Читать книгу: «Потомок Белого Ягуара», страница 8
10.
Кроваво-красное солнце клонилось к закату, придавая бескрайнему песчаному океану, над которым они летели уже несколько часов, ржавый оттенок. Картина в иллюминаторе самолета завораживала таким невозмутимым спокойствием и пугала своим безжизненным, но определённо мнимым, постоянством. Он вспомнил недавние «гипоксические галлюцинации», в которых брел вот по такому же безжизненному, кроваво-ржавому песчаному океану, заполнившему собой всю соседнюю с ними планету, такому же невозмутимому, до тех пор, пока его в миг не поглотила безжалостная буря.
– Подлетаем, – кротко сообщил один из двух сопровождавших его парней. – Я совсем недавно был здесь целый месяц – тренировали.
– И как впечатления? Многому научился? – скорее для поддержания беседы, спросил его он.
– Это боевой лагерь, а мне больше гуманитарные науки по душе, – задумчиво ответил парень, демонстративно подчеркивая свой крайне пацифистический настрой.
– Ты не одобряешь существование таких филиалов?
– Конечно нет. Судя по его оснащению, в него вбухали такие силы и средства… А зачем нам все это? Лучше бы развивали наш филиал… Ты сам видел, сколько там всего еще не доделано.
Оба его проводника были четырнадцатилетними подростками, филиал которых был ближе всех от того места, в котором он оказался посреди автомагистрали. Эти двоя считались самыми опытными из всех остальных «послушников» филиала, поэтому их к нему на выручку и послали. За двое суток проведенных с ними, они очень сдружились, особенно с этим пареньком-гуманитарием. У него он узнал, как происходит отбор, как строится обучение, как, их одногодки, принимают известия о собственной непохожести на большинство. Оказалось, что большинству из них то, как раз жилось и не очень, в том самом «большинстве», поэтому известия о собственной оригинальности они принимали с радостью и, с удовольствием, отправлялись на все уроки да испытания, индивидуально разработанные и тщательно подобранные для них сообществом. В свои четырнадцать лет, паренек уже глубоко изучил гуманитарные науки, досконально разобрался в точных науках и успел даже попрактиковаться в области медицины, тонкости которой он с ним обсудил с большим интересом, исходя из собственного опыта. Программа у каждого из этих ребят, была строго оригинальная, с учетом их способностей и возможностей. Этот парень заканчивал последний курс и через месяц, готовился стать полноправным и полноценным членом сообщества, с рекомендациями в отрасли, связанные как раз с биологией и медициной.
Второй парень из сопровождения, был чуть менее опытным и амбициозным, но более скромным, молчаливым и вдумчивым. Приоритетными областями познания у этого паренька была математика, физика и химия. А если с ним затрагивалась тема космоса, то говорить о ней, казалось, он может бесконечно, что и было в их случае, когда они несколько часов обсуждали один только Марс, разбирая не только саму планету, но и все возможные пути следования к ней или с нее до Земли. Этот парень не успел окончить свой текущий курс, так как его отправили по случаю вылета самолета проходить военную подготовку, посчитав что это сейчас важнее.
Пилот, по громкой связи, сообщил что самолет пошел на снижение и попросил всех пристегнуть ремни. Внизу, признаков посадочной полосы видно не было, из-за чего казалось, они будут садиться прямо на песок.
– Полоса и лагерь находятся под землей, – объяснил бывалый здесь паренек, вероятно предугадывая недоумение вновь прибывающих.
Уже на подлете к самой земле, стал заметен черный прямоугольник, в недра которого и нырнул самолет. Шасси ударились о твердую поверхность и еще глаза не успели адаптироваться к возникшему полумраку тоннеля, как самолет ворвался в ярко освещенный простор подземного города. Остановились они рядом с стеклянным зданием, выполнявшим функцию аэропорта, из которого, тут же вышли несколько человек в просторных черных одеждах, на манер той, что носил их лидер. Когда они спускались по трапу, встречающие склонили головы и сложили ладони перед грудью, приветствуя их в азиатском стиле, хотя на азиатов похожи не были. Пилот и бывалый здесь паренек, спускавшиеся первыми, остановились рядом с ними и ответили на приветствия так же наклонив головы и сложив ладони на уровни грудины, а он, спускавшийся сразу за ними, протянул им руку и они, не мешкаясь, ответили традиционным рукопожатием. Все это происходило в молчании. Так же, в молчании, они проследовали в стеклянный аэропорт, где им приятная девушка в белом кимоно, предложила напитки и закуски, на которые, с радостью, согласились даже встречавшие.
После трапезы, их усадили в беспилотные авто, причудливой футуристической формы, и доставили в уже подготовленные апартаменты. За время следования к новому жилью, удалось вдоволь восхититься подземным городом, масштабы которого не могли не поражать. Здания здесь были, за редким исключением, все из темного стекла, в котором с забавной вычурностью отражались проплывающие мимо многочисленные автомобили, все как один похожие на тот в котором двигались они. Высотой здания были максимум по шесть этажей и казалось, что их хрупкие, стеклянные крыши подпирают собой тонны песчаных масс. Освещение улиц города было по домашнему уютным, мягкий ламповый свет сеял умиротворение, наполняя собой, вселял покой. На многих из домов весели большие мониторы и мигали разными цветами, не показывая никакого внятного изображения. За все время поездки, они не встретили ни единого пешехода. Здание, к которому их привезли было таким же, как и множество других в этом городе, от чего возникал резонный вопрос, как же здесь ориентироваться.
Его апартаменты располагались на третьем этаже. Это была просторная квартира из трех комнат, не включая ванную, столовой и кухни. Мебель была только самая необходимая, вся выдержанная в довольно изысканной футуристической манере. Единственной громоздкой и нелепой вещью, был громадный круглый стол черного цвета, расположенный посреди самой большой комнаты, без единого стула в пределах видимости, но с трех сторон, на расстоянии приблизительно двух метров, он был окружен тремя удобными на вид диванами, в одном из которых утопал его азиатский друг – глава филиала.
– Как добрались?
– Без приключений.
– Я ждал вас гораздо раньше, ну да ладно. Мне не терпится во всем разобраться. Ты достиг каких-то невероятных возможностей. Это удивительно! Я говорил со стариком. Как только решит дела, сразу окажется здесь. Он сам в недоумении и замешательстве. Мы решили пока не распространяться. Все нужно взвесить. И во всем нужно разобраться, да как можно быстрее. Время поджимает. Ты голоден?
– Нет. Нас накормили в вашем аэропорту. Расскажи мне лучше, как удалось построить такой великолепный город под землей в пустыне?
– Тебя действительно не интересует постигнутое тобой состояние? Сейчас целая группа трудиться в разработке методик по изучению твоего феномена…
– Интересует. Но и город интересует меня не меньше. Это сколько пришлось вложить сил и средств в постройку такого чуда?
– Это наш самый секретный объект. В случае чего – последний оплот, поэтому сил и средств не жалели. Построили мы его менее чем за год.
– Больше всего меня интересует два вопроса: зачем вам ничего не показывающие мониторы и как вы здесь ориентируетесь?
– Здесь есть определенные правила, которым все неукоснительно подчиняются. Так я формирую ответственность, поддерживаю дисциплину и даю навыки полного перехода на существование в постоянном ускорении, что исключает нас из человеческого поля зрения, а значит защитит в случае нападения. Если двигаться на заданной скорости, мониторы становятся читабельны, ты сам в этом убедишься, когда мы займемся с тобой стандартной подготовкой. Ориентироваться здесь не сложно, дело привычки. Город не такой большой, как тебе кажется. Его протяженность чуть менее трех квадратных километров, но на сегодня здесь с комфортом могут разместиться все члены сообщества. Единственная проблема, которая нас будет ждать, при изоляции от внешнего мира, это недостаток пищевых ресурсов и воды, что ограничит наши ускорения, но позволит прожить здесь несколько десятков лет, без выхода наружу.
– Такой подход оправдывает вложенные средства и силы. Только мне кажется не все поддерживают это. Филиал, с которого меня подобрали находится не в самом лучшем состоянии, а там дети…
– Он не несет никакой ценности и является временным. Какой смысл вкладывать? Наш город самодостаточен и переживет даже ядерную войну. При малейшей угрозе, все наши собратья будут призваны сюда, и мы сможем сохранить свой вид, а это, я уверен, первостепенная задача для любой биосущности. А еще, для любой биосущности, вполне естественно принимать или не принимать какую-либо особенность действительности, а следовательно, поддерживать или не поддерживать. Я вот, абсолютно не поддерживаю любые взаимодействия с остальными людьми и считаю, что эти самые взаимодействия ничем хорошим не закончатся. Мы разные. Не ужились же кроманьонцы и неандертальцы вместе. Вот и мы не уживемся. Только это мое мнение, я высказывал и высказываю его. И да, требую максимальные средства на свой город, так как считаю его первостепенно важным для нас всех. На втором месте, должны стоять наши особенные способности, которые мы должны максимально выявлять, изучать и развивать. Поэтому, сейчас я требую максимальные средства на тебя.
– Думаешь я потребую много средств?
– Смотри, в прошлый раз ты оказался на расстоянии боле чем три с половиной тысячи километров от начальной точки, значит твоя скорость не менее четырех тысяч километров в секунду. Тогда ведь не прошла секунда?
– Не знаю. По ощущениям прошло даже больше, а как на самом деле…
– Хорошо, тогда предположим, что четыре тысячи. Протяженность пустыни, в которой мы находимся больше четырех… Значит мы должны укладываться. Я задействую весь наш состав, который будет находиться в максимальных скоростях, по всей траектории твоего движения. И равномерно нужно будет распределить мой отряд. Мои ребята немного модифицированы… Они гораздо лучше ориентируются в пространстве, их восприятие и анализ действительности значительно усовершенствован. Тебе понравится, я потом покажу! Возможно и тебя заинтересует кое-что… Ты как на это смотришь?
– С интересом…
– Хорошо! Мы все войдем в свои режимы, тогда я дам знак, и ты рванешь во всю прыть… В этот раз мы тебя не упустим! Я должен понять твою скорость и что позволяет тебе ее достигать… С такой скоростью мы станем… просто нечто! Хм… Ты сам что думаешь?
– Думаю, что идея хорошая, только мне кажется стоило бы дождаться старика. Я, признаться, опасаюсь давать максимальный импульс.
– Почему? Кома?
– Меня смущает тот факт, что я преодолеваю громадное расстояние за очень короткий промежуток и при этом не задеваю собой ни единого предмета. Здесь конечно пустыня и все гораздо проще… Но само явление понять мне не удается. А вдруг я столкнусь с кем-то из наших или еще что? Как мы это сможем предотвратить, не поняв весь процесс?
– Да. Об этом я не задумывался. Значит ты вообще не видишь и не понимаешь, как и где движешься?
– В том то и дело! Я даю максимальный импульс, оказываюсь в каком-то киселе, останавливаюсь и оказываюсь не пойми где.
– Интересно. Когда я обсуждал это с другими, мы предположили, что твой «кисель» – это размытое пространство, а размыто оно из-за большой скорости, которая не позволяет твоим рецепторам различить его. Но вот о том, что ты без единой помехи оказываешься то в лесу, то на шоссе, мы как раз и не подумали. Признаюсь, ты загнал меня в тупик. Столкновение на такой скорости было бы фатальным. Да и атмосфера потрепала бы ткани твои изрядно. Проблема…
Глава боевого филиала резко вскочил и принялся быстро ходить вокруг грузного стола с озабоченным видом и озадаченным лицом. Наконец остановившись, он сделал пас рукой в сторону стола и тот ожил объемным изображением над собой. Видимо это был макет города в очень ярких и насыщенных тонах. Помахав над этим изображением руками, что-то изменив в структуре, он перелистнул его на пустыню и стал во что-то внимательно всматриваться, изредка двигая рукой в ту или другую сторону.
– Не понимаю, – наконец заключил тот и резко, как-то по маниакальному, повернувшись в сторону дивана подошел и уселся рядом. – Помимо препятствий есть еще и рельеф… возвышенности, неровности! А у тебя всего этого нет… Сразу шоссе через три с половинной тысячи километров.
Створки дверей медленно поползли в разные стороны и на пороге возник седовласый старик, как всегда, в идеально белом костюме, с тростью впереди себя, в сопровождении темноволосой молодой девушки, одетой, не менее элегантно, тоже во все белое.
– Приветствую вас, мои дорогие друзья! – раскатисто загремел старик, вальяжно продвигаясь к столу, он явно пребывал в отличном настроении. – Исключительно рад видеть вас обоих сразу вместе. Очень спешил прибыть раньше всех, таким вот, своеобразным сюрпризом, но видим – не успел. Над чем сидим ломаем голову, господа?
Они быстро обсудили все новости и проблемы, познакомились с девушкой, которая оказалась такой же новоиспеченной участницей сообщества, после имплантации которой прошло всего на три дня больше, и вернулись к прерванному разговору. Старик внимательно выслушал все, что касалось максимального импульса, и неожиданно спросил:
– Какова скорость света, господа?
– Говорят, почти триста в секунду – блеснул школьными познаниями физики наш герой.
– Тысяч километров – поспешил дополнить его азиатский коллега.
– Именно, что говорят! – утвердительно ткнул тростью воздух старик. – А расстояние до Марса от нас?
– Больше пятидесяти шести миллионов километров, – отозвался герой, вспоминая недавние беседы с четырнадцатилетним любителем космоса, – и это, при самом близком расположении планет.
– Такс, – прищурился старик, – получается больше трех минут пути в лучшем случае. А что у нас быстрее скорости света?
– Ничего – заверил азиат, подпершись рукой о подлокотник дивана в попытках уловить мысль старика.
– Значит ты не был на Марсе?! – вскричал старик с детским восторгом.
– Так я и не говорю, что был там, а наоборот!
– Когда ты это понял? – допрашивал старец.
– Когда меня откачали в реанимации и я узнал, что во мне нет красного песка, – заулыбался допрашиваемый, отвечая уже с явной иронией.
– Ну а в лесу ты был? – не унимался старик.
– В лесу был.
– С чего ты так уверен? В тебе были листья?
– К чему ты клонишь?
– К тому, мой дорогой, что ты упорно сопротивляешься, боишься, так сказать, переступить за грань. А тебе то всего осталось, отделить зерна от плевел.
– Поэтому я и дожидался тебя, чтобы во всем разобраться.
– А я-то, как могу разобраться в том, в чем ты сам разобраться не можешь? Происходит то это с тобой, не со мной. Подскажи-ка мне, моя дорогая, какая скорость света в тех играх что ты играла? – обратился старик к девушке.
– Без понятия – улыбнулась девушка.
– Странно, – наиграно удивился старик. – Ты же была очень даже успешной киберспортсменкой?! Как же ты выигрывала, не зная физики своих игр?
– Я прекрасно их знала. Помимо игр я занималась программированием, что, возможно, и давало мне некие преимущества над своими соперниками.
– Видите! – закричал старик – Мы нашли этот самородок совершенно недавно. Скорее даже, она сама нас нашла, задавая правильные вопросы в нужных местах. И знаете, что? У нее единственной, из других поколений, такие же яркие способности, как и у вас пятерых.
– Пятерых? – недоуменно переспросил наш герой.
– Именно. Все вы одного года рождения. Так сказать, первая волна детей «индиго». Ты уже знаком с тремя из вас. Двое из вас сейчас в этой комнате. С четвертым познакомишься в ближайшее время. Последующие за вами поколения имеют менее выраженные способности, относительно ваших. А теперь получается, что у тебя способности – максимально выраженные. Помнишь я говорил тебе, не известно кто, из нас еще важнее и главнее. Осталось разобраться, как в них разобраться. Ха-ха. И вот вам раз, кстати, еще одна светлая надежда, да еще какая прекрасная! – старик переключил внимание на свою спутницу. – Устроим турнир за ее сердце? Ха-ха. А скажи-ка мне девочка, как измерить скорость света в игре?
– А смысл? Скорость света бесполезный параметр для компьютерных игр.
– Вон оно как! А можно ли мгновенно переместиться с одной локации игры в другую?
– Естественно.
– Теперь, господа, вы понимаете зачем я привез сюда эту красавицу? Именно она высказала предположение того, что Марс не так уж далеко от нас. Мы с вами зациклились на общепринятых в среде людей законах, что заставляет нас двигаться и мыслить ограниченно. Вспомни, что было предметом нашего разговора. Предполагаю, ты проникся марсианами и путем каких-то пока еще неведомых нам манипуляций попал на Марс.
– Предполагаю, что это было не более чем гипоксическое галлюцинирование.
– Поддерживаю, – согласился азиат.
– А с чего ты, или ты, взяли, что все, что происходит сейчас здесь, не является элементом какого ни будь галлюцинирования? Насколько я понял, ты оказался на шоссе за 3500 километров без ускорения или ты двигался с такой молниеносной скоростью, что прибор не зафиксировал ускорения?
Все замолчали, погрузившись в размышления. Ощущения от вонзавшегося в кожу красного песка, были столь же реальны, как и эта просторная квартира в подземном городе с интерактивным столом и душевной компанией. Переживания в вихре марсианской бури, были такими же яркими, как и те, которые возникали при каждом взгляде украдкой на прекрасную девушку. За долгое время, он вновь испытывал влечение, к особе противоположного пола.
– Если взять нож и отрезать себе ухо, я смогу доказать реальность происходящего? Я останусь безухим на всегда. А в галлюцинациях с Марсом не осталось последствий, что могут подтвердить, реанимировавшие меня собратья.
– Не поспоришь, последствий правда не было, я узнавал. Значит, остается действовать по вашему плану, с одним единственным дополнением. Ты, когда войдешь в свое состояние, не пугайся и не выходи из него сразу. Постарайся освоиться там, разобраться что к чему. Я ведь тоже ко всему пришел исключительно эмпирическим путем, у меня не было подземных городов, пустынных плацдармов и целой группы поддержки. Только поэтому, я уверен, что ты погружаешься в иную, не ведомую нам доселе реальность, открывающую перед тобой новые возможности, не исключим, что и опасности. Куда без этого? Моя личная рекомендация, разберись тщательнее, не спеши покидать свое новое состояние. За эти несколько дней, мне удалось многое решить в нашу пользу, но обещать стабильность я по-прежнему не могу. Возможно ты дашь всему сообществу что-то настолько новое и полезное, позволяющее исчерпать все конфликты и трения раз и навсегда. Высокопарно, но оптимистично!
– Хорошо, я прислушаюсь к совету и не стану сразу выходить из ускорения, но что если я столкнусь на такой скорости с другим объектом? Попадая в кисель, я ничего не замечаю и не ориентируюсь не во времени ни в пространстве.
– Ты был в лесу, был на шоссе, на марсе и ни разу ни с чем не столкнулся. А в пустыне столкнешься? – удивился старик.
– Мне кажется, единственное чего стоит опасаться, это то, что он застрянет в текстурах, – внесла странную поправку девушка.
– Будем надеяться на то, что не застрянет. Не застрял в свои предыдущие попытки, не застрянет и в эту. Давайте будем оптимистами, иначе мы так и не полетим с вами в космос! – авторитетно успокоил всех старик и они принялись обсуждать детали.
11.
Теперь, все получалось так, что мутация, сплотившая их сообщество, была не такой уж и полезной, не такой уж и особенной. По сути, от остальных людей они отличались лишь более быстрым мышлением, не каким-то особенным и оригинальным, а просто более быстрым. Это позволяло быстрее воспринимать информацию, усваивать, выдавать, анализировать, но не позволяло мыслить иначе. А это значило, что они, могли развиваться только в уже заданном ключе, только быстрее. Еще одно мнимое преимущество, было их якобы свободное мышление. Но стоило капнуть глубже, как выходило, что большинство, так же зависело от стереотипов, мнений и навязанных стандартов. Их способность ускоряться, давала преимущество лишь быстрее выполнять задачи. Захоти люди без мутации построить подземный город посреди пустыни, они бы это сделали. За десять лет, за двадцать, пятьдесят, но построили бы. И не могло быть никаких сомнений, что в каждой пустыни стояли такие вот засекреченные военные базы ведущих мировых держав. Их же сообществу удалось построить такой город всего за год. Преимущество было только в скорости выполнения задач, поэтому члены их молодого сообщества, были лишь модифицированной, усовершенствованной моделью человека разумного, а значит, было вопросом времени, когда начнут говорить громче всех, такие замечательные черты характера, как зависть, тщеславие, эгоизм и жадность. А за ними, обязательно подтянуться все остальные человеческие «добродетели», которые так красочно расписаны грехами.
Казалось, весь порядок в сообществе, вся атмосфера и связанная с ней благодать, заслуга лишь старика, который окутывает свое детище, абсолютной заботой, теплом и лаской, воспитывая его в лучших формах гуманистических идей, пользуя для этого свои невероятные обаяние и харизму. Но что будет, случись со стариком что-то неладное? Как заживет тогда на сегодня идеальное сообщество? Кому достанется почетное звание лидера-отца? Не погрязнет ли все в междоусобных войнах, хотя бы даже между ними, пятью самыми способными мутантами первой волны?
Он стоял посреди пустыни и ждал пока закончатся все приготовления для того, чтобы он смог повторить свой максимальный импульс и наконец разобраться, что это, игра воображения в его поврежденном мозге, или же, действительно уникальное свойство, приобретенное им в результате совокупности факторов: мутации, воздействия бокса и операции по имплантации вирусоидов. От него сейчас зависело очень многое, если не все будущее, их на сегодня идеального, но уже гонимого из вне, сообщества «Детей Белого Ягуара».
Примерно две тысячи лет назад, где-то был человек, примерно его возраста, возможно мутант, которому реальность открылась в новой проекции, с новой точки зрения. Без сомнения, тот человек был исключительно гуманных соображений и желал всему известному ему миру лишь добра, учитывая, что его тогдашнее сообщество, было далеко не добрым и уж точно не идеальным. Человек открылся для всех и каждого, пытаясь подарить любовь, наделить знанием, окутать благодатью…
Код людей, на протяжении многих тысяч лет, был более-менее стабильным, содержащим в себе гены своих эволюционных предшественников. Для выживания в суровых условиях окружающей среды этого было достаточно. Любовь и благодать – уже излишек, элемент роскоши. Роскошь и излишки, делают любое существо слабее, ленивее и уязвимей, медленно, но верно ведут к неспособности противостоять суровым условиям, ведут, к расплате самым дорогим – возможностью продлить существование своего неприспособленного кода. И все это понимание, всегда заложено в любом живом, даже одноклеточном, существе, где-то глубоко, на уровне самых первых генетических алгоритмов.
Человек, в любом своем историческом состоянии есть человек. И верить в то, что белым ягуарам удалось запрограммировать что-то качественно новое…
Подали сигнал. Значит все приготовления закончились, и он мог приступать к проведению эксперимента. Сегодня здесь, ради изучения его способности, собрались все влиятельные члены сообщества. Прибыл даже тот таинственный пятый одногодка, с которым они перекинулись парой слов, но общего языка так и не нашли, видимо потому, что находились на разных уровнях развития, как считал, во всяком случае, этот самый «пятый».
К нему быстро подбежали и еще раз тщательно перепроверили работоспособность всех приборов и датчиков.
Сегодня был определенно важный день как для него, так и для всего сообщества. Значит ему было просто необходимо выполнить свой долг и дать всем возможность разобраться что с ним происходит, на что он способен и заразно ли это для остальных. Он подошел к размеченной на песке линии, сосредоточился и дал максимальный импульс.
Реальность привычно растворилась и превратилась в «кисель», из которого, в этот раз, он выходить не спешил, стараясь разобраться что все это из себя представляет. Попытавшись захватить рукой субстрат и поднести его рассмотреть поближе к глазам, он увидел, что руки нет. Он чувствовал свою руку, отдавал ей команды, и она, по ощущениям, должна была находиться на уровне глаз, но ее не было, а был все тот же «кисель». Тогда он просто стал внимательно всматриваться в эту среду и вдруг понял, перед ним была масса из растворенной, сжиженной реальности, в виде однородного эфира, без формы, цвета, вкуса и запаха. По этому эфиру, было так просто, даже естественно, парить: в перед и назад, в стороны, даже в верх; но при попытках движения вниз, как будто что-то мешало, отталкивая так, как магнит отталкивает от себя другой магнит.
«Застрять в текстурах» – вдруг всплыло в голове. Значит, они были правы и что-то знали. Он достигал какой-то скорости, при которой, вся реальность превращалась в некий эфир, из-за чего, он беспроблемно и преодолевал те любые препятствия, которые могли встречаться на его пути – они растворялись подобно его руке. Значит и он сам сейчас был этим «киселем». «Застрять в текстурах». Сколько он в этом состоянии? На какой скорости? И на сколько километров удалился от первоначального места? Если он не в пустыне, а опять в лесу или на шоссе, то очень вероятно, что он остановится и окажется в дереве, в доме, в стене, в скале… Да в чем угодно! «Застрять в текстуре» – теперь то он понял, о чем она хотела предупредить. И как в ней не застрять?
Вместо того, чтобы остановиться, он дал импульс, и кисель заполнился, теми самыми, карбоновыми пирамидами, причудливо фосфоресцирующими зеленовато-голубым свечением. Значит он либо в коме, либо… Ничего не приходило в голову. Он знал и видел сейчас все и сразу, но не знал где он. Или знал? Вне времени… Вне пространства… Что это за пирамиды? И пирамиды ли это? Может быть это пирамидальные нейроны, а нити, соединяющие их – аксоны? Или дендриты? Неужели он видит свои нейроны, свой мозг? Но откуда он тогда может знать и видеть все одновременно? Его мозг подключен к чему-то? К другим клеткам? Сопряжен со Вселенной?
Город-организм, стал принимать форму объемных, взаимодействующих между собой клеток, после чего, стали вырисовываться очертания чего-то громадного, сжимающегося с невероятным грохотом, и вдруг, все зашумело, забурлило и зажило. Это же сердечная мышца! А быстрее? И она быстро закачала, сжимаясь и разжимаясь, из-за чего кровь бурлила и мчалась по сосудам, с которых органы и ткани жадно высасывали питательные вещества и кислород, отделяющийся от эритроцита – захватывающее зрелище… И вот, он уже парил вокруг этой глыбы, величественной и совершенной молекулы, разглядывая ее со всех сторон, а затем, ринулся куда-то, углубляясь внутрь, где переливались потоки энергетической лавы, вокруг ярко светящегося ядра, напоминавшего солнце.
Резко рванув вверх, он оказался рядом с Солнцем, вокруг которого, тоже мчались потоки «энергетической лавы», но оно почему-то, теперь казалось гораздо меньше ядра кислорода, виденного им мгновенье назад, оставаясь при этом, не менее прекрасным и величественным. Замедляя и уменьшая эту удивительную проекцию, он заметил, мчащуюся каплю, от чего-то такую знакомую и родную; а чуть подальше нее, еще одну – красноватого оттенка, менее знакомую, но по ощущениям, не менее родную. Приближая или приближаясь к красноватой капле, которая превращалась в необъемный шар, заполненный пустыней, он быстро перелистнул или переметнулся туда, к той родной капле, которая оказалась – громадным голубоватым шаром с большим желтым пятном внутри, с которого, он и отправлялся в этот эксперимент. Когда это было? Он мотнул шар вдоль его оси и тот закружился, сменяя в себе краски. Вдруг, он все остановил и устремился к линии на песке, за ранее уверенный что именно там куда он мчится она и находится. Стоп!
Он стоял рядом с размеченной на песке линией и наблюдал, как раскаленный, красный диск солнца, уходит за горизонт. Жара начинала спадать. Голод и жажда нарастали. Рядом с ним оказался человек, потом еще один… Еще и еще. Все эти люди, на вид уставшие и замученные, близко подходить к нему почему-то не решались, толпясь на расстоянии нескольких метров. И вот, прям рядом с ним, оказался его азиатский одногодка, уже друг, возможно наставник, а может даже и конкурент. Он замахал руками, громко закричал, чтобы все прекращали здесь собираться и привлекать к себе внимание, а потом, дал команду возвращаться всем в город. Вся сегодняшняя операция была на нем и, даже невооруженным глазом, было заметно, как командующий удручен и разочарован. После того, как все рассосались, и они остались вдвоем, руководитель операции уселся на песок и устало, скорее ради риторического порядка, выругался, а потом осведомился, где же объект его наблюдений, который они искали по всему Земному шару, носило целый день. Потом лениво встал, осматривать все датчики и приборы.
– Ничего, – скупо подытожил он. – Я почему-то так и предполагал. Нужно убираться отсюда, мы и так могли привлечь к себе лишнего внимания сегодня. Так где ты все-таки был?
Они прибыли в подземный город – его апартаменты, где вокруг круглого стола, уже собралось двенадцать человек во главе с седовласым старцем, которым гвоздь сегодняшней программы, поведал где он был, что видел и как попал обратно к тому место, с которого начал. Все его внимательно слушали, изучая гору приборов, задействованных в сегодняшнем эксперименте и изредка перебивали его, для уточнения той или иной детали, не веря собственным ушам. Оказалось, что не было его около одиннадцати часов, за которые они, просто измотались, растратив неимоверные силы для его поисков. Ни один из приборов не нес в себе никакой информации, помимо наручных механических часов, которые отстали чуть менее чем на десять с половиной часов.
– Значит мы, с моею прекрасной спутницей, были, в некотором роде, правы! – заключил старик, дослушав все до конца. – Люблю, знаете ли присваивать себе чужие заслуги. Ха-ха. Что, ты думаешь по этому поводу, моя дорогая? – обратился он к черноволосой девушке.
– Я думаю, что нам многое еще не известно, о месте, в котором мы живем, – поскромничала та.
