Читать книгу: «Коби Брайант. Философия игры и жизни легендарной Черной Мамбы», страница 4

Дебаты

Много лет спустя среди старых игроков филадельфийского баскетбола возник излюбленный спор о том, кто лучше – Коби или Джо Брайант.

Чаще всего старожилы принимали сторону Джо, ссылаясь на его рост и уникальные навыки, чтобы доказать, что он был лучше, чем Коби в подростковом возрасте. Оглядываясь назад на карьеру Мармелада, Джулиус Томпсон сказал, что он был игроком двадцать первого века.

«Я люблю Коби и все такое, но я видел Джо в расцвете сил, – сказал Томпсон, который на протяжении многих лет писал об этой игре и сам тренировал. – Джо был ростом 208 см, и он мог делать все, что Коби мог делать при 198 см роста».

Кроме того, Джо Брайант мог похвалиться достижением, которого у его сына никогда не было, – привести команду к чемпионскому титулу в Общественной лиге Филадельфии.

Под 23 номером Мармелад сделал это в 1972 году, в выпускном классе, когда фанаты заполнили школьный спортзал, чтобы подбодрить его и его товарищей по команде. По ходу сезона он набрал 57 очков (школьный рекорд из 26 удачных бросков с игры) в одной игре и 40 очков в другой. Он был назван МВП турнира Общественной лиги после того, как привел Бартрам к победам над школой Гратц (ее тренировал молодой Джон Чейни, прямо перед переходом к тренерской работе в колледже) и школой Джермантаун, в которой играл будущий игрок НБА Майк Соджорнер.

«Со своими 206 см роста и 109 кг веса Соджорнер играл на передовой рядом с парнем ростом 213 см, что делало Джермантаун большой и сильной школьной командой – даже для Общественной лиги, – но Джо принял вызов, – вспоминал Джулиус Томпсон. – Джо просто взбесился в игре против них. Он просто взял на себя игру, набрав в тот день около 30 очков».

Мармелад набрал 30 очков с 12 подборами в чемпионской игре, а вдохновенная игра товарища по команде Джо Бешеного Пса Прайда способствовала последующей победе.

После этого Джо и его отец стояли рука об руку, улыбаясь фотографу из «Трибьюн», обняв друг друга за плечи и указывая пальцами в небо. Лицо Большого Джо просто сияло.

«Успехи в школе привлекли к Мармеладу внимание всего города, и он был к этому готов, – вспоминал Дик Вайс. – Джо был яркой личностью, когда учился в средней школе. Огромной личностью. Он всегда смеялся, с ним рядом всегда было весело. Он был тихим, он был джентльменом, он всегда был рад видеть тебя, я думаю, что он был потрясающим послом не только для Лиги Сонни Хилла, но и для всего города, потому что нельзя было не улыбаться, видя, как он играет. Все его знали, и все его любили».

«Все это возвращалось к Большому Джо, который сам был таким же, – заявлял Джулиус Томпсон. – Джо умел говорить. Людям нравилось прозвище Мармелад. Он был искрометным, живым. Очень дружелюбным».

Следующим был матч городского чемпионата, в котором чемпионы Общественной лиги встречались с лучшей командой Католической лиги. Общественная лига почти всегда побеждала Католическую команду в борьбе за титул. В тот год Сент-Томас Мор едва не обыграл Бартрам в упорном поединке в самом первом матче сезона. Тем не менее многие рассуждали, что Бартрам в борьбе за трофей оставался безусловным фаворитом благодаря сильной игре Джо.

Большинство команд Католической лиги пытались замедлить игру, чтобы отнять преимущество в атлетизме у команды из Общественной лиги. Но команда Сент-Томас Мор обладала атлетизмом, который мог противостоять Бартраму.

«[Бартрам] вошел в игру слишком самоуверенным, – вспоминал Вонтез Симпсон. – Они думали, что катком прокатятся по Сент-Томми Мор. О, блин, вот это была печалька».

«Мармелад был подавлен этим поражением», – вспоминал Симпсон. Но награда МВП в Общественной лиге была для Брайанта лишь одной из нескольких в том сезоне, и со всеми этими наградами пришел и большой интерес со стороны тренеров колледжей по всей стране. Ему так часто звонили домой, что Большому Джо пришлось сменить номер телефона.

В те дни Сонни Ваккаро, который позже прославился как топ-менеджер компании спортивной обуви, был лохматым учителем средней школы из Питтсбурга, который каждый сезон проводил элитную игру «Все Звезды средних школ страны». Это мероприятие, получившее название «Дэппер Дэн Раунд Бол Классик», привлекало всех лучших тренеров колледжей Америки, которые каждую весну приезжали в Пенсильванию, чтобы посмотреть на лучшие школьные таланты страны.

И Мо Ховард, и Мармелад были приглашены принять участие в игре. Их отцы не могли дождаться поездки на это мероприятие. «У меня был Пинто, – вспоминал Ховард о маленьком Форде, на котором он ездил, – и я до сих пор не знаю, как они втиснули свои жирные задницы в машину и поехали в Питтсбург только для того, чтобы быть там ради Джоуи и меня. Я знаю, что мой отец не знал своего отца. У нас было трудное детство, чувак, и наши папы работали не покладая рук, чувак. Будучи молодыми, мы достигли определенной известности, и это было больше, чем самая большая зарплата, которую могли получить наши отцы».

В те выходные престиж Большого Джо Брайанта стал еще более значимым. Его сын был назван «Самым ценным игроком» в Матче Всех Звезд, что привлекло внимание еще большего числа колледжей, к большому ужасу Большого Джо. Семья хотела, чтобы Джоуи играл в студенческой команде в Филадельфии, чтобы они могли быть близки к его восхождению к славе.

«Эта награда была добавлена к коллекции трофеев Брайанта в доме на Уиллоус-авеню, поистине впечатляющая выставка», – вспоминал Гилберт Сондерс. Сондерса выберут играть за команду Ваккаро в следующем сезоне. Частью проведения турнира «Дэппер Дэн» 1973 года был просмотр фильма об игре 1972 года, в которой Мармелад доминировал над лучшими школьниками страны. «Тогда я впервые понял, насколько талантлив Джо», – сказал Сондерс.

«Джо мог делать на паркете буквально все что угодно, – вспоминал Дик Вайс, – и у него была возможность играть на всех пяти позициях. Он умел вести мяч, он мог играть внутри, он обладал всеми атакующими навыками. В его игре был фигуральный Мэджик Джонсон. Я не говорю, что он сам был Мэджиком, но он освоил все пять позиций. Итак, до появления Мэджика (который должен был появиться на сцене в конце семидесятых) Джо Брайант играл в том же стиле, где он был очень хорош в обращении с мячом на открытом пространстве, играя на других игроков, но создавая ситуации, в которых он действительно мог взволновать толпу этими своими действиями».

От журналистов до тренеров и игроков соперника, почти у всех было мнение, что у Мармелада очень большое будущее. Он мог бы пойти куда угодно, но Мармелад хотел остаться поближе к дому. Он понимал, что в Филадельфии он был героем своего родного города, ему нравилось быть в статусе местной знаменитости, и он хотел играть в Большой Пятерке города. Дело дошло до выбора между Темплом и «Ла Саль», и Мармелад выбрал «Ла Саль», потому что именно там играл один из его героев, Кенни Дарретт. Тренер «Ла Саль» Пол Вестхед ставил игру на открытом пространстве, использовал стремительный подход, выглядящий очень весело.

«У “Ла Саль” была громкая репутация по производству великих игроков, – объяснил Дик Вайс. – Это началось еще в конце сороковых – начале пятидесятых годов прошлого века, с Тома Гола. Джо должен был стать следующим великим игроком. На самом деле 1972 год был действительно особенным годом в школьном баскетболе Филадельфии, потому что Джо Брайант и Майк Соджорнер, который в конечном итоге отправился в Юту, и Мо Ховард – все были одного класса, и они были большой тройкой. Этих трех игроков хотели заполучить себе все».

Пол Вестхед подтвердил, что Джо должен был стать их следующим великим игроком. «В те дни тренеры действительно не знали об игроках до конца их школьной карьеры, – объяснил Вестхэд. – Я правда не следил за ним, пока он был маленьким мальчиком в возрасте двенадцати, тринадцати или четырнадцати лет. В наши дни он был бы на радаре тренеров колледжа с раннего возраста, например с двенадцати лет. Говорили: “В Западной Филадельфии есть один паренек, который действительно умеет играть”. Когда я впервые связался с Джо, он был старшеклассником. У него был чудесный природный дар. И ему нравилась эта игра, вот он и работал над ней. Не то чтобы Джо был ленивым игроком. Нисколько. Потому что он любил эту игру. Баскетбол, казалось, был тем, кем был и он сам. Он умел играть. Это никогда не было проблемой».

Пока Джо выбирал «Ла Саль», Мо Ховард согласился играть в «Калифорнийском университете Лос-Анджелеса Востока», как тренер Лефти Дризелл называл свою Мэрилендскую программу.

Приняв решение, два баскетбольных друга провели весну и лето, атакуя городские площадки. Ховард со смехом вспоминал: «В старших классах мы с Джо Брайантом почти все делали вместе. Я забирал его после того, как он выходил из школы. Я ехал из своей школы в его школу и забирал его. Мы садились в машину и отправлялись играть в баскетбол. Чувак, по всему городу – разные досуговые центры, игровые площадки. В пригороде было несколько лиг. Мы были старшеклассниками, играющими против мужиков, и мы всыпали этим парням по первое число, чувак. Просто громили их».

«Эксплорерз»

Но вот чего Мо и Джо не могли сделать, так это создать Национальную ассоциацию студенческого спорта. Руководящий совет спортивных отделов колледжей снова изменил свои правила академического отбора, на этот раз в попытке обеспечить академическую успешность поступивших спортсменов. Новая формула означала, что ни Брайант, ни его друг Ховард не смогут играть на первом курсе.

Ховард все равно уехал в Мэриленд, и Джо Брайант провел много времени в доме Гилберта Сондерса в тот, оказавшийся потерянным, год. Он играл во внутренних играх в «Ла Саль» и постоянно присутствовал на своих старых убежищах – игровых площадках.

Все еще невероятно худой для студента-второкурсника колледжа (он весил менее девяноста килограммов), он впервые сыграл за «Ла Саль Эксплорерз» в сезоне 1973/74 годов и сразу же обновил кадровый резерв школы. Вестхед, уже успевший приобрести репутацию знатока Шекспира, председательствовал на играх с ученым видом, одетый в водолазку и спортивную куртку.

Мармелад выступил в своей роли, сыграв в игру, которая представляла собой баскетбольную версию пятистопного ямба. Студенческое издание «Ла Саль» охарактеризовало его как «яркого гения».

«Дело было не только в его росте, – вспоминал Вестхед. – Он был текучим игроком. Он мог плыть туда и сюда. Статика ему была чужда. Это слово для него ничего не значило. Он всегда двигался вправо, влево, вверх, вниз. В его игре было много прыгучести. Это было оправдано и в обороне. Он всегда искал момент, чтобы украсть мяч».

Будучи молодым тренером, Вестхед любил игру на открытом пространстве, а это означало, что его команда много прессинговала, чтобы много бегать. Во-первых, Брайант мог забрать отскок в защите, и, благодаря своим навыкам обращения с мячом, ему не нужно было передавать мяч разыгрывающему.

«Он из тех парней, которые могут получить оборонительный отскок и бежать от начала до конца площадки с мячом на дриблинге, – объяснил Вестхед. – В семидесятые годы и годы спустя такое не так чтобы часто можно было бы увидеть».

Пять лет спустя 183-сантиметровый Мэджик Джонсон получил известность за подобный вид мастерства, приведя команду «Мичиган Стэйт» к титулу национального чемпионата, а затем – «Лейкерс» к пяти титулам НБА.

В 2015 году Дреймонд Грин помог «Голден Стэйт Уорриорз» выиграть титул чемпиона НБА, став особенным тяжелым форвардом, который мог уйти в быстрый отрыв. Но большой парень с навыками защитника был практически беспрецедентным явлением в 1974 году.

«Джо Брайант сделал это еще до того, как мир узнал, что это вообще можно сделать, или до того, как тебе разрешили это сделать», – сказал Вестхед.

Присутствие Мармелада помогло создать тот быстрый темп, который хотел Вестхед. «Он считал, что ты должен полностью переигрывать соперника, – сказал Джулиус Томпсон. – Если он не забил 50 очков к перерыву, он был расстроен».

«Вестхед был тренером стиля беги-и-бросай», – заявлял Гилберт Сондерс.

Сам Вестхед сформулировал это по-другому: «Я думаю, что смог распознать его талант, понять, насколько он хорош, и позволить ему делать свое дело. Я не задействовал его в качестве разыгрывающего. Но во время игры он будет меняться и делать все что угодно. Это не было, как будто Джо был везде и делал то, что ему хотелось. Джо был из тех парней, которые могут найти способ сделать свое дело, особенно когда получат мяч в свои руки. Я старался свести к минимуму то нападение на половине площадки, которое у нас было. Я пытался отодвинуть диапазон действий. Мы всегда играли в довольно быстром темпе».

В ноябре 1973 года «Ла Саль» хорошо стартовал, и Мо Ховард почувствовал желание пойти посмотреть, как они играют (в те дни, до кабельного и широкого вещания, игры «Ла Саль» не часто показывали по телевизору). Ховард обнаружил, что Вестхед, похоже, не знал, где находятся тормоза, да и вообще не собирался ими пользоваться. Его команды играли с шашками наголо, идеальный стиль для Мармелада.

«Это был Би. Именно так Би и играл, – вспоминал Ховард. – Чтобы это была отличная команда, Джоуи должен был делать то, что он умеет. Вестхед никогда не пытался связать ему руки. “Ла Саль” будет давить на тебя, на всей площадке, на трех четвертях площадки. Они играли очень быстро, потому что Джоуи мог бегать с защитниками. Часто он был парнем в середине с быстрым отрывом».

Филадельфийская «большая пятерка» в тот сезон была фактически тренировочной площадкой для тренеров НБА: Чак Дейли в Пенне, Джек Маккинни в Сент-Джо, Дон Кейси в Темпле и Вестхед в Ла Сале. Единственным тренером «большой пятерки», который не перешел в НБА, был Ролли Массимино из Виллановы, который десятилетиями будет считаться одним из лучших тренеров в студенческом баскетболе. Брайант сделал все возможное, чтобы для всех них устроить шоу.

В среднем за игру он набирал 18,7 очка и лидировал в «большой пятерке» по подборам – 10,8 за игру в том первом сезоне. Большой Джо присутствовал на каждом домашнем матче. В следующем сезоне Мармелад увеличил эти цифры до более чем 20 очков и 11 подборов за игру.

«Задача нового сезона включает в себя контроль над огромными талантами проворного гиганта», – было написано в статье одного из студенческих изданий «Ла Саль».

Второй сезон Брайанта в колледже принес много ярких моментов – победа над Клемсоном, силищей Конференции Атлантического побережья; расстроили идущих шестыми по стране Алабаму, выиграв турнир «Шуга Боул Классик», победу в котором принесло подправление мяча в кольцо на последних секундах матча в исполнении Брайанта; его 34 очка против «Мемфис Стэйт»; и его победный бросок в игре против «Пенн», команды Чака Дейли.

В какой-то момент «Ла Саль» поднялся до одиннадцатого места в национальных рейтингах того сезона. Брайант и его товарищи по команде Билл Тейлор и Чарли Уайз войдут в первую команду «большой пятерки» в 1975 году после того, как приведут «Эксплорерз» к рекорду 22:7 и выходу в плей-офф регулярного чемпионата лиги. Но в те дни на турнир НСАА⁹ почти никто особо много не ставил. Единственный способ создать заметное событие – выиграть турнир конференции.

Именно там Мармелад обеспечил Вестхеду мучительные воспоминания.

«Матчи чемпионата лиги проходили в колледже “Лафайет”, – вспомнил Вестхед. – Мы в финальной игре, и если выиграешь, поедешь в НСАА. В финале мы играем против колледжа “Лафайет”. Осталось всего две минуты, и мы впереди, скажем, на семь очков. Джо Брайант крадет мяч и бежит вперед для неоспоримого броска из-под кольца, чтобы довести разницу в счете до девяти очков. Он подбегает, подпрыгивает так высоко, как только может, а потом заносит мяч сверху в кольцо, поворачиваясь с широкой улыбкой на лице. В то время в студенческом баскетболе не разрешалось заносить мяч сверху. Это было нарушением правил».

Судьи тут же выдали технический фол, не засчитав бросок и наградив «Лафайет» двумя штрафными бросками и контролем мяча (ball possession). Все еще широко улыбаясь, Брайант подошел к скамейке и сказал Вестхеду: «Тренер, я просто должен был это сделать».

«Таким образом, игра с семью очками отрыва трансформировалась в отрыв в четыре очка, – вспоминал Вестхед сорок лет спустя, все еще с оттенком недоверия в голосе. – Я был ошеломлен. Не могу сказать, что я вскочил, похлопал его по спине и сказал: “Джо, ты мужик”. Я не кричал на него. Я был в шоке. Он точно знал, что делает. И я могу сказать, что он, вероятно, все рассчитал: “Я ждал этого весь год, и мы выиграем эту игру, так что с того?”»

Этот момент стал символом карьеры Мармелада. «В той игре у него, наверное, было 20 очков, много подборов, – сказал тренер. – Я до сих пор помню, как он украл тот мяч и пробежал весь этот путь, потому что в десяти метрах от него никого не было».

«Ла Саль» боролся за победу и переигрывал в основное время высоко оцениваемую команду «Сиракьюз» в игре первого раунда в «Палестре», в Филадельфии. У Джо Брайанта была выдающаяся игра, но он не забил ставший бы победным бросок за три секунды до конца, и «Эксплорерз» проиграли в овертайме. «Сиракьюз» вышли в «Финал четырех»¹⁰.

После окончания сезона Мармелад объявил, что столкнулся с финансовыми трудностями и этой весной выходит на драфт НБА. Вестхед знал, что время было выбрано правильно.

«Оглядываясь назад, можно сказать, что Джо Брайант был первым 206-сантиметровым разыгрывающим в Америке, – сказал тренер. – Но в то время никто не думал об игроках такого роста как о разыгрывающих или играющих с мячом, и вообще как об игроках, у которых есть подобного рода навыки. На самом деле многие люди, которые видели игру Джо, думали, что в нем слишком много энергии, что он делает слишком много всего, что он должен был сделать свою игру менее яркой, более подобающую нападающему, а не действовать так, как будто он разыгрывающий».

Вестхед выслушал критику от скаутов и других тренеров, но не согласился с ней. Для Вестхеда высокий и худющий Мармелад был силой, которую следовало правильно использовать. И тренер согласился, что его лучший игрок готов к профессиональному баскетболу.

С любовью к этим филадельфийским болельщикам, галдящим в его ушах, Джо Брайант был уверен, что он на пути к ошеломляющей карьере. Мысль о том, что может быть и другой исход, едва ли приходила ему в голову.

Глава 4: Пэм и Мармелад

Именно во время учебы в «Ла Саль» Джо Брайант попал под влияние эффектной, статной молодой женщины по имени Пэм Кокс, к большому огорчению ее отца.

«Пэм Кокс могла бы стать адвокатом или кем-то в этом роде, – заметил Джон Смоллвуд, давний спортивный обозреватель «Филадельфия Дэйли Ньюс». – Вместо этого она связалась с сумасшедшим Джо Брайантом».

Это в значительной степени отражало точку зрения ее отца, Джона Кокса II. Он явно не мог смириться с мыслью, что его дочь связалась с Мармеладом. Члены семьи вспоминают, как он спрашивал, как этот парень сможет содержать ее и сохранять тот образ жизни, к которому она привыкла.

«Она могла делать все, что хотела, – соглашался Дик Вайс. – Она была похожа на модель с подиума, красивая девушка. Я уверен, что [ее отец] ожидал, что она выйдет замуж за врача или адвоката, – говорил Вайс. – Он никогда не думал, что она выйдет замуж за профессионального баскетболиста с Юго-Запада Филадельфии».

И все же их пара объединит два глубоких баскетбольных генофонда. Брат Пэм, Джон Артур Кокс III, по прозвищу Пухляш, был одним из лучших защитников по школьникам и позже играл в студенческий баскетбол в Вилланове и Университете Сан-Франциско. А Джо уже пробивался в НБА.

Однако ни Джо, ни Пухляш не могли обеспечить ключевой элемент личности, который сделал бы Коби Брайанта одним из самых великих участников игры.

«Она сногсшибательна, она смертоносна – Пэм Кокс, чувак, – со смехом объяснил Мо Ховард, и это мнение снова и снова повторялось среди друзей пары. – Она красивая женщина, но есть в ней и хладнокровный убийца».

Пэм Кокс также отличалась необычайной личной дисциплиной, еще одной ключевой чертой, которую она привила своему сыну.

«Это она заставила Джо идти по прямой и узкой дорожке, – сказал Вонтез Симпсон. – Джо был как большой ребенок. Ты не мог с собой ничего поделать, кроме как полюбить его».

Некоторые друзья говорили, что не случайно, когда Пэм и Джо стали встречаться, тренер Брайанта обнаружил, что на третьем курсе тот стал более сосредоточен и контролирует себя. Вестхед смеялся над этим соображением. «Из-за того, что они начали встречаться, он перестал прятать мяч за спину? – спросил тренер. – Нет, я не заметил ничего подобного. Я просто шучу. Я знал, что, встретившись с ней, можно было сказать, что она хороший человек, и поэтому будет полезна для Джо».

Некоторым наблюдателям такое сочетание казалось невероятным. Во-первых, их семьи были очень разные. В то время как Брайанты прибыли в город сравнительно недавно, будучи беженцами из Джорджии, сразу же оказавшимися в затруднительном финансовом положении, Коксы были старой филадельфийской семьей, чьи свадьбы и светские мероприятия можно было найти на страницах «Филадельфия Трибьюн», одной из старейших афроамериканских газет в стране.

Первый Джон Кокс, женившийся в 1933 году, был столпом Прихода Святого Игнатия, старинной религиозной общины в Западной Филадельфии, которая объединяла немецких иммигрантов с момента своего основания в 1890-х годах. Кокс посещал Приход Святого Спасителя, который был основан в 1924 году как Католическая религиозная община для афроамериканцев в Западной Филадельфии. Но немецкоговорящее население этого района переживало заметный спад, и к 1928 году Белая Конгрегация Святого Игнатия обратилась к Святому Спасителю с просьбой о слиянии.

Из этого союза Приход Святого Игнатия вскоре вырос в сильную организацию с амбициозной общественной программой, со школой и домом престарелых в числе начинаний. Джон Кокс-старший вступил в должность управляющего благотворительным магазином Святого Игнатия, прибыль от которого обеспечивала основное финансирование дома престарелых и других программ. К 1950-м годам благотворительный магазин был настолько силен и так хорошо управлялся Коксом, что приход не нуждался в дополнительном финансировании от Филадельфийской архиепископии, сообщала «Трибьюн».

Приток афроамериканских мигрантов на протяжении десятилетий создавал множество точек социального и расового напряжения по всему городу, но Святой Игнатий служил интегрирующим фактором вопреки конфликтам. Признак этого, возможно, появился в 1956 году, когда после многих лет игнорирования Джон Артур Кокс-старший одним из первых чернокожих был, наконец, выбран в «Рыцари Колумба» – благотворительное и социальное братство веры. Отсутствие интеграции в местную ложу уже давно было предметом споров в конгрегации, хотя Кокс, казалось, преуменьшал это, заявляя о своем фундаментальном оптимизме в интервью «Трибьюн».

«Нет ничего трудного в том, чтобы присоединиться к организации или остаться в ней, – сказал он о “Рыцарях Колумба”. – Мы знаем, что в сердцах некоторых людей живет некоторая враждебность, но она уменьшается с каждым днем».

Его сын, Джон Артур Кокс-младший, получил известность в конце сороковых и начале пятидесятых годов за свое мастерство боксера и за игру в баскетбол в общественных командах, но это была очень ограниченная эпоха возможностей для молодых чернокожих. Вместо того чтобы поступить в колледж, младший Кокс поступил на службу.

К 1953 году он был двадцатилетним рядовым армии США, который вернулся домой с подготовки для быстрой женитьбы с на Милдред Уильямс, семнадцатилетней красавице: месса в церкви Св. Игнатия, как сообщали в «Трибьюн», прошла в 7:30 утра. Свадьба была настолько поспешной, что не было времени на прием. Супруги произнесли клятвы за завтраком, и рядовой Кокс поспешил на Аляску, чтобы служить там в военной полиции.

Джон Артур Пухляш Кокс III будет их первым ребенком, а вскоре за ним последует и его сестра Пэм.

Как только его военная служба была завершена, Джон Кокс II вернулся в Филадельфию и начал карьеру в пожарной службе города, где в течение первых лет предпринял ряд трудных, часто безуспешных попыток интегрироваться. Ему предстояло пройти через суровые годы управления администрации Риццо и стать одним из первых черных лейтенантов в департаменте, что само по себе было немалым подвигом.

Он обладал определенной филадельфийской твердостью. «Мистер Кокс был городским парнем, – объяснял Мо Ховард. – Он вырос в Западной Филадельфии. Он не был из богатой семьи или чего-то подобного. Он и его жена обеспечивали вполне приличный образ жизни для Пэм и Пухляша. Когда я впервые встретил Пухляша и Пэм, они жили в Фэрмаунт Парке, самом большом городском парке в мире. Так что иметь дом рядом с Парком Фэрмаунт – это достижение, особенно для чернокожих людей».

Этот район, более известный как Парксайд, сильно отличался от той части Западной Филадельфии, где вырос Джон Кокс, рассказывал Ховард: «Это было лучше, чем на дне. По мне, так для мистера и миссис Кокс такое взросление дало им стимул и мотивацию к успеху, который они и реализовали».

Джон Кокс II представлял из себя довольно сложную личность, вызывающую противоречивое отношение даже в его собственной семье. Гейл Уильямс, близкий родственник Милдред Уильямс Кокс, написал вымышленный рассказ о семье баскетбольной звезды, в котором нарисовал нелестные портреты персонажей, представляющих как Пэм Кокс, так и ее отца. Друзья семьи в интервью подтвердили некоторые сложные элементы личностей отца и дочери, однако многие знакомые также говорили и о компенсирующих это качествах.

Любопытным обстоятельством было то, что Большого Джо Брайанта, человека с очень ограниченными средствами, очень часто цитировали и фотографировали в местных газетах, в то время как Джона Артура Кокса II – человека выдающегося и занимавшего высокий пост в городском пожарном департаменте, – по-видимому, никогда не цитировали и не фотографировали, несмотря на то, что он был отцом замечательного сына, зятем и внуком. Это было почти так же, как если бы он старательно избегал общественного внимания.