Читать книгу: «Алая Завеса. Первый лик смерти», страница 22

22. Реквием

"Карты брошены на стол, но я не вышла победителем из этой игры."

Ривальда Скуэйн, ноябрь 2010

Лиам Тейлор кропотал за книгами, ища в них информацию для грядущих конспектов, когда дверь в его кабинет без стука отворилась.

Поднимать головы, для того, чтобы узнать, кто это, смысла не было никакого. Без стука в этот кабинет заходил только один человек. И в этот раз это снова был он. Вернее говоря, она.

– Я рада, что ты ждёшь меня, – сказала миссис Скуэйн и тихо прикрыла за собой дверь.

– Ещё бы, – недовольно огрызнулся мистер Тейлор, посмотрев поочерёдно на наручные часы и на настенные. – Ночь на дворе, а я всё в академии. Меня дома сын ждёт…

– Он справился, – перебила его Ривальда и села за стол напротив него.

Мистер Тейлор снял свои очки, которые использовал исключительно для чтения и положил на стол. Читать сегодня больше вряд ли пришлось бы.

– Ты про Юлиана Мерлина, – максимально изображая непонимание, кивнул мистер Тейлор. – У тебя хватило смелости и бесчеловечия…

– Не время для нотаций, – остерегла его Ривальда. – Сейчас на кону нечто большее, чем спокойный сон мальчика.

– И чем его жизнь…

– Молтембер не убьёт его. Я это знаю точно. Но теперь, – она вытащила из-под воротника невыразительный, несвойственный остальному её гардеробу, кулончик. – Теперь я знаю, где находится Молтембер.

– Отследила…

– Да. Всё вровень так, как я и хотела.

– Отправишься вслед за ним? – спросил мистер Тейлор, сделав голос чуть потише.

– Разве у меня есть другой выход? Я всё это начала. Мне всё это и заканчивать.

Мистер Тейлор привстал из комфортного стула и сделал пару кругов вокруг стола, предварительно надев очки.

– Тебе не справиться, – сказал он. – Отправившись к Молтемберу, ты сделаешь всё так, как он и хочет.

– Разве? Он хочет, чтобы я добралась до него через депо, на поезде, который едет не пойми куда. И в котором я потеряю Проксиму и буду бессильна.

– Даже имея силу, одной тебе не справиться, – проговорил мистер Тейлор. – Ты знаешь, у кого черпает силы Молтембер. Да-да, у тебя. И рядом с тобой его силы будут такими же, как и твои.

Пока мистер Тейлор всё так же беспечно ходил по кабинету, Ривальда схватила его чашку с чаем и немного отпила.

– Даже если мне не удастся его убить, Лиам, – сказала она. – Если он убьёт меня, разве мы проиграем? Тогда он погибнет и сам. Не отправится в Эрхару, а просто умрёт.

– Ты думаешь, что он не знает того, что знаем мы?

– Он не знает того, что я провела Сорвенгера

– Тише! – кинулся мистер Тейлор к ней и прижал свой указательный палец к её губам. – У стен есть уши.

– Если бы он знал об этом, Сорвенгер был бы уже мёртв. Кому, как не мне знать, как он наказывает за ошибки?

– И то верно, – согласился с ней Лиам и наконец присел обратно.

Он инстинктивно потянулся за своим чаем, но, не обнаружив его там, не особо расстроился.

– И это остаётся нашим козырем. Я применю эффект неожиданности и постараюсь его убить его же душой. Если не получится и я проиграю… Он тоже умрёт.

– Я правильно понял? Ты идёшь на жертву? – удивился мистер Тейлор.

Он постарался изобразить столь невообразимое удивление, что его глаза сами собой полезли на лоб.

– А что здесь необычного?

– Такой самолюбивый человек, как ты? Столь эгоистичный и социопатичный?

Ривальда немного смутилась, но Лиам Тейлор был одним из немногих людей, чьи слова никогда её не задевали за живое.

– Можешь посчитать это за пиар-ход, – сказала она. – Напиши статью, а в заголовке что-то вроде "Ривальда Скуэйн меняет имидж с мизантропа на защитницу слабых". Ты же хочешь этого, Лиам?

– Как бы ты не раздражала меня, терять тебя не очень хочется.

– Люблю слышать от тебя такие слова, – скупо улыбнулась Ривальда. – Но, если серьёзно, я пришла к тебе не просто так похвастаться своими намерениями.

Лиам Тейлор обречённо вздохнул и произнёс:

– Слушаю тебя.

– Ты правильно понял, что мне требуется твоя помощь. Какая? Я постараюсь сейчас объяснить.

Приготовившись слушать, мистер Тейлор снял с подставки чашку и наполнил её чаем. На этот раз для себя.

– Я получила сообщение от Молтембера, – сообщила Ривальда. – Не сказала бы, что сообщение было очень трогательным, но это был он. Он выглядел ровно так же, как в момент нашей последней встречи.

– Эрхара совсем не меняет людей? – удивился мистер Тейлор.

– Не приходилось проверять раньше, – ответила миссис Скуэйн. – Наверняка, какое-то колдовство.

– Например, Сорвенгер помог, – съязвил Тейлор.

– В союзниках у него не только Сорвенгер. Шпионов ловить придётся долго.

– Так что тебе сообщил Молтембер?

– Угрожал. Шантажировал. Поставил мне ультиматум. Если я не явлюсь к нему с повинной, он уничтожит весь Свайзлаутерн.

– Но ты явишься к нему, – сказал мистер Тейлор. – Он получит желаемое и…

– То есть ты веришь слову Молтембера? Тебе приходилось знать его лично, в лицо, как я? Я знаю, что нет. А мне приходилось. Даже больше, но не будем раздувать эту тему. Молтембер не шантажирует. Он всё уже решил. Город будет уничтожен.

Лиам Тейлор застыл в глазах, всё ещё не веря умозаключению Ривальды. Он бы так и молчал, если бы миссис Скуэйн не окончила свой монолог.

– Если не вмешаешься ты, – аккуратно дополнила она.

Услышав это, Лиам сделал слишком большой глоток чая, чем обжёг язык и гортань. Но боль он по-геройски проигнорировал.

– Что я должен сделать?

– Чтобы уничтожить целый город с полумиллионным населением, маленьких Роковых Часов будет недостаточно. Тут нужно нечто большее. Силу часов нужно перенести в большие часы. Самые большие, что есть в городе.

– Центральные? – осмелился предположить мистер Тейлор.

– Именно они. И Молтембер с Сорвенгером именно это и сделают. Независимо от того, что будет со мной, они попытаются убить всех в городе. Поэтому мы должны перестраховаться и опередить их на шаг. В моём доме, в подвале, есть большой запас взрывчатки. Я специально берегла его на этот случай.

– Безумие, – сказал мистер Тейлор. – Сколько же нужно отчаяния, чтобы взорвать Центральные Часы?

– Я знаю, что это вандализм. Часы стоят четыре сотни лет, они наша достопримечательность, но… Ты сам понимаешь.

– Тебе плевать?

– Не совсем. Но это единственный способ. У тебя есть ключи от моего дома. Джо ты не скажешь ни слова. Главное – успей до полуночи заложить взрывчатку под часы. Детонатор должен сработать за секунду до полуночи. И ещё. Часы не должны пробить полночь. Ты должен нарушить их механизм, чтобы в нужное время они остановились.

Мистер Тейлор с горечью почесал затылок.

– А так хотелось провести вечер с сыном, – пробормотал он. – А тут ты снова втягиваешь меня в свои игры. Рано или поздно я погибну. Слово даю, погибну.

– Главное, чтобы не сегодня. Считай, что своими сегодняшними действиями ты спасаешь жизнь своему сыну. Это ли не геройский поступок?

– Тоже мне нашла героя.

– Героев в городе только двое. Это ты и я.

После этих слов Ривальда словно на прощание улыбнулась. Лиам хотел поддержать её и своей улыбкой, но вышло что-то не до конца понятное.

Пришедшая спустя секунду в голову мистера Тейлора мысль не вызвала у него бурю восторга.

– Постой, – неожиданно выпалил преподаватель. – А что, если в это время там будешь находиться и ты? И… О нет… Там могут быть Лютнер и Мерлин.

– Могут, – кивнула Ривальда, словно понимая, к чему Лиам клонит.

– Ты предлагаешь мне вас всех убить?

– Мне этого всё равно не избежать. А заботы о Юлиане и Пенелопе оставь мне.

– Не избежать чего? – насторожился мистер Тейлор.

Ривальда явно не хотела поддерживать эту тему, но Лиам вынуждал.

– Ты всё понимаешь! – сказала она и вскочила со стула. – Лиам, не пытайся спасти меня. Это моё дело от начала и до конца. И ты сделаешь всё вровень так, как я тебе сказала. Для того, чтобы спасти Гарета, спасти город, спасти эту Академию.

Если бы у мистера Тейлора имелись усы, он на этом месте потрепал бы их. Однако ничего между носом и верхней губой не нашлось.

– Знаешь что? – сказал он. – А я не буду делать вид, что я лучше тебя. Я спасу город. И в случае чего… Ты должна знать. Мне будет не хватать тебя.

– Прощаешься со мной?

– Очень охота сказать "нет". Прежде всего, потому что я уверен, что оттуда ты выберешься живой. В одной руке ты будешь держать голову Молтембера, а в другой голову Сорвенгера. Сделай это для меня!

– Я не делаю что-то ради кого-то. Я делаю только ради города. Который я люблю. Ты этому городу нужен не меньше, чем я. Ты нужен Юлиану. Не оставляй его.

Лиам понуро опустил глаза вниз и привстал. Что делается в таких случаях? Следует жать руку или приобнимать на прощание? А может, позволить уйти ей по-английски? Или расплакаться навзрыд, и не пытаясь скрыть своих настоящих эмоций?

Как бы то ни было, Ривальда знает это лучше мистера Тейлора.

– Слишком много требуешь от меня, – сказал он.

– Да. Но сделай это… Во имя моей последней воли. В таких случаях не принято отказывать.

И она резко отвернулась и направилась к выходу, потому что ей совсем не хотелось всячески мусолить и перемывать эту тему.

– На прощание! – окликнул Ривальду Лиам, после чего она всё же остановилась и обернулась. – Когда в следующий раз свидимся с тобой, будь живой.

– Иногда, для того, чтобы выжить, нужно умереть.

– Ты снова говоришь загадками!

Но ответа не последовало. Ответом был лишь хлопок закрывающейся двери.

23. Эпилог

"Пришла пора прощаться."

Юлиан Мерлин, ноябрь 2010

Спустя два дня после шокирующих событий последнего времени Юлиана наконец-то вытащили из камеры и отправили в комнату допроса.

Казалось бы, само это кресло было мертво. Его уже не занимали ни Уэствуд Глесон, ни изменник Якоб Сорвенгер, ни трагически погибшая Ривальда Скуэйн. На этот раз на нём с важным видом сидел Стюарт Тёрнер – человек, которого Юлиан видел далеко не один раз, но близко совершенно не был с ним знаком.

– Что я здесь делаю? – спросил Юлиан у Тёрнера, даже не заботясь о тонах вежливости.

– Пришла пора всё разрешить,– ответил Стюарт, даже не поднимая на юношу глаз.

Насколько Юлиан знал, Стюарт Тёрнер работал на Департамент и отношения к полиции не имел. Что же он сейчас делал здесь? Не спросить ли об этом в лоб?

– Я снова в чём-то обвиняюсь?

– Не беспокойся об этом, – ответил Тёрнер. – Очевидно, что взрыв Центральных Часов – это не твоих рук дело.

– С меня не переставая снимали показания уже два дня. Мне больше нечего вам рассказать.

– Ничего рассказывать и не надо. Я здесь для другой новости. Вчера в Департамент анонимно поступили документы.

Он пододвинул к Юлиану солидную кипу бумаг. Однако Юлиан и не думал открывать их и изучать.

– Не почитаешь?

– О чём эти документы?

– Перестань выражать недовольство, – сказал Тёрнер. – Это документы, полностью оправдывающие тебя и Пола Уэствуда Глесона.

– Что? – глаза Юлиана полезли на лоб то ли от счастья, то ли от недоумения. То ли и вовсе от чувства, что его жестоко разыгрывают. – От кого они?

– Говорю же, анонимные. Но мы удостоверились в их подлинности. С утра с вас были сняты все обвинения. Более того, эти документы изобличают настоящего виновника – Якоба Сорвенгера.

– Значит, теперь вы верите мне? – в надежде спросил Юлиан.

– Верю ли я словам о том, что Сорвенгер помогал вызволить Молтембера из Эрхары? Верю ли я в Эрхару вообще? Нет, конечно. Но тебе и не положено знать, во что я верю.

– Я же видел это своими глазами. Я был на той самой крыше…

– Остановись. Не следует всё усложнять, – перебил разошедшегося юношу Тёрнер. – Ты хочешь, чтобы твои далеко не подлинные показания отправились на рассмотрение в местобольский сенат? Всё, что касается Молтембера – уже не наша прерогатива. Там тебя никто не защитит. Более того, могут наказать за дачу ложных показаний. Поэтому настоятельно советую – не лезь не в своё дело. Тебя освобождают. Обвинения сняты. Радуйся свободе и неприкосновенности.

– Значит, вы оставите всё, как есть? А вдруг Молтембер не погиб?

– У нас никаких свидетельств о том, что он действительно там был. И нам ничего не узнать. Молтембера можно найти одним способом. Если он сам этого захочет.

– Тогда в чём обвиняют Сорвенгера? – спросил Юлиан.

– В совершении трёх хладнокровных убийств членов Совета Присяжных, в освобождении из изолятора Агнуса Иллиция. Цель очевидна – убивая присяжных, он хотел влиться в их совет.

– Это правда, в которую я должен верить? – недовольно поинтересовался Юлиан.

– Это правда, которую ты должен знать, – довольно грубо ответил ему Тёрнер. – Будь уверен, в конечном итоге мы разберёмся во всём.

– Мне кажется, вы уже разобрались.

– К сожалению, нет. Спешу тебя расстроить, но Сорвенгер не погиб. Его израненное тело было найдено на месте взрыва. И спасено. К великому сожалению.

Хуже этой новости была только новость о смерти Ривальды.

– А миссис Скуэйн? – спросил Юлиан. – Она была найдена?

– В куче обугленных тел вервольфов мы нашли и её. К несчастью, тело опознанию не подлежит. Опознали её только по кулону. Как раз такой же есть у тебя, – Тёрнер кивнул подбородком на последнее напоминание о Ривальде, висевшее на шее Юлиана.

– Значит, ей повезло меньше, чем Сорвенгеру.

– Мне очень жаль, – постарался выразить сочувствие Тёрнер.

Да что он понимает? Как ему может быть жаль? Хуже его равнодушия может быть опять же только смерть миссис Скуэйн. Ему её гибель может и на пользу пойти. Вдруг замахнётся на пост первого присяжного? Со смертью Ривальды дорога туда прямо открыта.

Юлиан не ответил ничего. Он вольготно откинулся на спинку стула в ожидании того, когда его уже отпустят отсюда, и он раз и навсегда забудет это ненавистное место.

– Это ещё не всё, – спустя полминуты напомнил о своём существовании мистер Тёрнер. – После смерти миссис Скуэйн было вскрыто её завещание. И тебя она не обошла стороной. Она завещала тебе своего дракона.

– Драго? – искренне удивился Юлиан.

– Вот уж не знал, что миссис Скуэйн обладает зарегистрированным драконом. Ну да не моё дело. Надеюсь, ты управишься с ним.

– Я отказываюсь, – уверенно ответил Юлиан. – Мне не нужен дракон. Не нужно ничего, что будет о ней напоминать.

– Твоё дело и твоё право.

– А дом миссис Скуэйн? Всё её состояние? Кому это досталось?

– На самом деле эту информацию я не могу распространять. Но ты не являешься посторонним человеком. Дом и все банковские счета оставлены некой Клаудии Бартон.

– Клаудия? – удивился Юлиан. – А кто это?

– К сожалению, этого никто не знает. Узнаем тогда, когда она приедет получать своё новое имущество.

Даже Юлиан не знал, что такая Клаудия Бартон. Хотя знал он о Ривальде больше, чем основная часть этого города и Департамента.

– Сорвенгер пролежит на лечении несколько месяцев, после чего его дело будет направлено в окружной суд, – перевёл тему Тёрнер, не дав времени Юлиану подумать. – Слушания состоятся в конце января – начале февраля. В случае чего, будь готов.

– Я не хочу на суд…

– Если вызовут, придётся.

Тёрнер посмотрел на наручные часы, которые носил почему-то на правой руке и спохватился:

– Мне пора в Департамент. Время поджимает.

– Похороны Ривальды были сегодня?

– Да. Сожалею, что ты на них не попал.

Он встал, а Юлиану так и хотелось крикнуть ему в спину, что он ничего не смыслит в сожалении. Однако сказал ему юноша другое:

– В одной книге я прочитал, что истина важнее свободы. Вы не согласны с этим?

– Согласен, – обернулся Тёрнер. – Но откуда нам знать точно?

Он эффектно закрыл дверь и ушёл. Теперь уже не только кресло инспектора, но и сам кабинет казался мёртвым. Ещё недавно он был заполнен всевозможными красками общества – Ривальдой, Уэствудом, Сорвенгером. В этом кабинете умер Иллиций, в этом кабинете Юлиан прожил едва ли не половину последнего месяца.

Теперь же в воздухе витала пустота. Одно радовало – вскоре это место снова должен был занять инспектор Глесон.

А уже спустя два часа полностью свободный Юлиан стоял возле могилы Ривальды Скуэйн, сжимая руку Пенелопы, и не мог подобрать нужных слов.

Могильный камень был выполнен в самом простом стиле, без излишеств, украшений и богатств. Сверху было выбито большими золотистыми буквами "Ривальда Скуэйн", причём и второе имя использовано не было. Сразу под инициалами красовались годы жизни "1971-2010". Никаких грустных фраз, наподобие "Requiescat in pace", никакой принадлежности к религии. Только имя и годы жизни.

– О чём думаешь? – решила нарушить неловкое молчание Пенелопа.

Юлиан ответил не сразу, потому что не знал, что сказать. Эмоции переполняли изнутри – подавленность, гнев, ненависть. А вот слов было мало.

– Она не могла так поступить с нами, – выдавил из себя юноша. – Как она могла оставить нас в столь трудный момент?

– Я так и не поняла, что произошло тогда на крыше…

– Тебе и не надо понимать.

– Постарайся объяснить.

– Всё очень просто, – ответил Юлиан. – Ценой своей жизни она спасла город. Уничтожила оружие Молтембера, и, судя по всему, и его самого.

– Она могла спастись так же, как и мы. На драконе хватило бы места.

– Не могла, – отрезал Юлиан. – Выходом была только её смерть. Но она не могла! – закричал Юлиан. – Она должна была что-то придумать, чтобы не умирать! Её же считают самой умной в этом городе, у неё всегда должен был быть план.

– Ты любил её? – робко спросила Пенелопа.

– Что? В каком смысле?

– Ты был привязан к ней.

– Я её ненавидел, – сознался Юлиан. – Теперь же я и сам не знаю, что ощущаю. Я не хотел, чтобы она уходила. Когда тебе или мне будет страшно – кто придёт на помощь? Мы сами за себя?

– Мы есть друг у друга, – сказала Пенелопа и прижалась к Юлиану.

– Есть, – кивнул Юлиан, в сотый раз прочитав имя на могильном камне.

Он всё ещё не верил в то, что это могло случиться.

– Самое главное, что город в безопасности, – рассудила Пенелопа. – Если бы не смерть миссис Скуэйн, мертвы были все.

– Не утешает. Однажды мы должны будем отомстить, – сказал Юлиан, и выражение его лица полностью окрасилось оттенком ненависти.

– Главное – не спеши, – сказала Пенелопа. – Не забывай – у тебя есть я. И всегда буду.

Она повернула Юлиана к себе и крепко-крепко обняла его. Только вот Юлиан не ощущал себя в безопасности, находясь в этих объятиях. Он начинал ощущать себя чужим.

– Подожди, – остановилась Пенелопа. – Что шуршит у тебя в кармане?

– Да так, ничего, – попытался отвязаться Юлиан, но не тут-то было.

– Нет-нет, покажи.

– Юлиан молчал.

– Я сама возьму.

Со скоростью света она распахнула пальто Юлиана и вытащила из внутреннего кармана подозрительную бумажку.

– Зачем это тебе? – спросила она, вглядываясь в буквы, которые видела и надеясь, что всё это ей мерещится. – Свайзлаутерн – Грунндебайтен, через два часа…

– Ты всё понимаешь…

Пенелопа держала ненавистный билет в своих руках и готова была порвать его, раскромсать и сжечь, но никуда не отпускать Юлиана.

– Ты не должен уезжать. У нас семестр в разгаре. И я…

– Мне стал ненавистен этот город. Он принёс много зла. Прости, я больше не могу тут находиться.

– А я как же?

– Прости. Может быть, я вернусь… Может, нет…

Что должно следовать дальше? Пощёчина? Нет, Пенелопа держалась.

– А знаешь, что? – выпалила она. – А езжай, куда хочешь! Только… Только я буду тебя ждать.

А не стоит, подумалось Юлиану. Только вслух он ничего не сказал. И не скажет.

– До встречи, – выпалила она, развернулась и ушла.

На могильный камень упала снежинка. Первый снег в этом году. Снег, который Ривальде увидеть было не суждено.

Юлиан даже не проводил взглядом Пенелопу. Не хотел. Не мог. Он не хотел никого видеть, в том числе и её. А ведь недавно думал про себя, что всё готов за неё отдать.

Может, и да, но явно не сейчас.

Юлиан подошёл к могильному камню и аккуратно положил на него свою руку.

После чего, запинаясь, воспроизвёл заученную фразу.

– Ты смогла обмануть Молтембера. Значит, можешь обмануть и смерть. Если ты меня слышишь, не проигнорируй мои слова. Просто однажды… Будь живой.