Читать книгу: «Опасные манипуляции», страница 12
Глава двадцать два. Семейные ценности.
Я сидела за кухонным столом в квартире бабушки, тупо уставившись на глянцевые страницы толстого справочника «Вся недвижимость». За стеной на повышенных тонах разговаривали две женщины. За прошедшие два месяца в моей жизни многое изменилось. Я успешно сдала первую сессию, стала получать повышенную стипендию, целых семьдесят рублей. Мы с мамой переехали в квартиру бабушки, так как после того, как я задавила черную искру над головой отца, мама внезапно оживилась, стала очень боевой, очень живо реагировала на любое требование со стороны мужа, которые ранее безропотно выполняла всю свою семейную жизнь. Но к лучшему не изменилось ничего. Я уверена, что часть или вся потусторонняя сила, которую я выбила из отца, переместилась в мою единственную сестру. И, если раньше жизнь с обладающим сверхспособностями папочкой была тяжела, но понятна, в чем-то по-мужски честной, то сейчас отец попал под влияние Стеллы, с ее женской хитростью и коварством. В конце концов, мне надоели ежедневные скандалы родителей, вплотную приблизившиеся к рукопашным схваткам, я с мамой съехала к бабушке, под довольное хихиканье сестры. Сейчас в районном суде рассматривалось гражданское дело о разводе и разделе имущества, а также вопрос, с кем из родителей будет проживать несовершеннолетняя ведьма. За неделю мне удалось убедить маму, что Стелле будет очень хорошо жить с папой, надеюсь, что на судебном заседании мама не изменит своего решения. Не знаю как, но папа через своих знакомых на железной дороге сумел добиться того, что маме предложили написать заявление об уходе. И я на сто процентов уверена, если бы не влияние моей сестры, отцу бы в голову не пришло так мелко мстить бывшей жене.
И вот, в результате три женщины живут в тесной квартире. Бабушка, привыкшая жить одна, пока молчит. Мама, всю жизнь посвятившая семье, внезапно оказавшаяся не у дел, готова лезть на стену. И я, понимающая, что ситуация может взорваться в любой момент.
В свое время мама, выйдя замуж и родив меня, забросила свой недописанный диплом экономиста, добросовестно занималась домом, лишь на несколько часов убегая из дома на малооплачиваемую работу с неполным рабочим днем. А сейчас оказалось, что недоучившиеся экономисты, не имеющие ни одного дня стажа по специальности, никому не нужны. И в институте не восстановишься, прошло много лет. Торговать в ларьке или мыть пол в магазине мама была согласна, но тут встала на дыбы я. Всласть поругавшись, я не поняла как, но пообещала найти маме работу, которой она сможет заниматься всю жизнь и за приличные деньги. И вот десятый день я безуспешно пыталась найти подходящее помещение. Проблема была в том, что из огромного списка недвижимости, лишь процентов десять были реальными, остальные объекты существовали лишь в воображении бравых риэлторов. Да, вам бодро сообщали, что офис или магазин существует, его можно снять или купить, надо только приехать в риэлтерскую контору и подписать договор. А потом начинались чудеса. Вас везли, но не туда и показывали совсем не то, что нужно было вам. И вы либо брали то, что вам не нужно, или со скандалом уходили, начиная свой путь сначала.
Раздался телефонный звонок, я бодро схватила трубку, радуясь возможности отвлечься от бесконечных столбцов с квадратными метрами и заоблачными ценами.
– Здравствуйте, Аркадий Николаевич, как ваши дела?
В последние время, нумизмат звонил мне не реже двух раз в неделю, сообщая о состоянии сына, а по субботам я заходила к нему в гости, выгуливала Ареса, приносила новую порцию зелья, снимающего боль от мучающего мужчину хондроза. За переданные ему монеты и артефакты Аркадий Николаевич давно рассчитался, теперь нас связывала странная дружба. Пожилой человек, самым близким существом которому был пес, был рад меня видеть. Я же получала удовольствие от бесед с этим остроумным, начитанным мужчиной, которому кроме общения со мной, больше ничего не было от меня надо. Первое время после передачи ему семян, Аркадий Николаевич был преисполнен оптимизма. Иван перестал пить, спустя пару недель стал выглядеть значительно лучше. Но в последнее время в голосе Аркадия Николаевича сквозила неприкрытая тревога. Несмотря на явное улучшение физических кондиций, Иван впал в чернейшую депрессию, стал зол, агрессивен, вновь стал требовать деньги. Я предлагала снять отторжение алкоголя, но Аркадий Николаевич хотел еще подождать, надеясь, что Иван сможет вернуться к нормальной жизни.
С первых слов моего собеседника, я поняла, что случилось что-то неординарное:
– Здравствуйте, Люда. Хотел вам сказать, что сегодня случилось странное. Иван пришел веселый, часто беспричинно смеялся. Очень старался угостить Ареса колбасой, которую принес с собой. Но Арес Ивана не любит, и обучен у чужих ничего не брать, колбасу есть не стал. Иван попросил напоить его чаем. Пока я ходил на кухню ставить чайник, мне показалось, что он пытался найти документы, которые раньше я хранил в ящике комода, во всяком случае, звук раздался похожий. Потом он от чая отказался и быстро ушел. А сейчас я в окно вижу, что он стоит возле соседнего дома, с ним разговаривают два человека, одеты очень хорошо, не обычные друзья Ивана – алкаши. Мне очень не нравиться его поведение.
– Аркадий Николаевич, чем я могу вам помочь?
– Люда, сколько вам полных лет?
– Недавно восемнадцать исполнилось, а что?
–Да нет, не волнуйтесь, просто спросил….
– Аркадий Николаевич, давайте, вы не будете пускать своего сына, когда вы один дома.
– Люда, ну это смешно, со мной пес.
– Аркадий Николаевич, звоните, если что, сразу же, в любое время – я продиктовала номер сотового телефона, который я купила прошлой зимой, но с той поры не использовала.
– Хорошо Люда, я записал.
Мы попрощались, разговор оставил чувство сильной тревоги, но я не знала, что я могу сделать. Влезть в отношения взрослого человека и его единственного, также давно взрослого сына. Я понимала, что распад личности Ивана давно неотвратим, что это не тот красивый мальчик, смотрящий со старой фотографии на стене квартиры Аркадия Николаевича, когда у него была счастливая семья и все были живы. Сейчас несчастный отец жил надеждой, что Иван перестал пить, он ждал, что сын снова станет похожим на славного мальчика с фотографии. Любое мое вмешательство разрушило бы эту надежду, и уже я бы стала виновницей несбывшихся надежд старого нумизмата. Нет, пока Аркадий Николаевич не попросит о помощи, в отношения между отцом и сыном я влезать не буду.
Через два дня мы с мамой вылезли из такси на окраине города и, кутаясь в воротники пальто, двинулись в распахнутые настежь ворота. Над воротами висела поддернутая ржавчиной вывеска «Н-ский завод сельскохозяйственных машин». Сидящий в будке сторож равнодушно мазнул беглым взглядом по нашим съежившимся фигурам и вновь уткнулся в книгу Карнеги «Как завоевывать друзей и оказывать влияние на окружающих». Мы шли около получаса по заснеженным дорожкам, мимо действующих и заброшенных производственных корпусов и складских помещений. Я постоянно сверялась с бумажкой, которую мне дали в риэлтерском агентстве, но все равно, мы умудрились дважды заблудиться. Наконец, на серой бетонной стене я увидела знакомые цифры.
– О, мам, смотри, мы пришли!
– И куда ты меня завела?
– Ты здесь будешь работать.
Мама с величайшим скепсисом смотрела на несколько фундаментов, непонятного назначения, занесенных снегом.
– И что я буду здесь делать? Снег отбрасывать?
– Это бывшие теплицы подсобного хозяйства завода. Оно разорилось, я попробую их выкупить. Затем восстановим и будем выращивать здесь экзотические растения на продажу. Ты будешь заместителем директора по этому направлению.
– А кто директор?
– Я, мама, я. У меня есть фирма, оформлю покупку на нее.
– У тебя есть фирма? Дочь, что я еще о тебе не знаю?
– Почти все, мамочка. Сейчас иди скорее вон туда, там в ста метрах еще одни ворота, у ворот ждет такси, на котором мы сюда приехали. Он отвезет тебя домой, заплатишь вот эти деньги, все обговорено.
– А ты куда?
– Я обратно в заводоуправление, буду насчет покупки общаться, потом домой на троллейбусе приеду.
Заместитель директора завода по общим вопросам, согласно таблички на двери, – Коробков Вячеслав Анатольевич, был мужчиной представительным и большим. Сначала он несколько минут пытался выгнать меня из кабинета, так как я мешала насладиться горячим чаем в большой фаянсовой кружке. Поняв, что ни в отдел кадров, ни в отдел аренды я не уйду, заодно допив чай, Вячеслав Анатольевич смирился с моим существованием, и был готов меня выслушать. Я отряхнула пальто от налипшего снега, подивилась обилию красных вымпелов и кубков в одном углу просторного кабинета и иконе в богатом окладе, украшающей противоположный угол помещения, после чего изложила хозяину кабинета свой вопрос.
Отсмеявшись, мужчина спросил, сколько мне лет, затем, посмеявшись еще немного, сообщил:
– Девушка, мы не планируем продавать эти объекты. Через два дня, в актовом зале на третьем этаже, будет проходить конкурс на право заключения договоров аренды этих объектов недвижимости, сроком на одиннадцать месяцев, с правом пролонгации. Вы сейчас можете подняться на третий этаж, и еще успеете подать заявку на участие в конкурсе. Залог за участие в конкурсе небольшой, вам вполне по карману. На этом не задерживаю вас, всего вам хорошего.
Когда я подходила к двери кабинета, в спину раздался вопрос:
– Простите девушка, а учиться вы не пробовали, в институт поступить, например?
Я обернулась на хозяина кабинета. Уверенный в себе мужчина, заместитель директора огромного завода, половина территории которого была занята вымороженными корпусами, зияющими пустыми дверными и оконными проемами, смотрел на меня уверенно и добродушно.
– Благодарю вас, я уже учусь в институте….
На третьем этаже было заметно холоднее, в кабинете с вывеской «Отдел аренды», среди ободранной мебели, кутались в шали две женщины средних лет.
– Господи, девушки, как вы здесь только сидите, бедные, наверное, болеете постоянно?
Ну вот, доброе слово и кошке приятно, настороженные взгляды потеплели.
Одна из женщин, шмыгнув носом, вполголоса сказала:
– Из экономии отопление дают еле-еле, лишь бы трубы не разморозить.
– У вашего зама по общим вопросам гораздо теплее.
– У начальства на втором этаже обогреватели стоят, а остальных пожарный инспектор гоняет, калориферы изымает.
– Ну, понятно, везде так, у руководства все отдельное. Вы простите, что я вас отрываю, но подскажите, с кем можно переговорить?
– Какой у вас вопрос?
– Я бы хотела насчет аренды подсобного хозяйства узнать, план участка посмотреть и проект договора посмотреть.
Женщины мило улыбнулись:
– Да, пожалуйста, присаживайтесь, сейчас дам вам бумаги.
Посмотрела документы. Участок хороший, отдельный выезд, все коммуникации. Ну, а договор аренды привычная ловушка для арендатора. Срок одиннадцать месяцев, первый месяц арендную плату не платишь. На этом все плюсы заканчиваются. Я представила, как я, сделав ремонт и превратив заваленные мусором и снегом теплицы в теплые, освещенные специальными лампами оранжереи, иду к Вячеславу Анатольевичу продлевать договор на следующие одиннадцать месяцев, а он, доброжелательно улыбаясь, говорит:
– Милая девушка, у нас появился арендатор, готовый платить арендную плату в несколько большем размере, поэтому, убедительно прошу, в течение двух недель очистите арендуемые помещения от вашего присутствия.
Я повернулась к сотрудницам и шепотом спросила:
– Простите, а много заявок подали?
–Две, одна аренда гаража и одна – подземное овощехранилище – ответный шепот был еще тише.
Вечером был трудный разговор с мамой. Тихая и скромная женщина в обычном общении, в некоторых вопросах она упиралась, и сдвинуть было невозможно даже танком. Два часа мои доводы, что она справиться с разведением растений и ведением тепличного хозяйства разбивались как морские волны о гранитный волнорез, укрепленный в слабых местах железобетонными бабушкиными комментариями, что Люда опять придумала какую-то ерунду. Редко, но иногда два старших поколения моей семьи объединялись, что бы поставить меня на место.
Уяснив, что сегодня не мой день, я вышла из кухни со словами:
– Когда я решу все вопросы, я вернусь к этой теме.
В день проведения конкурса на право заключения я пришла в актовый зал за пять минут до начала мероприятия. В зале присутствовал мрачный бородатый мужчина, с темными рабочими руками. Стол президиума занимал мрачный Вячеслав Анатольевич, сбоку, испуганными мышками, сидели сотрудницы отдела аренды в количестве двух штук.
Через пятнадцать минут заместитель директора, тяжело вздохнув, начал неразборчиво читать по бумажке условия проведения конкурса. Резко распахнувшаяся дверь актового зала прервала речь руководителя на полуслове. На пороге стоял невысокий, квадратный мужчина, на вид лет шестидесяти, одетый в неброский серый костюм. Голову вошедшего украшали старомодные очки с толстыми стеклами и обширная лысина. По тому, как испуганно вскочил со своего места докладчик, я поняла, что, скорее всего, нас почтил директор завода. Мужчина обвел присутствующих строгим взглядом, доброжелательно поздоровался и, не меняя интонации, вежливо попросил Вячеслава Анатольевича зайти к нему после того, как конкурс закончится. Слово «конкурс» было сказано таким тоном, что Вячеслав Анатольевич из мрачного стал бледным. Буквально, через пару минут мероприятие было завершено. Победителем на право заключить договор аренды гаража был признан предприниматель с бородой, в остальной части конкурс был признан несостоявшимся, с проведением нового конкурса здесь же, через две недели. Оставив сотрудников отдела аренды утрясать вопросы с победителем, Вячеслав Анатольевич бодрой рысью вынесся из актового зала. Я не спеша двинулась вслед. Разговор двух мужчин на лестничной площадке между этажами заставил меня остановиться и навострить ушки.
В щель между лестничными пролетами я разглядела крепкую руку, похожую на руку директора завода, которая энергично крутила пуговицу от пиджака, подозрительно напоминающий пиджак Вячеслава Анатольевича, так что до меня доносился жалкий треск ниток.
– Ты, Слава, мне что обещал? Что сдашь эти развалины без вопросов. Ну как, сдал? Когда деньги на расчетный счет упадут?
– Через две недели повторный…..
– Короче, слушай меня внимательно. Через месяц, не знаю как, но эти объекты должны приносить не убытки, а прибыль. Или ты сдашь их в аренду, или продаешь. Но я через месяц не хочу видеть ни один счет по этим объектам, ни за электричество, ни за воду, ни за землю. Ты меня понял? Если не понял, то через месяц у меня станет на одного зама меньше. Иди, работай.
Подождав на лестнице еще пару минут, я бодро двинулась к выходу. Если жизнь говорит мне, что надо подождать месяц, то я подожду.
Через час я подходила к дому, где сейчас проживали отец и Стелла. Идти в квартиру, где мне никто не был рад, не хотелось до зубовного скрежета, но в моей бывшей комнате оставались мои любимые детские книги, которые хотелось забрать, пока Стелла не решила от них избавиться. Я уже заходила в знакомую с детства арку возле подъезда, когда глаз тревожно зацепился за темное пятно сбоку. Я повернула голову.
– Арес, мальчик, как ты здесь оказался?
Огромный ротвейлер, дрожащий от холода всем отощавшим телом, неуверенно вильнул обрубком хвоста, и осторожно двинулся ко мне, в его тоскливых глазах появилась надежда.
