Я ангел смерти. Я сеятель ужаса, я казни египетские, я мор и чума, я тать в ночи, я шевалье де Тень, я воплощённая погибель. Я призрак с кошачьими глазами, затаившийся в шкафу у кровати ребёнка в ожидании полуночи, я коварный, вкрадчивый, беззвучный, стремительный ужас павианов, я сборщик дани на службе у Вельзевула. Очередной павиан благополучно усыплён моим дротиком. Счастье.
Я бы тоже хотела так себя хвалить после удачного выстрела из духовой трубки, да вот беда: работаю в белорусском издательстве, а не в кенийском заповеднике, и на стол ко мне попадают рукописи на правку, а не спящие павианы для исследований гормона стресса. Мда, уровню самоиронии Роберта можно только позавидовать. Наблюдения за приматами развили в этом учёном специфическое чувство прекрасного, и оно, вкупе со специфическим чувством юмора, превращает ожидаемый нон-фикшн в глубоко драматический фикшн: за главными героями следишь, затаив дыхание, сюжет кажется увлекательнее, чем в любом романе, а от очередного пассажа дрыгаешь ногами в истерическом припадке смеха — вот насколько эта книга прекрасна. С другой стороны, казалось бы, именно это подрывает её научную ценность — разве нет? Нет, нет и ещё раз нет. Во-первых, «Записки примата» — больше мемуары, чем монументальный популяризаторский труд (как та же «Биология добра и зла», на которую я пока могу смотреть только издалека и вполоборота). Во-вторых, сюжеты записок вертятся вокруг социальной сферы жизни, лишь едва-едва касаясь биологии, эндокринологии, этологии, неврологии и прочих наук, которые перечислены в сферах деятельности Роберта Сапольски на Википедии. Иначе говоря, из книги можно узнать о том, как жил в Кении в 1978–1992 (предположительно) годах один конкретный человеческий самец по имени Роберт, который изучал в заповеднике павианов, а также: как жили эти павианы, как с этими павианами уживались племена масаев и не-масаев, как племена уживались между собой, какую политику продвигало правительство в отношении их всех вместе взятых (спойлер: коррупция, коррупция и ещё раз коррупция), как жили в соседних странах, и даже как поживали приматологи в странах на другом конце Африки. Изначально целью полевой научной работы Роберта было выявление связи между условиями жизни приматов и их подверженностью стрессу, что легко экстраполировать на род человеческий. Но для любителей полезной или хотя бы просто интересной научной информации в книге есть лишь крохи упоминаний об этом. Поэтому ради конкретного исследования, полагаю, надо читать другие труды учёного. Лично я открывала эту книгу в первую очередь ради Африки. И обещанных коллегами хиханек да хахонек, которые автор рассыпает щедрой рукой по страницам. Получила в избытке и того, и другого, ни о чём не жалею и готова рекомендовать книгу направо и налево.
Структура у книги любопытная. Роберт взял себя в качестве подопытного образца и разделил книгу на несколько частей в соответствии со своим возрастом, как если бы он был подопытным самцом павиана. Например, первая часть называлась «Юные годы, знакомство со стадом» и т.д. Но если говорить про реальное соотношение, то о себе Роберт практически не рассказывает (хорошо если пять сотых), о простых приматах даёт где-то 2,5 доли из 10 и оставшиеся семь десятых — это о приматах сложных, то бишь о людях. Да и то, после первого знакомства и почти до самого конца «летопись» павианьего стада, которое он изучал, даёт лишь дополнительные вехи, по которым Роберт отсекает периоды своего присутствия в Африке. Само же стадо в финале играет главную драматическую роль, чтобы посильнее ужалить читателя в сердце, а потом опускает занавес.
Главное — это люди. Автор довольно хитёр, он не делает это очевидным, но между людьми и павианами невозможно не проводить параллели. И даже самая ужасная (кровавая, жестокая, пугающая, тяжёлая, нужное подчеркнуть) история кажется у него очередной приматологической байкой, мол, смотрите-ка, опять эти приматы что-то странное учудили. Тогда как речь на самом деле идёт, например, о революции в стране, или о нападении бандитов на «дальнобойщиков», или о браконьерстве, или о войне между племенами, в которой копьё побеждает автомат, или — о равнодушии, которое обрекает диких животных на вымирание.
Впрочем, не все истории такие мрачные. Например, однажды он отправился в горы Уганды на поиски последнего места обитания своего кумира — Дайан Фосси, которая изучала поведение горилл в Руанде и которую убили полугодом ранее за то, что она пыталась защитить их от истребления. Хмм, или, например, история о том, как в ближайшую масайскую деревню ворвался сумасшедший, и все знали, что он сумасшедший, но никто не мог объяснить, в чём разница между их шаманами, которые слышат голоса, и этим сумасшедшим, который тоже слышит голоса. Роберта очень интересовал этот нюанс, но масаев — нет, и они просто упекли больного в лечебницу и навсегда забыли о нём. Хммм, сорри, кажется, у него все истории такие. Но к чести автора можно сказать, что он сделал всё возможное, чтобы рассказать читателю правду, причинив как можно меньше боли. Только в последней главе Роберт отбрасывает свой ироничный тон вечного «ватсоновского наблюдателя за жизнью» и делится подлинным страданием — историей о том, как умирали павианы. Он ничего не мог с этим поделать. Как сказала подруга о последней главе (но про книгу в целом тоже можно так сказать): «увы, жизнь, она такая».
Все его истории рассказаны из первых или, максимум, вторых рук, но иногда Роберт умудряется дать такую историческую панораму, что только диву даёшься. Откуда он узнал столько информации? Меня даже не интересует её достоверность. Важен сам феномен его любопытства. Он ходил и расспрашивал людей? Или искал информацию в библиотеках и прессе? История Африки (точнее, Кении, Уганды, Руанды, Судана, etc.) — очень интересная часть книги, потому что континент перестаёт быть адским безликим местом, а у каждого упомянутого народа собирается свой образ, который отличает этот народ от всех остальных. Я никогда особо не интересовалась Африкой — ни её странами, ни народами, ни уж тем более историей, поэтому, читая практически журналистские заметки Роберта, где он показывал и тлетворное влияние Запада, и его всегдашнюю слепоту, я чувствовала себя неловко — такой же слепой я была до этой книги. Сейчас я не то что бы прозрела, но хотя бы поняла, что в Африке не только соседствуют кардинально разные климатические и географические зоны, но и люди, живущие бок о бок, могут кардинально отличаться друг от друга. И что у их взаимоотношений своя долгая история, а после вмешательства белых колонизаторов она стала только глубже, больнее и кровавее. Словно народы, о которых написал Сапольски, вдруг обрели конкретное человеческое лицо. Не знаю, о чём это больше говорит: о писательском таланте автора или о моей крайней незаинтересованности в этом континенте до чтения книги?
Если вы дойдёте до конца, то знайте, что последняя глава, не подслащенная чувством юмора или хоть какой-нибудь надеждой, даётся тяжело. С одной стороны, все главы по большей части представляют собой отдельные истории, поэтому не будет ничего страшного, если вы не дочитаете одну главу. С другой стороны, эта глава подытоживает жизни павианов и даёт логическую развязку полевой работы Роберта Сапольски длиной почти в четверть века. Поэтому лучше всё же собраться с духом и дочитать её. Вообще эта книга может оказаться тяжёлой, если вы любите животных. И это такой сложный нравственный вопрос — стоит ли советовать эту книгу людям, которые любят животных? Я думаю, стоит, потому что слепая любовь к животным без знания, через что приходится проходить животным по всему миру, ничего не стоит. Да, разумеется, я в первую очередь говорю это про себя и себе: каждый раз, когда я сталкивалась в тексте с упоминанием, как Роберту приходилось усыплять павианов, как он вскрывал их, чтобы выяснить причину эпидемии, как оказалось, что павианы болели из-за ближайшей свалки отходов, где добывали себе пропитание, а ещё как местные егеря убивали павианов по самым дурацким причинам, как уничтоженная людьми экосистема отыгрывались на бедных животных, — каждый раз я чувствовала душевную боль, но не могла позволить себе бросить чтение, иначе это был бы чистейшей воды эгоизм, когда ты не сопереживает по-настоящему, а просто не хочешь соприкасаться с чужим несчастьем. Будь это художественная книга, я бы ещё подумала, стоит ли такое советовать, но документалистику советую однозначно.
Отзывы на книгу «Записки примата: Необычайная жизнь ученого среди павианов», страница 4