Читать книгу: «Тёмный кошмар», страница 5

Когда я только попал в этот дом, то уже пересчитал все входы и выходы. Не было под лестницей никакого чулана, и двери тоже не было. Я замурован? Облокотившись спиной к стене, я пыталась сообразить, как подсветить помещение. Шарил по карманам в поисках предметов, которые могли мне помочь. В конце концов я переключился на больную ногу. Мой кроссовок явно ухудшал состояние лодыжки. Надо было снимать. Сжав волю в кулак, я начал медленно стягивать кроссовок, старая не беспокоить свою конечность, потом положил его рядом. Меня же привлек легкий стук какой-то вещи, выпавшей из обуви, и я стал шарить руками вокруг. Я нашел небольшой прямоугольный предмет и дальнейший анализ "наощупь" напомнил мне, что это все-таки зажигалка. И тут я вспомнил, как ездил с коллегами еще вчера на природу к речке. Вы спросите: "Что делает зажигалка в кроссовке?", мне и самому это было интересно. Иногда переносы на расстояние дают легкую амнезию, будто воспоминания пытаются нагнать тебя и все еще где-то в половине пути отсюда. Не суть. Это просто оказалась самая лучшая вещь в моей жизни, и я ей воспользовался.

Маленький огонек подсветил эту комнатку и первое что я увидел на против себя – это дверь. Она была изодрана, изъедена и исцарапана кем-то или чем-то. Очевидно, замурована с той стороны. Но зачем?

Дальше было немного страшнее. Здесь лежали кости. Нет, я не эксперт. Все что я смогу понять – кости детские. Мужские от женских не отличу точно. Несмотря на отвращение я все-таки стал разглядывать скелет. В нем было что-то ненормальное, не от этого мира. Я никак не мог понять почему. Если не считать отсутствия зубов у черепа, то, в целом, ничего не обычного. Но первобытных страх не давал мне покоя, и я просто сидел и смотрел в оцепенении на останки ребенка. Он был абсолютно гол, рядом не было даже клочка истлевшей одежды. Я тяжело дышал, я чувствовал, как участился мой пульс. Рядом валялся плюшевый заяц и паровозик потрепанные временем. Больше ничего не было. Ни миски, ни стакана, ни источника света. К тому времени, как я все это разглядел я чиркал зажигалкой несколько раз. У меня не zippo, гореть долго не станет.

Мысли мои стали возвращаться ко встрече с сыном. А был ли это он? Я погасил зажигалку и еще раз прислушался к стонущему дому, и я услышал. Шлепки босых ног по половицам. Наверное, это был он, мой Кирилл. Он шел медленно и в конце концов остановился ровно напротив меня. Ровно там, где была замурована дверь. Он тоненько, злобно захихикал и зашелестел нечеловеческим голосом.

– Папа, открой. – Я молчал, потому что от этого голоса у меня был мороз по коже. Затем снова услышал. – Папа, открой. – Потом он повторил это раз пять и не услышав от меня ответа начал скрестись дверь. Я услышал, как он разрывает когтями?? обои на двери, обнажив старую, замочную скважину, через которую можно было видеть часть коридора. На улице явно начало рассветать. Так сколько же я был в отключке? Я медленно приблизился к замку и с расстояния, чтобы не приближаться, пытался рассмотреть, что же там за дверью. Примерно в то же время, в щель начал просовываться палец. Нет, это же невозможно вообще. Она слишком маленькая. Но этот маленький монстр начал пихать палец, сдирая с него ноготь, кожу, мясо, оголяя кость. все это время он истерично смеялся, переходя на утробный звук. Он шевелил пальцем-костью и спрашивал хочу ли я выйти с ним поиграть. Я не хотел. Затем он вытащил палец и стал смотреть на меня неестественно большим бледным, белым глазом.

– А я тебя вижу. – Сказала тварь и тут же стала пихать длинный раздвоенный язык, все также превращая его в ошметки. Стекала протухшая кровь, падали куски мяса, и, тут же, все прекратилось. Кажется, ему пришло что-то на ум. С ужасом, я понял то, что понял и он. Надо мной не было потолка. Только огромная дыра в сломанных ступеньках лестницы. И я слышал, как удаляются шлепки босых ног…

Сотрясаясь мелкой дрожью, я вжимался в стенку в, практически, полной темноте. Я слышал, как существо прошлепало к лестнице и дальше только шорох и скрип по ступенькам. В это время погода за окном неистовствовала, будто пыталась сложить пополам и без того почти разрушенный дом. В ужасе я шарил рукой вокруг себя, чтобы нащупать хоть какое-то оружие. Надо мной в проломе показалось обезображенное лицо, у которого вместо глаз были впалые щели, пылающие яростью и ненавистью. Тварь свесила в дыру голову и водила ей туда-сюда, пытаясь провалом вместо носа "нащупать" меня. Слюна капала из обезображенной челюсти. Клыки вросли в губы и десны. И когда она открывала рот, то зубы выходили из губ, словно из идеально подогнанных ножен. Слюна капала на пол и, по тихому шипению в темноте, я понял, что она, как минимум, ядовита. Затаив дыхание и продолжая шарить рукой в темноте я нащупал кость того самого скелета. Слишком тупая для орудия, но достаточно длинная, чтобы обломить. Что я и сделал. Положив кость на бедро, я приложил усилия и обломал ее. Затем пощупал рукой и понял, что конец обломанной кости не то, что туповат, но короткий. Но, в принципе, выбора у меня не было, и я поднял его на изготовку. А точнее держал руками, словно осиновый кол от вампира. Между тем, это чудовище, что притворялось моим сыном, ввалилось в дыру уже наполовину и хрипло дышало. Я дышал почти в унисон, часто и надрывно. Если вы знаете – что такое вброс адреналина в кровь, то должны меня понять. Дыхание мое учащалось и панику уже невозможно было унять. Как загнанный зверь, ищущий пятый угол, я вскочил на ноги и, в темноте, с размаха, начал бить существо острием кости. Я бился в исступлении, тяжело дыша, крича, мышцы рук начали болеть в судорогах, но продолжал наносить удары. То, что раньше было моим сыном, кричало от боли, выло так, будто взывает к самому падшему, самому первому. И, наконец, булькая кровью из горла, из одной, не самой последней многочисленной раны, тварь начала сдыхать. Она дергала руками и ногами, пока плавно не сползла и не бухнулась ко мне на пол под лестницу. Еще секунд десять подергавшись в конвульсиях нечто затихло. А я просто упал на пол рядом с этим закрыл глаза. Я чувствовал, как из меня утекает жизнь. Онемение пошло с пальцев ног и медленно растекалось вверх по всему телу. Я лежал и смеялся. Простите меня, но я ржал в голос. И плакал. Отбросил кость в сторону. Я думал, что пошло бы оно все на хрен в далекие края, а тем временем онемение добралось до легких. Это заставило меня повернуться на правый бок, ища возможности для вдоха. Но нет, я задыхался.