Читать книгу: «Замуж за лучшего друга»

Глава 1

– Ну, открывай же ты! От-кры-вай! – неистово жму на дверной звонок квартиры своего лучшего друга.

Его пожилая соседка уже выходила пару раз, укоризненно покачивала головой и говорила, что парня нет дома.

Но я уверена, что это не так.

Богдан целых четыре года учился в столице, и приезжал редко, мы и не виделись толком всё это время. А пару дней назад Романовский вернулся, но почему-то увидеться со своей лучшей подругой, то есть со мной, не посчитал нужным.

Нажимаю ещё пару раз на звонок, но терпение моё заканчивается, и я, сжав кулаки, принимаюсь колотить ими по дверному полотну.

– Да что ж ты творишь, а! – о, из другой квартиры сосед выглядывает.

Мужчина открывает рот, чтобы рассказать мне что-то такое, чего я о себе не знаю, но в этот момент дверь квартиры Романовского, наконец, распахивается, и на пороге появляется он.

Всматриваюсь в знакомые черты и понимаю, что не узнаю Богдана. Он возмужал, нет, не так: он дико возмужал. От тощего, немного сутулого и неуверенного в себе парня не осталось ничего.

Конечно, я видела его прошлым летом, но это было мельком, я и рассмотреть толком парня не смогла.

А теперь передо мной настоящий образец мужской красоты. Ткань белоснежной футболки едва не трещит по швам, обтягивая широкие массивные плечи. Да у него повсюду мышцы, и из-за этого кажется, что Богдан даже ростом стал выше.

А ещё он, судя по всему, бунтарь. На лице – лёгкая щетина, а ведь так было модно лет пятнадцать назад, когда мы были ещё детьми. Сейчас парни гладко бреются, но Богдану, похоже, плевать на устоявшиеся в обществе стандарты.

– Кнопка? – он вопросительно изгибает густую бровь, а до меня только доходит, что мы уже минут пять стоим и нагло друг друга разглядываем.

– Ага, – отвечаю, широко улыбаясь, а потом переступаю через порог и бросаюсь на шею к своему самому близкому другу.

Есть девчонки в колледже, с которыми я общаюсь, но это всё не то, потому что Богдана не заменит ни одна даже самая верная подруга.

Раньше я обижалась, когда Романовский называл меня кнопкой, но сейчас это справедливо. По сравнению с ним я самая настоящая малявка.

Богдан, покружив меня немного в воздухе, ставит на пол.

– Мия, ты хоть что-то ешь, почему лёгкая такая? – тут же выдвигает претензию.

В этом весь Романовский: делает вид, что вредничает, но на самом деле я знаю, что он искренне переживает обо мне. Именно поэтому и пришла к нему, потому что уверена: даже если не поймёт, всё равно выслушает.

Мы проходим вглубь квартиры, которую парню родители подарили ещё на совершеннолетие. Без лишних изысков, две комнаты, но в целом очень уютно.

– Присаживайся, – глазами стреляет в сторону небольшого кожаного диванчика. – Чай? Сок? Мороженое? – предлагает гостеприимно.

– Ммм, прямо как в детском садике, – укоризненно щёлкаю язычком.

– А ты уже типа взрослая? – хмыкает, покачивая головой.

Падает рядом со мной на диван, занимая большую его часть, и закидывает руку за мою спину. Он сидит вполоборота ко мне, впиваясь взглядом в лицо и впервые вызывая своими действиями чувство неловкости.

Мы с Богданом дружим с детства. Сначала дружили наши отцы, потом Романовские и Селивановы дружили семьями, ну, и мы переняли эту традицию. И когда-то давно даже играли в жениха и невесту, но мне и в голову не приходило, что Богдан может на меня всерьёз посмотреть, как на девушку.

Наверное, всё дело не в нём, а в том, что…

– Меня бросил жених! – произношу жалобно и, разражаясь рыданиями, падаю на крепкую надёжную грудь друга.

Громко всхлипывая, вытираю его футболкой лицо и поднимаю на Дана заплаканный взгляд.

– Как это бросил? – спрашивает с наигранным сочувствием.

Он старательно хмурит брови и пытается выдавить из себя сожаление, но я слишком хорошо знаю этого парня. И вижу сейчас, что гадёныш радуется моему горю.

– Эй, ты чего? – пихаю его в плечо. – Радуешься?

Удивлённо приподнимаю брови и резко вскакиваю с дивана. Не хочу сидеть с ним рядом и смотреть, как он старательно гасит улыбку.

– Да у меня свадьба через пять дней! – эмоционально взмахиваю руками, прохаживаясь взад и вперёд. – Гости приглашены, родители прилетают послезавтра, а ты радуешься!

Я всё высказываю и высказываю парню, а он слушает меня внимательно, закинув одну ногу поверх другой и покачивая ей будто в такт какой-то музыке.

Никто ещё не видел моего жениха, я скрывала ото всех тот факт, что собираюсь замуж за местную знаменитость. Игорь Стар – музыкант и певец, который ни с того ни с сего принялся за мной ухаживать после того, как дал интервью для моего блога.

Я поверила в неземную любовь и даже согласилась на предложение о замужестве, а этот гад оказался предателем и одновременно крутил ещё с двумя девчонками.

А ведь он с самого начала не нравился Богдану: друг единственный, кто знал, за кого конкретно я собираюсь замуж.

Но это не повод теперь сидеть и скалится тут своими белоснежными идеально ровными зубами.

– Я в блоге уже про свадьбу сообщила, что мне делать теперь? – произношу в отчаянии и падаю на пуфик в углу комнаты.

– Закрывать блог, – друг равнодушно пожимает плечами.

Он, в отличие от меня, терпеть не может социальные сети.

– Ты в своём уме? Это же моя специальность, работа, можно сказать!

– Ну да, ну да, – кивает головой задумчиво. – И как тебе родители разрешили выучиться на блогера?

– Так же, как тебе – стать инженером нейросетевых систем!

Поджимаю под себя ноги, натягивая на них лёгкую белую ткань платья.

– А если без шуток, то я и вправду, не знаю, что теперь делать, – понуро опускаю плечи.

Сейчас, когда наша игривая перепалка окончена, я чувствую на себе тяжёлый взгляд парня. И я знаю, что он означает: Богдан думает, как помочь мне. Он всегда думает обо мне, и мне иногда кажется, что когда парень женится, нам нужно будет перестать общаться, потому что его жена уж точно не поймёт нашей странной дружбы.

Мы слишком близки и слишком хорошо знаем друг друга. Даже несмотря на временную разлуку и обучение в разных городах, мы не прекращали общение, часами разговаривали по телефону, и его друзья непременно считали, что я – его девушка.

Но я никогда не испытывала к Богдану каких-либо чувств, да и зачем такую замечательную дружбу портить никому не нужными отношениями?

Романовский поднимается с дивана и присаживается рядом со мной, но поскольку пуфик маленький и на нём нет места, парень садится прямо на пол, возле моих ног.

Мощными тёплыми руками Богдан обнимает меня за ноги и утыкается подбородком мне в бедро, заглядывая при этом в глаза.

– Не волнуйся, кнопка, мы обязательно что-нибудь придумаем, – говорит так, что я неизменно верю ему. – И певцу твоему отомстим, и со свадьбой как-нибудь выкрутимся.

Вымученно улыбаюсь, потому что я очень устала. Вся эта бравада и показное шутовство на самом деле просто для того, чтобы скрыть усталость и недосып.

Как дурочка, я занималась организацией свадьбы в то время, пока мой драгоценный жених зажигал на своей квартире с одной из моих подруг. Ещё и меня виноватой выставил, обозвав недотрогой и кандидаткой в старые девы.

А я ведь полюбила его, он так ухаживал…

– Игорь обещал звезду в мою честь назвать, как только денег заработает на такой подарок, – сама не знаю, зачем рассказываю это Богдану.

Парень хмыкает недовольно и отворачивается, видимо, чтобы я не видела скептического выражения его лица. Богдан своей фамилии Романовский не соответствует совсем, потому что романтика – это не его.

– А как мы можем выкрутиться со свадьбой? – спрашиваю запоздало, шокированная таким обещанием.

Дело в том, что у Богдана есть ещё одна особенность: он никогда не бросает слов на ветер. И если что-то говорит, то из кожи вон вылезет, но сделает то, что пообещал.

– Я… – парень едва открывает рот, чтобы что-то ответить, но не успевает, потому что раздаётся звонок в дверь.

– Ты ждёшь кого-то? – вопросительно приподнимаю брови.

– Нет вообще, – отвечает друг и направляется в сторону двери.

И, правда, странно, потому что его родители вместе с сестрой, насколько я знаю, тоже в отъезде.

Богдан первым выходит в прихожую, а я спешу следом. До ушей доносится сдавленное ругательство, когда парень открывает дверь.

Дурное предчувствие сжимает желудок, и во рту почему-то пересыхает. Я не слишком мнительная. Но сейчас чувствую приближение какого-то апокалипсиса и сразу же понимаю, в чём дело, едва выглянув из-за спины друга.

– Ах! – испуганно вскрикиваю и тут же прикрываю рот ладошкой.

Под дверью, прямо на полу, стоит детская люлька. Простая, явно из тех, которые идут обычно в комплекте с коляской, ещё и жутко потрёпанная и старая.

А в ней лежит не котёнок или щенок, а самый настоящий ребёнок. Человеческий.

Глава 2

– Боже, что это? – выдыхаю растерянно, пока Богдан, сорвавшись с места, убегает вниз.

Присаживаюсь на корточки перед люлькой и заглядываю внутрь. Маленькое сморщенное личико буквально зарыто в ворохе грязных пелёнок и каких-то тряпок, а ведь на улице самый пик жары.

Хочется вынуть малыша из этого безобразия, тем более, я совершенно не могу понять, дышит ли ребёнок, но предпринимать какие-либо действия без Богдана не спешу.

Романовский возвращается примерно через минуту, становится напротив двери, широко расставив ноги и уперев руки в бока, и отрицательно качает головой.

– Никого? – роняю без всякой надежды в голосе.

Друг побежал вниз, чтобы, если повезёт, поймать того, кто посмел оставить ребёнка.

– Никого, – цедит обречённо.

Тоже наклоняется к люльке, но в отличие от меня, не боится и отодвигает в сторону пелёнки.

– Ну, что за люди, а! – причитаю, накрывая ладонью лоб. – Есть же больницы, детские дома, беби-боксы в конце концов. Какой ослице пришло в голову подбрасывать ребёнка в подъезд к незнакомым людям?

Мой голос вот-вот готов сорваться, а в груди так давит, будто это моего ребёнка выкинули на улицу. Ну, что за мать такая могла это сделать?

Богдан приподнимает руку вверх, а потом прикладывает указательный палец к своим губам, давая мне знак замолчать.

– Спит? – замираю в ожидании ответа, неспособная сделать хотя бы вздох.

Богдан кивает, и я выдыхаю облегчённо, потому что ожидала чего угодно и даже того, что младенец окажется мёртвым.

Парень продолжает рыться в люльке, пока, наконец, не вынимает из неё файл с какими-то документами.

– Что это? – заглядываю за его плечо с любопытством. – Свидетельство о рождении?

Удивлённо вчитываюсь в имя и фамилию ребёнка. Странно это всё, я думала, что кукушки стараются оставаться инкогнито, а не светить своими данными, когда выбрасывают ребёнка.

– Дан, давай вызовем полицию, а? – тяну жалобно. – И скорую, мало ли что с малышом, когда он родился?

– Неделю назад, – отвечает мрачно друг, продолжая рассматривать содержимое файла.

Не верю, нет. Как такое вообще возможно? Недельного ребёнка выкинуть, как котёнка бездомного? Котят, и тех жалко, когда выбрасывают, а тут человек, не понимаю, нет.

Сейчас полно кризисных центров, в которые можно обратиться новоиспечённой мамочке, если больше некуда пойти и нет средств к существованию.

Пока парень разбирается с документами, я расхаживаю взад и вперёд, тщетно пытаясь справиться с внезапно возникшей головной болью. Щелчок и тихий поворот ключа в замочной скважине заставляет меня обострить слух в поисках источника звука.

Оглядываюсь по сторонам, краем глаза замечая, что друг рассматривает какие-то фотографии.

– Дан, соседка, – машу рукой в сторону квартиры напротив.

Романовский, недолго думая, хватает переноску с ребёнком в одну руку, второй обнимает меня за талию, и все вместе мы скрываемся за дверью его квартиры.

– Ой, а что мы скажем полицейским? – вскрикиваю тихонько, боясь разбудить малыша.

Парень не отвечает, широким шагом направляется в гостиную, а мне ничего не остаётся, как только семенить следом.

Богдан ставит переноску на пол, но тем временем не выпускает из рук документы, которые нашёл в люльке.

– Так, я вызываю скорую и полицию, – прокручиваю в руках телефон и выбираю нужный номер, но дозвониться не успеваю, потому что буквально через несколько секунд в люльке начинается возня и тихое мяуканье.

Мы переглядываемся с парнем, и я первая дёргаюсь к малышу. Аккуратно вынимаю младенца, отбрасывая в сторону ненужные тряпки.

– Кажется, ему надо поесть и памперс…

– Поменять? – подсказывает парень.

– Надеть, – отвечаю сквозь слёзы, не в состоянии отвести взгляда от крошечного комочка на своих руках.

Нерадивая мамашка даже не потрудилась надеть на малыша подгузник, просто завернула в несколько грязных пелёнок, которые уже успели намокнуть.

Сердце больно сжимается, неспособное принять ту жесткость, с которой вынуждено столкнуться.

Богдан крепко сжимает кулаки, а потом поднимается с дивана и идёт к журнальному столику, чтобы взять в руки телефон.

– Сначала закажу доставку, чтобы покормить ребёнка, а потом уже вызову, кого следует, – постановляет друг.

Машинально диктую ему, что может понадобиться для младенца. У моей тёти трое детей, и я с детства помогала ей, нянчилась, так что у меня превосходный опыт в этих делах.

Прохаживаюсь из одной стороны комнаты в другую с ребёнком на руках, и к своему удивлению обнаруживаю, что младенец вновь засыпает.

Класть его обратно в люльку выше моих сил, поэтому я просто присаживаюсь на край дивана вместе с малышом на руках.

Всё это время Богдан не сводит с меня глаз, пристально рассматривая, словно видит впервые.

– Что? – шепчу, чтобы не разбудить ребёнка. Хотя бы пока не приедет доставка с детским питанием.

– Ничего, просто непривычно видеть тебя с ребёнком на руках, – отвечает с теплотой в голосе и отводит взгляд.

– Когда ты вызовешь полицию и скорую? Я не уверена, что заказанная нами смесь точно подойдёт ребёнку. Это же всё очень серьёзно, Богдан, его нужно показать специалистам, да и полиция должна заниматься поиском матери…

– Я не буду вызывать полицию, – отвечает категорично.

– В смысле, Богдан, а скорая? – продолжаю настаивать и взывать к здравому смыслу своего друга.

– Вместо скорой приедет дядя Боря, если ты не забыла, он лучший педиатр в городе.

Ну, да. У Романовского старшего помимо основного бизнеса осталась ещё частная клиника, которую он купил давно, лет двадцать назад, может, чуть меньше. И там полно врачей, с некоторыми из которых знаком и Богдан.

Насколько я знаю, дядя Егор даже хотел скинуть на сына руководство клиникой, но Богдан выбрал специальность совершенно в другой сфере, чем вызвал недовольство родителей в своё время. Так же как и я, выбрав профессию блогера, вместо того, чтобы приобщаться к семейному бизнесу.

Спорить с парнем, особенно когда у меня младенец спит на руках, не самая лучшая идея, поэтому я благоразумно молчу. Тем более, надеюсь, что врач внесёт свою лепту и объяснит парню, что он поступает неправильно.

Спустя минут двадцать приезжает Борис Александрович.

Седовласый мужчина окидывает хмурым взглядом ребёнка на моих руках, но лишних вопросов не задаёт.

– Где я могу его осмотреть? – интересуется сухо, обращаясь к Богдану. – Нужен стол или хотя бы кровать.

Парень встаёт с дивана и идёт в свою комнату, спустя полминуты возвращаясь оттуда с полотенцем в руках. Расстилает его прямо на диване и кивает, чтобы я положила малыша.

Мне непонятно поведение Богдана: он слишком загадочен и молчалив. Но сейчас не до того, чтобы выяснять причины и закидывать Романовского вопросами.

В дверь звонят, и Богдан уходит, чтобы встретить доставку, а я пока укладываю спящего ребёнка на полотенце и аккуратно снимаю с него оставшуюся тоненькую пелёнку.

То, что предстаёт перед моими глазами, заставляет сердце сжаться в очередном болезненном спазме. Пуповина, она даже ещё не зажила до конца, и прищепочка, которую обычно цепляют в роддоме, на месте.

Чувствую, как по щеке катится слеза, но ничего не могу с собой поделать. Я выросла в полной и любящей семье, в которой помимо меня ещё двое младших детей, и никогда в жизни не видела подобной жестокости.

Родители нас любили и баловали, давая всё самое лучшее, и потому мне сложно понять, что должно быть в голове у женщины, выбросившей своего ребёнка, как вещь.

– Возраст ребёнка? – спрашивает Борис Александрович, вырывая меня из размышлений.

Ловкими отточенными движениями он проводит необходимые манипуляции, прослушивает лёгкие и сердечко, прощупывает животик. Малыш кряхтит, но упорно продолжает спать.

– Богдан сказал, что неделя, – отвечаю мужчине, не сводя при этом глаз с маленького создания.

Врач вынимает из своего чемоданчика какие-то препараты, быстро обрабатывает пуповину и снимает перчатки.

– Я напишу рекомендации по уходу, список препаратов и название смеси, которая должна подойти. Через три дня приеду ещё раз, – вынимает из кармана халата листок и ручку.

Он спрашивает у меня, знаю ли я, как кормить ребёнка, подмывать и менять подгузники. Я киваю на автомате, совершенно не понимая, к чему Борису Александровичу понадобилась это информация.

– Подождите, – хватаю мужчину за руку, – а как же поликлиника? И полиция? Этот ребёнок, он… – хочу сказать, что нам его подкинули, но не успеваю.

В комнату входит Романовский, да и врач со мной разговаривать, судя по всему, не намерен.

– Это будет решать Богдан Егорович, – кивает на парня и выходит, оставив меня одну с маленьким, ворочающимся на спинке комочком.

Друг идёт провожать доктора, а я растерянно присаживаюсь на диван рядом с ребёнком, который медленно разлепляет заспанные глазки. Даже взгляд ещё не фокусирует, совсем ведь крошечный.

Поднимаюсь и иду к столику, на котором лежат документы и свидетельство о рождении, а ещё рекомендации доктора. Пробегаюсь глазами по списку лекарств, который не говорит ни о чём, и вспоминаю, что видела какие-то фотографии у Богдана в руках.

Нахожу их в файле со свидетельством о рождении и застываю, как вкопанная. На фото изображены трое: Богдан, его друг, который учился с ним все эти четыре года, и какая-то девушка.

Судя по антуражу, они сидят в каком-то клубе, девица в самом центре, и её руки на плечах у парней. Кому из них она отдаёт предпочтение, сложно определить по одной лишь фотографии.

Жадно всматриваюсь в лицо девушки, и в этот момент в комнату входит Романовский.

Резко разворачиваюсь и, словно преступница, прячу фотографию за спиной.

– Его надо покормить, – киваю на лежащего на диване ребёнка, – я могу. Я умею, ты же знаешь, у тёти Ульяны дети… – тараторю, как из пулемётной очереди, лишь бы не спрашивать о том, на что боюсь услышать ответ.

– Хорошо, – отвечает парень безучастно, и меня его спокойствие начинает раздражать.

Ну как, как он может быть таким холодным и непробиваемым, когда надо бить тревогу, вызывать все возможные инстанции и искать мать ребёнка?

– Богдан, когда мы позвоним в полицию? – повторяю вопрос, который задавала парню около часа назад.

Я честно старалась держать себя в руках, но сил не осталось, и если Романовский сейчас же не приступит к каким-то вразумительным действиям, я за себя не ручаюсь.

– Ты понимаешь, что это не игрушка – это живой человек. Его нельзя просто подлечить и выставить на улицу, нужно искать мать или родственников в конце концов, – чувствую, что срываюсь на истерику.

Эмоционально взмахиваю руками, попутно вытирая вновь выступившие из глаз слёзы.

– Не нужно, – припечатывает парень. – Не нужно никого искать. Это мой ребёнок.

Глава 3

Богдан

– Как это… твой ребёнок? – широко округляя и без того огромные кукольные глазища спрашивает Мия. – А почему?..

Девушка запинается и растерянно опускает руки вдоль тела, а я замечаю, что между пальчиками её правой ладошки зажат один из снимков, которые я обнаружил в люльке.

Нашла всё-таки…

– Это его мать? – Мия быстро складывает два плюс два. Она всегда была сообразительной девчонкой.

– Да, – понуро опускаю голову и сажусь прямо на пол, рядом с диваном.

Перевожу взгляд на просыпающегося малыша, ища в нём знакомые черты, но ребёнок ещё слишком мал для этого. Даже цвет глаз, и тот мутный какой-то.

Мия ещё раз смотрит на снимок, потом её взгляд фокусируется на мне. Видимо, она пытается представить меня вместе с матерью ребёнка.

Не надо, девочка, это лишнее.

– Ох, Богдан, – девушка сжимает переносицу двумя пальцами и укоризненно покачивает головой.

Боюсь даже представить, что она сейчас обо мне думает. Тяжело смириться с тем, что я стремительно падаю в глазах своей самой близкой подруги, и пути наверх уже может не быть.

– Я сам не ожидал, что она додумается подбросить его в мою квартиру, хотя… – перевожу взгляд на ребёнка, не договаривая свою мысль.

Даже к лучшему, что эта бестолковая кукушка решила поступить таким образом, а не личной встречи стала искать с отцом своего ребёнка.

Не нашла бы, это уж точно.

– Так, ладно, – выдыхает Селиванова.

Она брезгливо швыряет фотографию обратно на журнальный столик и направляется к малышу. Бережно берёт его на руки и прижимает к себе, не боясь испачкать белое платье, в котором похожа на ангела.

Такая воздушная, красивая, неземная.

– Ты поможешь мне искупать и покормить его? – прошу, не сводя с неё умоляющего взгляда.

Я знаю о её добром сердце и сейчас планирую эгоистично им воспользоваться.

Мия ничего не говорит в ответ, только недовольно щёлкает язычком и концентрирует всё своё внимание на ребёнке. Ловко переворачивает малыша на животик и удерживает его одной рукой, а второй собирает в кучку грязную пеленку и кидает её в люльку.

– Это – выбросить! – велит командным тоном. – Пойдём в ванную, папаша, будешь помогать.

Непроизвольно дёргаюсь от небрежно брошенного «папаша». Да уж, не так я себе отцовство представлял, тем более, не планировал обретать этот статус в столь юном возрасте.

Не дожидаясь меня, Мия вместе с малышом скрывается за дверью ванной, а я послушно плетусь следом. Как робот выполняю инструкции девушки, настраиваю тёплую воду, подаю чистое полотенце.

В процессе мытья тихий до этого малыш начинает истошно кричать.

– Наверное, у него опрелости, – поясняет девушка, успевая и со мной разговаривать и улюлюкать что-то малышу, чтобы он успокоился.

Быстрыми отточенными движениями она заворачивает верещащий на все лады комок в полотенце, и возвращается в гостиную.

– Открой упаковку с подгузниками, – командует Мия.

Ловко надевает эту странную штуковину на малыша и отправляет меня на кухню, греть воду для приготовления смеси.

Выхожу, украдкой наблюдая за тем, как успокаивается ребёнок у неё на руках. Как бережно она прижимает его хрупкое тельце к себе и смотрит с нежностью.

Хотел бы я, чтобы Мия была матерью моих детей? О, да! Всегда мечтал об этом, потому что люблю её с детства. Вот только признаться в этом так и не смог.

Я был стеснительным и неуверенным в себе подростком, как бы удивительно это не звучало. Потом уехал учиться, а потом… Потом она встретила этого бездарного певца и скоропостижно собралась за него замуж.

Следом за мной Мия приходит на кухню.

– Держи, папа, сыночка своего, – произносит с сарказмом и пытается всунуть мне в руки ребёнка.

– Мия, – тяжело сглатываю застрявший от волнения в горле ком, – я не умею.

– Вот интересный, значит, сотворить ребёнка ты смог, – слегка наклоняет голову и смотрит на меня исподлобья своими тёмно-карими глазами, – а на руки взять не можешь? Тогда готовь смесь, остужай воду, читай инструкцию, там есть мерная ложка и шкала на бутылочке. Которую, кстати, не мешало бы, простерелизовать…

Она всё говорит и говорит, а я залипаю на её персиковых губах и ни о чём думать не могу. Только о том, что я дурак и не нашёл в себе силы раньше признаться в чувствах.

– Так что, будешь смесь готовить или сына на руки возьмёшь? Ммм? – мелодичный приятный голос помогает мне справиться с фантазиями и вернуться в реальность.

– Ладно, я попробую, – выдыхаю обречённо и пытаюсь повторить положение рук Мии, чтобы взять ребёнка.

– Головку придерживай, – инструктирует меня терпеливо.

Я машинально расхаживаю из стороны в сторону и покачиваю младенца. Минут через десять Мия сообщает, что всё готово, и забирает у меня ребёнка, чтобы покормить.

– И всё-таки я не понимаю, как ты планируешь оставить мальчика у себя? – произносит девушка, когда малыш на её руках снова засыпает сладким сном. – Это же незаконно, понимаешь? Да, на какое-то время его могут забрать, но как только ты докажешь свои права, то…

– Я не могу позволить ему попасть в детский дом. Ни на день, ни даже на несколько минут, – отвечаю категорично. – И выход я уже нашёл. Если ты согласишься помочь, то я смогу официально усыновить этого ребёнка.

– И чем я могу тебе помочь? – спрашивает Мия, даже не догадываясь о том, что я собираюсь предложить.

Она говорит очень тихо, настолько, что мне буквально приходится читать по губам. И заодно прикладывать нечеловеческие усилия, чтобы взгляд от этих прекрасных губ оторвать.

– Мы поженимся, – произношу без тени иронии, но в ответ Мия усмехается.

– Это шутка такая? – весьма своеобразно изгибает бровки домиком, одаривая меня скептическим взглядом. – Не смешная.

Знала бы она, что мне в сложившейся ситуации не до шуток совершенно. И с появлением подкидыша все проблемы отошли на второй план.

Я ни за что не смогу его бросить.

– Нет, Мия, я не шучу, – отрицательно покачиваю головой. – Давай, может быть, переложим его куда-нибудь, тяжело же держать, – отвлекаюсь, кивая на младенца.

– Мне не тяжело, Богдан, не уходи от темы, – бросает раздражённо. – Рассказывай уже, что удумал.

Мы много проказничали, когда были детьми и часто выгораживали друг друга перед родителями. И сейчас создаётся такое впечатление, будто Мия предчувствует, о чём я собираюсь попросить её.

Массируя пальцами виски, я нервно сжимаю губы, не решаясь произнести то, что собираюсь. Мия не заслуживает такого предложения, не так всё должно быть. Она достойна самого лучшего, а я, как последний подонок, хочу предложить ей фикцию вместо настоящих отношений.

– Подожди, – выставляет одну руку ладошкой вперёд. – Ты сказал, поженимся?

Её тонкие аккуратные брови мгновенно взлетают вверх. На лице столько эмоций, что меня едва не сносит этим бурным потоком. Одно неаккуратное слово, и я могу навсегда потерять самого близкого друга.

– Зачем? – она машинально продолжает покачивать малыша, но при этом не сводит с меня растерянного взгляда. Тёмно-каштановые волосы, которые девушка специально убрала наверх, теперь мерно покачиваются в такт движениям.

– Тебе нужно скрыть ото всех измену жениха, так? Ты же этого хотела? Не отменять свадьбу? – сразу захожу с козырей, приводя аргументы, которые могут показаться Мие весомыми.

Девушка кивает, но по её взгляду я вижу, что она будто и не слышит меня вовсе. Мыслями находится где-то далеко, явно не здесь и не со мной. Наверное, при слове «свадьба» вспоминает этого своего женишка, которому я, как бы это бредово не звучало, должен быть благодарен. За то, что дал мне шанс попытать своё счастье с Мией.

Но и этот шанс я сейчас бездарно теряю, выставляя себя в самом невыгодном свете. Вот только теперь на кону стоит кое-что очень ценное и важное, именно поэтому я становлюсь перед этим жестоким выбором.

– А мне нужна жена, чтобы мой ребёнок… – запинаюсь, с трудом выговаривая эти непростые слова. – Остался со мной.

Представляю, как выгляжу сейчас в глазах подруги: глупый прохвост, который оказался настолько неразборчив в связях, что заделал случайной девке ребёнка. И теперь пытается решить проблему с помощью другой, совершенно непричастной к этому девушки.

– Серьёзно, Богдан? – наконец, отмирает Мия и фыркает на меня зло. Старается говорить тихо, чтобы не разбудить ребёнка, и от этого мне ещё больнее. От её трепетной заботы по отношению к чужому ребёнку, от колючих острых слов, которыми бросается в меня, от этого её «папаша».

Она же ведь даже не ревнует меня к матери малыша, а всё потому, что я Мие полностью безразличен. И от этого тяжело вдвойне.

Когда она только пришла ко мне сегодня, я был вне себя от счастья, думал, как помочь ей со свадьбой и действительно с радостью занял бы место жениха. Нужен был только повод, который показался бы Мие логичным.

И он появился. В виде подкидыша. Небеса решили то ли помочь мне, то ли, наоборот, испытать на прочность. Проверить, что для меня окажется более ценным и важным, а с чем я смогу поступиться.

– Почему бы тебе просто не сделать анализ ДНК? – предлагает Мия неожиданно. – Нет, ты не подумай, я не пытаюсь намекнуть на то, что ребёнок не твой, если ты уверен… – кажется, девушка оправдывается. – Но так тебе будет проще доказать свои права, разве нет?

– Да, тест ДНК многое решил бы, но я не буду делать его, – отвечаю категорично, ничем не объясняя такое странное, на первый взгляд решение.

– Значит, уверен, – тихонько хмыкает. – Твоё право.

– Я отдаю себе отчёт в том, что мне женитьба в сложившихся обстоятельствах нужна больше, чем тебе, и ты имеешь полное право отказаться от этой авантюры.

– Я не знаю, правда… – тянет Мия задумчиво. – Это было бы идеально – сыграть свадьбу, чтобы не припозориться в глазах родственников и гостей. Но… что потом, Богдан?

Хороший вопрос. Честно говоря, я бы оставил всё как есть, но Мие это вряд ли нужно, поэтому…

– Я даю тебе слово, что как только решу все вопросы с ребёнком, мы тут же разведёмся. Ты если захочешь, и эту ситуацию сможешь осветить в своём блоге…

– Богдан, ты всерьёз считаешь, что для меня это первостепенно? – обиженно надувает сладкие губки. – Да, это моя работа, и блог – моё детище, но я по-настоящему замуж собиралась, а не для того, чтобы словить хайп.

– Я так не считаю, тем более знаю, что ты самая…

– Но спасибо за честность, – перебивает меня и не даёт договорить. Кажется, даже не расслышала, что я пытался сказать. – Только всё же для начала ты должен попытаться уладить вопрос более законными методами, а уж если не выйдет, так и быть. Поиграем немного в жениха и невесту.

Да уж, скорее, в мужа и жену, но это нюансы. Главное, что Мия, кажется, готова принять моё безрассудное предложение.