Читать книгу: «Раскалённые сердца», страница 3

7

Космодром, расположенный на плато Аир, вырос на месте шахтёрского посёлка, где некогда добывали уран. Кое-где шахты всё ещё работали, но здесь залежи истощились уже добрых сто лет назад.

Плоскогорье, с которого открывался вид на пустыню Тенере, как утверждали некоторые, даже более суровую, нежели расположенная к северу Сахара, возвышалось над песчаным морем не менее чем на полкилометра. Склоны, поросшие местной разновидностью акации, местами резко обрывались, переходя в долины. Там, внизу, когда-то текли реки, от которых ныне сохранились лишь увлажняемые во время редких дождей русла, именуемые вади. Вдоль берегов вади росли финиковые пальмы, напоминавшие, подобно безмолвным часовым, о куда лучших временах, которые знали эти места.

Ван Хойтен и члены его экипажа с облегчением восприняли перевод на объект “725S”, как именовался космодром. Лишь резкая перемена погодных условий внушала опасения. Если они пробудут здесь ещё несколько дней, начнётся болезненная акклиматизация к засушливому, пустынному климату. Кое-кто, утомлённый нагрузками, пережитыми в последние недели, почти наверняка сляжет и уж точно не сможет перенести стартового ускорения.

Андерсон, назначенный коком-стюардом, заметил по этому поводу:

– Да, ребята, нам везёт: из парильни переехали прямиком на жаровню.

Ван Хойтен, зашедший в местный бар – настоящий бар! – с целью перекусить, невольно выглянул в окно. Их ракета, выкрашенная в ярко-красный цвет, стояла на стартовой площадке, пока технический персонал проводил последние приготовления. Фюзеляж, украшенный эмблемой компании, плавно переходил в носовую часть, пронзавшую разреженный горный воздух, подобно острию рапиры.

– Вы, как я полагаю, космонавт? Желаете что-нибудь покушать?

Официантка, немногим старше ван Хойтена, говорила с акцентом, свойственным уроженцам западных штатов. Светловолосая, она была худой и чуть угловатой, как школьница. Несмотря на то, что они находились в одном из наиболее жарких мест мира, девушка была неожиданно бледной, вероятно, она приехала сюда недавно.

– Полагаю, я съел бы гамбургер и выпил «кока-колу». И – да, я – действительно космонавт.

Она устало улыбнулась его шутке и прошла на кухню. Ван Хойтен осмотрелся: заведение пустовало, он являлся единственным посетителем. Видимо, время обеденного перерыва ещё не настало, и лишь «подземники» слонялись сейчас по космодрому.

Часы, висевшие над барной стойкой, за которой стоял настоящий живой бармен – сущая редкость по теперешним временам, – вели обратный отсчёт времени до следующего пуска. Его пуска.

Он улыбнулся бармену, а тот ответил тем же: заведение явно было создано с целью наполнить последние – или первые, это зависело от обстоятельств – часы пребывания космонавтов на Земле заботой, создать ощущение домашнего уюта. Даже название – «У Джо» – было таким, каким оно обычно бывает у заурядных американских закусочных. Отличались лишь некоторые украшения на стенах – вместо головы оленя с ветвистыми рогами или чучела огромной рыбины здесь красовались детали, привезённые из космоса – память о различных экспедициях. Некоторые были явно сняты с космических кораблей, земных и марсианских, подбитых в ходе недавней войны.

Официантка, на груди у которой был значок с надписью «Энн Ли», вернулась с гамбургером и колой.

– Приятного аппетита, покоритель звёзд.

– Спасибо. Хотите, дам вам автограф.

Она остановилась и посмотрела на него с мгновение, а потом пожала плечами:

– Я освобождаюсь в девять. Не забудьте вашу ручку… для автографа.

Вечером он ждал её у чёрного хода. Энн Ли, уже переодевшаяся после работы, приветливо улыбнулась ему. На ней была синяя блузка и салатовая мини-юбка. Пронизанные микроскопическими неоновыми трубочками, они горели во тьме подобно тысячам маленьких светлячков. Как было известно ван Хойтену, подобные предметы гардероба могли изменять рисунок и цвет в зависимости от температуры воздуха, частоты сердечных сокращений владельца или же иных факторов. Сейчас Энн Ли, едва поблёскивавшая в вечернем сумраке, скорее, приковывала внимание, нежели ослепляла. Её бледная кожа и белозубая улыбка, напомнившие ван Хойтену о локальном директоре Гарсие, заставили его вздрогнуть.

Он сразу же вернулся мыслями в недавнее прошлое. Перед отъездом из дельты Нигера им пришлось пройти проверку в боевых условиях: повстанцы из Фронта Освобождения Нигерии досаждали компании, периодически нападая на различные «объекты». Когда-то их инфраструктура опиралась на деревни, ныне выжженные Гарсия с воздуха, а теперь они укрывались в джунглях, в подземных убежищах. Тоннели, достигавшие десятков километров в длину, густой сетью покрывали регион, позволяя террористам наносить внезапные удары то в одном месте, то в другом – и так же бесследно исчезать.

– Ты о чём-то думаешь? – Её губы, только что подкрашенные, были алого цвета.

– Да, о тебе. Ты здесь недавно?

– С чего ты взял? – Энн Ли расправила плечи. – Я приезжаю сюда уже третий год подряд, просто стараюсь не загорать – здесь слишком яркое солнце.

Ван Хойтен рассеянно кивнул, наблюдая за её стройными ногами, обутыми в ярко-оранжевые туфли на высоком каблуке. Слегка загипнотизированный этим зрелищем, он вновь погрузился в воспоминания…

…Грохот бура, вгрызающегося в мягкие породы… к нему примешивается шорох могучих конечностей субтеррины, отталкивающихся от стен тоннеля – они буравят уши даже сквозь все слои звукопоглощающей изоляции. Вскоре раздражение уступает место привыканию. Усталость подавляет все чувства; она сближает их, случайных, в общем, знакомых, собранных компанией из самых дальних закоулков Земли…

Они прошли под землёй несколько километров, подобравшись снизу к точке, только что бывшей просто точкой на карте. Ультразвуковые зонды и нейтрино-детекторы указывали на неё как на вероятную базу повстанцев. Заложив маленький, мощностью всего в несколько килотонн, заряд, ван Хойтен вывел ПШС обратно – как ему показалось, достаточно бесшумно и незаметно. Уже пребывая на безопасном расстоянии, они выбрались на поверхность и осуществили подрыв.

Сначала не было никакого эффекта, кое-кто даже разочарованно посетовал на то, что заряд, видимо, слишком долго пролежал на складе, но потом до них донёсся глухой гул. Джунгли в том месте, где была заложена мина, на мгновение вздыбились и почти тут же просели, увлекая в образовавшуюся котловину участок зелёного тропического леса.

Вскоре до них добежала взрывная волна, чуть встряхнувшая землю под ногами.

И всё. На этом их участие в войне, которую здесь вела “LA ltd” и директор Гарсия лично, закончилось. Субтеррина, показавшая себя вполне эффективным видом оружия, осталась в ведении Адамса и его экипажа.

– Ты волнуешься о старте? Или просто не хочешь говорить? – Энн Ли вновь напомнила о себе.

– Да нет, просто в дельте Нигера нас совсем заморочили. Там ужасный климат, и директор…

Энн Ли рассмеялась.

– Ты, наверное, о Гарсие? Действительно, он – настоящая знаменитость.

Ван Хойтен заподозрил, что они знакомы.

– А ты?

Сначала ему показалось, что она не обиделась, однако, помолчав немного, девушка ответила:

– Здесь есть био-куклы, если ты чем-то недоволен.

Био-куклы – роботы, покрытые синтетической плотью – внешне почти не отличались от людей. Ван Хойтен слышал, что био-куклам перед каждой новой «встречей» меняют искусственную вагину с тем, чтобы избежать половых болезней. Как обычно, Андерсон, улыбаясь своей до жути неприятной усмешкой, заявил, что Африка, должно быть, является единственным местом, где на таких вещах экономят, особенно если судить по процветающим здесь заболеваниям. Его высмеяли и договорились, с подачи Перри, что кок будет последним в очереди, иначе ему влетит по-настоящему крепко.

– Мерзавец решил нас просто запугать драными подстилками, как каких-то малолеток. А сам, небось, уже договорился о том, чтобы взять за посреднические услуги.

– Бей его! – шуточная драка едва не переросла в настоящую, но своевременное вмешательство ван Хойтена позволило уладить всё без кровопролития.

– Ну, так тебе нужна био-кукла? – Энн Ли стояла у дверей в жилой корпус, в её голосе слышался вызов. На какую-то долю секунды, явно подчиняясь команде, отданной при помощи скрытого ментотранслятора или каким-то иным образом, её одежда стала полупрозрачной, позволив ван Хойтену увидеть матовые соски небольших грудей.

Вместо ответа он шагнул вперёд и сжал её холодную, как лёд, руку. Губы, бывшие лишь немногим теплее, почему-то вновь напомнили ему о директоре Гарсие – как тот, улыбаясь, смотрел на него с противоположного края стола, открывая свои безупречные белые зубы.

Он успокоил себя тем, что на Энцеладе всё гораздо холоднее и ужаснее.

8

Корабль стартовал без задержек, точно по расписанию. Испуская мощный ракетный факел, он врезался в атмосферу. Земное тяготение, словно оковы, сдерживавшее движение, казалось, напоминало экипажу: открытый космос не создан для людей. Человек рождён для жизни на Земле, и таящиеся в чёрных глубинах Вселенной тайны могут хранить беды и опасности, несоизмеримые с уже известными.

Напрягая последние силы, корабль-носитель сжёг горючее последней ускоряющей ступени и, избавившись от неё, могучим завершающим рывком вывел свой груз – семерых измученных многократными перегрузками людей – на внешнюю орбиту. Сложнейшие расчёты, предшествовавшие пуску, оказались верны: вращение Земли придало им дополнительное ускорение при сближении со станцией «Геккой»⁵.

«Геккой», спутник спутника, была отчётливо видна на ночном небе, как всегда, имея фоном Луну. Последнее неизменно вызывало многочисленные нарекания «зелёных», эстетов и романтиков всего мира. Впрочем, когда началась война с Марсом, и «Геккой» стала важным узлом космических коммуникаций метрополии, протесты по большей части стихли. Здесь собирали корабли из металла, добытого на астероидах и выплавленного непосредственно в вакууме, без доступа вызывающего ржавчину кислорода, сюда доставляли обогащённый реголит с лунных карьеров, используемый для производства гелия-3, сюда прибывали пассажиры с Земли, из числа которых формировали команды вновь созданных кораблей.

Сейчас «Геккой» находилась в глубоком тылу Объединённых Космических Сил Земли, однако всё ещё пребывала на военном положении. Об этой малоприятной детали служащие “LA ltd” узнали, едва их корабль причалил к станции.

– Второй лейтенант ван Хойтен, примите сообщение, – произнёс безликий голос, вероятно, принадлежавший существу, в молодости бывшему женщиной. Едва ван Хойтен подключил ментотранслятор, до его внутреннего слуха донеслись слова, которые он хотел бы услышать менее всего – и, несмотря ни на что, он почти ожидал их услышать.

Человек, возникший в его воображении, был отлично ему знаком, так как ван Хойтену ранее приходилось дважды получать его приказы: первый раз – в день, когда «Окинава» разлетелась вдребезги, во второй – когда этот человек сообщил, что война окончена.

Это был полный адмирал Космического Флота Дж. Р. Барнс собственной персоной. Одетый в белоснежную парадную униформу, на которой блистали золотом знаки различия и боевые награды, каждая из которых обошлась Земле в тысячи погибших и триллионы универсально-расчётных единиц, адмирал КФ обратился к ван Хойтену:

– Поздравляю вас, второй лейтенант ван Хойтен, с возвращением на службу! – От неожиданности ван Хойтен даже привстал, собираясь отдать честь, но адмирал тут же пресёк эту инициативу решительным жестом. – Если вы собираетесь стать навытяжку, это излишество, так как вы всего лишь воспринимаете ментозапись. Однако потрудитесь быть как можно внимательнее, а также подтвердите получение приказа в электронной и печатной формах.

Строгий голос Барнса заставил ван Хойтена поневоле кивнуть. Адмирал тем временем продолжал:

– Миссия на Энцелад отменяется. Строго говоря, она и не планировалась – это была ширма, созданная контрразведкой с целью обеспечения секретности. Думаю, – тут космокомандующий пренебрежительно улыбнулся, – вас, амбициозного молодого офицера, не слишком бы заинтересовало путешествие вглубь огромного куска льда, на самой глубине которого расположен небольшой слой солёной воды, наполненный несколькими видами многоклеточных.

– Ну и… – Ван Хойтен решил, что вполне может позволить себе выругаться, даже если адмирал и получит об этом сообщение.

– Дерьмо – это наиболее точное описание того, что можно обнаружить на Энцеладе, – ответил адмирал, словно реагируя на возглас ван Хойтена. – Вы получаете боевой приказ отправиться на Венеру, планету, являющуюся полным близнецом Земли – за одним исключением: там отсутствует жизнь .

Адмирал Барнс холодно улыбнулся.

– Маленькая поправка: отсутствовала. Полгода назад, в разгар марсианской кампании, мы засекли некое тело, явно искусственного происхождения, которое осуществило посадку на Венере. На тот момент у нас не было ни желания, ни необходимости тратить силы на то, что могло оказаться простым отвлекающим манёвром со стороны противника. Сейчас же, когда мы получили заверения марсиан, что данный объект не был запущен ими и не управлялся ими, наш интерес к нему возобновился. Вы, лейтенант ван Хойтен, несмотря на то, что были переведены в резерв, представляете собой едва ли не единственного нашего офицера, способного справиться с поставленной задачей.

Барнс слегка приправил свои суровые интонации лестью:

– Так как вы были ранены и уволены в запас, то раньше всех вернулись на Землю, являясь на тот момент первым командиром ПШС, успевшим заново адаптироваться к земному тяготению. Эта причина, а также то, что наши силы в настоящий момент прикованы к Марсу, где сохраняется угроза возобновления боевых действий, позволила командованию и “LA ltd” остановить выбор на вас. В ходе экспедиции, проходящей, как вам известно, в космическом пространстве, и далее пребывающем на военном положении, вы будете подчиняться ОКС. За вами сохранится воинское звание второго лейтенанта и соответствующие выплаты. Одновременно относительно вас будет оставаться действительным контракт, подписанный с “LA ltd”, что позволит вам в конечном итоге неплохо заработать.

Ван Хойтен поёжился – в контракте не было ни слова об Энцеладе, а выплаты привязывались к срокам и категориям сложности выполняемых работ. У них всё было задумано изначально. А “LA ltd” параллельно обучила собственный экипаж и получила очередную санкцию на разработку полезных ископаемых – и на истребление африканских туземцев.

– Более детальные инструкции в электронной и печатной формах вы получите немедленно и, при необходимости, в ходе операции, в зависимости от её развития. Думаю, вам было приятно узнать, что за вами наблюдает космокомандующий лично. Желаю вам успеха!

Ван Хойтен сидел как в прострации. Поколебавшись с минуту, он обратился к подчинённым, безуспешно пытавшимся освоиться в невесомости:

– Построиться! Там есть специальные пружинные защёлки для обуви, быстрее!

Заняв позицию перед строем, ван Хойтен принял как можно более высокомерный тон:

– Только что нам передал приветствие командующий Объединёнными Космическими Силами Земли адмирал Барнс лично! Адмиралу…трижды…

– Гип-гип…ура! Гип-гип…ура! Гип-гип…ура!

– Он также сообщил нам подлинное место назначение нашей миссии, ранее засекреченное из соображений планетарной и национальной безопасности. Вопреки слухам, распространявшимся в дельте Нигера несознательными штатскими, это будет не Энцелад, а… – Ван Хойтен выдержал мелодраматическую паузу и, добившись от экипажа полной концентрации внимания, произнёс тоном, словно выполняющим их заветное желание:

– …Венера!

Всё-таки они промолчали в ответ, хотя зрачки членов экипажа то расширялись то сужались, свидетельствуя о напряжённой работе ума.

– Всё время, что мы будем находиться в космосе, на нас распространяется устав несения службы ОКС – и соответствующие надбавки к жалованью, а также необходимое техническое, санитарное и прочее обслуживание – бесплатно, не считая эскорта в виде космических перехватчиков, если в таковом возникнет необходимость. Одновременно и компания выполнит перед нами все обязательства по контракту, если хоть кто-нибудь потрудился его прочесть.

Ван Хойтен откашлялся и продолжал, уже более напористо:

– В настоящее время, пока мы пребываем на «Геккой», где бунтовщиков ещё можно арестовать и изолировать, вместо того, чтобы выбрасывать их в открытый космос, я хочу задать вам единственный вопрос: есть ли среди вас хоть один трус, отказывающийся выполнять мои приказы во время полёта на Венеру?

То ли перегрузки в 10 g окончательно лишили его подчинённых способности спорить, то ли дисциплина уже начала понемногу въедаться в их кровь и плоть, а может, им было попросту всё равно – так или иначе, они промолчали. Ван Хойтен не услышал в ответ ни звука, что, несомненно, являлось лучшим ответом. Такой экипаж был вполне пригоден для миссии.

9

Марс, по-гречески Арес, был богом войны, а Венера, или Афродита, приходилась ему женой – и, исходя из этой параллели, следовало ожидать чуть более дружелюбного приёма, нежели тот, что был оказан Космическим Силам Земли во время операции «Джек-пот».

Действительно, приземление прошло относительно удачно. Ван Хойтен, привязанный к противоперегрузочному креслу, просто наблюдал, как корабль, не имевший даже названия, только буквенно-номерной код – YF-37S.AM, – подчиняясь командам автопилота, входит в атмосферу. Если верить показаниям приборов, они успешно спускались по кривой, завершающейся на поверхности планеты.

Венерианская атмосфера была многократно плотнее земной, и практически полностью состояла из углекислого газа. Ветры здесь достигали ужасающей скорости, более напоминая бурные течения. Они представляли собой весьма серьёзную угрозу жизни экипажа, однако маленький кораблик, похоже, успешно преодолевал все преграды. Ловко компенсируя порывы ветра при помощи работы реактивных двигателей, он постепенно погружался в среду, которая по мере приближения к поверхности планеты всё более и более раскалялась – углекислый газ здесь, сжатый под чудовищным давлением, приобретал консистенцию жидкости.

Служащие “LA ltd”, оказавшиеся здесь в какой-то степени против собственной воли, казалось, спокойно относились к происходящему. По крайней мере, никто не проявлял недовольства, и это приятно обнадёживало ван Хойтена.

Наконец, тупой удар, потрясший позвоночник от таза до черепа, возвестил его о том, что полёт завершился. Ван Хойтен, отстегнувшись, построил команду и начал быстро отдавать приказы. Им следовало торопиться, пока корпус корабля не оплавился от избыточного давления, равного таковому давлению воды на глубине около 900 метров, и температуры, достигающей едва ли не пятисот градусов по Цельсию.

Экипаж перешёл в отсоединяемый отсек, являвшийся одновременно субтерриной – подземно-штурмовым средством «Модель 4», десантной модификации.

– Попрощайтесь с Самантой!

– Прощай, Сэм!

«Саманта» – так они называли корабль YF-37S.AM. Когда субтеррина HJF-67 выполнит свою задачу, они попрощаются и с ней, с «Дженнифер».

– Все пристегнулись?

– Готов! – отозвался инжемех Хьюз, следующий по званию.

– Готов! – послышался голос штурмосвяза Перри. Один за другим откликнулись три вахтенных и, наконец, кок-стюард Андерсон. Его жуткая, как у тираннозавра, улыбка, заполнив ментотрансляционный образ, сообщила ван Хойтену, что всё действительно в порядке.

– Поехали! – ван Хойтен сам выжал рычаги, загнав субтеррину на раскалённый грунт. Так как последний представлял собой твёрдую базальтовую корку, его пришлось пробивать буром: встав вертикально, как гигантский паук, «Дженнифер» расчистила себе вход в недра Венеры. Забравшись в вырытую яму и включив четыре вспомогательных бура, они полным ходом двинулись в направлении северо-северо-восток-вниз.

– Глубина десять метров, – сообщил Перри. – Курс почти прямиком на цель, расстояние – пятьдесят один с половиной километр.

– Очень хорошо, – ван Хойтен подрегулировал управление штурвалом, который от вибрации то и дело пытался вырваться из рук. Снизив чувствительность до минимума, он добился вполне удовлетворительного результата. – Включить нейтрино– и ультразвуковые зонды. Я хочу найти слой помягче.

– Сделано, сэр. Есть песчаные породы, широкий пласт пятнадцатью метрами ниже, но они тянутся в направлении на десяток градусов западнее курса.

– Ничего, у нас большой запас топлива. Дай мне направление.

Несмотря на первоначальный энтузиазм, подкреплённый дозой стимуляторов, уже через четверть часа ван Хойтен почувствовал непреодолимую слабость. Первоначальное ощущение тяжести, вызванное тяготением, практически равным земному, теперь сменилось одышкой, болью в печени и потемнением в глазах. Мышцы, которые они нагружали во время полёта при помощи специальных тренажёров, ещё кое-как выдерживали нагрузку, но внутренние органы явно не справлялись с новыми, повышенными запросами.

Впрочем, план операции учитывал возможное снижение функциональных возможностей организма и предусматривал суровые ограничения на физические нагрузки в первые сутки пребывания на Венере.

Ван Хойтен, посоветовавшись с компьютером, решил, что и ему, и экипажу необходим отдых, благо задача дня была выполнена. Проглотив стряпню Андерсона, он приказал всем лечь спать, выставив вахтенного. Последний должен был следить за нормальным функционированием всех систем субтеррины: управления, связи, вооружения, энерго– и жизнеобеспечения. Во многом это была неблагодарная работа, так как вахтенный – его звали Коллинз, он был родом из Огайо – не имел доступа к управлению ни одной из систем, он имел право только констатировать неисправность, если загоралась соответствующая сигнальная лампочка. В таком случае он должен был доложить старшему по званию. Более тупые обязанности было трудно себе представить, и, глядя на Коллинза, ван Хойтен заподозрил, что отдел кадров “LA ltd” в данном случае не ошибся.

– Капрал Коллинз, что вам известно о нашей миссии?

Глаза Коллинза подозрительно скосились на уступавшего ему в росте ван Хойтена, а потом он задумался. Это продолжалось не больше секунды, потом непривычный для мозга процесс смутил капрала. Похоже, он не знал, что делать, если поломка случится с капитаном субтеррины. Ван Хойтен решил дать более определённый сигнал, свидетельствующий о том, что с ним-то как раз всё в порядке:

– Ну?

Лицо Коллинза прояснилось – он будто увидел, что лампочка с надписью «командир-пилот» горит зелёным.

– Задачи миссии мне неизвестны, сэр. Она носит научно-исследовательский характер.

– Отлично, капрал.

Ложась спать, ван Хойтен подумал, что войны до сих пор не искоренены именно благодаря таким людям, как Коллинз. Если бы они хоть раз задали вопрос в ответ… но как бы они тогда стали капралами? Он с печальной улыбкой вспомнил о своих погонах второго лейтенанта.

Уже засыпая, ван Хойтен вспомнил, что венерианские сутки длятся почти четыре земных месяца – ровно половину здешнего года. Интересно, сможет ли он проспать так долго? Ему этого чертовски хотелось.