Читать книгу: «Любовь варвара», страница 2

– Даже слышать не хочу о твоих сексуальных подвигах, – шиплю я и заворачиваю эту штуку в кожу, потому что будь я проклята, если стану размахивать огромным членом, идя через всю пещеру, ведь Аехако, похоже, не собирается его забирать.

– Нет? – на мгновение он выглядит расстроенным. – Как же тогда человеческие мужчины ухаживают за женщинами, которые им нравятся?

– Уж точно не фаллоимитаторами. Они одаривают подруг цветами, конфетами, поцелуями и все такое.

Он скрещивает руки на груди.

– Мне показалось, ты сказала, они не дарят подарков.

– Поцелуй – это не подарок!

– А что?

Озадаченно смотрю на него, хлопая глазами. Он не знает, что такое поцелуй? Он что, шутит?

– Это такая уловка, верно? – я гляжу на него с подозрением. – Я расскажу тебе про поцелуй, потом ты будешь настаивать на наглядной демонстрации, и не успею я опомниться, как мы уже целуемся взасос.

Пока я говорю, он хмурит брови и, очевидно, понятия не имеет, о чем идет речь.

– Засос?..

– Прекрати это! – я злюсь на него и Лиз за то, что они, похоже, сговорились против меня. – Не могу поверить, что Лиз рассказала тебе о фаллоимитаторе, но не о поцелуе.

– Так они похожи? – в его глазах появляется блеск.

– Закроем эту тему, – я отхожу к кустам. – Тебе лучше уйти.

– Почему тебе так трудно поверить, что я хочу быть с тобой, Кира? – Он, как всегда решительно, подходит ближе, большая рука касается моего плеча. Мне требуются все силы, чтобы не поддаться этому легкому прикосновению. Я так изголодалась по любви и взаимности, что борюсь с собой, чтобы не сбросить трусики только потому, что Аехако являет некоторую стабильность в этой странной новой жизни.

– Потому что мы не нашли отклик друг в друге, – устало отвечаю я. И мы никогда его не найдем, потому что мое тело не способно выносить ребенка, как бы сильно этого ни хотела ни я, ни парень, стоящий рядом.

– Разве мы не можем наслаждаться тем удовольствием, что предлагают нам наши тела? – он наклоняется ближе, и я чувствую жар большого тела, но не осмеливаюсь смотреть в его сторону. – Разве мы не можем познать радость прикосновения друг к другу?

– И что потом? Что произойдет, когда ты или я найдем отклик в ком-то другом?

Он небрежно пожимает плечами:

– Жизнь продолжится, и мы отпразднуем создание новой пары.

И никто не расстроится? Ни ревности, ни жгучей обиды, ни зависти, что кто-то другой заполучил твоего возлюбленного? Мне трудно в это поверить, но подержу мысли при себе. Видимо, он смог бы отключить чувства, как по щелчку, но я-то знаю, что устроена иначе. Если соглашусь встречаться, то захочу настоящий роман. Чтобы между нами были серьезные отношения, а не секс по дружбе. Я хочу быть любимой и любить в ответ. К несчастью для меня, все, что может предложить Аехако, – это быть моим секс-приятелем.

– Мне это не интересно, – лгу я и окидываю его тем самым «Серьезная-Кира-Говорит-Совершенно-Серьезно» взглядом. – Так что можешь оставить эту затею прямо сейчас.

Аехако вздыхает и слегка качает большой головой.

– Мы еще поговорим, Грустные Глаза. Я не откажусь от тебя, даже если ты сама от себя отказалась, – он проводит пальцем по моей щеке и уходит.

Кожу покалывает от этого легкого прикосновения, а я стою в одиночестве, преисполненная ноющего желания.

Почему я? Почему я должна быть самой невезучей девушкой на свете?

Уверена, что, если уступлю этому притяжению и заведу отношения с Аехако, именно в этот момент он найдет отклик в другой женщине. И я останусь одна. Снова.

Только когда мужчина уже уходит на приличное расстояние, я замечаю, что все еще держу в руках завернутый фаллоимитатор.

– Подожди, – кричу я. – Забери его обратно!

Парень игнорирует меня.

 • •

Я остаюсь снаружи до тех пор, пока могу выносить холод. Затем, с шелушащимся от ветра лицом, и с полной сумкой трав в обмороженных пальцах, наконец возвращаюсь в пещеры. Фаллоимитатор непристойно торчит из сумки, потому что я еще не решила, что с ним делать. Серьезно, ну он же огромный, ни у одного парня не может быть такого большого члена. Не то чтобы я была экспертом по членам… Сначала у меня возникла мысль закопать его в снег, но зная, сколько времени и усилий вложил в подарок Аехако…. нет, это неудачная идея. Кроме того, оставшись в одиночестве, я, возможно, захочу изучить эту штуку поподробнее.

Я направляюсь внутрь, отогревая пальцы дыханием. Перчатки здесь нужны в первую очередь, как и снегоступы. Откровенно говоря, нам нужно всего понемногу: лифчики, трусики, и я содрогаюсь при мысли, каково будет, когда у меня снова начнутся месячные. Их не было в прошлом месяце, но мой цикл никогда не отличался регулярностью. Слава богу, что в этом племени носят кожу, из нее после специальной обработки может получиться отличная пара трусов. Не хватает многих привычных вещей, но мы не в том положении, чтобы капризничать. Повезло уже, что можно поесть и обогреться.

В главной пещере тихо, хотя я замечаю нескольких людей, отдыхающих в бассейне. Днем большинство мужчин охотятся поблизости на мелкую дичь или занимаются ремеслом. Джози рассказывала, что пещера Кашрема, мужа Майлак, находится неподалеку, он использует ее для выделки кожи, и там так воняет, что не выдерживает даже наше притупленное обоняние.

Вход в пещеру целительницы закрыт кожаной занавеской, поэтому, постучав, жду снаружи.

– Майлак?

– Кей-сах, – отзывается она.

– Входи, – шепчет мне на ухо переводчик.

Войдя, я вижу, что са-кхуйи не одна. Меган лежит на коврике перед целительницей, а трехпалые руки Майлак покоятся на ее животе. Глаза Майлак неистово пылают, что, как мне говорили, происходит во время глубокого погружения в лечение. В углу маленькая дочка целительницы, Эша, играет с парой костяных игрушек.

– Ой. Я не вовремя? – спрашиваю я по-английски, потому что мы все еще не знаем языка са-кхуйи.

– Все в порядке, – отвечает Меган, нежно улыбаясь. – Я попросила Майлак проверить меня и все такое. Чтобы убедиться, ну знаешь… что все мои органы работают нормально и что маленькие зеленые человечки ничего не повредили.

После аборта? Ох, я даже не подумала об этом. Сажусь на край коврика. Майлак, застенчиво улыбнувшись мне, продолжает свою работу, нежно прижимая руки к животу Меган. Ее двухлетняя малышка замечает меня и весело лепеча топает в мою сторону.

– Перевод отсутствует, – вещает наушник.

Конечно, это же детский лепет. Я улыбаюсь и протягиваю руки Эше, она бесстрашно залезает ко мне на колени. Маленькая синяя ручка тут же тянется к моему лбу и потирает его, исследуя различия между ее защитными наростами и моей гладкой кожей.

– Я собрала травы и решила их занести, – объясняю я. – Она ничего не обнаружила?

Меган пожимает плечами, но не встает.

– У нас языковой барьер, но до сих пор в ужас она не приходила.

– Это хорошо, – соглашаюсь я, с трудом сдерживая смех, когда Эша оттягивает мою губу и рассматривает ровные зубы. У нее самой маленькие острые клыки.

– Эша, – зовет Майлак и слегка качает головой.

– Все в порядке, – слегка покачиваю ребенка. – Я не возражаю.

Люблю детей. Знаю, Лиз жаловалась, что не готова стать мамой, а Джорджи никогда не думала о детях, но я думала и думаю о них постоянно. Возможно, потому, что никогда не смогу завести ребенка.

Майлак легонько похлопывает Меган по животу, и неистовый блеск ее глаз смягчается.

– Готово, – говорит Майлак на своем языке, и переводчик автоматически подключается.

– Она закончила, – перевожу я для Меган, смотрящей на меня в ожидании.

– Я в порядке? – спрашивает Меган у Майлак. Усевшись, она прикладывает руки к животу и изображает баюкающие движения, намекая на ребенка. – Все ли работает как нужно?

Целительница кивает и начинает быстро говорить, указывая на живот Меган, а затем смотрит на меня. Са-кхуйи знают, что я умею переводить.

– Недавно твоей утробе нанесли рану, – говорит Mайлак. – Когда-то там был ребенок, но его больше нет. Твое кхуйи сейчас занимается исцелением, оно уже почти окончено, и когда это произойдет, нет никаких причин, по которым ты бы не смогла выносить ребенка, как любая другая женщина. Подожди еще один оборот Маленькой Луны и сама все увидишь.

Я перевожу для Меган и вздрагиваю, когда цепкие ручки Эши, нащупав мой переводчик, тянут за него. Осторожно высвобождаю прибор из маленьких пальчиков, завидуя улыбке облегчения на лице Меган.

– Я так рада это слышать. – Она жестом указывает на целительницу: – Хочешь, чтобы она и тебя посмотрела? Узнаем, есть ли причина, по которой ты не находишь отклика?

Прикусываю губу, а затем качаю головой:

– Я и так знаю.

– И в чем же дело? – она смотрит на меня, широко раскрыв глаза.

Я колеблюсь. С одной стороны, боюсь рассказать об этом, а с другой – чувствую острую необходимость поделиться своим несчастьем. Хочу, чтобы кто-нибудь понял, почему я сама не своя.

– Когда мне было тринадцать, у меня лопнул аппендикс, это привело к заражению нескольких органов. Я чуть не умерла и долго лежала в больнице, а когда мне стало лучше, врачи сказали, что я не смогу иметь детей, – я пожимаю плечами. – Знаю, что не найду отклика, потому что бесплодна.

Выражение сочувствия в глазах Меган причиняет мне боль. Она переводит взгляд на Майлак, которая не в состоянии понять наш разговор.

– Может, пусть она посмотрит? Может быть…

Я качаю головой и осторожно прижимаю к себе Эшу, разглядывая маленькие рожки, торчащие из ее головки. Пока что они почти незаметны, но позже вырастут и начнут выступать.

– Что есть, то есть. Боюсь, что они вышвырнут меня, как только узнают правду.

– Я никому ничего не скажу, – горячо заверяет Меган. – Даю слово.

– Спасибо, – слабо улыбаюсь ей.

Меган улыбается в ответ, а затем выражение лица меняется, и она начинает смеяться.

– Эм, ни о чем не хочешь нам рассказать?

Я в замешательстве от ее вопроса, но тут и Майлак принимается хихикать.

– Эша!

Оборачиваюсь и вижу, что ребенок нашел… подарок от Аехако и изучает его с большим интересом.

– О господи, – бормочу я и, забрав его у малышки, снова заворачиваю в кожу. – Аехако подарил мне это.

– Ну, да – поддразнивает Меган.

– Вини́ в этом Лиз. Она сказала ему, что именно так человеческие мужчины ухаживают за женщинами.

– Ооо, романтика нарастает? – она складывает ладони вместе. – Это так здорово.

Качаю головой:

– Это ни к чему не приведет. Я никогда не найду отклика. Откуда мне знать, что завтра он не найдет отклик у тебя? Или Джози? Или Клэр?

Тогда меня снова бросят – история моей жизни. Каждый раз, когда я встречаю парня, что уже само по себе редкость, и у нас начинаются отношения, я чувствую себя обязанной сообщить ему, что не смогу иметь детей. А поскольку я не вступаю с парнями в интимную связь, их интерес угасает. Я – не девушка для серьезных отношений. Я – короткая и не очень-то веселая интрижка, пока они не встретят того, с кем захотят провести остаток дней.

И это никогда, никогда не буду я.

На этот раз сочувственный, полный жалости взгляд Меган меня беспокоит.

– Что есть, то есть. Вот, – я открываю сумку, чтобы перевести разговор. – Я принесла тебе травы, Майлак.

 • •

На протяжении следующих дней все спокойно. Люди усердно работают. Джози решила, что хочет научиться готовить, а Тиффани настойчиво пытается превратить шерсть двисти в пряжу. Меган вместе с Майлак ухаживает за травами около пещер, а Харлоу скоблит шкуры. Клэр прячется то тут, то там со своим инопланетным бойфрендом и присматривает за детьми са-кхуйи, когда их родители заняты.

Все занимаются делом, включая меня. В нескольких днях пути отсюда есть «Большое соленое озеро», его гранулированная соль очень ценна, и я пытаюсь выяснить, как засолить или закоптить мясо, чтобы оно хранилось дольше. А поскольку мясо тоже на вес золота, то беру самые невкусные кусочки, которые не нравятся людям, и экспериментирую с ними. Но даже это кажется расточительным. Один из складов замороженного мяса погребла снежная лавина, и племя беспокоится, что еды не хватит на всех, когда станет «действительно холодно». Появились лишние рты, беременные женщины и много тех, кому нужна одежда, так что нет времени бездельничать. Поэтому мы все существуем в рабочем режиме.

Последнее время я совсем не вижу Аехако. Он охотится, и что странно, я истосковалась по его флирту и смеху. Я говорю себе, что не должна, но…

Все остальные, кажется, прекрасно вписались в племя… кроме меня. Чувствую себя такой одинокой… Возможно, потому, что все мои близкие подруги нашли свою любовь. Ненавижу себя за то, что завидую, когда вижу, как Вектал кормит Джорджи кусочками мяса или как Лиз с Раахошем проводят много времени на охоте, потому что это возможность побыть наедине. Я даже завидую Ариане, потому что Золая изо всех сил пытается заставить ее улыбнуться.

Единственным, кто у меня остался, был Аехако, но я прогнала его.

Мужчины охотились всю неделю, и в пещерах было тихо. Когда Аехако, вернувшись с охоты с новыми мехами, подмигивает мне, я вспыхиваю от смущения. Особенно сложно держать себя в руках, когда он утверждает, что сберег эти шкуры, чтобы я сшила себе плащ. Какой же он заботливый!

А потом я вспоминаю фаллоимитатор во всей его красе и снова смущаюсь.

В тот же день возвращаются Лиз и Раахош с санями, полными мяса для племени, и остаются на ночь. Вместе с ними идет Кэшол, один из многих одиноких охотников са-кхуйи. Обнимаемся с Лиз, радуясь встрече. Она выглядит здоровой и светится от счастья и любви к своей половинке.

– Как проходит охота? – спрашиваю я, улыбаясь. – Твой приятель хорошо тебя кормит?

Она смеется в ответ и отходит в сторону, пропуская Кэшола, который несет на плечах тушу двисти в пещеры на обед. Кто-то направляет его в женскую пещеру, вероятно, потому что там Тиффани изо всех сил старается сотворить что-нибудь с шерстью двисти. Лиз смеется, снова привлекая мое внимание.

– Боже, да. Когда мы не трахаемся, как кролики, мы едим. Много едим, – она похлопывает себя по животу. – Раахош полон решимости заставить меня округлиться пораньше.

Инопланетник со шрамами наклоняется и целует свою пару в макушку.

– Я должен пойти поприветствовать своего вождя, – он направляется в сторону Вектала.

Лиз провожает его собственнической улыбкой, а затем поворачивается ко мне:

– Как дела? Как жизнь в переполненных пещерах?

– Здесь многолюдно, – соглашаюсь я. – Мы практически ходим по головам. Местные поговаривают о том, чтобы снова открыть вторую пещеру через пару лет, как только все дети появятся на свет.

– Правда?

Я киваю.

– Очевидно, неподалеку у них когда-то была вторая пещера, поменьше, но после эпидемии болезни кхуйи все перешли в одну.

– Так почему не открыть ее снова? – Лиз держит меня за талию, когда мы направляемся в женскую пещеру, чтобы присесть.

– Потому что не уверены, хватит ли у нас припасов, чтобы прокормить две пещеры, – объясняю я. В последнее время об этом много говорят. – В хорошую погоду до второй пещеры можно дойти за полдня, а в плохую добраться невозможно. Местные опасаются, что зимой кто-нибудь может умереть с голоду. Поэтому пока что мы останемся здесь и посмотрим, как пойдут дела.

Мысли о второй пещере вызывают во мне двоякие чувства. С одной стороны, было бы неплохо иметь возможность уединения, а с другой… я беспокоюсь, что это обернется ситуацией «отправим всех отвергнутых подальше», в которой не хочется оказаться.

– Я не против тесноты, – добавляю я через мгновение. – Я…

По пещере эхом разносится пронзительный крик. Переглянувшись, мы с Лиз мчимся в женскую пещеру, откуда раздался звук.

Оказавшись на месте, видим, как Меган обнимает Кэшола за шею, а он прижимает ее к себе, подхватив и уткнувшись лицом. Ноги Меган болтаются в воздухе, она смеется и визжит, а потом до нас доносится ОНА – тихая мелодия резонанса.

– Вот дерьмо! – Лиз радостно хлопает в ладоши. – Вы двое только что нашли отклик друг в друге?

– Так и есть, – отвечает Меган, целуя в щеку Кэшола и приводя его в замешательство. – Ты в порядке?

– Моя пара, – благоговейно произносит он, а затем снова кружит Меган. – Моя пара!

Она покрывает его лицо поцелуями, а затем чмокает в губы, чем полностью сбивает его с толку.

К тому времени у входа в пещеру уже собирается толпа, но Меган и Кэшол не обращают на окружающих никакого внимания. Она смотрит мужчине в глаза, преисполненная счастьем, а он не может насытиться прикосновениями. С тем же успехом нас могло бы и не существовать. Мурчание в пещере такое громкое, что тишина в моей груди ощущается болезненно.

– Это хороший день, – произносит Вектал позади нас. – Наше племя продолжает расти и процветать.

– Эй! – восклицает Лиз, когда Кэшол начинает развязывать шнурки на своих штанах. Меган в каком-то забвении, целует парня с таким энтузиазмом, что становится неприлично смотреть. – Я думаю, мы должны оставить их наедине.

Джорджи шагает вперед, расталкивая зевак, и задергивает занавески над входом в женскую пещеру.

– Давайте оставим их одних, – весело говорит она. – Большинство мужчин вернулись с охоты, и у нас появились хорошие новости, я считаю, нам следует это отметить.

Несколько радостных возгласов эхом разносятся по племенным пещерам, и начинается болтовня, заглушающая резонанс счастливой пары. Я отхожу, чувствуя себя немного потерянной и одинокой. Я должна порадоваться за Меган. Я должна. Что-то заставляет оглянуться, и я вижу Аехако, наблюдающего за мной. Сердце ноет еще сильнее, оттого что мне нельзя быть с ним.

АЕХАКО

В нашем племени употребляют перебродивший чай под названием сах-сах, в приготовлении которого Кашрем, муж Майлак, настоящий эксперт. Пахнет он как задница птицы-серпоклюв, но на вкус приятный, обжигает язык и дарит полное расслабление. Во время праздника племя откупоривает один кожаный пузырь с сах-сах за другим, все пируют, смеются и радуются. Старая Кемли со своей парой Борраном достают барабаны и флейты, и веселая музыка наполняет пещеру. Она заглушает звуки страсти, которые свежеиспеченные резонансные партнеры издают, уступая требованиям кхуйи.

Фарли, дочь Кемли, еще совсем подросток, достала свои краски и разрисовывает причудливыми символами кожу любого, кто высидит достаточно долго, позволяя ей это сделать. Фарли занимает особое место в моем сердце, поэтому я одним из первых пал жертвой ее милой просьбы. Получив согласие, она рисует спирали на моих рогах и размашистые символы на лице и груди. Старейшины улыбаются – в свое время са-кхуйи часто украшали свои тела по случаю спаривания, и им нравится видеть, как этот обычай возрождается.

Люди тоже в восторге от этой затеи, и я наблюдаю, как Джохси рисует синие фигуры на своей бледной коже. Кира сидит рядом и наблюдает грустными глазами. Улыбка бродит на ее губах, но не достигает глаз. Ее глаза редко улыбаются. Время от времени женщина мельком бросает на меня взгляд, а затем быстро отворачивается. Даже посреди торжества она кажется одинокой.

– Можно мне это взять? – спрашиваю я, протягивая руку за баночкой с красной краской. Фарли и Джохси хихикают над полосками, которые рисуют; красный цвет остается не использованным.

– Конечно, – отвечает Фарли. – Собираешься кого-то разрисовать?

Я киваю на Киру:

– Кажется, ей не помешало бы немного развлечься.

Джохси ухмыляется. Она ни слова не понимает из нашего разговора, но догадывается, о ком я говорю.

– Постарайся заставить ее улыбнуться. Она меня подводит.

– Подводит куда?

Джохси только хихикает:

– Не бери в голову.

Странные люди. Я подхватываю краску и пузырь сах-сах, но прежде, чем подойти к Кире, еще раз наклоняюсь к Джохси:

– Ты знаешь, что такое поцелуй?

Она кокетливо подмигивает:

– Клеишься ко мне, здоровяк?

Я улыбаюсь:

– Ты мне не по зубам.

Джохси снова смеется, и становится очевидно, что она уже достаточно выпила. Протягивая Фарли краску другого цвета, она закатывает один из своих меховых рукавов.

– И руки тоже!

Фарли, наметив узор, начинает рисовать яркие круги на коже девушки. Терпеливо жду ответа.

– Поцелуй… – задумчиво произносит Джохси. – Кажется, Джорджи с Векталом называют его спариванием ртов.

Ах. Я видел это собственными глазами. Когда Вектал думает, что никто на них не смотрит, он касается губами губ своей пары, и они сливаются вместе. Мне даже показалось, что он засовывает свой язык ей в рот, что интересно. Я и раньше доставлял партнерше удовольствие языком, но никогда через рот, и мне не терпится это попробовать.

Нахожу глазами Киру. Она скрывается в углу, в стороне от шумного племени, чтобы не путаться под ногами у желающих потанцевать под ритм барабанов. Ожидание ребенка и новый счастливый резонанс – это всегда повод для празднования. Не имеет значения, что новой паре негде обустроиться. Всегда найдется местечко, даже если нам придется спать в куче, лежа друг на друге.

Я бы не прочь полежать на Кире.

Пока я пробираюсь через оживленную пещеру, передо мной появляется Аша.

– Это для меня? – спрашивает она, видя пузырь сах-сах в моей руке.

– Нет, – прохожу мимо, игнорируя раздраженные звуки, которые она издает. Я направляюсь к забившейся в угол Кире. Женщина сидит на подушке, а рядом есть еще одна свободная. Отлично.

Человек бросает на меня недовольный взгляд, когда я падаю на соседнюю подушку.

– Мне не нужна компания.

– Тебе никогда она не нужна, Грустные Глаза, – я предлагаю ей сах-сах. – К счастью для тебя, от меня не так легко отделаться.

Кира нюхает напиток и морщит свой забавный, крошечный человеческий носик.

– Что это такое?

– Это… – я подыскиваю подходящие слова. – Обжигает живот и заставляет чувствовать себя хорошо? Так?

– Алкоголь, – поправляет она. Снова понюхав пузырь, она передает его мне: – Ты первый.

Я делаю большой глоток и морщусь от резкого вкуса, но мгновение спустя тепло разливается по телу.

– Крепкий.

Она забирает у меня сах-сах и немного отпивает. Ее маленькие губы касаются того места, где мгновение назад были мои, и меня пронзает вожделение. За Кирой непросто ухаживать, но я полон решимости.

Она морщится, но делает второй глоток.

– Это ужасно.

– Выпей еще. Вкус покажется лучше.

Она делает большой глоток, а затем кашляет, вытирая рот.

– Думаю, ты меня обманываешь.

– Возможно, я слегка преувеличиваю, – отказываюсь, когда Кира пытается вернуть мне сах-сах. – Оставь себе. Тебе не помешает немного выпить.

– Напиться, – поправляет она.

– Ваш язык сбивает с толку, – замечаю я и опускаю палец в маленький горшочек с красной краской. – В большинстве случаев ваши слова не имеют смысла.

– Ты не далек от истины. Пожалуй, нам стоит выучить ваш язык. Вернуться на главный корабль, о котором упоминала Джорджи, и получить «загрузку мозгов».

Под «главным кораблем», я полагаю, она имеет в виду пещеру старейшин. Люди заверяют, что это космический корабль, с которого высадились наши предки. Возможно, они правы, но мне все же странно думать о пещере как о корабле. Она снова отпивает и обводит взглядом танцующих в центре помещения. Несколько женщин со своими новоиспеченными резонансными партнерами веселятся вокруг теплого бассейна и наслаждаются общением. Остальные отдыхают неподалеку. Моего друга Золаю кормит лакомыми кусочками мяса его любящая пара.

– Они выглядят такими счастливыми, – тихо произносит Кира. – Я должна порадоваться за них, ведь так?

Должно быть, сах-сах быстро подействовал на нее, раз она заводит разговор со мной по собственной инициативе. Бросаю взгляд на остальных.

– Разве они не должны быть счастливы?

– Нет, конечно, должны, – она смотрит на меня своими грустными-грустными глазами. – Проблема во мне.

Обмакиваю кончик пальца в краску и провожу по ее маленькому носику, оставляя красную линию.

– Потому что тебя не радует их счастье?

Она косится на нос, приглядываясь к линии.

– Зачем ты на мне рисуешь?

– Это наш обычай. Во время праздников мы раскрашиваем себя, выражая свою радость.

Печаль снова возвращается в ее глаза.

– Тогда тебе стоит приберечь краску для кого-нибудь другого.

– Глупости, – я слегка касаюсь ее подбородка, а затем оставляю две яркие полосы на нежных скулах. Кира молчит, наблюдая за мной. Так хочется пофлиртовать с ней, вызвать улыбку на ее маленьком личике, но она выглядит слишком несчастной, и любые мои шутки покажутся глупыми. Заканчиваю с узорами на лице, а затем снова опускаю палец в горшочек с краской и начинаю рисовать на нежной шее. Ее кожа такая мягкая, что мой член мгновенно начинает ныть. – Ты приносишь мне радость. Разве это не считается?

Ожидаю, что она, как обычно, закатит глаза, но вместо этого она становится еще печальнее.

– Ты должен отказаться от меня, Аехако. Обрати свое внимание на девушку, с которой у тебя может что-нибудь выйти.

– Выйти… что-нибудь? – очередная сбивающая с толку человеческая фраза. То, как эти люди используют слова, просто не имеет никакого смысла.

Кира лишь вздыхает, а я ловлю ее за подбородок прежде, чем она успевает отвернуться.

– Я узнал, что такое поцелуй, – довольно заявляю я. Это должно отвлечь женщину и стереть печаль с ее лица. Сейчас она отшатнется, даст отпор и упрекнет меня за то, что я снова с ней флиртую.

Вместо этого она скользит взглядом по моим губам. Ее губы слегка приоткрываются, лицо приближается к моему.

– Ох?

Я ни с чем не спутаю приглашение. Наклонившись, касаюсь губами ее губ. Не знаю всех деталей этого обряда, но уверен, что смогу разобраться в процессе. Если это напоминает оральные ласки, то просто буду следить за ее сигналами.

Губы Киры мягкие и нежные, и я непроизвольно представляю их на своей коже. При этой мысли мой член твердеет, как камень. Она прижимает свои маленькие губки к моим, а я замираю, не зная, как на это отреагировать. Вектал всегда выглядит так, будто пожирает свою женщину.

Но затем язык Киры касается уголка моего рта, и я раскрываюсь, чтобы впустить ее. Женщина берет на себя инициативу в поцелуе, это зачаровывает и возбуждает. Она хватает меня за тунику, а я притягиваю ее к себе. Человеческое тело такое хрупкое по сравнению с моим, коренастым и мускулистым. У нее нет ни рогов, ни защитных пластин, чтобы уберечь нежные части тела, эта уязвимость пугает меня.

Затем ее язык касается моего, и я напрочь забываю о ее хрупкости. Меня накрывает вожделение, и я осторожно провожу языком по ее языку. На вкус она как сах-сах, только более сладкая и вкусная. И ее язык гладкий и скользкий, в отличие от моего ребристого. Кира тоже осознает это, и тихий звук удивления срывается с ее губ.

Она не отстраняется, а, наоборот, тянется рукой к моему лицу и гладит по щеке, пока мы продолжаем целоваться. Слегка наклонившись, облизываю ее, повторяя ее движения. Кира не останавливается, и я продолжаю уже интенсивнее и смелее. Чувство, словно мы занимаемся сексом языками. Как я понимаю, именно это и нравится людям – поддразнивать языком, намекая на то, каким будет спаривание. Это кажется таким странным. Но это потрясающе.

Не могу оторваться. Теперь понятно, что люди в этом находят.

Через мгновение она отстраняется и смотрит на меня глазами, в которых горит пламя похоти.

– Пойдем, – бормочу я, наклоняясь и снова проводя языком по ее губам. – Остальные заняты празднованием, моя пещера свободна, у нас будет время побыть наедине. – Мне не терпится исследовать ее человеческое тело и узнать, что ей нравится.

Она быстро хлопает глазами, а затем качает головой.

– Нет, пока нет. Я… – ее голос прерывается, а глаза становятся стеклянными. Затем Кира касается серебристой ракушки, которая торчит из уха, и на лице появляется ужас.