Читать книгу: «Луна Васмиора», страница 20
– Мне очень не хочется оставлять тебя одну, – она вкладывает мне в ладонь какой-то сверток. – Это от Дамирана, – с этими словами она отстраняется и отходит, дожидается, пока в комнату войдет наемник в свежем балахоне, отчаянно пахнущим каким-то растением. Запах сразу бросается в нос, настолько он резок. Он передает ведьме позвякивающий кошель, набитый золотыми монетами.
– С вами приятно иметь дело, – Мириара поднимает одну бровь, принимая кошель и усмехается. – Она готова. И более не представляет опасности.
– А ее дар? – Наемник недоверчиво косится в мою сторону.
– Она о нем не знает, – умело врет ведьма и направляется к двери. – Прощайте.
Оставшись одни, мы какое-то время смотрим друг на друга, я и мужчина, имя которого мне совсем не хочется знать.
– Что произошло? – Я стараюсь выглядеть наивной девчушкой, какой была до того, как окунуться в омут всевозможных проблем и интриг. – Где хозяин?
– Он ждет тебя к ужину. Переоденься и приведи себя в порядок.
Я растягиваю немного блаженную улыбку на все лицо и смущенно опускаю взор, теребя в руках одеяло.
– С удовольствием.
Времени на обдумывание плана не предвидится. Действовать придется незамедлительно. Но как? Огонь не может навредить Риду. И толка от зелья, в разы увеличивающее дар, не так уж много. Хоть я и чувствую, как по венам разливается огонь, он буквально наполняет меня изнутри. Начинает казаться, что за одно мгновение я могу сжечь весь этот замок, отправив всех наемников прямиком в преисподнюю.
– А где состоится ужин, милорд? —Я немного глуповато пялюсь на наемника, всеми силами стараясь показать, что взволнована предстоящей встречей.
– На стеклянной веранде. Я тебя отведу. – Он выходит за дверь, позволяя мне собраться в гордом одиночестве.
Вместо этого я разворачиваю сверток со скоростью неведомой даже ветрам севера и едва не рыдаю, когда вижу небольшую брошь в виде дракона с открытой пастью. Такие броши носят все представители королевской династии в Савиране. Раньше я не предавала этому значения. Однако и у Тиривы была подобная брошь, только камни, вставленные в глаза дракона, были не красные, как у этого, а зеленые.
Надеюсь, таким образом Дамиран хотел сказать, что не сердится на меня за ужаснейшую глупость, допущенную чуть больше двух месяцев назад.
Я креплю брошь к свежему платью на груди и прикрываю ее прядью волос, распуская прическу и позволяя локонам свободно спадать на спину и грудь. Пусть же эта незатейливая вещица поддержит меня в трудный час. Кто знает, что может произойти сегодня.
Наемник устает ждать и настойчиво барабанит в дверь, громко извергаясь руганью так, что я выскакиваю из покоев с округленными от страха глазами. В коридоре меня встречает капюшончатое трио, они низко склоняют головы, чтобы мне не удалось разглядеть их лиц и чуть отходят назад, давая мне места для прохода. Я вздергиваю голову и широко улыбаюсь, будто предстоящая встреча не может принести ничего, кроме радости. Однако на душе не просто тошно или гадко. Вопреки всему мне совсем не страшно, неважно, чем обернется ужин, но брошь у сердца греет жарче любого огня. Жар этот пусть и оберегает от всплеска страха, словно кто-то очень сильный, очень любящий присутствует незримо рядом, но селит в душе нечто такое, что заставляет покорно опустить глаза, чтобы никто не увидел застывших прозрачных слез.
Когда меня наряжали для подлога, чтобы якобы схватить Тео, ощущалось, будто я овца, которую ведут на убой, в этот же раз всецело ощущаю себя рабыней и, пожалуй, готова с этим смириться. Возможно, Рид был прав, спустя какое-то время я так или иначе сломаюсь, поддамся соблазну забвения. Ведь на самом деле, гораздо проще сдаться и принять уготовленное.
Мы проходим по коридорам, знакомым до некоего болевого покалывания в груди, все в этом замке напоминает мне о детстве, о маме, о сказках, что она рассказывала украдкой по ночам, самое сокровенное и волшебное ведая лишь шепотом на ухо, чтобы никакие злые духи не сумели нас подслушать.
«Ну-ка сгинь отсюда! Ты еще слишком мала, чтоб ошиваться в хозяйских коридорах!»
«Сгинь, не мешайся под ногами, не то пролью случайно на тебя кипяток!»
«Луна, малышка, не забывай, кто ты есть».
«Сгинь! Это уроки для леди, а не для тебя, оборванка!»
В детстве думала, что меня зовут «Сгинь», так часто приходилось это слышать…
Намного проще было быть ребенком, едва ли осознающим происходящее вокруг, верить в чудеса и ждать новую мамину сказку вечером.
Дали бы мне шанс вернуть всё назад, сызнова повторить пережитое и исправить ошибки. Да, за такое колдовство, я бы многое отдала. Но как бы горько ни было, история пишется кровью, огнем и мечом, и ничего нельзя вернуть назад. Любая мелочь может сокрушить даже самого сильного и свирепого.
Наемники остановились перед дверями, ведущими на веранду. Прежде, чем войти, мне вспомнился тот день, когда Рид показал мне город, разросшийся у подножия замка, город, в котором мне никогда не доводилось бывать. Я зачарованно смотрела на крохотные домишки в отдалении, прилипнув носом к стеклу и мечтала однажды прогуляться по многоголосым улицам. Даже в тот момент жизнь была относительно простой, как и мечты.
Теперь же я знаю, как умирают города.
Я берусь за медную ручку и открываю дверь, с замершем сердцем делаю первый шаг и все еще страшусь поднять голову, вдруг слезы все же прольются.
– Повелитель, – приседаю в низком поклоне, делая вид, что не имею ни малейшего представления о реверансе.
Помнится, раньше Рид подскакивал, чтобы отодвинуть стул и помочь мне устроиться поудобнее. В этот раз он сидит неподвижно, неотрывно глядя на меня. Стоит сделать один неверный шаг, нахмуриться или одернуть руку, и он всё поймет, поэтому я распрямляюсь, чуть ссутулив плечи в знак покорности, и остаюсь на месте до тех пор, пока он не позволит мне пройти ко столу.
Проходит больше пяти минут, Рид продолжает игру в гляделки, весьма упорно, к слову.
– Проходи, – он указывает на место напротив него и будто невзначай смотрит на город сквозь стекло веранды. Мне требуется немало усилий, чтобы тоже не перевести взгляд.
– Как ты себя чувствуешь? – Он складывает руки на столе и все еще смотрит на пустой город.
– Очень странно, господин, – первое, что приходит мне в голову и не отдает проблемами. Я не должна помнить прошлого, не должна помнить самого ритуала, но разве не должно было остаться никаких последствий, в плане физическом? Там, головная боль, тяжесть в желудке или что-то такое? Должно бы, чтобы поглубже ввести его в заблуждение.
– Что-то болит? – Рид выглядит встревоженным, но самую малость, скорее всего снова притворяется.
– Голова тяжелая, мне снились странные сны сегодня, какая-то темнота, крики. Думаю, я разволновалась из-за Тео.
– Из-за Тео?
– Да, кстати, что с ним? Его казнят?
Рид на мгновение задумывается, пытаясь прикинуть к какому моменту откинули мое сознание манипуляции ведьмы, потом как-то странно дергает головой и его взгляд сразу светлеет. Он улыбается тепло, искренне, однако вся эта показная доброта отдает кровожадностью.
– С ним покончено, – отвечает он сдержанно.
Мириара говорила, что зелье не будет действовать бесконечно, его сила небезграничная и вскоре должна иссякнуть. Мне надлежит каким-то совершенно непонятным образом избавиться от Рида при том, что огонь не принесет ему вреда, а другими средствами я, увы, не располагаю. Приступая к еде, я пытаюсь судорожно соображать, но найти выход из помещения, в котором ни окон, ни дверей кажется невозможным.
Думай, Луна, думай!
Рид элегантно разливает вино, ради этого он даже поднялся и обогнул стол, чтоб дотянуться до моего кубка. Он достаточно едко улыбается и отходит, будто невзначай проведя по моему лицу двумя пальцами. Я сделала вид, что засмущалась, низко опустила голову, дабы скрыть настоящую эмоцию, – отвращение.
– Я не пью вино, господин, – эту же фразу я сказала ему, казалось бы, в другой жизни, будучи еще совсем юной и неопытной. Хоть это и было всего несколько месяцев назад, кажется, что с тех пор прошли годы, я сильно повзрослела, стала совсем другой, более опытной в общении с людьми, перестала пресмыкаться перед господами, испробовала и изведала столько всего, что и не счесть.
– Как же? – Он на секунду задумывается, теряясь в обстоятельствах. – Ах, да. Попробуй, уверен, тебе понравится этот прекрасный кровавый напиток, – Рид как-то странно делает акцент на слове «кровавый» и сам первый отпивает из своего кубка.
– Самую малость, – я снова выдавливаю смущенную улыбку и пригубила вино, пытаясь вспомнить, какого было впервые ощутить терпкий вкус. – Горько, – глуповато хихикаю.
– Да, согласен, немного горчит, – он берется за вилку. – Знаешь, нам многое нужно обсудить, Луна. Я не хочу, чтобы ты всегда была рабыней, помню наш договор, но считаю неправильным отпускать тебя жить в одиночестве. Ты ведь к этому не привыкла, да и потом…
Что потом меня совсем не волнует, его похотливый взгляд взбесил меня настолько, что огонь сам проснулся и вышел из-под слабого контроля. Не скажу, что я трепетно старалась удерживать его, но…
Но жить так я не хочу, влачить жалкое существование под сапогом хозяина, наслаждаться кратковременными передышками, слабо отдающими подобием свободы. Нет, нет и нет! Такая жизнь больше не для меня.
Рид вскакивает и опрокидывает резной стул с высокой спинкой из темного дерева. Он вскрикивает и злобно смотрит на меня.
– Смею с вами не согласиться, – говорю я своим настоящим голосом и с привычной интонацией. Интересно, сколько раз еще бы удалось обмануть его? Всякий раз Рид питал надежду, что у него всё выйдет, получится, как надо, и каждый раз попадал впросак, поверив мне. Неужели жизнь его ничему не учит? Или же его желание обладать мною настолько велико, что покрывает разум этого мужчины пеленой, словно сквозь накинутую вуаль он не видит правды, либо бы же Риду по природе своей нравится играть в поддавки.
– Огонь мне не враг, – он зловеще улыбается, в мгновение пережив и досаду, и разочарование, будто бы обман вовсе не покоробил его.
– Верно, – я оскаливаюсь, взывая к дару.
Огонь заполняет всё пространство вокруг себя, и происходит это так быстро, что Рид не успевает подскочить и дотянуться до моей шеи, так что у меня появляется время, чтобы пересечь веранду и оказаться у огромного окна. Еще какое-то время я печально смотрю на опустевший город, а после разворачиваюсь и показываю Риду неприличный жест, что и заставляет его в один шаг оказаться около меня. Уж такого оскорбления он стерпеть не может.
– Встретимся в другом мире, – шепчу я в лицо хозяину и посылаю поток силы, чтобы огонь выбил стекло.
Всё это происходит так смертоносно быстро, что я не успеваю хорошенько обдумать дальнейшие действия. Стекло противно звякает, когда на окне появляется очередная трещина, а потом лопается, как набухшая опухоль. Осколки летят во все стороны, нас с Ридом ими покрывает, словно пыльцой, но вопреки тому, что осколки могут попасть в глаза, я все равно не жмурюсь, гордо смотря в глаза врагу.
Рид хватает меня за руки, но я ждала этого, обхватив его в ответ, я покачиваюсь и переваливаюсь через разбившиеся в дребезги окно в человеческий рост. Какое-то время мы держимся друга за друга, я тяну Рида вниз, он пытается затянуть меня обратно в лоно столовой. Это противостояние сламливается, когда я создаю из почти безобидных языков пламени, огненные лианы. Они вьются, словно змеи, стелясь по полову, обхватывают мужчину за ноги и тянутся выше, пока не доходят до шеи.
– Не надо, – последние слова Рида удается разобрать с трудом, он задыхается, пусть огонь не может прожечь его кожу, но как оказалось, навредить им все равно возможно. – Я тебя…
Он не договорил, не успел.
Мы оба перевалились через окно и полетели вниз. Впервые я осознала, насколько высоко стоит замок. В падении мы отпустили друг друга, Рид беспомощно машет руками и кричит, я же надеюсь только на одно, юбка не взлетит до головы, открыв всем мой зад. Но кому всем? Плохо видно, их сложно различить из-за тумана, но внизу определенно стоят люди, они задрали головы вверх и смотрят на нас.
Мне казалось, что всё должно закончиться иначе, верилось, что я и есть то добро из сказок, которое непременно должно победить зло. Победить, но не посмертно, к тому же еще далеко не всё зло повержено. Кто продолжит мое дело? Его несомненно продолжат, но когда? Сколько прежде пройдет десятилетий?
Я расправляю руки в стороны и улыбаюсь. Пусть. Но я теперь свободна, словно птица, хоть и полет мой будет коротким. В отдалении еще ощущаю всполохи своего дара, огонь продолжает душить замок, пробираясь из одного помещения в другое, даже если сейчас, прямо в эту секунду, мое хрупкое тело ударится о землю, и я испущу последний вздох, огонь продолжит жить и зверствовать в замке, раз и навсегда сжигая все воспоминания, как хорошие, так и скверные. Образы всех, кто мне был здесь дорог, всех кого поглотила тьма Рида и Тео, всех тех, чьи имена я не знаю, – огонь сотрет их, окончательно уничтожит, как не смогла бы ни одна ведьма.
Люди внизу становятся ближе, уже возможно различить их лица. И к ужасу, лица эти кажутся смутно знакомыми. Воздев руки к небу и потряхивая пышной копной волос, Мириара смотрит прямо на меня. Она что-то говорит и после этого, стоящие рядом с ней люди так же поднимают руки и устремляют на меня напряженные взгляды.
Падение резко заканчивается, превращаясь в плавный полет, ветер перестает беспощадно шуметь в ушах, едва не вышибая ушные перепонки, я вижу, как Рид оказывается намного ниже, еще пара мгновений и он окажется на земле.
Снова посмотрев на людей внизу, мне хочется взвизгнуть от страха за них. Их лица, напряженные до предела, налились кровью, ноздри широко раздуты, со лба стекают капли пота.
– Держать! – кричит ведьма и даже не вздрагивает, когда рядом с ней падает тело бывшего Повелителя Сумеречной Пустоты. – Держать! – Повторяет она, сама едва устаивая на ногах.
Падение замедляется еще сильнее, теперь я плавно опускаюсь на землю и, если бы не сосредоточенные уставшие лица васмиорцев внизу, было бы даже приятно. Когда осталось метров десять, быть может, чуть больше, один из необученных васмиорцев оседает и теряет сознание, он не выдержал давление магии, поначалу, я так же теряла сознание на уроках с Дамираном, чувство весьма неприятное и даже немного мерзкое и болезненное, словно удар по голове. Место упавшего сразу же занимает другой, воздев руки к небу.
Мириара оскаливается и одновременно сжимает челюсть, видно, как десна белеют и становятся почти под цвет зубов, однако женщина, не имеющая природного дара, упорно воюет с воздухом за мою жизнь.
В нескольких метрах от земли я пытаюсь кричать, чтобы они бросили меня, в самом деле, не умру же я, шлепнувшись на мягкое место с высоты чуть больше собственного роста. Но меня все же аккуратно спускают на твердь, после чего несколько мужчин падают на колени и пытаются отдышаться. Им сложно и больно, я помню каково это.
Скинув туфли на отвратительно неудобном каблуке, я подбегаю к ним, падая рядом, хватаю первого спасителя за голову и касаюсь его лба своим. Дамиран делал так, когда во время его уроков мне становилось особенно погано. Через нехитрый ритуал он передал мне частичку своей силы, энергии, облегчая мои страдания.
– Госпожа, – блаженно шепчет мужчин, стискивая мои ладони. Отдышка проходит, ему становится чуть легче, тогда я перехожу к следующему. И так до тех пор, пока не остается только ведьма, мерно покачивающаяся от усталости. Она никогда не примет помощь, это я уяснила достаточно быстро. Внутренне я все еще ожидаю от нее какой-нибудь колкости или насмешки, но женщина хватает меня за плечо и притягивает к себе, заключая в объятия.
– А я не верила, что ты сможешь, – ехидно шепчет Мириара мне на ухо. Я щиплю ее за бок двумя пальцами и отстраняюсь. Наше противостояние обязательно продолжится, но позже.
– Что же теперь? – из небольшой толпы вперед выходит Дреманг, он был со мной во дворце одним из тех, кого должны были обучать, как боевого мага. Он держится крепче остальных на ногах, лишь верхняя губа подрагивает, намекая на внутреннюю опустошённость и бессилие после проделанного. Эти мужчины, еще недавно бывшие рабами, проделали такое, что любому новоучке в элитном Университете Высших и не снилось в первые месяцы обучения. Большинство из них не обладают даром воздуха, но все они сумели приручить стихию, сплотившись в одно целое. Ради моей жизни…
– Тео, – я оборачиваюсь на замок. Со стороны зрелище еще страшнее. Каменная неприступная крепость, объятая красно-черным пламенем.
Я задумываюсь, прикидывая, как можно выбраться из замка, обогнув нас. Почти никак. Предвидев некоторые события, я опрокинула огонь на подвалы и подземные тоннели, чтобы наемники не смогли по ним выбраться. Скорее всего, многие из них сгорели заживо, пытаясь найти спасение в тоннелях, ведущие в лес у подножия замка. Но все эти тучные мужички в глухих капюшонах – они не Тео. Этот ублюдок без сомнения из преисподней найдет выход.
Закрывая глаза, я вновь взываю к своему дару, сквозь него легче всего почувствовать живого человека, а Тео без сомнения жив. Несколько мгновений ничего не происходит, нет никаких ощущений, чуть подождав, начинаю различать тлеющие тела на первом этаже замка. Двое в общей кухне, один из них еще жив, но уже не сопротивляется грядущему исходу. Один в камерах, примерно там же, где меня держал Рид, еще трое в тоннелях. И все они мертвы.
– Северное крыло! – Выдаю я шепотом, но васмиорцы слышат меня и устремляются в указанное место. В помощь им я посылаю огонь, дабы задержать хитрого наемника, это не просто на таком расстоянии, но зелье ведьмы пока еще действует, позволяя орудовать природным даром на изрядном расстоянии.
Сердце все еще болезненно сжимается, затягиваясь тугим узлом в груди, мне сложно дышать и думать, хочется взвыть, глядя на пылающий замок. Мой дом. Объятый огнем. Мои воспоминания и детство. Тлеющие под жаром мести. Мамин сад. Я хотела еще раз взглянуть на него, прикоснуться к лепесткам растений, что матушка возводила с любовью и нежностью. Теперь у меня ничего не осталось на память о ней, ведь вскоре огонь перекинется на постройки около замка, уничтожив не только сады, но и конюшни и ветхие постройки, предназначенные под склады. Благо с гор в Сумеречную Пустоту огонь не спустится.
Я сажусь перед Ридом, с трудом переворачиваю его на спину. Зрелище ужасающее, но я заставляю себя сглотнуть вязкую слюну и закрыть умершему глаза, дабы он более никогда ни в этой, ни в любом другой жизни не взирал на меня скользким омерзительным взглядом. Мама учила, что нужно прощать. Но у меня не выходит. За моей спиной горит мой дом, по праву рождения мой! И всё это лишь ради того, чтоб остановить человека, жадного до чужого. Мне хочется сказать ему: «Смотри, что мы натворили. Неужели это стоило твоей смерти?»
Жаль, что Рид не услышит меня. Жаль, что он не смог вовремя остановиться и отпустить, позволить судьбе найти меня и забрать у него. Мне за очень многое жаль, но сейчас не время придаваться терзаниям.
– Оставим его здесь. Пусть с его трупом разберутся дикие звери. Он этого достоин, – рычит ведьма, с отвращением глядя на труп.
Я поднимаю голову, чтобы посмотреть на нее. Конечно, она прежде всего защищает Дамирана и понимает, что Рид был прямой угрозой для ее друга. Однако и он был человеком, достойным упокоения. Боги примут его душу, а над его телом не будет свершено надругательств.
– Он заплатил за всё сполна, – спокойно отвечаю я, призывая огонь. Пламя быстро пожирает его плоть. У меня начинает болеть голова и я понимаю, что сегодня перешла некую грань, переходить которую опасно. Нельзя исчерпывать себя до дна, иначе дар и вовсе может исчезнуть. Дамиран повторял об этом на каждом занятии. Впрочем, Мириара тоже часто говорила те же слова, вторя принцу.
– Зря, – выплевывает ведьма. – Не забывай, что он пытался с тобой сделать.
– Не забывать? – Я вскакиваю. – Не забывать?! Он действовал, как и всякий человек, поддаваясь своим желаниям и нуждам. Если ненавидеть за это всех, то короля Сакрама и уж тем более его наследника, мне должно разорвать на куски. А после подвесить останки на главных воротах столицы. Как сделали с моим предками.
Ведьма замолкает и впервые опускает глаза, боясь смотреть на меня.
– Я не стану уподобляться Риду, Сакраму или кому-либо еще, – сжимаю кулаки, чтобы утихомирить настоящую бурю в душе. – Ненависть порождает только ненависть, – каждое слово я выговариваю медленно и с акцентом.
От ненависти гибнут люди и целые города. В чем были повинны мирные жители Онтастара? Или васмиорцы, которым пришлось провести под гнетом рабства ни один десяток лет? Быть может, я слишком идеализирую мир, однако полностью уверена, что солдаты должны воевать с солдатами, а не мирным населением. А короли обязаны сохранять жизнь побеждённым, предлагая сносное существование, а не целовать сапоги победителям. Так правильно. Так было в Империи. Никто не может решать, кому жить, а кому умирать.
Иногда просто не остается иного выбора, но косить всех напропалую ради власти, – попросту жестоко и низко. Я не хочу, чтобы мое государство взращивалось в такой жестокости.
– Они схватили его, – шепчу я и отворачиваюсь. – Тео будет предан суду, как того и заслуживает. Если кто-то из вас попробует навредить ему до того момента, – будет казнен вместе с ним.
С этими словами я ухожу в город, какой-то слишком тихий и мрачный, оставшийся без людей. Мне хотелось бывать здесь, смотреть на веселые раскрасневшиеся от ветра лица людей, на снующих повсюду детей. Мне бы хотелось просто увидеть этого город до того, как люди покинули его, оставив умирать. Странно, наверное, воспринимать города, будто они живые создания. Но разве это не так? Разве они не дышат и не старятся вместе с теми, кто в них обитает? И разве не умирают, подобно людям, когда всё живое покидает пределы города, устремляясь куда-то в другое место? Умирают… Как и любой из нас умирает.
Я захожу в первый же дом, не в силах продолжать скитание по Сумеречной Пустоте. За мной входят остатки васмиорцев во главе с Мириарой. Они рассеиваются по дому в поисках припасов или чего-то полезного, я же тем временем нахожу просторную ванную комнату и падаю на плиты, более не сдерживая слез. И рыдаю так иступлено, будто только сегодня поняла, каково это, жить с вечной болью в груди.
Не знаю, сколько так просидела на полу, раздираясь тихим рыданием, но спустя время мне все же удалось успокоиться, утереть слезы и привести себя в порядок. Только после этого я вышла в общую комнату на первом этаже, где собрались остальные.
Судя по всему, особняк в два этажа и примыкающим небольшим домом для слуг, принадлежал кому-то из савирийской знати. Этот некто удирал в спешке, бросив здесь большую часть вещей.
– Что мы будем делать? – Подавленно спрашивает юноша, сидящий на полу около недавно зажжённого камина, поленья в нем еще достаточно слабо разгорелись, но мне больше не хочется применять силу сегодня.
Прежде чем ответить, я смотрю в угол. Там стоят двое крепких мужчин и пристально следят за узником. Его плечи ссутулены, под здоровым глазом добротный синяк, балахон изорван, в некоторых местах прожжённые дыры.
Мне очень хочется поскорее вернуться в Савиран, продолжить ровно с того места, на котором Рид оборвал меня. Снова и снова прокручивая в голове всё произошедшее, я прижимаю руку к груди, где спрятан лист бумаги, исписанный с двух сторон. С одной стороны, письмо вещает о том, кто я, с другой же, оно рассказывает о моих подлинных чувствах.
О чувствах, которые могут подождать, если я хочу спасти не только себя и свое королевство. Наверное, узнай мама, что я намереваюсь сделать, она бы сочла меня душевнобольной. На самом же деле, именно в этот момент я учусь прощать. Слишком поздно, этому стоило учиться раньше. Однако я прощаю. Прощаю отца Дамирана, захватившего Васмиор и истребившего мой род, прощаю и самого Дамирана. Прощаю Рида и молюсь за то, чтобы боги приняли его душу.
Именно поэтому я не могу поехать в Савиран. Я хочу спасти Дамирана, уберечь его от печальной судьбы, что вырыл ему его собственный отец.
– Утром мы отправимся в Реймор. Пора уладить все недопонимания, – сейчас мой голос тверд и не терпит возражений. Я не привыкла вести людей за собой, как и они не привыкли идти за своей королевой. Нам всем многому предстоит научиться.
Мириара кладет руку на мое плечо и слабо сжимает его.
– Спасибо, – шепчет ведьма, – моя госпожа.
