Читать книгу: «Любовные истории из жизни одной женщины», страница 5
Ответ не замедлил себя ждать: "Я очень рад. Мы теперь друзья?"
"Конечно, Патрик, мы теперь друзья!"
"Я – друг?" – продолжал беспокоиться он, и это было так трогательно, так по-детски, что я уже не понимала, кто он – ученый, инженер, умудренный жизнью взрослый мужчина или ребенок, которому так хочется дружить …
"Да, ты мой друг сейчас".
"Я очень рад этому!" – и я верила ему.
Приближалось католическое Рождество…
– Как прошел твой выходной день, дорогой Патрик?
– Завтрак с детьми, ездили за покупками, вечером будем наряжать дом.
– Завтрак с детьми? Это так мило!
– Ты так думаешь?
– Да, я так думаю. Аромат кофе, пожелания доброго утра и хорошего дня… когда царит любовь и взаимопонимание, тогда "завтрак с детьми" – это мило.
Я не украшала свою квартиру к новому году: не ставила елку, не развешивала гирлянды, не цепляла рождественские веночки на двери…
Я полностью погрузилась в свой внутренний мир, здесь было все, что мне нужно, и мне никто не мешал, мысленно-чувственным зондом я изучала себя, мне необходимо было понять границы своей достаточности.
Поэтому мой очередной декабрьский выходной – неспешная прогулка по притихшей набережной, среди таких же притихших прохожих, притихшие мысли и желания, притихшее море и такое же притихшее небо.
Я сделала несколько фото, сняла видео: "Знакомься, это наше Черное море" и отправила Патрику.
Ближе к вечеру подал свой сигнал ватсап.
Что сказать…
Что сказать средне статической жительнице многоуважаемой нашей страны на видео, где почти трехэтажный дом украшен гирляндами, подсветкой, а дорожка к дому проходит через уютный ухоженный декоративный сад?
Что должна ответить эта жительница, просмотрев который раз на коротком видео большой белый камин, белые кожаные диваны, белые высокие решетчатые окна и двери, белую мебель, с любовью наряженную елочку, скромно притулившуюся в углу большого зала, и торжественный рождественский вертеп на почетном месте среди семейных реликвий и фотографий?
Патрик снимал в темноте: мигали разноцветные огоньки, нахально горел камин, огненные языки привычно выхватывали из темноты кусочки современной роскоши.
Я ответила своей непосредственностью, приправленной гордостью за наш военно-промышленный комплекс и возродившееся в пику санкциям наше сельское хозяйство.
"Патрик, это дом, в котором живет тайна? Это дом – сказка?"
"Может быть… здесь кругом лес…"
На камине я заметила два скрещенных кинжала, а над камином – многоугольный остроконечный символ, мне показалось, это было изображение солнца, имеющее для хозяина дома некий сакральный смысл…
Моя фантазия шла своим путем:
"Это дом, в котором живет одинокий рыцарь?"
"Возможно, но скорее всего, этот рыцарь живет в лесу – он греется вечерами у костра…" (в моей же фантазии рыцарь в мягком кресле уютно расположился у камина).
"Ты для меня большая загадка, Патрик…"
"Да-да-да!" – ему явно нравился наш диалог.
"Я люблю разгадывать тайны, дорогой…"
Память иногда устраивает своему хозяину спонтанные "дежавю": так и у меня внезапно и последовательно выстроились воспоминания: эпизод за эпизодом одного очень давнего сна…
Это было в таком же високосном, но таком далеком 1998 году.
"… в простом холщовом длинном платье я шла по лесной тропинке, вокруг меня все было в яркой зелени и залито дневным светом…
Я была одна и, похоже, заблудилась в этом густом лесу. Рыцарь на белой лошади появился ниоткуда…
У лошади был такой же белый, до земли хвост, и такая же цепляющая траву белая грива.
Рыцарь был в белых одеждах, ровно и статно держался в седле. Он спешился и подошел ко мне, ведя лошадь за уздечку. Мы вместе медленно шли по тропинке, пока не вышли на просторную поляну, в глубине которой я увидела красивый белый замок… Его многочисленные башни и башенки сверкали золотым блеском. На фоне лесной зелени замок выглядел потрясающе…
Рыцарь протянул мне связку золотых старинных ключей:
– Это твой дом.
– Нет, этого не может быть! (я до сих пор помню свою растерянность во сне).
Рыцарь с улыбкой смотрел на меня, а я видела только грусть в его глазах…
Он вложил ключи мне в ладонь и повел показать замок.
Я ходила по большим просторным белым залам с белыми решетчатыми окнами, белой старинной мебелью и не видела никого: замок был пуст. Пропал и рыцарь.
Последнее, что преподнесла мне память – я увидела, как Рыцарь уже почти скрылся в лесу, но он обернулся попрощаться со мной – грусть в его глазах проникала в самое сердце…"
Я снова возвращаюсь к разговору о женщине: в конце концов, нужный образ сложился в моей голове.
Учитывая симпатию моего собеседника к практическому анализу и систематизации исходных данных, трактат был подготовлен в виде пронумерованных кратких тезисов и соответствующих практических выводов.
Какая же она, женщина для Патрика? Какие черты дадут в итоге "целостный характер" и позволят ему быть с ней счастливым?
В первую очередь она должна быть женственной…
Тут же вспомнилось: "…мне нравится в тебе твоя женская сторона…".
Во вторую – "она должна знать, кто она". Казалось бы – просто одно из требований, но нет…
Сюда же привносилось наличие "глубины души и истинного поиска".
Патрик вкладывал в него особый, только ему одному понятный смысл.
В третью – быть искренней в своих словах и поступках.
В четвертую – быть причастной к его жизни, принимая его интересы и лично участвуя в них в реальном времени.
В пятую – уметь адаптироваться в "окружающем дискурсе" (зачем такие сложности, просто – владеть искусством живой речи), в контексте этого требования – соблюдать разговорный и обычный этикет.
Что говорить… Вывод напрашивался сам собой:
"…Патрик, это очень высокие требования… это требования мужчины- аристократа", и следующим должен был последовать тактично насмешливый вопрос: "Патрик, ты – аристократ?".
Но…
Я – женщина мыслящая.
Совместимость слов и имени "француз Патрик, Патрик-парижанин" сразу выглядела для меня неубедительной.
Поисковик на запрос "значение имени Патрик" выдал примерно следующее: "английский вариант латинского происхождения: представитель знати, патриций, благородный, знатный". Прибавим сюда значение скрещенных кинжалов, символическое солнце над камином, семейное увлечение эзотерикой, приверженность католической вере и еще множество мелких деталей, которые логично укладывались в заданную головоломку.
Я поставила вопросительный знак в следующем предложении: "Патрик – ты благородный рыцарь, христианин и мистик одновременно?"
И весь трактат целиком отправился адресату.
Ответ пришел на удивление быстро: "Одно слово – прекрасно!"
Мое внутренне "Я" ликовало…
Мой поверхностный интерес уже уступил место искреннему вниманию к этому всегда сдержанному в словах мужчине.
Наша переписка быстро ушла из категории тематических писем, сообщения постепенно становились разговором, окрашенным теплом, нежностью, вниманием и заботой друг о друге, разговором Мужчины и Женщины.
"Я думаю, что время дружбы в ватсап уже прошло", – Патрик опережал мои мысли, и мне это очень нравилось…
И был один день, когда он снова пропал после наших спорных размышлений о человеческой сущности, истинных ценностях, гармонии души и тела. Я тогда настояла на своем: "В человеческом мире нет гармонии души без гармонии тела… только объединение этих двух начал рождает истинную любовь".
И он согласился: его мужской эгоизм уступил место моей женской самодостаточности.
"У меня был день сомнений: по-моему, мы прошли несколько уровней общения за один день, и есть что-то в воздухе сегодня…", – начал он и продолжил: "Мы недолго знакомы, но ты так нравишься мне! Как ты уже сказала, влечение к телам позволяет преодолевать духовные ступени. Чтобы испытать это, надо встретиться. И даже, если я тебе не нравлюсь, я все равно очень хотел бы познакомиться с тобой!" – эта "прямая речь" от переводчика, насквозь пропитанная простотой жизни, имела для меня совсем другой смысл.
Можно было бы взять под сомнения его слова…
Если бы не грусть в его глазах. Я помнила: "глаза – зеркало души".
Грусть жила в его душе, она привычно хозяйничала там – и ей не зачем было врать – она была слишком занята собой…
Мне казалось, я уже знала, какой он, настоящий Патрик, француз из города Парижа.
Но каждый день общения приносил все новые и новые знания о нем, и в мое сознание просачивалась мысль о его идеальности.
"… Патрик, ты меня пугаешь… ты идеальный?" – фраза вырвалась спонтанно и озвучила эту прочно засевшую мысль в моей голове.
"Нет, ты ошибаешься… я не совершенен, но если веришь, то все может быть", – он был сдержан и рассудителен, как всегда.
"Я верю в тебя, мой дорогой…"
Я продолжала в своем излюбленном ключе: философствовала, размышляла, удивлялась, фантазировала и… да, я его соблазняла…
В первую очередь он был мужчиной. И он мне очень нравился: высокий, худощавый, с высоким благородным лбом и волевым подбородком, с мягкими волнистыми волосами, немного тронутыми сединой, и серо-зелеными, как у меня, глазами.
От его внешности веяло спокойным благородством.
В ход пошли все женские хитрости, строго уместные в каждом конкретном случае: я не хотела ошибиться и больше всего я боялась быть банальной.
– Патрик....
– Да?..
– Я скучаю по тебе…
– Да, милая, я тоже скучаю и очень много думаю о тебе…
– Патрик…
– Да, дорогая…
– Мне грустно…
Были дни, когда желание его увидеть охватывало все мое сознание, и тогда я полностью выпадала из реальной повседневности. Но я ждала…
"Нет, милая, ты не банальна… Я бы даже сказал, что ты в стороне, исключительная. Я очень быстро почувствовал, что ты обладаешь настоящей глубиной души и истинными ожиданиями…
Я счастлив, что могу общаться с тобой…
Я понимаю, чтобы завоевать твое доверие, должно пройти время.
У нас есть прошлое, которое не трагичное, но и не легкое. Конечно, это влияет на наш выбор сегодня и нашу активность. Несмотря ни на что, мы скучаем. Я очень хочу тебя видеть. Я не осмеливаюсь представить себе следующий шаг – нашу встречу… сегодня это звучит отдаленно…
Но если ты хочешь, чтобы мы были вдвоем…"
Королева с нежной любовью смотрела в такие уже ставшие родными глаза своего Рыцаря…
Рыцарь благородно сложил свой меч к ногам Королевы.
…Я "присела на дорожку" на пуфик в коридоре, проверила свою сумку на наличие документов и задержала сосредоточенный взгляд на чемодане у входной двери: один раз он уже внес изменения в мою жизнь, наверное, он хочет снова изменить ее, но это будет уже совсем другая история (с улыбкой подумала я).
Уже через несколько часов томительного ожидания в аэропорту Стамбула (Рыцарь нашел другой путь для встречи со своей Королевой) Патрик с трогательной нежностью прижимал меня к себе – в его глазах не было и тени грусти…
Клубника с шампанским.
По прогнозу дождь должен был начаться после обеда. Но нет…
Он заявил о своем желании подпортить гармонию нежаркого июньского дня гораздо раньше, именно в тот момент, когда я ожидала такси возле подъезда своего дома. Этот новострой имел не только заковыристый адрес, но и подъехать к нему было непросто, особенно, если таксист – новичок, приехавший подработать на лето в наш небольшой курортный город у самого синего моря.
Минуты допустимого ожидания прошли, капли дождя энергично скатывались с атласной крыши зонта и с радостной наглостью продолжали свой путь вниз, не забывая при этом обрызгать мою наглаженную одежду, а самое неприятное – новые черные босоножки на тонких пряжках.
Вызванное такси как раз и вел новичок, который после минутной перепалки со мной по телефону отказался ехать на вызов. Следующее такси тоже не торопилось, и уже было очевидно, что на автобус в аэропорт по заранее купленному билету мне никак не успеть.
К счастью, до самолета было еще много времени, я купила новый билет и смиренно ожидала времени посадки в автобус, рассеянно наблюдая за происходящим вокруг меня.
Я люблю дорогу…
Мне кажется, что время "зависает", пока ты передвигаешься из точки А в точку Б. Ориентиром служат только определенные билетом даты и время рейсов. Между ними – минуты и часы ожидания или, наоборот, ускорения, подчиненные все тем же заданным ориентирам. Кофе, чай, кофе, чай… иногда увесистый гамбургер или интеллигентного вида слоеный пирожок, приятная сладость пирожного с кремом или мягкость сливочного десерта.
Я люблю дорогу…
От нахлынувших размышлений оторвало неприятное ощущение мокрых ног: дождь усилился настолько, что падающая с неба вода не успевала разойтись по территории вокзальной площади и оставалась в образовавшихся лужах или широкими потоками стекала по неровностям в плоскости пониже.
Я смотрела на лениво расползающуюся черную краску от кожаных полосок босоножек на мои пальцы, облагороженные дорогим педикюром, и жалела только об одном – оставленных в последний момент дома белых кроссовках: в них будет жарко, подумала я тогда, да и маленький чемодан – ручная кладь – категорически не принимал дополнительную пару обуви.
Но это был мой первый неблизкий авиа путь с пересадками, ошибок было не избежать, поэтому все дорожные недоразумения я принимала в качестве приобретения необходимого жизненного опыта.
В автобусе приятно работал кондиционер, но только для тех пассажиров, которые вняли прогнозу погоды и надели в дорогу соответствующую случаю одежду и обувь. Я же поеживалась от холода в джинсовой юбке с глубоким разрезом, трикотажной майке и почти невесомой льняной рубашке с длинным рукавом. Первые два часа путешествия закончились еще одной неприятностью: у моего чемодана оторвалась ручка, когда молодой парень услужливо дернул за нее, вынимая чемодан из забитого чужими сумками багажного отсека.
Конечно, он извинился.
Конечно, я криво улыбнулась в ответ.
Конечно, этот факт лег еще одним предупреждающим моментом в копилку нехороших предчувствий и бабушкиных предрассудков.
Но нет! Я – взрослая девочка, я лечу навстречу своей мечте, и в моей голове не должно быть лишних негативных эмоций.
Вдох-выдох…
И я покатила чемодан-инвалид к помпезному зданию нового аэропорта.
Меня удивило большое количество пассажиров в просторном, почти огромном зале, с высоченными потолками, создавалось впечатление, что потолка и нет вовсе: сквозь полупрозрачное стекло угадывалась пасмурность дождливого неба.
Возле табло отправления вежливо, но как-то напряженно толпились разъезжающиеся по домам нетерпеливые пассажиры.
Приятный женский голос откуда-то сверху доносил информацию о задержке рейсов и тут же извинялся за доставленные неудобства. На табло безжалостно светились красным новые временные ориентиры – мой рейс задержан на полтора часа.
Вдох-выдох…
Я снова пожалела о том, что легкомысленно оставила всего четыре часа между прибытием в Шереметьево, в терминал "B" и отлетом в Белград из терминала "D". Как настоящий провинциал, я не могла даже представить себе, что московский аэропорт – это отдельная вселенная со своими "звездными системами" – терминалами. И расстояние между ними надо обязательно учитывать при составлении так называемой дорожной карты путешественника, вместе с другими нюансами планируемого передвижения по воздуху.
Голос сверху не умолкал: он говорил с холодной учтивостью о задержке всех ближайших рейсов, приглашал получить бесплатные напитки и горячее питание тем, чье ожидание затянулось.
Ну, почему? Почему именно сегодня?
Почему именно тогда, когда я должна лететь на первое свидание с "мужчиной своей мечты" из гордой Франции после месяцев виртуального общения, коротких, но веселых встреч в скайпе, после тревожных ожиданий открытия границ "самых смелых" европейских стран "ковидного" лета – 2021?
Подробный ответ был найден в онлайн новостях: приземлившийся утром пассажирский лайнер в процессе руления по взлетно-посадочной полосе выкатился за ее пределы, стыдливо увязнув шасси в мокром грунте, создав обстоятельства непреодолимой силы для всех спешащих достигнуть финишной точки своего путешествия.
Аэропорт прекратил прием и отправку самолетов на неопределенное время – время, необходимое силам МЧС для освобождения полосы.
В кассе Аэрофлота приятный молодой человек лаконично объяснил мне дальнейшие действия и перспективы: у меня "единый билет", поэтому мне не нужно волноваться, компания позаботится обо всех пассажирах, оказавшихся в чрезвычайной ситуации по вине компании или аэропорта.
Время для надежды прилететь в Белград сегодня еще оставалось.
Регистрация на рейс была быстрой, и я решила посвятить время ожидания капучино и сладкому десерту.
Из-под стекла, с высоких полок красивого прилавка, на меня смотрели хрупкие пирожные и аппетитные кусочки тортов. И это была проблема.
Я – женщина-весы, любой выбор всегда становился для меня настоящим вызовом – будь-то хлеб серый или пшеничный, платье купить или подождать, заняться йогой или удобно расположиться на мягком диване у телевизора, вкушая любимую сладость детства – воздушные кукурузные палочки.
В одном из гороскопов я как-то прочитала, что ребенку-весам не следует задавать вопрос: "Ты хочешь на завтрак овсяную кашу или манную? Булку с маслом или вареньем?" Возможна ситуация, что он откажется от завтрака только потому, что так и не смог выбрать один вариант из двух.
Моя ситуация оказалась намного сложнее. Я в немом ступоре зависла перед сладкой витриной, и мои вкусовые рецепторы по очереди воспроизводили ожидаемое наслаждение шоколадным бисквитом, клубничным чизкейком, миндальными хлопьями эстерхази, нежной сливочностью тирамису… Желания смешались в едином порыве, сознание растерялось и не могло принять решение, отвечающее всем аспектам моего эстетического и кулинарного вкуса.
Визуальная эстетика треугольного лакомства "Клубника с шампанским" заинтриговала меня с самого первого взгляда: разноцветные коржи, мягкий крем, фруктовое желе – все вместе обещало приятное дополнение к горячему капучино. Но, видно, сегодня был не мой день даже в мелочах. Ярко фисташковый бисквит сухой крошкой рассыпался по тарелке, сочно-красное желе с кусочками любимой ягоды оставляло ощущение прилипшей к зубам жевательной конфеты, крем – единственное утешение – так и не смог напитать меня сытостью взбитых сливок. Вкус шампанского остался пьяной загадкой в сложной цепочке приготовления торта. Все это кондитерское недоразумение я исправила воздушной пенкой капучино и уже протянула руку за сумочкой, чтобы потихоньку идти в зону отправления, как прозвучал номер моего рейса вместе с информацией о его задержке еще на два часа.
Вдох-выдох… Можно было не спешить…
Голос сверху вынес очевидный приговор: самолет в Белград полетит сегодня без меня.
Нарисованная мечтой картинка нашей первой встречи беспомощно таяла и терялась в призрачной галерее моих фантазий. Три волшебных дня, когда время должно было замереть в ожидании рождения нежного чувства или напротив, сжаться в комок от горечи разочарования друг другом.
Тонко "пикнул" ватсапп – это было сообщение от него: "Милая, я уже прилетел, я в отеле. Не волнуйся, я встречу тебя в аэропорту. Твоя любимая клубника и шампанское уже ждут тебя вместе с подарками…".
Я криво улыбнулась: первый сладкий вариант этого дуэта меня уже разочаровал. Красочности его словам добавило фото уютного гостиничного номера, где на низком круглом столике царственно восседала жемчужного цвета ювелирная коробочка, перевязанная розовой ленточкой, возле нее тактично примостился тонкий букетик лаванды, остальное пространство было занято вазой с клубникой и пузатой бутылкой французского шампанского.
Хотелось расплакаться…
"… тебе не нужно встречать меня сегодня… я напишу тебе позже…" – моим словам живости добавила ссылка на чрезвычайные утренние новости.
"… дорогая, не волнуйся, мы обязательно увидимся…"
Да, мы обязательно увидимся. Осталось выяснить, когда?
Возле кассы Аэрофлота, как и возле других авиа касс, оживленно толпились желающие получить ответ на тот же самый вопрос: "Когда?" Чем ближе подходила моя очередь, тем слышнее становились однообразные, нервные монологи пострадавших пассажиров на фоне безупречно-вежливого тона представителей авиакомпании.
Их профессиональное обаяние, подкрепленное яркими шелковыми платочками и строгими форменными костюмами, вселяло спокойствие на вопрошающих, но не давало ответа на четко поставленный вопрос: "Когда?"
Отвечать на мои претензии пришлось молодой девушке, внешне приятной на вид:
– Я вас слушаю, – вежливо начала она, – паспорт, пожалуйста, – она продолжала мило улыбаться. Я протянула в окошко свой паспорт.
– У вас единый билет, – продолжала она заученную мантру, Аэрофлот предложит вам варианты полета из Москвы в Белград, но, к сожалению, на прямые рейсы на ближайшие два дня мест уже нет. Правда, есть на завтра, на 12 часов дня одно место в бизнес классе, но я сомневаюсь, что компания пойдет на такую замену. Когда прилетите в Москву, нужно будет подойти к транзитным стойкам, где вам дадут более полную информацию.
Ожидаемая "трехдневная сказка" на глазах съеживалась и сжималась, как шагреневая кожа, стекала соком прокисшей клубники, рассыпалась бисерной рябью крохотных лепестков лаванды, смешивалась с маслянистым терпким запахом неброских фиолетовых цветов, превращаясь в призрачный букет увядшей мечты.
– Подождите… я планировала провести в Белграде всего три дня… исходя из ваших прогнозов, моя поездка уже не состоялась?!
– Я сожалею о случившемся, компания вернет вам деньги за неиспользованные билеты или откроет кредитную линию для ваших дальнейших путешествий, – приятная девушка продолжала приятно улыбаться.
– Подождите… меня ждут… это наше первое свидание, – в моем голосе крепла уверенность в своих правах заплатившего за услугу потребителя, – почему я должна отказываться от своих планов? – Мой голос постепенно набирал высоту, стоявшие за мной в очереди люди, наоборот, притихли и направили свое внимание на разыгрывающуюся сцену из серии "я вам покажу кузькину мать!"
– Я хочу улететь ближайшим рейсом, и мне все равно – это бизнес класс или эконом! Я хочу знать сейчас, как вы собираетесь решать мою проблему?!
– Я еще раз напоминаю вам, что всю информацию вы сможете получить на стойке транзитных перелетов в Москве, – приятная девушка посчитала свою профессиональную миссию в отношении меня исполненной, ее взор уже обратился на следующего участника дорожной викторины, а ее рука автоматически протянула назад мой паспорт.
– Подождите, – в моей интонации появились стальные нотки, и я нервно пнула чемодан ногой, сильнее прижимая его к стойке кассы, – я хочу, чтобы вы сейчас связались с Москвой и выяснили, когда я смогу улететь в Белград?
За моей спиной откровенно начали злиться очередники, и я почувствовала зарождающуюся волну неуважительного ропота.
До меня, наконец, дошла мысль: каждый день происходят задержки, каждый день аэропорт становится свидетелем драм опозданий на транзитные рейсы, каждый день представители всех авиакомпаний отвечают на вопрос "Когда?!", потеряв всякий человеческий интерес к каждой отдельно взятой истории.
– Клубника… шампанское… лаванда… этого не будет? – я с надеждой смотрела в глаза приятной девушке, и она снова сосредоточенно уставилась в монитор компьютера.
– Я отправила запрос в Москву, это все, что я могу сделать для вас, ожидайте информации о своем рейсе, дополнительно вам будут предложены бесплатная еда и напитки, я сделала отметку в вашем билете о задержке рейса, – наш диалог с ее стороны закончился.
– Спасибо, – мой голос отливал безысходностью и глухим отчаянием.
Вдох – выдох…
Чемодан-инвалид виновато тарахтел старыми колесиками по новым гладким плитам мимо красивых витрин магазинов, кафе, ресторанов, залов отдыха огромного воздушного вокзала.
Свободных мест для удобного ожидания не было. Пришлось снова вернуться в кафе, скромно ограничившись стаканом апельсинового сока.
Наступил момент принятия сложившейся ситуации.
Конечно, можно было позвонить подругам и каждой в отдельности пожаловаться на судьбу, ожидая сочувствия и уверения, что все будет хорошо, можно было достать книгу и попытаться вникнуть в нить незамысловатого повествования, можно было, как все остальное большинство, уткнуться в телефон с бесконечным множеством информации и возможностью развлечь себя самому.
Но… я просто сидела и смотрела в размытые дождем очертания за большим окном.
Я понимала, что от меня уже ничего не зависит, единственное, за что я могла ухватиться – это вера в предназначенное мне счастье, а какими неисповедимыми путями получу его, не мне решать.
Почти незаметно в своей плавности минуты сливались в часы, день упорно клонился к своему завершению, когда, наконец, объявили посадку на мой рейс.
Возле стойки перед выходом собралось много уставших пассажиров, они постепенно выстроились в очередь и с надеждой смотрели на мигающее табло над заветной дверью.
Интеллигентное терпение живой очереди, увешанной сумками, окруженной чемоданами и снующими детьми, уже подходило к концу в ответ на однообразное мигание табло, когда приятный голос сверху сообщил, что номер выхода на посадку для нашего рейса изменен.
Очередь, увлекаемая единым порывом быстрее оказаться у заветного номера, бесформенной змеей поползла по длинному коридору, невежливо освобождая для себя дорогу.
Я уже с интересом наблюдала, как та же очередь организованно расположилась у нового выхода к трапу самолета, запестрела обложками паспортов и белым глянцем посадочных талонов.
Новое табло весело мигало цифрами нашего рейса еще полчаса. Потом на минуту погасло и с новой радостью пригласило к себе пассажиров, улетающих в Новосибирск.
В очереди возникло спонтанное знакомство среди потребителей, заплативших за услугу перелета немалые денежные средства и желающих выразить свое особое мнение об авиакомпаниях и службе аэропорта.
Голос сверху вместе со всеми остальными табло продолжал обходить стороной тему нашего рейса, казалось, он просто исчез из расписания.
Очередь распалась на мелкие группы, наиболее активные граждане нашли в себе силы вернуться в кассы и потребовать ответ на злополучный вопрос: "Когда?!"
Я наблюдала за всеми и за собой со стороны: мне показалось, что это уже не возмутительная реальность, а чей-то режиссерский ход в постановке "истории короткого свидания в Белграде".
