Читать книгу: «Жажда», страница 2

Ужасно хотелось пить, но то, что сообщил парню дед, когда уехал Олег, привело Романа в ступор.

Воду пить было нельзя. Да и практически не было её в доме. Иван Фёдорович обосновал это тем, что в колодец каким-то образом упала коза, и теперь, чтобы её достать, необходимо дождаться спасателей. Пить воду с трупом животного возможно было опасно и деревенские терпеливо ждали помощи.

Хотя запасы воды всё же были. Два или три ведра. И воду разрешалось пить только к рассвету, по одной кружке. Приняв это правило за бред, Роман хотел попить уже днём, но дед вдруг выбил тару из рук парня, оттолкнув его от ведра.

Такой агрессии от деда внук не ожидал. Однако Иван Фёдорович опустив глаза и замявшись, объяснил парню , что вода эта из озера и ей долго нужно отстаиваться, прежде чем она будет пригодна для питья.

Романа дед определил на раскладушке, в самой прохладной комнате дома, без окон. Вскоре, чувство жажды начало пропадать и парень провалился в сон, пробудившись посреди ночи от громкого голоса деда.

– Нет здесь никого, кроме меня! – кричал дед в закрытое тёмной шторкой окно. -И воды у меня тоже нет! У тебя всё есть, к себе и топай!

Однажды так дед отгонял от дома подвыпившего соседа, что пришёл за добавкой: тот же командный голос; тот же страх от того, что сосед начнёт бить окна. Только в этот раз в ответ прилетел не отборный мат. Услышанное за окном, почему-то заставило сердце Романа подпрыгнуть и бешено заколотиться.

Голос прозвучавший на отпор Ивана Фёдоровича, напоминал звук полоскание горла при ангине, когда ребёнок балуясь, пытается что-то произнести. Только сейчас, в обстановке напряжённого голоса старика; в немой темноте ,окружающую со всех сторон – этот звук наводил жути. И после каждого такого рёва – вскрика захлёбывающегося в воде человека- по спине пробегала всё новая волна мурашек.

Не решаясь подойди к деду, Роман по детски укрылся одеялом с головой, пытаясь хоть как-то оградиться от стоящего за окном незнакомца. Не понимая как, но Роман вдруг почувствовал, что странный человек начал ходить вокруг дома. Его ужасные вскрики доносились то у деда в комнате, то уже за стеной тёмной комнаты.

От нахлынувшего животного страха, парня начало трясти, а тело подпрыгивало , как только крик раздавался совсем рядом. Под одеялом , Роману казалось, что его, с чем-то ужасным, совсем не разделяет бревенчатая стена, и этот сумасшедший тип, сейчас ходит вокруг раскладушки. Одна оплошность: парень чихнёт, или закричит от страха – и человек отбросит одеяло, представ перед Романом в своём чудовищном обличии.

***

Когда ушёл ночной гость, парень так и не узнал, за что утром, не один раз поблагодарил вселенную. На столе его дожидалась холодная кружка с водой, и первое что сделал Роман – это с жадностью выпил её содержимое. Эта вода была самой вкусной в мире, и парень вдруг подумал, что всё же зря не закрывает кран, когда чистит зубы.

Между тем, во дворе бушевал скандал. Дед ожесточённо ругался с каким-то мужиком. Подойдя к окну, Роман присел на низенький табурет и склонил голову над подоконником, стараясь не пропустить ни одно слово.

– Что, старый хрыч, деревню решил погубить?! Внука не жалко, так нас хоть пожалей! – кричал незнакомый мужик, не давая деду вставить и слова. – Ты думаешь стерпит он жажду? Только глоток сделает и они из всех щелей полезут ! Или может водой на твои ворота плеснуть, чтоб быстрее дело закончилось?!

– Некуда мне его девать, – оправдывался дед. – Потерпим малёхо. Сам знаешь: дождь начнётся – он и уйдёт…

– Из-за твоего внучка, теперь по ночам он к каждому дому подходить будет, искать. Нюх то у него, в тыщу раз лучше собачьего. А то сам не знаешь? Где капля воды упадёт: так он сразу глаза открывает! Теперь и по утрам скоро воды не попьёшь! Делай что хочешь Фёдорыч: хоть сам иди топи своего внука, а я подыхать в этом году не собирался. Никто из молодёжи не приехал. У вас все такие твердолобые?

После этих слов, скрипнула калитка, и мужчина ушёл. Минут через десять в дом зашёл дед, с красными невыспавшимися глазами; с осунувшимся лицом и белыми уголками губ. Заметив вопрошающий взгляд Романа, дед махнул рукой, показывая на лице безразличие к нервному соседу:

– Картошку жареную будешь? Воду хоть и нельзя пока пить, за то у нас молочко есть холодное. А дед ещё неделю назад и квас успел наделать. Только наверное забродил небось. Но и это тоже неплохо. На улицу не выйдешь: с утра уже под тридцать. Будем в тени сидеть да квасок пить.

То что квас забродил, Роман понял по засыпающему прямо за столом Ивану Фёдоровичу. Последние минут пятнадцать, пытаясь побороть сон, дед намеревался завязать разговор с внуком. Однако его тема была односторонняя и Роман, в принципе, так ничего и не понял.

– Уйдёт. Вот дождь начнётся и уйдёт… Главное воды ему не показывать, иначе они все сюда придут…

Вскоре дед добрался до кровати, и пообещав внуку проснуться минут через пятнадцать, сам не встал и спустя полтора часа. Полуденная жара наполнила собой избу , превратив её в духовку. Не один раз парень выходил за ворота мучаясь от желания сходить к озеру. В очередной раз посмотрев на спящего деда, Роман всё же решил взять дедовский велосипед и съездить к водоёму искупаться.

***

Жара была чудовищной. Воздух дрожал, словно земля вокруг горела,и Роман теперь смотрел на дома через трёхметровое пламя. Видимо спасаясь от жары, окна домов были занавешены непроницаемой тканью. Улицы опустели. Собаки, что раньше бы уже бросились догонять велосипедиста, тяжело дыша, валялись под кустами, лениво поднимая головы на звук трясущегося на кочках велосипедного звонка.

Проезжая мимо дома Танюхиной бабушки, Роман притормозил. Ворота были распахнуты; одно окно раскрыто настежь. Из избы на улицу тянулся тошнотворный запах протухшей рыбы. Видимо один из соседей принёс бабке улов, а та ,или забыла почистить рыбу, или что-то случилось с самой женщиной.

Последняя мысль проглоченной иглой прошлась по телу, разливаясь в желудке студёной водой. Если со старушкой что-то случилось, Роман бы не простил себя , если б сейчас проехал мимо. Опустив велосипед в траву, парень зашёл во двор.

Дверь избушки была также открыта. Покосившиеся чёрные деревянные ступени прикрывал выцветший на солнце сиреневый коврик с красными полосками. На порожке лежал пёстрый кружок из разноцветных лоскутков ткани. В сенях поддерживая друг друга косо стояли два здоровенных ящика, предназначенных для муки и зерна. Всё было так же как и во все времена.