Читать книгу: «Рассеивая сумрак. Лекарь из трущоб», страница 3

Глава 4
Эль и песни

Утром Нуска не попрощался. Он все еще помнил имена и лица своих предыдущих братьев и сестер. У этих же шансов было куда меньше. Нуска словно отворачивался от забитой хромой дворняги, зная, что ничем не в силах ей помочь, ведь он ничего из себя не представлял. Обыкновенный лекарь, живущий на отшибе столицы в трущобах, мог только и думать о том, как бы набить желудок завтра. Иногда хотелось побаловать себя чем-то кроме куска хлеба с жидким маслом. Пускай он взял бы одного из детей на попечение, каким-то образом прокормил его… А что будет с остальными? Кто он такой, чтобы вмешиваться в чужую судьбу и решать, кому дать шанс жить дальше, а кому умереть?

Эти мысли сделали его натруженные ноги еще тяжелее. Нуска еле волочился прочь от убежища своей бывшей семьи. Семья – какое нелепое название Вьен им дал, чтобы обозвать кучку отбросов, которым, чтобы выжить, было необходимо сбиться в стаю, подобно уличным псинам. Разве здесь дело в каких-то узах? Разве цеплялись бы они друг за друга, если бы жили в роскоши и комфорте?

Все так. Нуска уговаривал себя на протяжении всего пути, но предательски горящие глаза не давали покоя. Лекарь остановился. Будто ощутив невероятный прилив сил, он бросился обратно. Нуска пришел к тому месту, где они вчера сидели с бра… Вьеном. Лекарь стащил с пояса суму и бросил ее под деревом, а затем быстрым шагом вернулся на тропу, ведущую вглубь леса.

Ноги вновь несли его прочь. Нуска ругал себя на чем мир стоит, но больше не мог сдержать слез.

В суме были все его сбережения.

Возможно, Нуска уже мертвец, а они… Пусть увидят хотя бы еще один день, наполненный сиянием диковинных насекомых и пением лесных птиц.

Ночью, лежа под густыми ветвями старинного дуба, пропитанного от корней до кроны земляной дэ, Нуска увидел сон.

Он кричал. Кричал так громко, как никогда в своей жизни.

– Плачь, тебе говорят, ори от боли! Сколько можно держать все в себе, tje vae¹²! Ради кого ты терпишь, ради кого стараешься?!

Нуска своими глазами видел незнакомую спальню, где он же, склонившись, молотил руками по голой груди другого мужчины. При этом тело лекаря было наполнено чистейшей светлой энергией.

Отчего же незнакомцу должно быть больно? Отчего он должен плакать?

Да и почему Нуска так сильно этого желал?

– Ты и сам знаешь ответ. Все это – мое прошлое, настоящее и будущее. Ты ведь видел. И ты. Ничего. Не. Изменишь.

Сказав это, незнакомец схватил Нуску из сна за руки. Внезапно комната потонула во мраке.

А затем картинка сменилась.

Теперь вокруг гремело сражение. Нуска находился на поле боя: кровь лилась рекой, а каждый второй падал замертво. Лекарь содрогнулся всем телом, в глазах его мелькнул ужас от увиденного. Сотни людей умирали, истекали кровью и кричали, а он… ничем не мог им помочь.

Внезапно над местом сражения раздался вопль. С неба рухнул ледяной дождь, смыв потоком воды чужие страдания. Нуска ничего не видел, но слышал, как бой прекратился, а люди начали ликовать.

Лекарь вздохнул. Слава духам, они не погибнут.

Где-то далеко кто-то продолжал стенать, но это уже не имело значения.

Нуска проснулся – измученный, не выспавшийся и злобный, как самый темный сурии. Он проспал более двенадцати часов.

«Какое расточительство! Меня могли бы уже заколоть, повесить, бросить в темницу, пока я тут, не торопясь, отмораживаю shje¹³ на холодной земле», – хмыкнул про себя Нуска и начал собираться. Время было под вечер, а заночевать еще раз в этом vae`al¹⁴ лесу он не был готов.

Спускаясь вниз по тропе к деревне, Нуска размышлял и бранился себе под нос.

«Все Вьен виноват и то vevih`al ¹⁵ дерево. Не дайте духи еще хоть раз уснуть где-то вне городских стен. Земляная дэ слишком негативно на мне сказывается», – лекарь хмурился и причитал до тех пор, пока ни увидел огни деревни.

Нуска тут же спрятал лицо под капюшоном, а затем ступил на шумную вечернюю улицу. Конечно, незнакомца заприметили сразу, но придавать появлению путника слишком много значения не стали.

Местные арценты уже зажгли фонари. Народ толпился и шумел, а по количеству пьяных в толпе Нуска быстро отыскал нужное заведение.

В башмаке был припрятан пятак. Ничего, на коврик у выхода ему точно хватит.

Оказавшись в таверне, Нуска удивился тому, насколько там было тепло и чисто. Около двадцати человек облепили все имеющиеся столики.

Нуска отправился прямиком к стойке, поболтать с хозяином заведения или его родней.

– Хо-о, а ты у нас, чай, путешественник? – владелец расплылся в слащавой улыбке, призванной задобрить гостя и расположить его к трате денег.

Нуска был не дурак. Он сразу покачал головой и стукнул ладонью по правой части макушки. Это означало, что он сводит концы с концами, и пришел сюда в надежде на милость трактирщика.

Тот сразу и растерял все свое дружелюбие. Только плюнул на стойку, продолжая натирать ее до блеска.

– Ну, высыпай что есть. Ох, не заработаю я сегодня, ох, закроюсь к холодам…

Лекарь в ответ только закатил глаза – зал был полон народа, все шумели, распивали, громко чокаясь переполненными до краев кружками, и набивали свои животы.

– Не думал, что так выглядит заведение на грани банкротства, – подал голос Нуска и бросил свой пятак перед трактирщиком. – Готов спать в любом месте, лишь бы была крыша над головой.

Владелец с явным недовольством посмотрел на серебро, а затем заглянул под накидку лекаря, присвистнув.

– Советую прибиться к кому-то из постояльцев, с такой мордашкой грех спать на улице… А так, увы, мои крысы и то платят за ночь здесь больше, чем ты предлагаешь.

Нуска скривился. Он ненавидел свой род, своего отца за это смазливое лицо. Не было и дня, когда бы ему не предложили лечь под какого-нибудь богатого, заскучавшего от женских ласк господина.

Раз он бедняк, то готов на все, думают они? Готов унижаться, ползать на коленях, облизывая чужую грязную обувь?

Лекарь не желал так просто сдаваться.

– Вижу, от такой тяжелой работы у вас участились боли в шее? Я – неплохой лекарь, позволите взглянуть?

Трактирщик нахмурился. Он понимал, что его хотят подкупить. Но и кто попало не смог бы сходу определить мучавший его недуг.

– Договорились. Сможешь помочь – оставайся, а коли нет – убирайся.

– По рукам.

Владелец обошел стойку и встал спиной к лекарю. Шея у мужчины была жирной от пота, волосатой и толстой. Но Нуска даже не замешкался, ведь раньше лечил и не такие части тела, ох, не такие…

Мягкого свечения на кончиках пальцев, легкого массажа хватило, чтобы рассеять всю скопившуюся в шее темную дэ. На самом деле Нуска мог справиться и за пару минут, но растянул процесс на четверть часа, чтобы его труды оценили по заслугам.

Кто будет платить за работу, которая была выполнена в короткий срок?

Довольный трактирщик расплылся в улыбке и сменил гнев на милость. Он крутил башкой из стороны в сторону, будто ополоумевшая сова, а также много жаловался.

– Ох, кто бы знал, что у вас и руки золотые… Как же приятно! Я столько месяцев мучился, согнувшись над этой стойкой… Ох, ох, как же вас зовут, одаренный лекарь?

– Это не имеет значения. Главное, что вам полегчало, а я сегодня смогу уснуть в теплом углу.

Казалось, оба готовы вот-вот расцеловать друг друга, но Нуска рассчитывал на другое. И получил это. Владелец до краев наполнил для него кружку элем, усадил за дальний столик и оставил наедине с бесплатными кушаньями.

Нуска был крайне благодарен этому мужчине, который оказался не самым конченым мерзавцем. Далеко не раз лекаря вышвыривали из трактира или таверны, когда он не мог расплатиться. Больные плечи, зубы и колени были излечены, но денег ведь все равно нет, верно? Гуляй, отщепенец.

Но сегодня все складывалось как нельзя лучше. В трактире мерцал приглушенный свет, за соседним столом затянули песню, а большая часть народа и вовсе разошлась. Были здесь и пьяницы, которые не подавали признаков жизни, уютно устроившись под стульями и лавками, и простые крестьяне, решившие унять боль в мышцах с помощью алкоголя.

Эль быстро согрел и расслабил уставшее тело Нуски. Разум его стал легким, не стесненным ничем.

Места, где люди отдыхают, становятся ближе и напиваются, были стихией лекаря – здесь он чувствовал себя свободным. Весь мир с его тяготами оставался где-то совсем далеко, за порогом.

Он и сам не заметил, как подсел к другому одиночке, который тоже тщательно скрывал лицо. От того веяло холодом, чуждой энергией. Нуска заметил его почти сразу, как оказался в трактире, но присоединиться решил, лишь когда изрядно напился. Лекарю нравились пустые разговоры, глупые обстоятельства и бессмысленные поступки. Лишь совершая их, он чувствовал себя живым.

– Друг, слушай, друг… – говоря это, раскрасневшийся Нуска старательно прятал лицо под тканью, но от незнакомца, сидевшего напротив, не смогла укрыться улыбка поддатого лекаря.

– Да? – тихо спросил мужчина, с ног до головы укрытый плащом.

– Давай я тебе спою… Чтобы все твои печали… они ушли. А боль испарилась… – продолжал уговаривать Нуска, кажется, взявшись уже за третью кружку алкоголя. И откуда он только брался?!

– Пой, – немногословно разрешил незнакомец и умолк, видимо, всерьез ожидая целебной песни.

– Что же, ну… Слова ты не поймешь, но она точно о несчастной любви, говорю тебе, точно о ней! – заверил его Нуска, продолжая улыбаться. Пускай это была ложь, но ведь все любят подобные песни?

Несколько раз он чуть не уронил накидку со своей головы, затем нашел нужное положение, облокотившись о стол. Ноги уже не держали, но Нуска был настроен серьезно, и потому затянул короткую грустную песню на лесном языке. Некоторые слова могли быть знакомы обывателю, однако общая суть терялась. Только Нуска знал дословный перевод.

Эту песню из прошлого ему навеяли сны, мучившие его всю прошедшую ночь:

 
Я так сильно хочу прогуляться
По залитой весною росе.
Не забыться бы мне, не остаться
На обочине грязной во сне.
 
 
Полыхают на небе немыслимо,
Растворяя ночной полумрак,
Огоньки, золоты и бесчисленны,
Освещают дорогу впотьмах.
 
 
Ветви кренятся, разливая
Мне на плечи лесное вино.
Я иду по тропе, испиваю…
Как же здесь одному холодно́.
 
 
Меня вывели тихо из чащи
И укутали юной листвой.
Знаешь, это вино будет слаще,
Если ты выпьешь вместе со мной¹⁶.
 

Лекарь запнулся, когда понял, что в зале стоит полная тишина. Все пространство трактира было заполнено чистейшей светлой дэ, но это несильно взволновало Нуску. Однако, когда он взглянул на собеседника, то заметил, что тому явно нехорошо.

Незнакомец долго сдерживался, а затем его с характерным звуком вывернуло прямо на стол.

Нет, Нуска всегда знал, что ему не светит слава барда, но неужели он настолько плох?!

Глава 5
Под серым небом

Очнувшись, Нуска ощутил подобие дежавю. Сначала его подташнивало, но затем он утолил голод неизвестно откуда взявшимися кушаньями. Лекарь оделся, привел себя в порядок, а затем вышел на улицу, которая, к слову, была абсолютно пуста.

И только тогда он понял, что что-то не так. Возле двери стройными рядами стояли земляные сурии, которые в совершенстве владели магией боли. Не так он представлял свое утро после попойки, ой не так…

– Blathien, – только и смог выдавить из себя Нуска с тяжким вздохом.

Какой прок был от его побега и странствий, если все закончилось ровно так же, как и началось?

Суровая женщина в красных одеждах тоже не заставила себя ждать. Та самая, которой Нуска плюнул в лицо, та самая, чье оружие выбил из рук…

Ну, раз такова судьба, дарованная ему духами, ничего не поделаешь.

– Хорошо-хорошо! Я иду с вами, довольны?

Закатив глаза, провонявший алкоголем и трактиром лекарь забрался прямиком в окованную золотом карету.

Он сложил руки на груди и прикрыл глаза, всем своим видом демонстрируя, как же сильно он недоволен. Не можешь наслаждаться происходящим? Сделай так, чтобы никто не наслаждался!

Рядом с Нуской оказались те двое, что и в городе на днях. Приближенные эрда, фасидец и арцентка.

– Дорогой лекарь, от всей души благодарю вас: Вильна почти сутки не открывала рта после того происшествия, – сказано это было довольно дружелюбно.

Скиры тронулись, повозка затряслась.

– Не стоит благодарности, только, боюсь, не смогу оправдать ваших надежд, уважаемый сурии… – Нуска сказал это, глядя фасидцу в глаза и многозначительно приподняв брови. Подобному выражению лица лекарь выучился у Вьена: оно заставляло твоего собеседника чувствовать себя придурком.

Все это время Нуска намеренно дышал через рот, наполняя замкнутое пространство запахом перегара.

Если тебя тошнит, то лучший способ помочь себе – это вызвать тошноту у своих злопыхателей.

Вильна хранила молчание, явно униженная прошлой встречей, а вот фасидец был не прочь исполнить свой долг и рассказать о целях «захвата» лекаря поподробнее:

– Эрд попросил доставить вас без лишних промедлений. Ждать, пока вы созреете, слишком долго…

– Он будто жену себе выкрал, какого reh`z нужен был именно я? А если бы я сбежал в лесные племена, что, и туда бы свою карету погнали? Золотце-то с нее не осыпалось еще?

Нуска выплескивал на пособников эрда все свое раздражение и усталость. Конечно, он делал это не просто так. Кто бы с таким рвением поджигал дерево, на которое с трудом забрался?

Просто лекарь ненавидел, когда темнили, ненавидел слащавую вежливость и тактичность. Хотите вспороть мои кишки прямо на главной площади? Ну, так скажите об этом прямо, tje vae! К чему все эти отступления?

– Если бы эрд приказал, мы бы последовали за вами и туда, – после некоторой паузы отозвался мужчина, видимо, переварив словесный понос Нуски. – Я бы хотел, чтобы в детали дела вас посвятил сам эрд Син… Хотя бы по той причине, что мы и сами всего не знаем.

– Эй, крыса, не будь таким откровенным с этим отребьем, – внезапно заговорила арцентка, не отрывая взгляда от окна. – И да, пройдоха, меня зовут вторая помощница Вильна, а эту книжную крысу – первый помощник Нарид. Лучше тебе это запомнить.

– Каким образом я это запомню, если вы друг друга по имени-то и не зовете? – прыснул Нуска, откинувшись на мягкие, обитые мехами сиденья.

– Ты…

– Довольно, Вильна, он прав. Нам следует быть сдержаннее, когда мы находимся за стенами дворца.

Нуска только в очередной раз закатил глаза и перестал их слушать. Словно два любовника, настигнутые по меньшей мере третьим кризисом отношений, они не замолкали и вечно спорили по чепухе.

Неужто эрд выбирает себе в помощники таких никчемных людей? Может, потому и Нуска ему понадобился? Решил, небось, сразу назначить его наследником престола…

Внутренне лекарь содрогался от смеха, но еще глубже, в его сердце, зарождался инстинктивный страх. О нет, Нуска знал, что виселица уготована не ему. Чутье никогда не подводило его, но… То, что сами главные помощники отправились на его поиски, наталкивало на некоторые размышления.

Что же такое произошло, если эрд отправил на это дело двух самых приближенных к себе людей? А раз им понадобился именно лекарь… Кто-то ведь должен умереть?

Сколько бы ни стоила твоя повозка, сколько бы ни было на ней драгоценных камней, но во все времена в коробках на колесах одинаково жутко трясло. Нуска при каждом толчке содрогался, стараясь не выплюнуть свой завтрак. Ведь было так вкусно! Когда еще ему удастся задарма так роскошно поесть?

Прошло несколько часов, прежде чем они прибыли в столицу. Тряска окончилась моментально, ведь теперь они ехали по ровной дороге, которая будто бы стелилась под колеса этой драгоценной игрушки.

«Богачи так омерзительны. Дороги строятся для них, моря покоряются их кораблям, а на другие континенты протягиваются мосты… Все для того, чтобы они чувствовали себя властителями мира».

Нуску не радовали мягкие сиденья, шелковые занавески на окнах парадной кареты. Все, что было связано с богачами, вызывало у него невыносимое раздражение.

«Если эрд окажется таким же hve, как и эти двое, то я даже под угрозой низвержения всех духов не соглашусь ему помогать».

Нуска не видел почти ничего из того, что происходило снаружи. Вильна и Нарид тоже хранили молчание. Судя по их утомленным лицам, они искали его, не смыкая глаз, продираясь по лесам и опрашивая всякий сброд. Как же приятно в такой ситуации было чувствовать себя отдохнувшим и сытым.

Когда они прибыли к воротам, день был в разгаре и звезда успела достичь зенита. Сопровождавшие Нуску начали перешептываться. Речь Нарида, этого старика в синих одеждах, была настолько тихой, что разобрать почти ничего не выходило, зато Вильна явно не умела говорить шепотом, как и сражаться или спорить вполсилы.

– Да что ты говоришь, может, сразу в покои?.. На площади? С какой стати?.. А я считаю, что в темницу! Самое место!..

– Что, решаете, где мою казнь устроить? – вмешался Нуска. – А я могу поучаствовать в обсуждении?

– Кхм, дорогой гость… – кашлянув, начал Нарид. – Очень бестактно с вашей стороны влезать в разговоры представителей высших рангов. Однако вешать вас никто не собирается…

– Бестактно? А хватать всех подряд без причины на улице, значит, верх такта? Богачам позволено творить все, что вздумается, даже когда это противоречит законам Скидана?

Нуска открыто пользовался своим красноречием и начитанностью. Если они думали, что поймали какого-то деревенского дурачка, то глубоко ошибались.

– Да как ты… – прошипела Вильна. – Ты хоть представляешь себе, что происходит?! Ты ведь сам из Хаваны, неужели так тяжело догадаться?!

– Вильна! – повысил голос фасидец, но было уже поздно.

Хавана?! Они имеют в виду инцидент в Хаване?! Они ХОТЯТ, чтобы с ЭТИМ разбирался ОН?

Ха! Чего еще можно было ожидать от этих богатых hve? Они решили закинуть его в самый эпицентр этой бездны страданий¹⁷?

Нуска резко распахнул дверцу и вывалился наружу, но было поздно – карету уже окружила стража. Пока Вильна, Нарид и Нуска пререкались, повозка успела покинуть городские улицы и въехать на придворцовую территорию.

Лекарь запрокинул голову, но увидел лишь каменные стены, тонущие в небесах.

Он больше не мог сбежать. Эта судьба так яро преследовала его, что бороться дальше было не в силах Нуски.

Сопровождавшие лекаря сурии шли поодаль, в очередной раз что-то обсуждая и споря. Видимо, они хотели предстать перед самим эрдом, чтобы заявить об успешно выполненной миссии.

Стража обступила Нуску со всех сторон. Ему явно не доверяли, но отчего же? Как будто в мире существовал настолько талантливый сурии, чтобы взмыть в воздух и перелететь через эти стены, попутно сражаясь с оравой других сурии!

Но сколько бы Нуска ни высмеивал все происходящее, ничего не менялось. Его вели по мощеной площади прямиком ко дворцу, который был еще выше возведенных вокруг стен. Крышу дворца разглядеть было невозможно, зато можно было вдоволь полюбоваться витражными окнами нижних этажей, рельефами и колоннами, украшавшими фасад. Как жаль, что Нуска не относился к тому типу людей, которые восхищались мешком золота, сброшенным в колодец.

Ближе к парадному входу были высажены цветы и цветущие кустарники. Несмотря на то что шайшай уже был в разгаре, а в воздухе чувствовалась морозная свежесть, пространство вокруг было наполнено этим невыносимым сладким ароматом.

Ближе к стенам виднелись рядки ровно подстриженных деревьев с белыми стволами. Листья уже начали желтеть и осыпаться, а потому после очередного порыва ветра в грязных волосах Нуски запутался листик с семенами.

«Пускай там и остается! Судя по этому напыщенному дворцу, эрд выгонит меня за ворота сразу же, как только почует исходящий от меня запашок».

Нуска был крайне доволен своим планом. Он был именно той рыбой, которая боролась с течением, когда косяк шел на нерест.

Весь этот сад и площадь были огромны. Прошло не менее получаса, прежде чем они наконец обогнули дворец и зашли с тыльной стороны. Здесь вся площадь тонула в тени дворца, а потому, наверное, не было видно ни цветочка, ни кустика. Зато Нуска разглядел здесь другие постройки: ближе всего оказался дом стражи, сбоку от него – прислуги. У противоположной стены виднелись конюшни, склады и другие помещения.

Это был практически город в городе – десятки зданий, служащих напрямую правителю.

Нуску переполняло раздражение. Дворцы, стены и богатства так открыто демонстрировались, чтобы обычные люди замирали от нахлынувших на них страха и восхищения, раболепия. Но на лекаря это не произвело никакого впечатления.

Стража остановилась у северных ворот. Нуска тоже застыл с хмурым выражением лица.

Вильна в это время отчитывала кого-то из стражников, а вот Нарид вспомнил о существовании Нуски и решил в последний раз исполнить свою роль проводника.

– Скоро выйдет эрд. Не знаю, наслышаны ли вы о нем, но в любом случае постарайтесь сохранять хладнокровие. Он сейчас не в лучшем состоянии, да и не в самом приятном расположении духа… – монотонно наставлял Нарид, но внезапно запнулся и замолчал.

Нуска уже был готов съязвить в ответ, когда и сам почувствовал что-то неладное.

Гнетущая атмосфера распространялась вокруг, отражаясь на лицах стражников гримасой страха. Сам же Нуска не мог понять причины смены всеобщего настроения, а потому решил посмотреть в ту же сторону, куда были направлены взгляды остальных.

По серому камню, вздымая в воздух листья и пыль, рысью ехал всадник, оседлавший невиданного белого зверя. Существо не было похоже на скира или любое другое ездовое животное. Больше всего оно напоминало… собаку, волка.

Огромное и косматое, оно приближалось, распахнув свою красную пасть и со скрежетом отталкиваясь когтями от каменной мостовой. К несчастью или же к радости, всадник замедлил ход своего чудища как раз в тот момент, когда окружавшие Нуску стражники были готовы броситься наутек или же обделаться прямо в штаны.

Стража попадала на колени. Сначала лекарь принял это за малодушие, но затем и сам невольно преклонил колено. На ногах остались только Нарид и Вильна, которые быстрым шагом направились в сторону ездового монстра.

Старшие помощники лишь едва склонили головы, а затем, очевидно, начали докладывать обо всем произошедшем, не забывая между тем перебивать друг друга.

Всадник оказался высоким мужчиной, облаченным во все черное. Даже его лицо частично было скрыто под капюшоном. Он несколько раз кивнул Нариду, а затем спешился и, минуя упавших на колени стражников, подошел прямиком к Нуске.

По какой-то причине только сейчас лекарь ощутил слабую дрожь в ногах.

Это ведь был сам правитель, верно? Раз стража не падала ниц перед старшими помощниками, то выше них находился лишь один человек в этой стране, а именно…

– Эрд. Эрд Син, – представился мужчина, застыв перед немытым нищим лекарем.

Эта темная фигура на фоне серого шайшайского неба надолго запечатлелась в памяти Нуски.

Эрд медленно стянул с головы капюшон накидки. Тогда ошеломленный лекарь увидел бледное уставшее лицо правителя, на котором неугасимым синим пламенем сверкали глаза, поглотившие волю Нуски без остатка.