Цитаты из книги «Разгадай мою смерть», страница 3

Почему ораторский пыл профессора вызывал у меня смутное беспокойство? Вероятно, потому, что любой фанатик, чем бы он ни занимался, заставляет нас отшатнуться.

и уже протянула руку, чтобы погладить ее по плечу, но не смогла. Для меня коснуться незнакомого человека так же трудно, как для арахнофоба дотронуться до паука.

Если твоя смерть чему-то и научила меня, то именно этому — минуты счастья слишком дороги, чтобы их терять. Я поняла ценность настоящего, ведь это все, что у нас есть.

Однако высшее проявление неразделенной любви — это наша скорбь по умершим. Как бы сильно и долго мы ни любили тех, кого уже нет в живых, они не могут ответить на наши чувства.

Врачу несложно резать. Трудно только поначалу. Когда врач делает свой первый надрез, ему кажется, будто он совершает насилие.

Толпы имбецилов клеймят ни в чем не повинных педиатров и даже в открытую на них нападают только потому, что не отличают педиатра от педофила.

А я совершенно равнодушна к огородничеству. Растения слишком эфемерны и недолговечны. Я всегда предпочитала коллекционировать фарфоровые статуэтки — надежные и прочные предметы, лишенные души и потому неизменные.

В психиатрии постановка диагноза — гораздо более трудная задача, чем в других областях медицины, где на помощь приходит анализ крови или рентген.

Психиатрия не связана с глубоким знанием конкретного человека, которое возникает в процессе близкой дружбы или родственных связей, а в случаях острых расстройств также не имеет ничего общего с длительностью наблюдения пациента, как это бывает у семейных врачей.

Я боялась пропустить твой звонок, и именно поэтому решила последовать той логике, согласно которой любовь всей жизни является на порог ровно в ту минуту, когда ты, одевшись в самую безобразную пижаму, намазываешь на лицо зеленую питательную маску.