Читать книгу: «Вера, мышонок и другие», страница 8
Глава 17
В воскресенье подруги надумали посетить небольшую ярмарку-выставку народных промыслов, проходившую на центральной площади, но к вечеру Вера была уже дома и постучалась к Розе, приглашая её к себе.
Роза села поближе к клетке, взяв на руки Вомбата.
– Может быть, посмотрим какой-нибудь фильм? – предложила Вера.
– А мультфильмы есть?
Вера нашла мультфильмы, и, попивая чай, они стали смотреть.
Через 45 минут в комнату почти ворвалась сеньора Суарес, возвестив:
– Девочки, у нас случилась беда! С нашей госпожой. Идите со мной и помогите мне.
По дороге в двух словах она описала произошедшее: во время сеанса что-то испугало госпожу и она выбежала из комнаты, намереваясь спуститься вниз, но оступилась на лестнице и упала, потеряв сознание.
Сейчас, до приезда «скорой помощи», её надо аккуратно уложить прямо там, у лестницы, и быть готовыми на тот случай, если вдруг что-то понадобится.
Подруги госпожи стояли рядом, громко вздыхая и тихо плача, а мадам Аврора махала руками, отчаянно призывая кого-то сверху или сбоку на помощь «нашему ангелу», как она выражалась.
«Скорую помощь» долго ждать не пришлось. Медик сказал домоправительнице, что не похоже, будто у сеньоры имеются серьёзные повреждения, но более детально её надо осматривать уже в клинике.
Сеньора Суарес вместе с помощницами хотела поехать вслед за «скорой», но им посоветовали прийти завтра, и они остались весь вечер переживать и обсуждать случившееся. Сеньоре Диас тоже позвонили, а Вера набрала Марисоль.
К восьми часам утра почти все уже были в клинике, и Марисоль хотела бы присутствовать, но Вера сказала, что раз у неё назначена встреча в зоопарке, то пусть уж туда и идёт.
Спутницы сеньоры Мендес по сеансам также пришли, а вслед за ними и доктор Сильва – семейный врач госпожи, которому ещё вчера позвонила домоправительница, а сегодня за ним заехала мадам Аврора на сорокалетнем «Фольксваген Гольф», так как у доктора сломалась машина несколько дней назад, а такси он не доверял, ибо боялся похищения с целью требования выкупа – тогда доктор Сильва потеряет все деньги, которые он копит на свою небольшую клинику. Его супруга неоднократно говорила ему, что он превращается в какого-то барсука, одержимого манией преследования, но бережливый доктор не обижался – лишь бы денежки были целы.
Доктор Сильва пошёл искать доктора Санчеса, который, как ему сказали, занимается пострадавшей. Вернулся он вместе с ним.
Доктор Санчес оказался довольно молодым человеком приятной наружности. Будучи окружён толпой пришедших по душу сеньоры Мендес, он принялся объяснять:
– Сразу хочу вас заверить, что выздоровление сеньоры Мендес – лишь дело времени, так что волноваться совершенно не о чем.
– Как это не о чем? Ведь сеньора упала, ударилась головой и впала в кому, – возразила одна из подруг госпожи, уже получившая некоторые сведения о состоянии сеньоры.
– Но ведь голова на месте, – заметил доктор. – Переломов нет, никаких серьёзных внутренних повреждений тоже нет, даже ушибов, можно сказать, нет – ничего нет!
– Кроме комы, – вставила сеньора Суарес.
– А кома, что кома? Кома коме рознь, а её кома пустяковая – скоро она очнётся, поскольку у неё лишь небольшое сотрясение мозга. Я уже на столько коматозных состояний успел насмотреться, что на эту кому мне даже смотреть не интересно, потому как я знаю, что долго смотреть не придётся, а ведь наблюдение за длительной комой может быть весьма интересным и поучительным!
Некоторые из женщин фыркнули.
– Что, сомневаетесь? И напрасно, сеньоры, вам надо брать пример вон с той сеньориты, которая, как я вижу, верит мне, – и указал на Веру, на которую теперь все обратили внимание, изучая взглядом «сеньориту, доверяющую доктору», и теперь Вера была готова провалиться сквозь землю с непривычки быть в центре внимания. Но доктор спас её, произнеся: «Я могу дать вам честное слово, что больная очнётся уже скоро, возможно, и сегодня! Или через несколько дней или недель. Едва ли она протянет больше двух недель… я имею в виду в коме».
Послышался недоверчивый ропот.
– Хотите моё слово?
Мадам Аврора затребовала слово, и он его дал, после чего мадам облучала его взглядом насквозь в течение секунд десяти. Доктор достойно выдержал этот взгляд.
Глава 18
Доктор Санчес не обманул, и сеньора Мендес очнулась на третий день, правда, она ничего не помнила из произошедшего в последнее время. У неё случилась амнезия!
В той части света, где произошла эта история, имеется особенное отношение к амнезии. Многие о ней мечтают и завидуют тому, у кого она есть, а когда она проходит, радуются, думая про себя: «Так тебе и надо!».
Но касается это почти исключительно женщин. Для некоторых из них амнезия сродни прекрасной орхидее в букете самых великолепных и прославленных заболеваний, нарушений и травм.
Обычно при сообщении о том, что у кого-то случилась амнезия, глашатаи прибегают к разного рода театральным трюкам, в частности, к такому, как мучительная пауза. Например:
– Вы знаете, что случилось с сеньорой А.?
– Нет, не знаем, а что?
– …
– Да что же с ней случилось, не томите?
– У неё амнезия!
И если удастся подгадать так, чтобы сделать это сообщение во время грозы, да ещё чтоб ударил гром в этот самый момент или сверкнула молния, то такой успех будет считаться чуть ли не кульминационной точкой всей жизни.
Доктор Сильва, бывший в душе романтиком, тоже задумал исполнить этот номер красиво и спешил вместе с доктором Санчесом к собравшимся, как обычно поутру, посетительницам, волнующимся за здоровье сеньоры Мендес.
Доктор Сильва понимал, что молний и громов ему не видать в больничном коридоре, но если всё сделать по уму, то эффект будет «просто бомба», употребил он про себя модное выражение.
Сначала надо потихоньку зайти издалека, может быть, с историческим экскурсом о психогенных нарушениях памяти, а именно такое и было у госпожи, (по словам доктора Санчеса, согласившегося стать сообщником доктора Сильвы), после же довести женщин до кипения и наконец обрушить на них эту новость.
Может показаться, что подобное поведение для доктора как-то не солидно что ли, но уж таким был доктор Сильва – шалопаем, под стать доктору Санчесу.
Встретились две родственные души, два брата, и в прежние времена они могли бы стать гипнотизёрами-аферистами или фокусниками, ведь оба они с детских лет увлекались фокусами и применением гипноза, но не находили единомышленников, а за применение гипноза на домашних иногда страдали. Ну, а сейчас доктор Сильва, уже готовый вскинуть руки, чтобы привлечь внимание издалека и завладеть им, вдруг внезапно сел в лужу. Сердобольная, подслеповатая, проработавшая уже около сорока лет в клинике санитарка, подошла с другой стороны и проскрипела собравшимся:
– А ваша-то ласточка уж очнулась, пару часов как, и такая вся хорошая! Правда, не помнит ничего, но умом не тронулась, не переживайте. Да вон уж доктора идут, они вам сейчас всё и расскажут.
– Ах ты… ах ты… Принесла тебя нелёгкая, когда не надо, – огорчился доктор Сильва. Однако будучи фаталистом и скептиком, но при этом и оптимистом, махнул рукой, уверенный, что случай ещё представится. Взглянув на доктора Санчеса, он увидел, как тот лишь пожал плечами.
В палату вошли все вместе. Доктор Санчес не стал возражать. Он обратился к сеньоре Мендес:
– Ну-с, вот пришли ваши близкие и знакомые. Вы их узнаёте? И скажите нам для надёжности, кто вы?
– Я? Я Лаура Мендес. Я узнаю всех, кроме той девушки. Она указала на Веру.
– Она потеряла память о последних двух-трёх месяцах, – объяснил доктор Санчес. – Но уверяю вас, что эта её амнезия такая же пустяковая, как и её кома. Скоро всё наладится, – подытожил он, и сейчас фыркать никто не стал.
– Как я понял из вашего рассказа, её что-то испугало в тот вечер, вот она и приказала себе забыть об этом, но слегка перестаралась. Честно говоря, я не очень-то верю во все эти психологические выверты, но в случае сеньоры Мендес это факт!
Все стали подходить к сеньоре и говорить самые добрые слова, а сеньора Суарес вкратце объяснила, кто такая Вера.
Глава 19
На следующий день водитель-садовник Хуан отвёз сеньору домой, а ещё через несколько дней память стала возвращаться, – сеньора начала вспоминать детали и подробности. Веру тоже вспомнила, и не только её.
У госпожи состоялся разговор с домоправительницей, содержание которого та передала Вере, поскольку таково было желание госпожи.
– Сеньора, мы все так рады, что вы пришли в себя. Но что же всё-таки случилось? Вы мне расскажете?
И вот сеньора отвечает домоправительнице уже новым, изменившимся голосом, из которого исчезли все нотки потусторонности:
«Расскажу, Хелена.
В тот вечер все мы по очереди разговаривали с нашими мужьями. Я была последней. Но вместо обычных голосов, которые я слышу в моей голове в таких случаях, мне вдруг явилось видение того, как я оказалась в старинном доме, даже замке, пожалуй, в очень длинном коридоре, по обе стороны которого шли широкие двери с массивными латунными ручками, и возле каждой двери стояли такие фигуры из доспехов. Многие доспехи мне были совершенно незнакомы, а оружие, кроме известных мне мечей, алебард, и секир, тоже было неизвестное и пугающее. Впрочем, все эти ужасные орудия убийства пугают меня в любое время.
Всё вокруг было в пыли и паутине, но я чувствовала, что здесь уже нет ничего живого – давно нет, может быть, столетия. Нет тех существ, что соткали паутину.
Я стала открывать двери, одну за другой, но там ничего не было – только тьма. Я не решалась туда войти, да и чувствовала, что это ничего не даст. А вот за одной из дверей открылся новый коридор, и по нему мне навстречу двигалась какая-то тень или чёрное облако, может быть.
Я захлопнула эту дверь и побежала дальше по тому, первому, коридору, продолжая открывать двери в попытках найти выход, и за одной из дверей оказалась не слишком большая, довольно ярко освещённая пустая комната с одним лишь портретом напротив дверей.
Там висел портрет Кристобальды Мендес. Удивлённая, я стала медленно к нему приближаться, и вдруг голова Кристобальды, написанная вполоборота, стала поворачиваться ко мне со скрипом, как будто она деревянная и вся рассохшаяся. Она у меня на глазах обрела объём, и её руки потянулись в мою сторону, покинув пределы полотна. Глаза её загорелись огнём, и она голосом, словно исходящим из подземелья, стала ругать меня: «Куда ты дела мои деньги, дрянь? Ты разбазариваешь накопленное мной, отдаёшь всяким голодранцам, всяким попрошайкам, тратишь на зверьё. Ненавижу тебя! Убью! Сейчас я до тебя доберусь!».
Но тут между мной и ей материализовался из воздуха мой муж Мигель. Он приветствовал меня и сказал, чтобы я следовала за Защитником. И чтобы перестала заниматься сеансами, так как это опасно. По крайней мере, до тех пор, пока он не сочтёт, что это безопасно, и не призовёт меня.
Пока он говорил, Кристобальда уже совсем вылезла из портрета и попыталась обойти моего мужа, но он не пускал. Кристобальда стала сквернословить и, выглядывая то с одной, то с другой стороны, начала кричать: «Дай мне добраться до этой дряни!». Но он всё не давал.
Тогда я спросила у него, кто такой Защитник и где его найти, а он сказал, что это тот, кого я сама так нарекла.
Меня осенило:
– Это Мигель?
– Да. Вон же он, за тобой.
И обернувшись, я увидела Мигеля, который стоял на задних лапках и махал мне передними».
– Вы говорите о том мышонке, который живёт в комнате Веры? – уточнила сеньора Суарес.
– Да, о нём. Далее я взяла его за лапку и пошла за ним, потом побежала, а очнулась уже в больнице.
– Вы что же, шли, а после и бежали за ним, согнувшись в три погибели? Он же маленького роста, – спросила экономка.
Госпожа улыбнулась:
– Да нет же, там он был выше ростом. Примерно с капибару.
– Капибару?
– Да. Это самый крупный представитель отряда грызунов, по размерам близкий к большой собаке.
– Ах, ну да, – кивнула сеньора Суарес. – Я сразу не сообразила.
Далее сеньора Мендес провозгласила:
– И с этих пор я на неопределённое время прекращаю наши сеансы, но мои подруги и мадам Аврора будут по-прежнему приходить сюда в обычное время. Я уже придумала для нас занятие. Мы организуем клуб книголюбов, в котором будем вместе читать редкие учёные книги по интересующей нас всех теме, и таким образом лучше подготовимся к тому времени, когда нас призовут. Ведь Мигель передал послание и для моих подруг от их мужей о запрете заниматься в данное время спиритическими сеансами.
– Простите, сеньора, вы сейчас какого Мигеля имеете в виду? – спросила сеньора Суарес.
Госпожа снисходительно улыбнулась непонятливости экономки и ответила:
– Конечно, моего мужа Мигеля, а не мышонка, ведь мыши не разговаривают. По крайней мере, до сих пор мышонок Мигель со мной ни разу не разговаривал.
«Подождите сеньора, ещё не вечер», – подумала про себя домоправительница.
– А теперь оставь меня, но сначала принеси рюмочку кофейного ликёра – мне нужно взбодриться.
Сеньора Мендес старалась по возможности чаще видеть Мигеля, но она не хотела смущать Веру и потому, бывало, просила, чтобы та позволила ей взять мышонка к себе в комнату на ночёвку. Вера была не против и иногда шутливо сообщала Мигелю перед отправкой: «Ну, Мигель, веди себя хорошо. Ты отправляешься ночевать у нашей покровительницы, а потому, пожалуйста, не кусай её за пятки».
Таким образом, жизнь снова вошла в привычное русло, и на завтра новая знакомая Марисоли из зоопарка пригласила их с Верой встретиться в какой-нибудь кафешке. А после можно пойти в парк покормить птиц на озере и просто погулять. Она сказала, что познакомит их со своим другом, который очень интересный человек – он сценарист на телевидении, а с ним придёт кто-то ещё. В общем, может быть весело. Хоть Вера и не любила многолюдные компании, но решила всё-таки сходить, так как никогда не видела живого сценариста.
Завтра предстояло поломать голову над подходящим случаю нарядом, дабы не выглядеть смешно перед теми людьми.
Погладив на прощание Мигеля, она, повернувшись на другой бок, уткнулась в кого-то из плюшевых и уснула сном младенца.
Часть третья
Глава 1
– Иииии, – Вера потянулась что есть силы, краем глаза заметив, как Мигель глядя на неё, тоже стал тянуться, лёжа на боку.
– А вот такое ты сможешь повторить? – и она принялась изображать, как поднимается по канату, но Мигель лишь внимательно наблюдал за её причудами, перестав тянуться, а спустя пару мгновений и вовсе встал, для того чтобы обнюхать углы своей квартирки.
– Сейчас я дам тебе поесть, а после мне нужно нарядиться для встречи с друзьями новой знакомой Марисоли. Как же её? Кажется, Оливия! Хотя одеваться ещё рано, ведь мы встречаемся в два часа, но всё равно, нужно что-нибудь подобрать.
Спустя десять минут Вера принялась копаться в комоде и шкафе, вывалив оттуда всю немногочисленную одежду на кровать. Одна из двух блузок накрыла мистера Вомбата. Он становился «мистером» на то время, когда Вере казалось, что Вомбат выглядит особенно важно, и сегодня был именно такой день.
«Ну почему он сегодня мистер Вомбат? – подумалось Вере. – Может быть, это какой-то знак и мне не стоит идти на ту встречу? Нет, надо идти! Скорее всего, сегодня он такой важный по другой причине».
Вера не имела привычки всюду искать знаки и не верила в них, за исключением тех, что исходят, если исходят вообще, от её плюшевых игрушек, Мигеля и просто тех вещей, которые с ней уже давно и связаны с её прошлым. Ведь если уж и доверять знакам, то лучше всего тем, которые подают существа, знающие её. Хотя дедушка говорил, что верить в знаки нельзя, ибо так можно превратиться в суеверную дуру, не способную трезво оценивать ситуацию. И мама говорила то же самое, правда, сама она верила во все знаки и предвестья, о которых знала. Поэтому Вера придерживалась того, что знаки – это глупости, но иногда в шутку можно и поверить.
Расправив некоторые выложенные вещи на постели, а остальные повесив на стулья, Вера стала внимательно на них смотреть, но ничего нового не обнаружила, – выбор по-прежнему был небогатым.
– Может быть, сходить купить что-нибудь? – спросила Вера, глядя на Мигеля, но тот был занят едой и не реагировал на её слова.
«Вот пойду я, потрачу деньги на платье, например, а оно окажется немодным, и тогда я буду выглядеть нелепо. Можно посоветоваться с Марисолью, но и она модой не интересуется».
Её взгляд остановился на том платье, что выдала Вере сеньора Суарес при поступлении на работу и которое уже не раз её выручало.
– Надену его! И ещё мамины часики.
Поскольку проблема с выбором наряда разрешилась быстро, Вера подумала, что надо подняться к сеньоре Мендес и выслушать её, ведь вчера домоправительница сообщила Вере о том, что госпожа желает её видеть. Вера-де может постучаться к ней, когда будет свободна.
Проходя по коридору, ведущему к будуару госпожи, Вера остановилась возле портрета Кристобальды Мендес, на который она, вообще-то, и не собиралась смотреть, а напротив, желала поскорее пройти мимо, так как он её тревожил. Остановилась, заметив что-то странное в портрете боковым зрением.
«Да уж! Вот тебе на! У Кристобальды отросли усы!»
Кто-то весьма ловко пририсовал это мужское украшение над верхней губой Кристобальды. Теперь она стала выглядеть смешно и совершенно нестрашно.
«Кто мог осмелиться на такое? Неужели это сама сеньора Мендес сделала? Не может быть!» – подумала поражённая Вера, решив всё выяснить у домоправительницы.
Негромко стукнув в дверь два раза, Вера услышала:
«Войдите».
Она вошла, стараясь гнать мысли о том, что, возможно, именно сеньора Мендес оказалась способной на такой несерьёзный поступок, на шалость с портретом. Вера не хотела ничем выдать, что она всё знает или, во всяком случае, подозревает.
– Как хорошо, что ты зашла. Ведь я хотела задать тебе несколько личных вопросов. Надеюсь, ты не обидишься.
– Нет, что вы. Спрашивайте.
– Сеньора Суарес рассказала мне твою историю. О том, как у тебя отняли дом. Это верно?
– Верно, сеньора. Но, возможно, по закону они и правы.
– Даже если и так, что очень сомнительно, то даже и в этом случае забирать дом у сироты бесчеловечно. Я хочу разобраться в этом, и если возможно, то помочь тебе.
Вера не прерывала сеньору.
– С нашим зоопарком сотрудничает одно детективное агентство – его услугами пользовалась издавна также и наша семья. Для зоопарка иногда нужно выяснить происхождение того или иного животного. Глава агентства дружил ещё с моими родителями – он не откажет мне в просьбе. У него есть сотрудники и с юридической подготовкой.
– Что вы, сеньора! Я уже об этом забыла. Стараюсь забыть.
– Вот и напрасно! Ведь в том доме хранится память о прошлом твоей семьи и, следовательно, твоём. Материальная память – та, которой можно коснуться! Ведь это важно! Я бы умерла от тоски, если б у меня забрали дом со всем его содержимым, не оставив даже того, что более всего напоминает мне об ушедшем муже. Но я думаю, что ты хорошо понимаешь, о чём я говорю, и лишь не хочешь затруднять других людей. Не думай об этом! Мне совершенно нетрудно позвонить тому сеньору, а ему ничуть не трудно отправить в твой городок одного из сотрудников, возможно, практиканта, для того, чтобы он набирался опыта. И всё бесплатно! Я знаю, что у него всегда есть один или несколько новичков. Соглашайся, Вера!
Всё это было неожиданно – и Вера просто кивнула.
– Хорошо, а теперь напиши здесь все твои данные, адрес дома, телефоны соседей и знакомых, с кем можно поговорить на месте.
Вера записала номера телефонов родителей Марисоли и семьи Родригесов – её бывших соседей.
– Теперь тебе остаётся только ждать результата. Можешь идти.
Промямлив слова благодарности, ошарашенная Вера вышла из комнаты. Сеньора Мендес сегодня была в ударе, проявляя невиданную для неё активность!
«Что это с ней? Неужели таковы последствия амнезии? Она изменилась!»
С Марисолью встретились полвторого и направились в сторону кафе, указанного Оливией. Оно находилось неподалёку от парка, к тому же, и до зоопарка оттуда было рукой подать. Вера рассказала подруге о помощи, предложенной сеньорой Мендес, и об усах на портрете.
– Вот было бы хорошо, если это агентство сможет отнять твой дом у тех дурных людей и возвратить тебе. Ты могла бы вернуться в наш город. И даже если ты захочешь пока пожить здесь, то хотя бы будешь уверена в том, что у тебя есть свой домик. И справедливость восторжествует!
– Я бы очень обрадовалась, но не хочу слишком уж надеяться на благополучный исход раньше времени. Будет видно. Скажи, ту девушку, которая нас пригласила, зовут Оливия? – спросила Вера.
– Оливия? С чего ты взяла?
– Мне показалось, что ты её так называла. Разве нет?
– А-ааа, понятно. Та совсем другая, а эту зовут Раймунда.
– Ты шутишь? Как же к ней обращаться с таким-то величественным именем? Неужели её всегда зовут Раймундой?
– Ну что ты, – хихикнула Марисоль. – Она просит называть себя Рамоной. Ведь имя Раймунда означает «мудрая защитница» или «мудрая волшебница», я точно не помню, и Рамона говорит, что пока не заслужила такого имени, да и звучит оно слишком напыщенно. Так что зови её Рамоной. Только, когда ты увидишь её, не показывай, что заметила, какая она высокая.
– Что же, очень высокая?
– Метр девяносто. В школе её, бывало, называли Жирафой. Она ещё помнит об этом.
– Хорошо, я никак не покажу, что заметила её рост, – согласилась Вера, – но я не вижу ничего смешного в высоком росте. Это необычно, и всё.
– Вот-вот. Ну, а кто же всё-таки подрисовал усы, Вера?
– Не знаю, не знаю. Не знаю, что и думать, – ответила Вера. – Пусть даже они и поделом Кристобальде, но что если тот злоумышленник испортит и другие портреты? Ведь там есть очень хорошие. Не хотелось бы.
– Ладно, об этом мы потом подумаем, а сейчас вон там будет место нашей встречи. Кстати, может быть, завтра или в другой день давай уже зайдём в кондитерскую, где работает тот сопливый парень.
Вера хихикнула:
– Неужели ты хочешь снова над ним посмеяться?
– Что я могу поделать, если он такой смешной? Но я не буду. Там вкусные пирожные – они-то меня и интересуют.
– Хорошо, можем сходить завтра, – согласилась Вера.
