Читать книгу: «Экзамен на верность», страница 9

Вера

I

.

Дождь начался ночью. Сначала он редко барабанил по подоконнику, но вскоре вошел во вкус, набрал скорость и стал бросать в стекло пригоршни водных капель. Глядя на размытые очертания деревьев и фонарных огней, казалось, смотришь не в окно, а на картину импрессиониста. К утру пепельно-серое небо продолжало плакать и жаловаться на что-то свое.

Тарин вздохнула. Завтра должна была состояться репетиция выпускного вечера, и, если дождь затянется, придется проводить ее в помещении. Зазвонил телефон. Это Регина докладывала результаты работы. Приемная комиссия работала уже неделю, начало было положено. В этом году они решили не экономить, реклама была повсюду. Весь прошлый месяц Нина, вызвавшаяся помогать, посещала окрестные школы, проводила профориентацию. Вскоре им всем предстояло пожинать плоды трудов.

Под музыкальный перестук капель в кабинете появился посетитель. Представитель экономического колледжа уже давно добивался встречи с ректором. Они обсудили возможное сотрудничество при организации практики у студентов, приглашение экспертов на защиты дипломных работ друг к другу.

– Вы не будете возражать, если я прогуляюсь немного по вашему чудесному заведению? – слегка заискивающе улыбнулся посетитель.

– Нисколько. Сама я, к сожалению, проводить вас не смогу, но организую вам подходящую компанию.

– Чудесно, – склонил голову мужчина. – Если позволите, я бы заглянул в ваш обучающий центр. Мое руководство интересуется возможностью обучить наших преподавателей по имеющимся у вас программам.

– Конечно. Я только сделаю один звонок.

Она попросила Тимура сопровождать гостя и тут же забыла об этом случае, переключившись на повседневные дела. Но ближе к обеду ее заместитель по развитию снова появился в кабинете.

– Что-то случилось? – оторвалась она от бумаг.

– Этот тип, который был у тебя утром. Я, конечно, вел себя очень тактично, – здесь Тарин скептически подняла одну бровь, – Да-да, не сомневайся. Я же понимаю, что он – представитель другого колледжа, и нужно налаживать контакт. Но это уже чересчур. Представляешь, он стал предлагать мне работу! Зарплату повыше, хорошую должность. В общем, переманивал. Я заподозрил, что он именно с этой целью и приехал к нам, а остальное было для отвода глаз.

– И что ты ему ответил?

– Что я мог ответить? Сказал, что подумаю, чтобы быстрее его выпроводить, – Тимур скрестил руки на груди и повернулся к окну.

– Что ж, ты, действительно хороший преподаватель, грамотный руководитель. Ничего удивительного, что тебе поступило такое предложение.

Тарин видела, что ее ровный тон слегка задел Тимура. Он резко повернулся в ее сторону.

– То есть, тебе все равно, уйду я или останусь?

– Почему же. Колледж, конечно, потеряет в твоем лице ценного работника. Но здесь нет рабства. Каждый волен выбирать те условия, которые более всего отвечают его потребностям. Если тебя заинтересовало его предложение, я могу это понять, – она снова опустила голову.

Тимур побледнел, на его лице отчетливо вырисовались скулы.

– Значит, если я завтра приму его предложение, ты отпустишь меня с легким сердцем? – подозрительно спокойно задал он вопрос.

– Причем тут лично я? – отозвалась безмятежно Тарин.

Тимур посмотрел в ее глаза, словно искал в них что-то, но синева была непроницаема.

– В самом деле, причем? – словно эхом отозвался он, замолчав ненадолго. – Просто мне важно, чтобы ты не захотела меня отпускать. Лично ты.

Он не сводил с нее глаз.

– Мои желания не играют здесь никакой роли, – выпрямилась Тарин. – И важно то, что лучше для колледжа.

Тимур усмехнулся и провел рукой по небритой щеке.

– Так. Хватит. Вот теперь точно хватит, – загадочно произнес он и решительно направился к выходу.

Дверь хлопнула, и стекла вздрогнули от неожиданности. Тарин осталась в одиночестве. Весь день она продолжала работать, но какая-то смутная, несформировавшаяся мысль грызла ее, беспокоила ежеминутно. Не находя себе места, она решила пройтись по аудиториям, проверить, как идут занятия. Регина была в своем кабинете, занималась рабочими программами. Поболтав с ней немного, Тарин продолжила бесцельно бродить по коридорам. В столовой было оживленно, но ей почему-то и там не удалось отвлечься. Она поймала себя на том, что кругами ходит возле помещения обучающего центра, и, наконец, решилась войти. Внутри никого не было. Тарин подошла к столу, несомненно, принадлежавшему Тимуру. В беспорядке здесь лежали чертежи каких-то электрических схем, блокноты с заметками, лабораторные работы студентов.

– Ой, простите, – в дверях показалась седая бородка Луки. – Я тут хожу, отдаю преподавателям их фотографии, – поднял он руку с папкой, – Учебный год закончился, хочу оставить на память.

– Ничего страшного, проходите. Можете оставить мне, я передам.

– Отлично, – Лука стал рыться в снимках. – Вот, это для Тимура. Да, у меня же еще ваши фото есть. Возьмите, пожалуйста, – он благостно улыбнулся.

В руках у Тарин оказался снимок ее заместителя с фотовыставки.

– Лука, а вы не подскажите, на что он тогда так засмотрелся?

Преподаватель что-то начал говорить, но Тарин вдруг с озаряющей ясностью поняла, почувствовала эмоцию, изображенную на снимке. И уже не было необходимости гадать, потому что она вдруг… вдруг увидела, наконец, не глазами, а сердцем, на кого смотрел Тимур. За долю секунды она поняла, о чем он говорил утром.

Тарин прижала руку к груди, ей стало не хватать воздуха. Потому что на следующем снимке была запечатлена она сама. Она сидела на совещании, смотрела в окно, и лицо ее было озарено тем же светом, который она заметила на предыдущем фото. И она помнила тот день. И знала, на кого смотрела тогда.

Иногда, чтобы понять что-то о себе, нужно просто взглянуть со стороны. Тарин взглянула. И увидела то, что никак не ожидала увидеть. Она и не подозревала, что рядом с ней есть человек, который думает, заботится о ней, на которого можно опереться. И он не просит ничего взамен. А ей рядом с ним так спокойно, что уходят все ее страхи и волнения.

Тарин не помнила, как долго еще Лука был в кабинете, и что он говорил. Когда она подняла голову и огляделась, то снова была одна.

Она спустилась во внутренний двор. Равнодушно прошла мимо нарядной, розово-пушистой альбиции, рассеянно скользя взглядом по роскоши летних клумб. Дождь еще моросил, путаясь в ее волосах, но она не обращала на бродягу никакого внимания.

Ночью Тарин долго ворочалась на кровати, в тишине глядя в потолок. В задумчивости крутила кольцо на безымянном пальце. Вдруг она резко откинула одеяло и, шлепая по деревянному полу босиком, прошла в темную кухню. Сняла со стены пробковую доску и со всей силы ударила ею о стол. Доска треснула, зазвенела ваза, стоящая рядом. Тарин ударила доской еще раз. И еще. Затем выкинула обломки в мусорное ведро. Опустилась на пол и, впервые за долгое время, заплакала.

Утром в приемной ее остановила секретарь.

– Извините, но звонил охранник с поста, сказал, что вчерашний посетитель снова здесь, просит разрешения пройти на территорию. Выписать ему пропуск?

– Пропуск? – Тарин сузила глаза. – Конечно, пусть выпишет.

Она прошла к себе, пропуская вперед Регину. Заместитель хотела рассказать о ходе приемной кампании и о расходовании средств.

– Ты сегодня какая-то молчаливая. С тобой все в порядке? – поинтересовалась женщина, заканчивая доклад.

– Да, не беспокойся.

Тарин, действительно, слушала невнимательно. Она стояла у окна и наблюдала за фигурами двоих мужчин, которые о чем-то беседовали. Они медленно шагали по дорожке, опоясанной низкой живой изгородью.

– Что ж, каждый волен делать свой выбор, – тихо прошептала она.

Мужчины разошлись в разные стороны. Тарин вернулась на свое место.

– Хорошо, можешь идти. Я потом еще раз просмотрю все бумаги.

Она проводила взглядом Регину и принялась разбирать письма, скопившиеся на столе. В работе, которая занимает все твое время, есть определенно большой плюс. Особенно, когда в голове не остается места для неприятных мыслей.

Минут через тридцать в дверь постучали. Тарин отложила ручку в сторону и увидела его. Тимур остановился возле входа, другом конце комнаты, и не двигался с места.

Они молча смотрели друг на друга.

Солнце, проваливаясь в оконные рамы, затопило комнату золотистым светом. Лучи поблескивали на ее волосах, подсвечивали кожу призрачным сиянием.

Где-то в отдалении послышался звонок и разрушил хрупкую секунду, привел время в движение.

– Я отказался.

– Я не отпускаю тебя!

Они выпалили это одновременно. Тарин, поддавшись порыву, сказала то, что не планировала говорить. Но через пару секунд она осознала слова Тимура.

– Ты остаешься? – еще не веря, переспросила она.

– Да. Не смог уйти, – признался Тимур, пристально всматриваясь ей в глаза. – Так значит, ты меня не отпускаешь?

– Не отпускаю, – не отвела взгляда Тарин.

– Потому что я хороший работник и важен для колледжа? – с едкой усмешкой спросил он.

– Нет. Потому что ты важен лично для меня.

Он задержал вздох в груди, с недоверием глядя на нее. Но Тарин смотрела честно и открыто, и ее глаза, наконец, дали ответ на мучавший его вопрос. Она печально улыбнулась и оперлась подбородком на ладони.

– Дураки мы с тобой, да? – вздохнула Тарин. – А еще кандидаты наук….

Тимур осмелился шагнуть вперед.

– Ну, я-то, положим, дураком был недолго, – с нежностью проговорил он. – А вот ты…

– Да, здесь не поспоришь, – согласилась Тарин с печалью в голосе.

Ее глаза излучали ровный, мягкий свет. Она смотрела на Тимура так, словно видела его впервые. Он отвечал ей блеском серых глаз.

И давно ты… такой умный?

– Давно, – кивнул он. – С нашей первой встречи.

Они смотрели друг на друга, а солнце гуляло по лакированным ореховым шкафам и длинному столу. Казалось, они вдвоем застыли в янтарной капле.

– Прошу прощения, – на пороге появилась Ирма. – Мы готовы начать репетицию выпускного, ждем только вас.

Из-за ее плеча выглядывала секретарь:

– Вам опять звонят из администрации. Что им сказать?

– Я, конечно, извиняюсь, но мне бы хотелось услышать пояснение вот по этому счету, – воинственно прошагала к столу бухгалтер. – Простите, – сняла она очки, недоумевая, почему ей не отвечают, – вы меня слышите?

Тарин слышала, но словно издалека. Она смотрела на Тимура, осознавая, что за много лет отвыкла быть просто женщиной. Быть любимой.

– Увидимся позже. Я подожду, – он улыбнулся и направился к выходу.

Тарин обреченно вздохнула и повернулась к присутствующим:

– Так, давайте по порядку. Ирма, начинайте без меня, я подойду, как только закончу телефонный разговор. А со счетом зайдите ко мне через час.

Она вновь надела на себя непроницаемую маску ректора и в своем кожаном кресле с высокой спинкой, в самом деле, стала казаться чуть выше и суровее.

К вечеру воздух стал походить на мягкое сливочное масло. Звенящий стрекот цикад разливался волнами по газонам. Розы – алые, тыквенно-оранжевые, жемчужно-желтые – испускали густой аромат. Лимонные бабочки, подхватываемые ветром, кружили над ними.

– Ты не поднялся сегодня ко мне после пар как обычно, – заметила Тарин.

Тимур сделал пару шагов в молчании, глядя в землю. Он встретил Тарин в холле и теперь провожал к домику.

– Не хочу на тебя давить, – признался он. – Все и так сложно.

– Сложно? Сложно было вчера, когда я не догадывалась о происходящем. Сегодня все просто и ясно.

– Тарин, – они остановились у ясеня, тихо шуршащего своими сережками, – все, что я хотел знать – что я тебе небезразличен. Я ничего не прошу.

– Я знаю.

– Я не тороплю тебя.

Она склонила голову и почти уперлась лбом в его плечо. Тимур вдохнул запах ее волос.

Июнь нанизывал бусины дней на свою короткую нитку. Первокурсники сдали сессию и разъехались по домам. В приемной непрестанно дребезжал телефон – абитуриенты выясняли интересующие вопросы.

У Анны тоже наступили каникулы, она постоянно носилась по аллеям, пряталась на деревьях, пробиралась на пустой стадион и резвилась там допоздна. Тарин перехватывала ее по пути домой. Часто приходил Тимур, они втроем ужинали, болтали о пустяках. После того, как девочка засыпала, а кофе был выпит, Тарин прощалась с гостем на крыльце. Как-то раз, накануне выпускного, она задержала его руку в своей:

– Не уходи сегодня.

Тимур, который уже занес ногу над ступенькой, остановился. Он помедлил несколько секунд.

– Ты уверена?

– Да, – просто сказала она.

Утром, потягиваясь в полусне на кровати, Тарин вдруг резко выпрямилась: она была одна в комнате. В голове пронеслись мысли о том, что это был всего лишь сон.

Скрипнула дверь. Показались загорелые руки Тимура – он нес поднос с завтраком. Увидев ее, испуганную, растерянную, он поспешил приблизиться.

– Что случилось?

– Я… я подумала… не уходи больше, – уткнулась она в его плечо.

– Ни за что, – обнял он ее, укачивая как маленькую девочку. – Я никуда не уйду. Я всегда буду рядом.

II

.

Выпускной вечер все ждали с нетерпением, и преподаватели, и студенты. Артур, как всегда, постарался на славу: корпуса блестели чистотой. На стадионе смонтировали сцену, разместили стулья. Ирма командовала цветами, музыкой, композициями из шаров. Вениамин отвечал за дипломы. Тарин, которую не ждали так рано, появилась в сопровождении дочери. К торжественному мероприятию ректор выбрала длинное небесно-голубое платье и жемчужные серьги.

– Потрясающе выглядишь, – подошла к ней Регина.

– Ты тоже, – улыбнулась Тарин.

Медные волосы Регины и впрямь смотрелись очень эффектно на фоне ее белого костюма.

– Дамы, повернитесь, будьте добры, – к ним приблизился Лука с фотоаппаратом. – Такую красоту грех не запечатлеть.

Преподаватель, несмотря на жаркий день, был в неизменной широкой рубашке с длинными рукавами.

– А где твое кольцо? – заметила Регина, как только они вновь остались вдвоем. – Неужели ты, наконец, решила жить дальше?

– Вроде того, – ответила Тарин.

Она повернулась на знакомый голос. Марат, улыбаясь и пожимая руки, привычным пружинистым шагом продвигался к сцене.

– Ну что, с первым выпуском нас обоих, – подмигнул он. – Как настроение?

– Замечательное.

– Будем считать, что боевое крещение ты прошла, – одобрительно кивнул мужчина и протянул ей чек. – Я всегда плачу по счетам.

В руках Тарин оказался подтверждение на перевод ей крупной суммы. Марат, как и обещал, возместил ее расходы на обучающий центр и зарплату преподавателей.

– Продолжаем работать? – бодро поинтересовался он и, так как возражений не последовало, добавил: – Я заскочу через пару дней, гляну бюджет на следующий год.

– Жду с нетерпением. Нужно многое обсудить, – Тарин проводила его многозначительным взглядом.

– Посмотри на нее, – хмыкнула Кира. – Помню, когда тебя назначили ректором, ты от страха двух слов связать не могла, а теперь с самим учредителем бодаешься! – своим низким голосом заметила женщина. – Ну, кто теперь скажет, что я сошла с ума, когда рекомендовала тебя на эту должность?

Кира обернулась и выискала глазами Вениамина, который как всегда о чем-то спорил с Тимуром. Заместитель яростно жестикулировал и поминутно поправлял галстук.

– Ты заслужила счастье, девочка, – она перехватила взгляд, которым Тарин обменялась с Тимуром. – Я все гадала, когда ты заметишь, что он ходит за тобой, словно привязанный. Зато теперь вон, смотрит на всех ястребом! – усмехнулась Кира.

– Вы про Тимура? Хороший парень, я всегда это говорил, – раздался голос подошедшего Артура. – А что? – ответил старичок на молчаливое осуждение Тарин. – Шила ведь в мешке не утаишь!

Тарин покачала головой. Судя по всему, она была последней, кто догадался о происходящем.

– Ничего себе! – заглянул к ней через плечо Артур. – На что потратишь такие деньжищи?

– Говорят, сейчас выгодно вкладывать в образование, – ответила туманно Тарин. – Я тут знаю один обучающий центр…

Торжественная часть прошла без сбоев. После получения дипломов выпускники, волнуясь, произнесли ответную речь на слова ректора. Кураторы подготовили номер для своих ребят. Прощальная песня растворялась в теплом вечернем воздухе.

Тимур, которого она потеряла из виду во время фотосессии, возник перед ней, взволнованный и бледный.

– Что случилось?

– Мне позвонили из больницы. Отец умер.

Тарин подошла ближе и обняла его.

– Как ты?

– Я в порядке. Но мне нужно уехать на пару дней, все уладить.

– Мне поехать с тобой?

– Нет, – Тимур покачал головой. – Останься с дочерью. Я вернусь так быстро, как только смогу, – он дотронулся до ее волос. – Обещаю.

Он резко повернулся и направился быстрым шагом в сторону корпуса.

Тарин вернулась на площадку, которую уже подготовили для танцев. Анна, такая хорошенькая в своем пышном платье с бантом, о чем-то весело щебетала с Региной.

– Ты хочешь ее увести? Пусть побудет еще немного, я прослежу за ней, – Регина вступилась за девочку, которая наотрез отказалась идти домой. – Сегодня и мой праздник тоже. Представляешь, мой средний сын все-таки поступил в военное училище!

– Поздравляю, – слегка рассеянно отреагировала Тарин.

– Одно огорчает: теперь точно набьет себе татуировку! Сказал, если поступит, обязательно сделает. Сколько пыталась переубедить, все без толку!

Тарин замерла. Вот же он, недостающий кусок головоломки! Сердце ее бешено застучало, кровь прилила к щекам. Она почувствовала, что зябнет душным июльским вечером. Переменившись в лице, она бросилась в толпу в поисках ответа.

Луку она нашла на аллее, в беседке. Он возился со своим фотоаппаратом. Тарин приблизилась молча, стараясь не выдать себя быстротой шага.

– Добрый вечер, – привстал преподаватель.

Вместо ответа она протянула руку. Лука, немного удивился, но ответил тем же. Тарин быстрым движением ухватилась за его кисть, повернула ее ладонью вверх и также быстро отвернула рукав, обнажая руку до локтя.

Да, это была та самая татуировка. Правда, изображения она никогда раньше не видела. Муж рассказывал ей, что ему пришлось выводить свою армейскую татуировку, которую они с однокашниками сделали после выпуска. Тогда ему поручили первое большое задание в отделе по борьбе с наркотиками, необходимо было сойти за своего в местной банде.

Тарин отпрянула, словно от удара. Она запрокинула голову вверх и сквозь набегающие слезы увидела мутное звездное небо. Невдалеке послышалась веселая заводная музыка и радостный смех выпускников. Она перевела страшный взгляд, полный боли и ненависти, на мужчину, стоящего перед ней.

– Простите…. Простите, я не мог ничего рассказать, – выдавил ошеломленный Лука. – Я дал слово…

Сказанное причинило лишь еще больше страданий.

– Передай: пусть никогда не возвращается! – крикнула она сквозь слезы.

Лука остался один. Тарин, ускоряя шаг, удалялась от беседки по направлению к дому.

На следующий день она не выходила из своей комнаты, не отвечала на звонки, никого не хотела видеть. Добрая Агата попыталась было накормить ее, но ничего не вышло.

Однако жизнь продолжалась, и Тарин знала об этом не понаслышке. В понедельник она снова вошла в здание колледжа, внешне собранная и спокойная. Ее шаги гулко отзывались в пустых коридорах учебного корпуса. Кое-где дорогу возле аудиторий преграждала мебель: Артур нанял рабочих для ремонта.

Когда Тарин поднялась в приемную, то вспомнила, что секретарь тоже ушла в отпуск. Что ж, кофе она может сделать и сама. Захватив почту, она распахнула двери кабинета. Внутри царил полумрак: раздвинуть шторы и впустить свежий воздух с утра было некому.

Тарин почувствовала, что не одна еще до того, как увидела его, сидящего на диване. Внешне Виктор изменился мало: похудел, появилось несколько глубоких морщин на лбу. Черные волосы, обычно средней длины, были коротко подстрижены; Тарин заметила седину на висках. На бледном лице резко выделялись черные глаза, которые выжидающе смотрели на нее.

Тарин глубоко вздохнула. Положила письма на стол для совещаний и села напротив.

– Знаешь, как долго я тебя искала? Сколько мест объездила, бросив работу, друзей? Где я только не была? Хотя, конечно, ты знаешь, – в ее голосе послышалась горькая усмешка. – Ты же все это время, оказывается, наблюдал за нами. Вон, даже своего однокашника в колледж пристроил. Зачем? Чтобы наблюдать, как я по ночам кричу в подушку? Одного слова было бы достаточно, чтобы мое сердце прекратило кровоточить. Одного слова! Но ты предпочел наблюдать за тем, как я мучаюсь… Как я нанимаю детективов, расклеиваю листовки, обращаюсь в поисковые отряды, выдерживаю осаду твоего начальства и коллег, даю показания в суде…

– Достаточно намека, чтобы ты оказалась в опасности, – наконец, разжал он тонкие губы. – Я не мог рисковать.

– Да, конечно! – с иронией произнесла она. – Я ведь сильная, я переживу…. Подожду, сколько потребуется, всегда готовая встретить тебя с распростертыми объятьями. Примерно так ты думал? Господи, я же молилась каждую ночь! Пусть вернется, больной, хромой, какой угодно, только живой!

Тарин смахнула слезы, нависшие на ресницах, и резким движением головы отбросила локоны за спину.

– Зачем ты приехал? Твоя работа ведь еще не закончена, верно? Иначе ты бы не скрывался здесь в темноте.

– Услышал, что в твоей жизни появился мужчина. Хотел услышать лично от тебя, правда ли это, – он пронзил ее своим взглядом.

– Правда, – Тарин не отвела глаз.

Виктор мужественно пережил удар. Он слегка отклонился назад и еще плотнее сжал губы.

– Так вот, оказывается, каков срок, за который тебя перестают ждать – пять лет, – едко усмехнулся он.

– Знаешь, даже если бы я про тебя все знала, ничего бы не изменилось, – призналась она. – Слишком поздно, Виктор. Я устала быть сильной. Устала быть одна. Я хочу быть рядом с тем, на кого могу опереться, кому могу доверять. А тебе всегда нужно будет кого-то спасать. Всех, кроме своей семьи! – с болью произнесла Тарин. – Это ведь никогда не закончится. Ты говорил мне тогда, в нашу последнюю встречу, что не можешь больше вдалеке от дома, что попросишь перевод в другой отдел. И я верила тебе! Ты волен лгать мне, но не лги хотя бы себе: ты просто такой человек, Виктор. Тебе нравится чувство опасности, нравится твоя работа, ты привык не задерживаться долго на одном месте. Семья тебя только тормозит. Ты ведь даже не спросил об Анне…. А я так больше не могу, – Тарин уронила голову на руки.

– Парадокс, – казалось, он обращается к кому-то невидимому – всегда спасал других, и не заметил, что спасать нужно свою семью…. Что ж, – он встал. – Официально я не существую. А неофициально могу сказать, что ты свободна.

Тарин подняла голову. Виктор достал из кармана кольцо и опустил его на середину стола. Раздался легкий звон крутящегося по дереву металла.

– Я действительно, ничего не могу тебе обещать. Когда мы создавали семью, ты прекрасно об этом знала. Передай Анне, что я ее люблю.

Тарин смотрела вслед своему мужу, подмечая, что походка его тоже стала другой: он еле заметно прихрамывал на одну ногу.