сильный и справедливый Славиус. Все ожидали, что Косой бросится в драку, но он молча отошел в сторону и сидел с безразличным видом.

После ужина, стыдливо отрыгивая, Кот подсел к своему покровителю, и они долго о чем-то говорили вполголоса. Никто не мог заснуть, все знали, что такое происшествие не может пройти бесследно, и каждый решал, чью сторону принять, Славиуса или Косого. Опозоренный вожак не предпринимал никаких действий и вскоре усталых морских рабов сморил сон.

Славиус был готов, когда Косой и Кот, посчитав, что он уже спит, навалились на него вдвоем и пытались обмотать цепями. Единственное, чего не мог предусмотреть юноша, так это то, что оба нападавших окажутся свободными от кандалов. Цепь захлестнулась на шее Славиуса, он едва успел подсунуть под нее правую руку, не давая сдавить горло. Удары сыпались градом, но Славиус не обращал на них внимания. Стараясь дышать ровно и глубоко, он невероятным усилием руки ослабил удавку, чувствуя, как кто-то из нападавших пытается цепью обмотать его ноги. Набрав воздуха в легкие, резко и сильно ударил в маячившее перед ним пятно лица. Раздался хруст сломанной переносицы, Кот, а это был он, взвыл и ослабил хватку. Славиус резко сел, сбросив с себя противника. Косой, сидевший на ногах, оглянулся и потерял бдительность, мгновенья хватило защищавшемуся юноше, чтобы освободить ногу и закинуть цепь ножных кандалов на шею вожака. Изогнувшись змеей, Славиус резко выбросил ногу в противоположную сторону, затягивая железную удавку, одновременно схватив отползающего Кота за лодыжку. Обеими руками он тянул извивающееся тело к себе, уворачиваясь от бестолковых и суетливых ударов. В ногах бился в конвульсиях Косой, издавая предсмертные хрипы, а руки искали горло второго противника, который верещал поросенком, почувствовавшего приближение смерти. Последним усилием Кот пытался вырваться из железных рук, одна из которых мертво держала его за поясную веревку. Ему удалось развернуться, и он пытался дотянуться руками до щели между бушпритом и полом палубы. Но левая рука Славиуса уже дотянулась до его шеи и, заведя ее за подбородок, он, чувствуя, как рвутся жилы на руках, потянул голову Кота к себе. Сердце гулко бухало в груди, и на девятом ударе раздался глухой хруст ломающихся позвонков.

Рука плетью бессильно упала на пол одновременно с безжизненным телом несчастного Кота. В ногах уже не дергался Косой. Славиус упал на спину, звездное небо качалось перед лицом победителя, а по лицу его текли слезы. Этих слез не видели остальные члены команды, разбуженные возней и шумом и с ужасом наблюдавшие за смертельной схваткой. Каждый из них жалел теперь, что не оказал помощи победителю, чем обеспечил бы почетное место по правую руку нового вожака.

Славиус с усилием поднялся и сел. Кто-то услужливо подал ему ковш с водой, и он жадно пил, радуясь, что мягкий свинец ковша заглушает стук зубов. Повинуясь взмаху его руки, ребята дружно подтащили и сбросили безжизненные тела за борт. Потом они долго вполголоса переговаривались, обсуждая детали схватки, а Славиус провалился в тяжелый сон.