Читать книгу: «Ночные крылья. Человек в лабиринте», страница 4
6
В полном замешательстве я выбежал со своей тележкой с приборами из этой блестящей сферы на улицу, внезапно холодную и темную. Ночь опустилась с присущей зиме быстротой. Был почти девятый час, а значит, почти нужное время для меня провести очередное Наблюдение.
Насмешка Гормона гремела в моем мозгу. Он все подстроил. Нарочно привел нас к Устам Истины, вырвал у меня признание утраченной веры и другое признание, от Авлуэлы; он жестоко сообщил информацию, которую не должен был раскрывать, зная, что произнесенные им слова пронзят меня до глубины души.
Были ли Уста Истины обманом? Мог ли Гормон солгать и не лишиться руки? С тех пор как я впервые приступил к своим Наблюдениям, я не вел их в иное время, кроме назначенных мне часов. Это было время рушащейся реальности. Я не мог дождаться девятого часа, чтобы приступить к моему делу. Устроившись на ветреной улице, я открыл тележку, подготовил приборы и, как ныряльщик, погрузился в Бдение. Мое расширенное сознание устремилось к звездам.
Я, как божество, бродил по бесконечности. Я ощущал порывы солнечного ветра, но, не будучи Воздухоплавателем, мог не опасаться, что его давление сметет и уничтожит меня. Я несся мимо него, вне досягаемости этих злых частиц света, в темноту на край владений солнца. Зато я ощущал другое давление.
Давление приближающихся звездолетов.
Не туристических лайнеров, доставляющих в наш крошечный мир зевак-туристов. Не зарегистрированных коммерческих кораблей, не космических черпальщиков, которые собирают межзвездные пары, не курортных кораблей на их гиперболических орбитах.
Это были военные корабли, темные, инопланетные, угрожающие. Я не мог определить их число. Я знал только, что они летели к Земле на скорости в несколько раз выше световой, толкая перед собой конус отклоненных энергий, тот самый конус, который я ощутил, который почувствовал прошлой ночью. Он ворвался в мои мысли через мои приборы, поглотив меня, словно кубик кристалла, сквозь который, преломляясь, играют и сияют линии напряжения.
Я всю жизнь ждал их появления.
Я был обучен чувствовать такие вещи. Я молился, чтобы мне никогда их не почувствовать, а затем, опустошенный, молился, чтобы я мог их почувствовать, и в конце концов утратил свою веру. Но затем, по милости Перерожденца Гормона, я все-таки это почувствовал, проведя свои Наблюдения, не дожидаясь урочного часа, скрючившись на холодной улице Роума, прямо возле Уст Истины.
В курсе обучения Наблюдателя учат, что, как только его Наблюдения подтверждаются тщательной проверкой, он должен выйти из состояния Бдения и подать сигнал тревоги.
Я послушно провел проверку, переключаясь с одного канала на другой, триангулируя, но по-прежнему улавливая это пугающее ощущение титанической силы, на невообразимой скорости несущейся к Земле.
Либо я заблуждался, либо вторжение было близко. Но я не мог стряхнуть с себя состояние транса, чтобы поднять тревогу. Долго, как мне казалось, несколько часов, я с наслаждением, впитывал сенсорные данные. Я ласкал мои приборы, я получал от них полное подтверждение веры, которую дали мне мои наблюдения.
Я смутно предупреждал себя, что трачу впустую жизненно важное время, что мой долг – оставить эти непристойные ласки судьбы и призвать Защитников.
И, наконец, я стряхнул с себя Бдение и вернулся в мир, который я охранял. Авлуэла стояла рядом со мной, испуганная, засунув костяшки пальцев в рот, глядя на меня пустыми глазами.
– Наблюдатель! Наблюдатель, ты меня слышишь? Что происходит? Что произойдет?
– Вторжение, – сказал я. – Как долго я был без сознания?
– Примерно полминуты. Я не знаю. Твои глаза были закрыты. Я думала, ты умер.
– Гормон говорил правду! Захватчики уже почти здесь. Где он? Куда он делся?
– Он исчез, как только мы отошли от Уст Истины, – прошептала Авлуэла. – Наблюдатель, мне страшно. Я чувствую, что мир рушится. Я должна улететь… я не могу оставаться здесь!
– Подожди, – сказал я, безуспешно пытаясь схватить ее за руку. – Не уходи. Сначала я должен подать сигнал тревоги, а потом…
Но она уже раздевалась. Голое до пояса, ее бледное тело блестело в вечернем свете, а вокруг нас туда-сюда сновали люди, не подозревающие о том, что должно вот-вот произойти. Я хотел оставить Авлуэлу рядом с собой, но больше не мог тянуть с подачей сигнала тревоги. Я отвернулся от нее обратно к своей тележке.
Как будто во сне, порожденном перезревшим желанием, я потянулся к кнопке, которую никогда не трогал, той, что отправит Защитникам по всей планете оповещение.
Но что, если сигнал тревоги уже дан? Что, если некий другой Наблюдатель уловил то, что уловил я, и, менее парализованный растерянностью и сомнением, исполнил последний долг Наблюдателя? Нет. Нет. Ибо тогда я бы уже слышал вой сирен, издаваемый орбитальными громкоговорителями над городом.
Я коснулся кнопки. Краем глаза я увидел Авлуэлу – сбросив с себя одежду, та стояла на коленях, произнося ритуальные слова, наполняя тонкие крылья силой. Еще миг, и она взлетит ввысь, и тогда я не смогу ее остановить. Одним быстрым движением я подал сигнал. И в тот момент увидел, что к нам шагает здоровенная фигура. Гормон, подумал я и тотчас отпрянул от своих приборов и протянул к нему руки, намереваясь схватить его и не выпускать. Но подошедший оказался не Гормоном, а Сервитором с невыразительным лицом.
– Постой, Воздухоплавательница, – сказал он Авлуэле. – Сложи свои крылья. Принц Роума велел мне привести тебя к себе.
Он попытался схватить ее. Ее крошечные грудки возмущенно вздымались, глаза сверкнули гневом.
– Отпусти меня! Я собираюсь летать!
– Принц Роума требует тебя к себе, – сказал Сервитор, сжав ее своими мощными лапищами.
– Принца Роума сегодня ждут иные дела, – сказал я. – Она ему не понадобится.
Пока я говорил, над нашими головами запели сирены.
Слуга отпустил Авлуэлу. Пару мгновений его губы бесшумно шевелились. Сделав один из защитных жестов Воли, он посмотрел в небо и хмыкнул:
– Тревога! Кто дал сигнал тревоги? Ты, старый Наблюдатель?
По улицам, словно охваченные безумием, метались люди.
Ощутив свободу, Авлуэла пронеслась мимо меня – бегом, наполовину свернув крылья – и исчезла, проглоченная толпой. Перекрывая жуткий вой сирен, звучали гулкие сообщения общественных оповещателей, раздававших указания по обороне и безопасности. Долговязый человек с эмблемой гильдии Защитников на щеке бросился ко мне и, что-то выкрикнув, – что именно, я так и не понял, – помчался дальше по улице. Казалось, мир сошел с ума.
Впрочем, я оставался спокоен. Я посмотрел в небеса, почти ожидая увидеть черные корабли захватчиков, зависшие над башнями Роума. Но не увидел ничего, кроме парящих ночных огней и других объектов, которые обычно видишь над головой.
– Гормон? – позвал я. – Авлуэла?
Я остался один.
Меня охватила странная пустота. Я дал сигнал тревоги. Захватчики были в пути. Я потерял работу. Необходимости в Наблюдателях больше не было. Едва ли не с нежностью я потрогал обшарпанную тележку, бывшую много лет моей верной спутницей. Я провел пальцами по замусоленным, поцарапанным приборам, а затем я отвел взгляд и, бросив ее, зашагал по темным улицам один, ничем не обремененный, – человек, чья жизнь обрела и утратила смысл в одно и то же мгновение. Вокруг меня бесновался хаос.
7
Считалось, что, когда настанет момент последней битвы Земли, все гильдии будут мобилизованы, за исключением Наблюдателей. Мы, которые так долго держали периметр обороны, не были задействованы в стратегии битвы. Подача сигнала тревоги освободила нас от дальнейших обязательств. Теперь настало время гильдии Защитников показать свои умения. Они целых полцикла планировали свои действия во время войны. Какие планы они озвучат сейчас? Какие действия предпримут?
Моей единственной заботой было вернуться в гостиницу и переждать кризис. Бессмысленно было думать о том, чтобы найти Авлуэлу, и я последними словами отругал себя за то, что в этот момент всеобщего хаоса дал ей ускользнуть. Обнаженная, беззащитная, куда она пойдет? Кто защитит ее?
Со мной едва не столкнулся какой-то Наблюдатель, с безумным взглядом волочивший за собой тележку.
– Осторожно! – рявкнул я. Он поднял голову, запыхавшийся, растерянный.
– Это правда? – спросил он. – Неужели это тревога?
– Разве ты не слышишь?
– Но настоящая ли она?
– Ты знаешь, как это выяснить, – ответил я и указал на его тележку.
– Говорят, что человек, который подал сигнал тревоги, был пьян, старый дурак, которому вчера дали от ворот поворот в нашей гостинице.
– Возможно, – согласился я.
– Но если тревога настоящая?!
– Если это так, – улыбаясь, сказал я, – то теперь мы все можем отдохнуть. Хорошего тебе дня, Наблюдатель.
– Твоя тележка! Где твоя тележка? – крикнул он мне.
Но я шагнул мимо него, к внушительной резной каменной колонне какой-то реликвии Имперского Роума. На ней были вырезаны древние картины: сражения и победы, иностранные монархи в цепях позора, которых гнали по улицам Роума, торжествующие орлы, прославлявшие имперское величие. В моем странном новообретенном спокойствии я на какое-то время застыл перед каменной колонной, восхищаясь ее искусно выполненными гравюрами. Внезапно ко мне бросилась фигура, в которой я узнал Базиля-Летописца.
– Как своевременно ты пришел! – поприветствовал я его. – Будь добр, объясни мне эти изображения, Летописец. Они приковывают мой взор и пробуждают во мне любопытство.
– Ты с ума сошел? Или ты не слышишь сигнал тревоги?
– Это я его дал, Летописец.
– Тогда беги! Захватчики наступают! Мы должны сражаться!
– Только не я, Базиль. Я свое дело сделал. Расскажи мне лучше об этих изображениях. Кто все эти побежденные цари, эти униженные императоры? Конечно, человек твоих лет не будет сражаться.
– Мобилизованы все!
– Все, кроме Наблюдателей, – сказал я. – Выкрои минутку. Я снедаем желанием узнать как можно больше о тех древних временах. Гормон исчез, так что стань моим проводником по этим канувшим в прошлое циклам.
Летописец упрямо покачал головой, обошел меня и попытался скрыться. Я бросился к нему в надежде схватить его за тощую руку и остановить, но он ускользнул от меня, и я поймал лишь его темный платок, который остался в моих руках. Он же бросился наутек со всех своих тощих ног и вскоре исчез из вида. Я пожал плечами и осмотрел шаль, которую так неожиданно приобрел. Она была пронизана мерцающими металлическими нитями, образующими причудливые узоры, которые дразнили мой глаз: казалось, будто каждая такая нить исчезала в ткани, чтобы затем появиться в какой-то совершенно невероятной точке, подобно династическим линиям, столь неожиданно возрождавшимся в далеких городах. Мастерство ткачей было выше всяческих похвал. Я неторопливо накинул шаль себе на плечи.
И зашагал дальше.
Мои ноги, которые ранее в тот же день были готовы отказать мне, теперь отлично мне служили. С новообретенной энергией молодости я пробирался сквозь охваченный хаосом город, не испытывая затруднений в выборе дороги. Я направился к реке, затем перешел ее и на другом берегу поискал дворец принца.
Ночь стала еще темнее, так как в соответствии с приказом о мобилизации большинство огней погасли. Время от времени над головой раздавался глухой грохот – это взрывались экранирующие бомбы, выпуская темные облака, защищавшие город от любых видов дальнего наблюдения. Пешеходов на улицах стало заметно меньше. Вой сирен по-прежнему не смолкал. Оборонительные установки на зданиях приводились в действие. Я слышал щелчки разогревавшихся репеллеров, видел длинные тонкие конечности усилителей, тянущиеся от башни к башне, чтобы добиться максимальной мощности. Теперь я не сомневался: вторжение действительно приближается. Мои собственные приборы могли быть повреждены моим внутренним замешательством, однако вряд ли мобилизация шла бы сейчас полным ходом, не будь мой первоначальный отчет подтвержден результатами Наблюдений сотен других членов моей гильдии.
Я уже подходил к дворцу, когда мне навстречу попалась пара запыхавшихся Летописцев. Они бежали со всех ног, и шали хлопали за их спинами. Они на бегу что-то крикнули мне, но я не понял их слов и лишь затем сообразил: это какой-то код их гильдии, ведь на мне был платок Базиля. Я не смог им ответить. Тогда они набросились на меня и переключились на язык обычных людей.
– Что с тобой? Быстро на свой пост! Мы должны записывать! Мы должны комментировать! Мы должны следить за ходом событий!
– Вы ошиблись, – мягко сказал я. – Я храню эту шаль только ради вашего брата Базиля, который оставил ее на мое попечение. В настоящий момент у меня нет никакого поста.
– Наблюдатель! – воскликнули они в унисон, и, осыпав меня проклятиями, побежали дальше. Я рассмеялся и отправился во дворец.
Его ворота были распахнуты. Кастраты, охранявшие внешний портал, исчезли, как и два Индексатора, которые раньше стояли прямо за дверью. Толпы нищих, ранее заполонявших огромную площадь, прорвались в поисках убежища внутрь. Это жутко разозлило лицензированных наследственных нищих, чьи обычные места находились в этой части здания, и они с яростью и неожиданной силой обрушились на ворвавшихся внутрь беженцев. Я видел, как калеки сражались костылями, словно те были дубинками. Я видел, как слепые с подозрительной точностью наносили удары, а кроткие кающиеся вытащили самое разное оружие – от стилетов до звуковых пистолетов. Держась в сторонке от этого постыдного побоища, я проскользнул в дальнюю часть дворцов. Я заглянул в часовни, где увидел Пилигримов, просящих благословения Воли, и Коммуникантов, отчаянно ищущих духовного руководства в отношении исхода предстоящего конфликта.
Внезапно до меня донеслось пронзительное гудение труб и крики:
– Прочь! Дорогу!
Во дворец, направляясь к покоям принца в апсиде, вступила колонна коренастых Сервиторов. Несколько из них удерживали отчаянно брыкающуюся фигурку с полуразвернутыми крыльями: Авлуэла! Я окликнул ее, но мой голос потонул в гаме. Дотянуться до нее я также не смог. Сервиторы оттолкнули меня в сторону. Процессия исчезла в покоях Принца. Я еще раз мельком увидел маленькую Воздухоплавательницу, бледную и хрупкую в железной хватке ее похитителей, а затем она вновь исчезла.
Я схватил неуклюжего Кастрата, который утиной походкой семенил вслед за Сервиторами.
– Та Воздухоплавательница! Почему ее притащили сюда?
– Э-э-э… она… они…
– Быстро отвечай!
– Принц – его женщина… в его колеснице… он… он… они… захватчики…
Оттолкнув жирное существо в сторону, я бросился к апсиде. Путь мне преградила бронзовая стена, в десять раз превышающая мой рост. Я принялся колотить по ней кулаками.
– Авлуэла! – хрипло крикнул я. – Ав…лу…эла!..
Меня не отшвырнули, но и не впустили. Меня проигнорировали. Хаос у западного входа во дворец теперь распространился до нефа и проходов. Видя, что на меня движется толпа оборванных нищих, я быстро повернулся и не раздумывая шагнул в одну из боковых дверей дворца.
Растерянный, я застыл посреди внутреннего дворика, который вел к дворцовой гостинице. Воздух потрескивал странным электричеством. Я предположил, что это было излучение одной из оборонительных установок Роума, некий луч, предназначенный для защиты города от нападения. Но уже в следующий понял, что это был провозвестник прибытия захватчиков.
В небесах пылали звездолеты.
Когда я видел их в своих Наблюдениях, они показались мне черными на фоне бесконечной темноты, но теперь они сверкали подобно солнцам. Небо украшала череда ярких, твердых, похожих на драгоценные бусины шаров. Бок о бок, они протянулись непрерывной полосой с востока на запад, заполнив собой небосвод, и, когда они одновременно возникли на небе, мне показалось, будто я слышу грохот и пульсацию незримой симфонии, возвещающей прибытие Покорителей Земли.
Я не знаю, как далеко надо мной были эти звездолеты, сколько их там зависло, каковы особенности их конструкции. Знаю только, что они внезапно возникли в вышине во всем своем величии, и, будь я Защитником, моя душа мгновенно сжалась бы при их виде.
Небеса пронзил свет самых разных оттенков. Битва началась. Я не мог понять наших воинов и в равной степени был сбит с толку маневрами тех, кто пришел завладеть нашей покрытой коркой истории, но одряхлевшей планетой. К своему стыду, я чувствовал себя не только вне схватки, но и над ней, как будто она была не моя. Я хотел, чтобы рядом со мной была Авлуэла, и она была где-то в глубинах дворца принца Роума. Даже Гормон, и тот послужил бы мне моральной поддержкой в эти минуты, Гормон-Перерожденец, Гормон-лазутчик, Гормон – чудовищный предатель нашего мира.
– Дорогу принцу Роума! – проревели усиленные громкоговорителями голоса. – Принц Роума ведет Защитников в сражение за отчий мир!
Из дворца выехала сияющая колесница в форме слезы. В ее блестящей металлической крыше был вставлен прозрачный лист, чтобы простонародье могло узреть своего правителя и воспрянуть духом. За приборной доской колесницы, гордо выпрямив спину, восседал сам принц Роума. Его жестокие, юношеские черты лица были полны решимости. Рядом с ним, в облачении императрицы, сидела худенькая фигурка Воздухоплавательницы Авлуэлы. Было похоже, что она в трансе.
Еще миг, и царская колесница взлетела вверх и исчезла в темноте. Но затем следом за ней из дворца показалась вторая и полетела ей вдогонку, а затем колесница Принца появилась снова, и они принялись описывать круги, как будто сойдясь в бою. Теперь обе колесницы окутывали облака синих искр. Затем они взмыли ввысь и вдаль и исчезли из вида за одним из холмов Роума.
Неужели битва уже кипела по всей планете? Был ли Перрис в опасности? А священный Джорслем? И даже сонные острова Затонувших Континентов? Неужели вражеские звездолеты зависли везде? Этого я не знал. Мне были видны события только в одной небольшой части неба над Роумом, и даже здесь мое понимание происходящего было смутным, неуверенным, полным, возможно ошибочных, догадок.
В слепящих вспышках света мне были видны батальоны крылатых Воздухоплавателей, летевших через все небо. Но затем тьма вернулась, как будто на город набросили бархатный саван. Я видел, как огромные машины небесной обороны Роума выпускали с вершин наших башен яростные очереди. Но видел я и другое: вражеские звездолеты в вышине оставались целы и невредимы. Двор, посреди которого я стоял, был пуст, но откуда-то издалека доносились голоса, полные страха и дурных предчувствий. Обычно так пронзительно могут кричать только птицы.
Изредка раздавался оглушительный гул, от которого содрогался весь город. В какой момент мимо меня прогнали взвод Сомнамбулистов. На площади перед дворцом мое внимание привлекла группа Клоунов, разворачивающих нечто вроде сверкающей сетки, явно военного назначения. Затем вспышка молнии высветила трио Летописцев. Паря на гравитационной платформе, они усердно фиксировали все, чему становились свидетелями. Мне показалось, хотя я не был в этом уверен, что колесница принца Роума вернулась. Она мчалась по небу, а преследователь летел за ней по пятам.
– Авлуэла, – прошептал я, когда обе яркие точки исчезли из поля зрения. Неужели звездолеты уже высаживают десант? Неужели из этих ярких орбитальных шаров на Землю уже спускаются бесчисленные легионы захватчиков? Зачем принц захватил Авлуэлу? Где Гормон? Что делали наши Защитники? Почему вражеские корабли не были уничтожены в небе?
Словно прилипнув подошвами к древним булыжникам двора, я всю долгую ночь наблюдал за космическим сражением, оставаясь при этом в полном неведении.
Наконец рассвело. Нити бледного света, петляя, протянулись от башни к башне. Кончиками пальцев потрогав глаза, я понял, что, должно быть, уснул стоя. Возможно, мне следует подать заявку на членство в гильдию Сомнамбулистов, шутливо подумал я. Затем я нащупал шаль Летописца на моих плечах и удивился, откуда она там. Ответ пришел моментально.
Я посмотрел на небо.
Корабли захватчиков исчезли. Передо мной было обычное утреннее небо, серое, с легким розовым оттенком. Почувствовав привычный толчок, я поискал глазами мою тележку, но тут же напомнил себе, что мои Наблюдения завершились. Я ощутил себя даже более опустошенным, чем обычно в такой час.
Завершилась ли битва?
Получил ли враг достойный отпор?
Удалось ли сбить с небес вражеские корабли? Валялись ли их обугленные обломки в полях за пределами Роума?
Все стихло. Я больше не слышал небесных симфоний. Затем, прорезав жуткую тишину, раздался новый звук – грохот колесниц, проезжающих по улицам города. Затем невидимые Музыканты взяли финальную ноту, низкую и звучную, которая вскоре оборвалась, как будто разом лопнули все струны.
Сквозь рев динамиков, передававших публичные объявления, прозвучали тихие слова:
– Роум упал. Роум пал.
