Читать книгу: «Ворчание из могилы», страница 2

А кроме того, у меня было множество проектов для пишущей машинки, которые были отложены на неопределённый срок, потому что я был занят НФ. В частности, небольшая книга по денежно-кредитной теории, которая должна была быть написана полтора года назад. То есть «должна» и будет, вероятно, закончена этой зимой. Я ожидаю, что её издадут, но, вероятно, это не принесёт никаких денег. Помимо этого, меня убедили заняться учебником по началам семантики и общей семантике. Я более-менее готов к выполнению этой задачи, имея за плечами пять семинаров по предмету, однако потребуется ещё многое изучить и решить монументальную задачу разработки простых и ясных методов обучения в весьма сложной области, поскольку она требует даже от «образованного» читателя практически полной перестройки методов мышления. По моим оценкам, это может занять от двух до пяти лет. Кстати, если Вас заинтересует, то я готов сделать популярную статью или две по этому вопросу для «Astounding». Однажды я уже предлагал Вам это сделать, если помните, но Вы ничего не ответили.

Помимо вышеизложенного, я собираюсь попытаться сделать по крайней мере один роман для книжной публикации и, вероятно, попробую начать работать с глянцевыми журналами, скорее всего, через агента Вирджинию Пердью. Мне до сих пор не очень везло с агентами, а в этом деле, похоже, хороший агент – почти обязательное условие.

Хотя перечисленные планы многочисленны и увлекательны, они в то же время по своему характеру неспешные – именно то, чего я хотел. Я хочу иметь возможность остановиться, сесть и «послушать, чего хочет моя душа» в течение часа, дня или недели, если я чувствую такую потребность. Я ещё не знаю, какова моя главная цель в этом мире, если она у меня есть, но я знаю, что я не найду её, если буду слишком сильно спешить и слишком много суетиться…

…Я так многословен, потому что для меня важно, чтобы Вы поняли мои мотивы – мне нужно Ваше одобрение. Позвольте мне задать риторический вопрос: каким может быть стимул, чтобы я оставался профессиональным писателем научной фантастики? В настоящее время я – самый популярный автор в самом популярном журнале в этой сфере и получаю (я полагаю) самый высокий тариф за слово. Куда мне ещё двигаться, если исключить направление вниз? Я не могу подняться ещё выше в этой области, дальше просто некуда… Честно говоря, постоянное напряжение меня истощило. Я всё ещё могу писать, но меня ужасно утомляет каждую неделю пытаться стать умнее, чем был неделю назад. Да и зачем? Выше первого места мне не встать, полтора цента за слово – это максимум того, что мне могут заплатить.

Я не буду пытаться оживить мои рассказы, увеличивая степень авантюрности сюжета. Это не мой стиль.

Мне кажется, что популярность моего материала базировалась в значительной степени на том, что я постоянно расширял сферу приложения НФ и превратил её из рассказов об изобретениях в истории более тонкой тематики и более реалистично мотивированные с точки зрения человеческой психологии. В частности, я ввёл в обиход высокую трагедию и полностью отказался от формулы герой-злодей. Мой последний рассказ, тот, который Вы отвергли [«Аквариум с золотыми рыбками»], представляет собой не отход от направления, в котором я работал, но логическое и (на мой вкус) художественное развитие темы. Я не обвиняю Вас в том, что Вы его отклонили; если Вы не разглядели смысла истории, у Вас нет никакой причины думать, что его увидят ваши клиенты. Однако история имела смысл, самый важный смысл, самый мощный и трагический. Возможно, я выразил его слишком тонко, но у Вас и у меня весьма существенно различаются представления о том, какую степень утончённости может выдержать рассказ. За свои деньги Вы испортили очень много превосходных рассказов, которые Вы напечатали, выдавая их соль на странице содержания, в аннотации под заголовком и в подписях к иллюстрациям. И Вы чуть не полностью угробили «Реквием», добавив четыре строчки в конце, которые уводят читателя в тупик, уводят от истинной сути рассказа.

Как бы то ни было, я не пытаюсь продать Вам тот последний рассказ, я просто хочу сказать, что это была не бессмысленная история, но одна из самых смелых тем, которыми я когда-либо занимался и, насколько я знаю, которая никогда прежде не поднималась в научной фантастике.

Вернёмся к нашим баранам: я чрезвычайно благодарен Вам за помощь, которой Вы были для меня во всех отношениях в течение этой двухлетней попытки коммерческого письма. И я не хочу, чтобы Вы чувствовали, что я получил, что хотел, и смылся. Одной из причин непрерывных поисков, которые я делал для «Astounding» и «Unknown», было то, что я ожидал моей отставки и хотел иметь возможность сказать: «Хорошо, Джон, я ухожу, но вот – полдюжины других авторов, моих протеже, которые займут моё место и ещё останется». Я думаю продолжать эти поиски ещё какое-то время¹⁷.

Кроме того, я не выдвигал себе никаких жёстких и поспешных ультиматумов, что я вообще не буду писать научную фантастику. Если у меня появится идея, которая действительно меня заинтригует, то я напишу об этом рассказ и представлю его. Естественно, я не ожидаю, что Вы будете поддерживать прежнюю финансовую договорённость. Я не соглашусь на снижение расценок, но вы можете купить вещь по центу за слово под именем Лайл Монро, по центу с четвертью для Калеба Сондерса или, если Вы посчитаете, что рассказ того заслуживает, за полтора цента для Хайнлайна или Макдональда. Конечно, если один из последних двух будет иметь успех в глянцевых журналах, то его появление в бульварных изданиях будет полностью исключено, но пока это только отдалённая возможность.

16 сентября 1941: Роберт А. Хайнлайн – Джону В. Кэмпбеллу-мл.

Чем я, собственно, занят – я поймал Вас на слове, что вы купите «Восьмой день творения» [ «Аквариум с золотыми рыбками»], если исправить его одним из двух способов: изменить концовку или изменить предыдущий кусок, чтобы концовка получилась менее неожиданной. Я предпочёл переписать предыдущие части, иначе это будет совершенно другая история, не в моём духе. Я никогда не писал рассказов о Спасителе Мира по стандартной формуле, потому что я в них не верю. Даже в «Шестой колонне» я сделал всё возможное, чтобы дать понять, что работа только началась и никогда не будет закончена. Эта конкретная история была предназначена, чтобы дать совершенно свежий взгляд на тему «вторжение инопланетного разума». Насколько я знаю, во всех подобных рассказах инопланетные разумные существа относятся к людям как к примерно равным себе, либо как к друзьям, либо как к врагам. Предполагается, что ИР будет либо другом, стремясь общаться и торговать, либо врагом, который будет сражаться и убивать или, возможно, порабощать человеческий род. Однако существует ещё один, намного более унизительный вариант, когда инопланетный разум настолько превосходит наш и настолько безразличен к нам, что почти нас не замечает. Им даже не нужна наша территория – они живут в стратосфере. Мы не знаем, развились ли они здесь или в другом месте – и никогда этого не узнаем. Наши величайшие инженерные сооружения они считают чем-то вроде коралловых рифов, то есть мало заметными и признанными, не стоящими внимания. Мы даже не можем им чем-то навредить. Да и они нам не угрожают, вот разве что их «строительство» может периодически разрушать нашу среду обитания, подобно тому, как грейдер, выравнивающий почву для прокладки шоссе, разрушает норки сусликов.

Некоторые из них могли бы между делом изучать нас – а может, и нет. А какой-нибудь чудак из них мог бы даже держать некоторых из нас в качестве домашних животных. Именно это и произошло с моим героем. Он слишком активно интересовался одним из их производственных процессов, его поймали и чисто по случайности не раздавили, а оставили в качестве домашнего животного. Со временем он осознал безвыходность своего положения, но он так и не понял со всей ясностью одну горькую истину, что человеческий род не может даже бороться с этими существами. Он был всего лишь золотой рыбкой в аквариуме – а кого заботит мнение беспомощной золотой рыбки? В моём патио устроен садок для рыбы. Возможно, живущие в нём рыбы люто ненавидят меня и поклялись меня уничтожить – но я об этом никогда не узнаю, и это не лишит меня сна. Думаю, что никакие, даже самые сокровенные научные познания не позволят этим рыбам мне навредить. Я недосягаем для них и безразличен к ним.

Я использовал в качестве рабочего названия «Аквариум с золотыми рыбками», но изменил его, потому что, на мой взгляд, оно преждевременно раскрывало суть истории. Похоже, теперь Вы хотите раскрыть интригу быстрее? Возможно, единственное, что нужно изменить – это рабочее название. В любом случае, Джон, Вы постоянно выкладываете основную идею рассказов в аннотациях, иногда, как мне кажется, в ущерб драматическому эффекту рассказа. Поэтому я так отреагировал на аннотацию к «По собственным следам». (Впрочем, Вы – редактор! Я не жалуюсь, я только высказываю мнение.) Я просмотрю рассказ через день-два и попробую понять, где в начале я могу подбросить улики. Если у Вас есть какие-нибудь конкретные идеи, пожалуйста, говорите сразу, я не совсем уверен, что понимаю, чего Вы хотите – по крайней мере, какого сорта подсказки нужны. Возможно, нам всё же придётся прогнать этот рассказ ещё пару раз.

Я буду счастлив продать этот рассказ по причине, которая изложена в моём последнем письме. Как Вы знаете, я постепенно распродал все полдюжины рассказов, которые Вы отвергли с того момента, как я начал писать. На прошлой неделе я продал два, через день – последние два [ «Крысолов» и «Цель высшая моя», оба под псевдонимом Лайл Монро. Хайнлайн никогда не разрешал их переиздавать]. Они были совершеннейшее барахло, написаны весной 1939-го. И это полная победа: я продал каждую строчку, написанную с того самого первого дня, когда я попробовал стать профессиональным писателем… Всё подчистую, вплоть до этого последнего рассказа. И если удастся довести его до ума и продать – это будет очень приятно.

17 сентября 1941: Джон В. Кэмпбелл-мл. – Роберту Э. Хайнлайну

Я совсем забыл об этом маленьком нюансе. И, конечно же, теперь это обстоятельство держит меня за одно удивительно чувствительное место. Суть вот в чём.

Первое: мы переходим на увеличенный формат, и примерно на 70 % расширяются наши потребности¹⁸.

Второе: У нас есть повести, но мы очень нуждаемся в рассказах.

Третье: У нас был один хороший автор, который действительно мог производить нужное количество слов. И теперь – именно в этот момент! – он собрался увольняться! И надо же такому случиться, как раз в то самое время, когда у нас нет на руках ни одной вашей вещи. Конечно, ваши протеже, вместе взятые, смогут произвести примерно те же объёмы, но совсем не того качества, на которое способны Вы.

Таким образом, мы запускаем издание большего формата, с большим объёмом в условиях потери лучшей трети наших авторов – одного человека с тремя именами.

Послушайте, как насчёт того, чтобы отложить решение, по крайней мере, до Нового года или на какой-нибудь другой срок? К тому времени, возможно, мы сумеем утрясти всё в лучшем виде.

Теперь по поводу того Рассказа – Который – Отклонили: научная фантастика обычно читается как лёгкая, эскапистская литература. Читатель не ждёт от неё (или не ищет в ней) глубокой философии; и тем паче он не ожидает и не готов к глубокой философии, когда садится читать историю, которая по всем внешним признакам будет авантюрным боевиком. Батисферы… что-то внеземное или чужое… люди исчезают и гибнут… могучая угроза, следить за которой посланы военные моряки – и далее нечто мощное и энергичное, с финальным противоборством в развязке…

Ну, или, по крайней мере, такое впечатление оставляет начало рассказа. Ответ, который Вы дали, был совершенно неожиданным, правильный ответ на неправильный вопрос, если так можно выразиться. Вся конструкция вопрос-ответ кажется бессмысленной и разочаровывает читателя. Но при расценках Хайнлайна – МакДональда в 1¹/₂ цента я не могу себе позволить их разочаровывать. Либо измените ответ – так, чтобы он соответствовал заданному читателями вопросу, или приведите вопрос в форму, из которой бы более очевидно следовал тип ответа, чтобы всё стало ясным. Предоставленный ответ действительно содержал очень интересную идею, но эту идею перешибают неудовлетворённые ожидания авантюрного боевика.

Вообще-то потерять Вас в данный конкретный момент для «Astounding» будет всё равно что вырвать зуб, когда язык то и дело нащупывает оставшуюся дырку.

Соглашусь, что подниматься вверх, как раньше, у Вас не очень получится. Я могу согласиться с Вашим желанием уйти при Ваших обстоятельствах. Но послушайте, когда это перестаёт быть обязанностью, писательство превращается в одно большое развлечение. Если бы Вам пришлось, как мне, заполнять журналы, Вы поняли бы, что хорошие рукописи – это послание Небес. Побудьте Богом ещё некоторое время и посылайте их побольше, а?

Одно я знаю твёрдо: меня ждут громкие вопли рассерженных читателей.

19 сентября 1941: Джон В. Кэмпбелл-мл. – Роберту Э. Хайнлайну

По поводу ваших собственных рассказов. Повести – вот ваш хлеб – повести и короткие сериалы, которые теперь, в нашем новом формате, будут целиком помещаться в одном номере. Вам нужен простор, чтобы развить культурный фон, на котором будут действовать Ваши персонажи. Я знал об этом и предложил Вам короткую форму главным образом потому, что тогда я отчаянно нуждался в рассказах, которые нельзя было бы почуять, пока не открыта книга.

25 сентября 1941: Роберт Э. Хайнлайн – Джону В. Кэмпбеллу-мл.

Я думаю, что нашёл его. Чёрт меня возьми, я в этом уверен. Я имею в виду сериал – тот, который я искал [ «Там, за гранью»].

Какое-то время я словно блуждал в синем тумане, пытаясь найти тему, центральную коллизию, подходящую для НФ-истории размером с роман. Я хотел, чтобы она была полностью зрелой, взрослой, с драматическим потенциалом – и чтобы прежде её никто не использовал. Естественно, загвоздка была в последнем требовании. Даже если НФ не исчерпала всех возможностей, их, безусловно, хорошо повыбрали, по крайней мере, мне трудно было найти действительно свежую тему. И я начал искать её методом исключения. Во-первых, я исключил космические путешествия. Заезженная тема, она имеет тенденцию затмить собой всё остальное. Потом я предположил, что основные проблемы экономики и политики уже решены. Так, одним махом, я исключил практически все сюжеты, какими я занимался раньше.

Отлично! Но за что же будут бороться мужчины и женщины во вселенной, в которой сплошь мир и процветание? Какие причины конфликтов у них остались? Проблемы секса и брака – очевидно, но я не пишу для «Ladies’ Home Journal». Основная проблема эстетики? Вполне доступная тема для разработки в НФ и к тому же свежая, но это такая тонкая материя, что будет трудно убедить читателей, что проблемы эстетики можно подвергнуть научному исследованию и обработке. То же самое относится к метафизическим проблемам.

Мне показалось, что я забрёл в тупик, и тут мне пришла в голову ещё одна идея, пусть и не новая, но практически неиспользованная. Её всячески обсуждали, вместо того, чтобы пустить в дело. Это возможности генетики и, в частности, вопрос «Что мы собираемся сделать из человеческого рода»? Г. Тукер умело разбирал этот вопрос в мартовском номере ‘39¹⁹, Стэплдон имел с этим дело на огромном временном масштабе в «Последних и первых людях». Тэйн-Белл предложил некоторые возможности в «The Time Stream»²⁰, было написано множество историй о супермене, и много состряпано рассказов типа «безумный учёный в лаборатории создал новую тварь». [Олдос] Хаксли сделал красивую сатиру в «Дивном новом мире», и даже Хайнлайн прошёлся по краю этой темы в «Детях Мафусаила». Но мне кажется, что там ещё осталось, о чём писать новые и в некотором смысле лучшие истории.

30 сентября 1941: Роберт Э. Хайнлайн – Джону В. Кэмпбеллу-мл.

Прилагаю кусок откровенной ерунды, черновик которой Вы видели в 1939-м. Я её сократил, в соответствии с требованиями потенциального покупателя. Он готов её купить, но я не обязан её продавать именно ему. В сокращённом виде вещь выглядит получше, и мне пришло в голову, что, если у Вас всё ещё есть проблемы с поступлением рассказов, «которые нельзя было бы почуять, пока не открыта книга», как Вы выразились, у этой вещи может быть какой-то шанс. Она не слишком хороша, я знаю, но, быть может, она не хуже, чем альтернативы?

Предлагаю Вам её по цене один цент за слово под именем Монро, которое на ней стоит, или под именем Лесли Кейта. Бог видит, что она не стоит цента за слово, но я полагаю, что это – ваш самый низкий тариф. Если Вы увидите, что не сможете её использовать, немедленно поместите её в тщательно запечатанный сосуд и сильным пинком пошлите обратно ко мне, чтобы я смог запустить её на дешёвый рынок, для которого она и предназначена.

Я полагаю, что с моей стороны было глупостью и напрасной тратой времени заниматься переделками и продажей этого барахла, но это – последние из оставшихся, и я испытаю глубокое удовлетворение, избавившись от них всех. Ни одну из этих вещей не пришлось переписывать дважды, что само по себе не так плохо, ведь многие авторы делают как минимум по два черновика.

Завтра я начинаю переделку «Восьмого дня творения» [ «Аквариум с золотыми рыбками»]. Восемь дней она не займёт, поэтому у меня останется целых два месяца на сериал. Каждый день мои проработки приносят пачки заметок, и это кайф. Я думаю, мне начинает нравиться этот сериал.

1 октября 1941: Джон В. Кэмпбелл-мл. – Роберту Э. Хайнлайну

По поводу «По собственным следам». Он потеснил с первого места «Здравый смысл»²¹… «По собственным следам» не какая-то халтура, это – первая полноценная фронтальная атака на сюжет временной петли. Это – великолепная идея, и она была красиво решена. Вы взяли незначительный, но очень интригующий пункт из всей теории путешествий во времени и достроили его до тех масштабов, которых он заслуживает. Причин этого успеха несколько, среди прочего: в каждое возращение Уилсона Вы следуете за его мыслями и каждый раз показываете, почему именно он сказал то, что сказал, хотя он вполне мог бы попытаться изменить слова, которые запомнил. В Вашем рассказе человек из будущего, который знает больше, всякий раз повторяет: «Это слишком долгая история, чтобы её объяснять» и отмахивается от вопросов, тем самым интригуя и одновременно раздражая читателя – и тем самым заставляя его полюбить эту историю.

4 октября 1941: Роберт Э. Хайнлайн – Джону В. Кэмпбеллу-мл.

Попытался начать сериал и меня одолела бессонница. Вчера вечером был вынужден прибегнуть к двуспальной кровати и барбитурату. Под действием лекарства просыпался всего лишь три раза за ночь, получилось более восьми часов сна, будь он проклят, и сегодня я себя прекрасно чувствую. Однако сериал всё ещё выглядит безнадёжно. Идея грандиозная, удивительная, и с каждым днём я нахожу у неё всё более интересные грани. Но с каждым днём она выглядит всё менее и менее осуществимой – в качестве бульварного чтива. События в сюжете текут с поистине геологической неторопливостью. Есть и другие проблемы, Вам они будут очевидны. Я не знаю, не знаю.

…«По собственным следам» всё же халтура – ловкий трюк, безусловно, но не более чем ловкий трюк. Сахарная вата.

Глава II
Истоки

16 октября 1941: Роберт Э. Хайнлайн – Джону В. Кэмпбеллу-мл.

Свои истории я пишу быстро, стоит только начать. Но я пока что неудовлетворён центральной коллизией. Я прокручивал в уме несколько центральных конфликтов, любой из которых, на мой взгляд, сделал бы сюжет, но среди них пока не нашлось такого, который полностью бы меня устраивал. Я хочу, чтобы эта история была высокой трагедией. Не вестерном с реками крови и сюжетом из греческой трагедии, но трагедией в истинном греческом смысле. (Обязательно трагедия, потому что для манипулирования генетикой нужна сверхчеловеческая мудрость, а я отнюдь не супермен.)

ПРИМЕЧАНИЕ РЕДАКТОРА: Названия рассказов в тексте иногда опущены, поскольку в переписке часто использовались рабочие названия. Время от времени окончательное название рассказу давал сам автор, обычно же название изменял редактор перед отправкой рассказа в печать. Если приводить здесь все названия, которые сменил тот или иной рассказ, это могло бы только привести к путанице.

9 ноября 1941: Роберт Э. Хайнлайн – Джону В. Кэмпбеллу-мл.

Вот первые десять тысяч слов вещи, над которой сейчас бьюсь [ «Там, за гранью»]. Откровенно говоря, полное дерьмо. Но будь я проклят, если не смогу разродиться для Вас пригодным для печати материалом. Моя главная проблема в том, чтобы вставить в сюжет достаточное количество иллюстративного действия и не дать ему завязнуть в бесконечной болтовне. У меня целая кипа заметок для этой истории, в два раза больше, чем к любой другой вещи, которую я когда-либо делал. И это действительно интересные идеи – но я нахожу, что из них адски трудно извлечь сюжет.

Но я сделал этот кусок и продолжу делать примерно по две тысячи слов в день или больше. Пятнышки справа по краю листа – моя кровь, по капле на строку.

15 ноября 1941: Роберт Э. Хайнлайн – Джону В. Кэмпбеллу-мл.

Вот ещё кусок писанины [ «Там, за гранью»]. Я думаю, лучше будет показывать Вам это еженедельными порциями, потому что я ни в коем случае не уверен относительно их качества и хотел бы, чтобы Вы просматривали и комментировали их по мере того, как я их выдаю. Тогда, если у Вас появится какая-нибудь блестящая идея, я смогу тут же её использовать. Похоже, Вы лучшего мнения об этом сюжете, чем я. Мне кажется, чтобы приделать к нему хоть сколько-нибудь живую концовку, потребуется Deus Ex Machina²², и в моём нынешнем бесплодном состоянии ума таким Deus можете быть избраны Вы.

2 декабря 1941: Роберт Э. Хайнлайн – Джону В. Кэмпбеллу-мл.

Думаю, не ошибусь, если предположу, что необходимые изменения и исправления могут подождать до моего приезда в Нью-Йорк. Большинство правок, если они вообще понадобятся, должны быть сделаны во второй части. Кажется, мне удалось полностью избежать разных табу. Сравните эту историю [ «Там, за гранью»] с любым выпуском «Ladies’ Home Journal» – мой рассказ намного более скромен, чем материалы, которые сейчас печатают в наших журналах. Я помню рассказ в «National Magazine», который издаёт «Street & Smith», в котором герой моет спину героине – оба нагишом. У себя я даже не намекаю, что половые сношения были древней человеческой традицией, и Вы можете обыскать сюжет от начала до конца, но не найдёте ни одной ссылки на анатомические детали.

Я действительно вставил сцену о телепатии с нерождённым ребёнком – как Вы предлагали. Но я убрал со сцены его мать. Не думаю, что в этой вещи есть какие-то нескромные намёки. Много сцен типа «мальчик встречается с девочкой», кое-кто будет и против них возражать, но, чёрт возьми, они должны присутствовать – чтобы история была вообще хоть как-то похожа на реальную жизнь!

8 декабря 1941: Джон В. Кэмпбелл-мл. – Роберту Э. Хайнлайну

Менее всего я хотел, чтобы Вы думали, что речь идёт о чем-то безотлагательном.

Возможно, Ваш эквивалент – указатель на Вашей личной эмоциональной шкале – «жажда», больше подходит по смыслу, чем «нужда». Лучше всего ситуацию сформулировать таким образом: я нуждаюсь – в смысле, «должен иметь бесперебойно» – во всяких невероятных историях. Я нуждаюсь в рукописях. Я жажду всяких невероятных историй от Вас; я страстно жажду рукописей того качества, которое Вы производите.

(Любопытно – мы оба обладаем словарным запасом, возможно, в 300 000 слов и весьма неплохо способны различать оттенки их значений. И при всём при этом у меня не получается достаточно адекватно выразить точный оттенок и интенсивность значения одной элементарной мысли: «я хочу, чтобы Вы писали рассказы для «Astounding».)

Но на будущее. Я не знаю, что Вы будете делать. Я понятия не имею, насколько Вы будете загружены работой. Я не знаю, сможете ли Вы когда-либо писать рассказы в качестве релаксации. (Я могу: это так же весело, как чтение чужих работ.)

9 декабря 1941: Роберт Э. Хайнлайн – Джону В. Кэмпбеллу-мл.

Впервые за сорок восемь часов я смог оторваться от радио достаточно надолго, чтобы думать о написании писем. Естественно, сейчас всё наше внимание сосредоточено только на одном. Мы всё ещё привыкаем к радикальным переменам, но наш боевой дух, как и у всех, чрезвычайно высок, о чём я счастлив сообщить. Лично мне эта ситуация, по сути, трагическая, помогла в решении моих собственных эмоциональных проблем. В последние полтора года я разрывался между двумя противоположными точками зрения – с одной стороны, желанием как можно дольше беречь мои собственные маленькие земные блага, мой собственный уютный домик с неизменной компанией в лице моей жены, товарищеские отношения с друзьями и, с другой стороны, желанием добровольно вернуться на службу. Теперь всё завершилось, я доброволец и таким образом сдал мою совесть (как хороший католик) на хранение другим.

Вопрос для меня стоял весьма остро. За последние восемнадцать месяцев мне часто было весело, и я часто занимался очень интересными вещами, но я не был счастлив. Днём и ночью меня грызли сомнения относительно курса, которым я следовал. Я чувствовал, что было кое-что, что я должен был сделать. Я пытался (без особого успеха) рассуждать логически, напоминая себе, что Флот знает, где я нахожусь, знает мои способности и имеет законное право обратиться ко мне, если они захотят меня призвать. Но при этом я всё равно чувствовал себя подлецом. Эта страна была очень добра ко мне, и налогоплательщики поддерживали меня многие годы. Шестнадцать лет назад, когда меня привели к присяге, я знал, что моя служба и – в случае необходимости – моя жизнь будут отданы этой стране. Ни доводы рассудка, ни увещевания моих друзей не могли поколебать моей личной веры в то, что сейчас я не должен попусту тратить время.

Я зарегистрировался в комендатуре, как только услышал, что Пёрл-Харбор был атакован. После этого я телефонировал²³ Вам. На следующий день (вчера) я представился в Сан-Педро²⁴ и попросил провести медицинский осмотр. Я – старая кляча в том, что касается многих мелких нюансов – полдюжины мелких хронических заболеваний, все они обнаруживаются сразу же при физическом обследовании, но я был готов их обсуждать и оспаривать. Однако меня забраковали только по двум показателям, совершенно банальным – потому что я старый лёгочный больной и потому что я близорук вне пределов, позволенных даже для штабного персонала. У них не было иного выбора, кроме как отклонить меня в то время. Но у меня стопроцентное зрение с коррекцией, и я полностью излечен от туберкулёза, вероятно, я более нормален в этом отношении, чем значительный процент служащих, которые не подозревают, что у них он есть. Конечно, в моих лёгких есть шрамы, но что с этих шрамов?

* * *

Мои чувства по отношению к япошкам можно описать как холодную ярость. Я не только хочу, чтобы они были побеждены, я хочу, чтобы они были разгромлены. Я хочу, чтобы они были наказаны как минимум стократно, их города сожжены, их промышленность уничтожена, их флот пущен ко дну, и, наконец, их суверенитет аннулирован. Нас вынудили лечь на курс империализма. Значит, так тому и быть. Германия и Япония не безопасные соседи. Я искренне верю, что мы больше их и сильнее. Давайте будем ими править. Мы этого не хотели – но если кто-то должен быть боссом, я хочу, чтобы это были мы. Разоружить их и лишить свободы. Мы можем прилично отнестись к частным лицам в экономическом смысле, но забрать их суверенитет.

16 декабря 1941: Роберт Э. Хайнлайн – Джону В. Кэмпбеллу-мл.

До сих пор не удалось втюхать кому-нибудь мои ценные услуги. Письмо, в котором я просился добровольцем, сопровождаемое заверенной копией моего медицинского заключения, кружит где-то в официальных каналах. Я сунул в него конверт авиапочты с запиской помощнику коменданта, с просьбой отправить приказ о назначении незамедлительно, однако меня не удивит, если придётся торчать здесь до января или около того. Тем временем я кручусь вокруг офисов местных военно-морских учреждений, пытаясь найти того, кто захочет послать на меня запрос. Пока безуспешно. Проклятье! Я должен был это сделать ещё полгода назад!

21 декабря 1941: Роберт Э. Хайнлайн – Джону В. Кэмпбеллу-мл.

Меня заинтересовал комментарий Вашего отца по вопросу о Флоте и ваши дальнейшие комментарии. В некоторых комментариях он жалуется на реально допущенные ошибки, другие, как Вы отметили, происходят от нехватки знания об истинных проблемах. Некоторые из реальных ошибок, как мне кажется, присущи самой природе военной организации и потому неизбежны. Военный моряк – сложная профессия, на подготовку адмирала уходит не менее двадцати пяти лет, – а ведь подвижность ума с возрастом уменьшается. Я не вижу никакого простого способа избежать этого. А ваш отец столь же восприимчив к новым идеям, как Вы? Он покинет свой пост и позволит Вам говорить ему, как управлять «AT&T»? Есть ли вообще какой-нибудь способ избежать этой дилеммы? Между тем, начальство… отнюдь не против новых идей, как пытаются убедить комментаторы новостей. Существующий метод зенитного огня был изобретён энсином²⁵. Адмирал Кинг поощрял наши с мичманом попытки изобрести новый тип бомбы. (Примечание: Мы в этом не преуспели.) Возможно, Вы помните, что одна из моих придумок была подхвачена младшим офицером и стала штатно применяться на Флоте прежде, чем следующий номер журнала оказался на прилавках²⁶. Тем не менее есть что-то в военной жизни, что превращает людей в консерваторов. Я не знаю, как с этим справиться. Рузвельт отчасти поправил ситуацию, продвигая молодых людей и/или мужчин, способности которых он знал, но это – чистая удача, что у нас есть президент, который знал о проблемах Флота и был знаком с личным составом с тех пор, как сам был молодым человеком. Я не знаю никакого универсального решения.

* * *

Со дня на день я могу получить своё предписание – наряду со многими другими старыми клячами, которые не должны были бы выходить в море, если бы не было той пристрастной оппозиции, о которой я говорил…

…Некоторые взгляды Феликса Гамильтона автобиографичны [Гамильтон Феликс – главный герой романа «За этим горизонтом»]. Я тоже хотел бы быть всесторонне развитой личностью, но я прекрасно понимаю, что по многим параметрам я – посредственность. Мне не досталось ни хорошей памяти, ни особых способностей, ни физической силы, ни силы характера, чтобы выполнять эту работу. Меня это не слишком угнетает, но я помню о своих недостатках. Я достаточно незауряден и у меня достаточно воображения, чтобы ясно понимать, насколько поверхностно моё знакомство с миром, и знать, что у меня нет ни здоровья, ни энергии, ни запаса лет, чтобы достигнуть того, чего я хотел бы достичь. Не расценивайте это как ложную скромность…