Читать книгу: «Её чужая дочь», страница 2
Глава 4
– Может, кофе? – предлагает Вадим, демонстрируя мне банку с растворимым напитком.
Я, конечно, не привереда, да и денег лишних на дорогостоящие продукты у меня нет. Но уж лучше я выпью стакан воды, чем вот это вот…
– Нет, спасибо, я не пью кофе вечером, – бросаю, чтобы отвязался.
Весь день меня отвлекает, а я не могу работать, когда под ухом кто-то жужжит. Но учитывая, что работаю здесь первый день, ещё и на птичьих правах, ставить условия не смею.
– Тогда чайку, – продолжает докапываться парень, – зелёного?
На мгновение прикрываю глаза. Не то, чтобы меня сам Вадим раздражает, нет. Я стараюсь не обращать внимания на его масленые взгляды и с головой погружаюсь в проект. Но вот навязчивое внимание Ерохина – настоящее испытание, особенно когда только-только приходит интересная идея. Пытаешься ухватиться за эту нить, придумать, как превратить её в нечто стоящее, и тут на тебе:
– А давай свежим воздухом подышим? – накрывает мою руку влажной ладонью.
Простреливаю парня красноречивым взглядом и выдёргиваю руку из-под загребущей потной конечности. Про личные границы Ерохин не слышал, судя по всему.
Демонстративно вынимаю из сумки салфетку и протираю кожу.
– Вадим, давай лучше сразу определимся и точки над «i» расставим, – произношу со вздохом.
Видит Бог, я не хотела быть грубой или невежливой. Но парень мало того, что сам не работает, так ещё и мне не даёт.
– Я пришла сюда для того, чтобы работать, – произношу сдержанно, – у меня диплом на носу, и чем лучше я пройду практику, тем больше вероятность после колледжа получить хорошую работу. Поэтому, – подчёркиваю голосом, – на кофе, чай и свежий воздух у меня совершенно нет времени. И настроения тоже.
Под вышеперечисленным я, конечно, имею в виду не только распитие напитков и разного рода прогулки, но и все остальные варианты подката, которые Вадим ещё не использовал. Пусть на няне свои приёмы отрабатывает, или на Милане. Последняя, кстати, едва не облизывалась, когда мы в кабинет вошли. Ей паренёк явно нравится.
– Карьеристка, значит, – морщится презрительно.
– Возможно, – пожимаю плечами.
– Зелёная ты еще, кто ж на практике работает, на практике отрываться нужно. Вот когда я заканчивал универ… – тараторит воодушевлённо.
Чтобы окончательно не сойти с ума и ненароком не прибить временного коллегу, вынимаю из сумочки беспроводные наушники, включаю любимую песню и полностью отдаюсь процессу.
Ерохин даже не замечает моего жеста, продолжает вещать, активно жестикулируя.
– Я всё, – вынимаю наушник из одного уха и обращаюсь к менеджеру.
– Что, всё? Наработалась? – скашивает глаза в сторону электронных часов.
– Не совсем. Я доделала то, что ты сказал, – протягиваю Вадиму наброски.
Ерохин сразу поставил условие: только на «ты». А ещё дал мне задание, которое нужно было сделать до завтра. Вообще, такой объём рассчитан минимум на три дня, а лучше неделю. По крайней мере, в колледже нас так учили. Но поскольку у меня практически нет опыта, я спорить не стала, тем более, справилась за один день.
Набросок, конечно, получился слишком черновым, но всё же.
– Ну, ты бомба, – бросает сомнительный комплимент, – тебя к нам на постоянку нужно. Мне помогать будешь, – радуется, словно нашёл, на кого свои обязанности свалить. – Хотя… – хмурится, будто сказал что-то лишнее.
Думаю, выводы делать преждевременно, но вслух об этом не говорю. Я и так сегодня слишком много болтаю, а ещё волнуюсь жутко. Работа над проектом – это лишь способ переключиться и не думать.
Не думать о том, что Руслан может в любую минуту появиться на пороге рекламного отдела. Войти в кабинет, заметить меня и выгнать, как собаку приблудную. Именно так я себя чувствую в его агентстве, хоть и пытаюсь скрыть это за маской самоуверенности.
Уж лучше бы я вовсе не знала, кто здесь босс. Так работать было бы гораздо проще.
– Класс, – продолжает восхищаться Вадим и как бы между прочим говорит, что на сегодня я могу быть свободна.
Собираю вещи, которых не так уж много: сумочка и старенький ноутбук для работы. Я на втором курсе подрабатывала няней и смогла накопить на подержанную модель.
Прощаюсь с менеджером и выхожу в холл.
Крадусь к выходу, словно преступница. Не готова я сейчас столкнуться со своим прошлым лицом к лицу. И ведь не сделала ничего плохого, а по сторонам озираюсь испуганно.
Так не пойдёт. Даю себе мысленную установку перестать трястись. Распрямляю плечи, набираю полную грудь воздуха и…
Замираю, когда позади слышатся тяжёлые шаги. Быстрые, торопливые, словно кто-то очень сильно спешит.
Неужели это он?
Ноздри вдыхают ненавязчивый аромат дорогого одеколона. Я запомнила этот запах, когда видела Селиванова утром. Более того, именно таким парфюмом пользовался Руслан четыре года назад. Надо же, как верен остался своим старым привычкам и вкусам. Но только не мне. Предатель.
Мужчина стремительно проносится мимо, даже не обращая на меня внимания. Он с кем-то говорит по телефону, договаривается о встрече с неким Егором. Меня дела бывшего не волнуют, я рада, что смогла остаться незамеченной.
Только собираюсь выдохнуть, как Руслан неожиданно останавливается. Опускает телефон и плавно разворачивается в мою сторону.
Нас в колледже учили принимать нестандартные решения, и сейчас именно тот случай, когда мне нужно использовать полученные знания на практике.
Оглядываюсь по сторонам в поисках укрытия, но с обеих сторон только стены и плотно закрытые двери. Ни занавесей, ни цветов, ни кресел, рядом с которыми можно было бы мимикрировать под мебель.
Хорошо хоть коридор не слишком светлый, в полумраке сразу и не понять, кто перед тобой, поэтому у меня есть несколько секунд форы.
Сердце, как футбольный мячик, то подскакивает в область горла, то наоборот ухает вниз и трепыхается под ногами.
Надо бы принять данность, увидеться с Русланом, и будь что будет. Но я готова оттягивать момент встречи настолько, насколько это возможно.
Совершенно неожиданно справа от меня открывается дверь, и из комнаты выходит няня Мии. То, что это именно комната, а не кабинет, я успеваю понять по промелькнувшему в дверном проёме интерьеру. Детский диванчик в форме какого-то животного рассмотреть не успеваю, в глаза бросаются только достаточно большие уши.
На полу – мягкий игровой коврик из пазлов. А на окнах – занавески в цветочек. Вряд ли в такой обстановке принимают клиентов и решают сложные бизнес-задачи.
– Привет, – нарочно говорю погромче. Кидаюсь к опешившей няне с объятиями, словно мы старые добрые знакомые.
Руслан стоит в нескольких метрах от нас, но мне кажется, что я слышу его высокомерное хмыканье. И шаги…
Селиванов, наконец, уходит.
Кажется, принял меня за знакомую своей подчинённой и потерял интерес к моей скромной персоне. Не знаю, правда ли это, или глупые офисные сплетни, но Вадим обмолвился, что Селиванов – настоящий тиран. Босс каждый день либо увольняет кого-нибудь, либо выносит выговор.
И рядовые сотрудники его совершенно не волнуют, они для него – пустое место.
Я знала другого Руслана – мягкого, нежного, любящего. И если бы не его предательство, ни за что не поверила бы словам рекламного менеджера.
Но прошлые поступки Селиванова, увы, свидетельствуют об обратном. Возможно, он только притворялся, заливая в уши деревенской дурочке сладкий сироп. Хотел развлечься, вот и изгалялся, как мог.
– А я тебя как раз искать хотела, – шепчет девушка, отвлекая меня от воспоминаний.
– Зачем? – настораживаюсь.
– Да это, Мия тут скучает, а ко мне парень пришёл, ждёт меня, может, посидишь с малышкой? Немного, – делает соответствующий жест пальцами. – Ты ей вроде понравилась, весь день только и говорит о ма…
– Я поняла, ладно, посижу, – непонятно зачем соглашаюсь.
Это же дочка Руслана, мне с ней общий язык находить вот совершенно ни к чему. В груди зарождается нехорошее предчувствие, словно я собственными руками подписываю себе приговор.
Отмахиваюсь от дурных мыслей.
Я всегда любила детей. Сколько себя помню, столько помогала дяде и тёте с приёмными. Моих родителей не стало, когда мне было семь, и меня приютили к себе родственники.
Ну, точнее, оформили надо мной опеку и переехали в дом моего отца. Заботились обо мне, правда, в ответ я должна была беспрекословно слушаться и помогать во всём. И я помогала: следила за младшими «братьями» и «сёстрами», убирала, стирала бельё. А когда подросла, ещё и еду готовила. За детство такой опыт приобрела, что любые профессиональные няни обзавидуются.
А потом…
Ну вот, опять я мыслями улетела в прошлое.
– Я – Женя, – представляюсь няне.
– Карина, – протягивает ладонь для рукопожатия. – Ладно, я побежала, постараюсь недолго.
Посылает мне воздушный поцелуй и скрывается за поворотом, ведущим в приёмную.
Утром такая недовольная была, а сейчас буквально порхает и светится от счастья. Глупая влюблённая дурочка.
Прохожу в игровую комнату и оглядываюсь по сторонам. Здесь так тихо, а где же Мия?
– Мия? – опускаю на диван свою сумку и ноутбук, мягким шагом иду на поиски непоседы.
Неудивительно, что Карина всё время теряет дочку босса, если сама то и дело отлучается.
Вообще, девушка в корне неправа. Она должна была сначала найти ребёнка, сказать малышке, что собирается выйти, чтобы та не испугалась вдруг постороннего человека. Может быть, она уже забыла о нашей утренней встрече и закатит сейчас истерику, когда поймёт, что перед ней чужая тётка.
– Ма… – тихий, застенчивый, но такой сладкий голосок льётся со стороны большого разноцветного детского домика.
И как я сразу не заметила его?
– Ты здесь, малыш? – заглядываю внутрь. Протягиваю девочке руку и помогаю выбраться из игрушечных апартаментов.
На этот раз Мия не плачет и не кричит, с любопытством стреляет в меня карими глазками. Очаровательная, нет слов просто.
– Мама, – говорит, не сводя с меня пристального взгляда. Словно прощупывает почву, проверяет границы дозволенного, маленькая хитрюшка.
Влеку девочку за собой и присаживаюсь вместе с ней на диванчик. Этот ушастый предмет интерьера оказался огромным плюшевым зайцем с каркасом внутри.
Мия ведёт себя так, будто это нормально, что вместо няни с ней сидит чужой человек. Либо девочка ничего не боится, что странно в её возрасте, либо…
Нехорошая догадка начинает сверлить нутро. Что, если эта Карина настолько распоясалась, что толком и не смотрит за девочкой? Занимается своими делами, получает зарплату и радуется, что её подопечная не ябедничает отцу.
Понимаю, что меня это не касается, но отчего-то испытываю волнение за малышку.
Глава 5
Руслан
– Что ж, Вадим, это очень даже… – пытаюсь подобрать слова, чтобы не перехвалить рекламщика. – Это достойно, достойно.
Бросаю мимолётный взгляд на парня – блестит, как монета на солнце. На премию рассчитывает? Ещё чего. Он уже которую неделю проект сдать не может, с какого перепугу я ему премию платить должен?
– И ты сам это всё подготовил за один день? – произношу, чувствуя какой-то подвох.
Я, конечно, сделал вчера парню внушение и даже пообещал уволить. Но так слабо верится в то, что этого бездельника мои угрозы напугали. Более того, Ерохин ещё не знает, что я объявление о поиске нового менеджера рекламы подал. Мне лодыри на работе не нужны, не для этого я столько лет своё агентство с нуля поднимал, чтобы подчинённые работали спустя рукава.
– С-сам, – заикается Вадик.
Замечаю, как вытирает ладони о джинсы. Нервничает.
– Ну, хорошо, тогда вот здесь переделай, – задумчиво брожу взглядом по наброскам, – и здесь.
Кивает, как китайский болванчик и торопится покинуть мой кабинет.
Не успевает. В дверях сталкивается с Миланой, бормочет какие-то несвязные извинения за то, что чуть не сбил девушку с ног, и норовит сбежать.
– Руслан Романович, я не знаю, что мне делать с практиканткой. Её нужно как-то оформлять, или пусть так работает? – тараторит девушка.
Прижимает к себе какие-то папки, часто-часто моргает. И эта туда же – дрожит от самого факта, что находится в моём кабинете. Это нормально, босса должны уважать и бояться, но главное, чтобы толк был.
– Какая практикантка? – прищуриваюсь недоверчиво.
Предчувствия касательно «самостоятельно» выполненного Ерохиным проекта только усиливается. Ух, жук, если соврал, сегодня же вылетит из агентства.
Нет, пусть отработает, пока я нового менеджера не найду. А потом всё равно лгуна уволю.
– Ну, из колледжа коммуникаций и рекламы, вы же сами с деканатом связывались, дали своё разрешение… – голос блондинки начинает дрожать.
– М-да, было что-то, ну, и? – требую дальнейших объяснений.
– Она пришла вчера, весь день отработала вместе с Ерохиным, но…
– С Ерохиным говоришь? – перебиваю девушку.
– Да, он у нас один в рекламном отделе, куда было ещё эту практикантку девать?
– Отлично, – медленно поднимаюсь с места, – просто замечательно. Ерохи-ин! – кричу, но не слишком громко.
И так понятно, что этот жук стоит за дверью и подслушивает. Или я ошибаюсь?
– Да, Руслан Романович, – белобрысая голова появляется в дверном проёме, но сам менеджер в мой кабинет заходить боится.
– Сам, значит, проект сделал? – цежу зло. – И никто тебе не помогал?
Вадик опять треплет свои несчастные волосы, трёт руки о карманы джинсов, с ноги на ногу переминается.
– Ну, я, конечно, сам всем руководил, – продолжает на своём настаивать.
Ох, и зря он это делает.
– Вадик! – рычу так, что Миланка подпрыгивает на месте и роняет на пол папки с документами.
– Я думал, это не имеет значения, думаете, эта практикантка сильно помогала? Ну что она может, зелёная совсем, – усмехается, но предусмотрительно вжимает голову в плечи.
Понимает, что лишнего взболтнул.
– Так вот документы её, – администратор поднимает с пола бумаги и протягивает мне пару серых листов.
Кудряшова Евгения Евгеньевна. Мне это имя ни о чём не говорит, как и остальные данные. Возвращаю бумажки Милане и переключаюсь на рекламщика.
– Только почему-то именно с появлением в офисе этой, как ты выразился, зелёной, проект каким-то волшебным образом доделался, – тычу в парня указательным пальцем, будто расстрелять его хочу.
Хотя почему, будто? Я терпеть не могу, когда мне лгут, впрочем, сомневаюсь, что есть люди, которым это может нравиться.
– Хорошо, значит, практикантку мы прогоняем, – блефую, потому что пообещал декану взять одну из лучших учениц его колледжа на практику.
В прошлом преподаватель, а теперь декан, он когда-то был в дружеских отношениях с моим покойным отцом. Поэтому и обратился ко мне с просьбой взять пару-тройку студентов.
Но у меня не огромный холдинг, всего лишь турагентство, поэтому я согласился только на одного практиканта. Или практикантку, неважно. Пообещал, что мой профессиональный коллектив поможет новичку влиться в новую сферу деятельности.
А я своё слово держу.
Сверлю подчинённого убийственным взглядом, чтобы проникся и передумал ломать комедию.
– А ты сегодня же исправляешь все недочёты и сдаёшь проект, – подытоживаю, убирая руки в карманы и натягивая на губы псевдодружелюбную улыбку. – Согласен?
– Я… – громко сглатывает. – Руслан Романович…
– Милана, ты можешь идти, – бросаю растерянной девушке спокойно.
Администратор уходит, а Ерохин продолжает мямлить:
– Ну, вдвоём конечно работается быстрее, вы же должны понимать…
– Запомни, Ерохин: я тебе ничего не должен! – повышаю голос. Я и так слишком долго терпел. – Зарплату ты получаешь вовремя, а всё остальное – не мои проблемы. Так что скажешь, справишься без «зелёной»?
Вообще, я очень плохой человек. Стою и откровенно троллю паренька. Но он не прав, поэтому пускай терпит.
Вадим старается держаться огурцом, мужик как-никак. Но под моим строгим пристальным вниманием тушуется и опускает виноватый взгляд в пол. Сам он ещё зелёный.
– Не справлюсь, – признаётся.
Хоть тут врать не стал. Так уж и быть, доработает и даже зарплату получит после увольнения. Но в моём агентстве ему делать больше нечего, как только сдаст проект, пойдёт на все четыре стороны.
Вадим, едва не заикаясь, уточняет, может ли быть свободен. Киваю, и парень мигом вылетает из кабинета.
А я набираю по коммутатору Милану и говорю, стараясь сдержать любопытство:
– Пригласи ко мне эту практиканту, хочу познакомиться лично.
Я предпочитаю не возиться с новенькими. Короткого собеседования обычно достаточно, чтобы понять, что человек моему агентству подходит. Остальным занимается отдел кадров.
Но увидев черновик проекта, я воспылал диким желанием собственными глазами посмотреть на ту, которая его выполнила. В том, что девушка сделала всё сама – нет сомнений.
Я несколько недель пытался донести до Ерохина свою идею, но рекламщик никак не мог понять, чего я от него хочу. Раньше парень старался выполнять каждое поручение, сейчас же слишком расслабился.
А этот проект… Такое впечатление, что практикантка просто прочитала мои мысли. Причём, на расстоянии. Это даже не то, что я хочу, это лучше. Теперь бы только до ума довести идею, и кампания для запуска экзотических туров готова.
Постукиваю карандашом по поверхности стола, жду, когда новенькая соизволит войти. То, что она будет работать в моём турагентстве – вопрос решённый. Я такой ценный кадр ни за что не упущу. Если хорошо себя проявит, вместо Ерохина её возьму. Или дополнительную вакансию открою, неважно. Главное, чтобы был человек, который со мной в одном направлении мыслит, а я уверен, что так оно и есть в случае с этой Кудряшовой.
В одном направлении…
Абсолютно некстати вспоминаю Еву. Девушку, про которую не знаю ничего. Кроме её имени. И думаю, что не узнаю никогда.
Когда мы познакомились, мне казалось, вот она – моя судьба. Тогда я был более сентиментальным, чем сейчас, мечтал создать крепкую семью. Такую, как у моих родителей.
– Ты уедешь со мной? – спрашиваю у девушки, утопая в её карамельном взгляде.
Мы сидим на берегу моря, совершенно одни. Вдыхаем солёный воздух, наслаждаемся мимолётными брызгами, которые приносит ветер.
Впервые со мной такое: влюбился, как сумасшедший.
– Если родня отпустит! – смеётся весело.
Сжимает мою руку крепче, проводит коготками по грубой коже. Улыбается. Только мне.
Не девушка, а сплошной заряд позитива.
Касаюсь пальцами короткой русой пряди и откидываю её в сторону. Притягиваю Еву к себе, целую. Жадно, сладко, без тормозов.
Я должен забрать её с собой, потому что жизни без этого маленького весёлого огонька теперь не мыслю. Люблю до безумия, как одержимый.
И ответственность чувствую, ведь стал первым у девчонки. Совратил бессовестно, хоть она и не была против.
Главное, чтобы она не передумала, а с роднёй её я как-нибудь договорюсь.
Короткий стук в дверь возвращает в реальность, я едва ли не подпрыгиваю в кресле.
– Войдите, – произношу на улыбке.
Тут же гашу её, принимая образ строгого босса. Чтобы будущая подчинённая не обольщалась по поводу своей значимости.
Даже самому не нравится, как меня повело от какого-то несчастного проекта. Я же ещё даже его создательницу не видел, а уже в полном восторге от неё.
На пороге появляется большое пластиковое ведро, тяжело опускается на пол. Вода из него небольшими порциями выплёскивается наружу.
– Не понял, – хмурю брови, приподнимаюсь. – Степановна?
Вслед за ведром заходит уборщица. Она работает в турагентстве с самого его основания. А до этого трудилась в фирме моего отца, пока последний не уехал из России.
И почему-то эта женщина, если не сказать, бабушка, упорно не хочет мыть пол современными приспособлениями.
– Степановна, ну ты чего тут устроила? – подхожу к старушке. – Опять сырость разводишь.
В офисе всё предусмотрено для качественной и современной ежедневной уборки. А по выходным фирма нанимает специальную клининговую службу, так что носиться с вёдрами и шваброй совершенно ни к чему.
– Уборку, – скрепит в ответ.
Я давно готов отправить её на пенсию и даже платить пособие за верную службу нашей семье на протяжении стольких лет.
Но эта упрямая старуха ни в какую не хочет сидеть дома, поэтому приходится каждый раз нервничать, когда она затевает уборку. При этом одной рукой придерживает швабру, а второй – свою неразгибающуюся спину.
Забираю у неё инвентарь и усаживаю на диван. Мы не родственники по крови, но у меня к этой женщине самые тёплые и искренние чувства. Ведь я знаю её с детства.
– Рассказывай, голубчик, – с хитрецой заглядывает мне в глаза, – с мамкой Миечки помирился, да?
Вот умеет же, без предварительной подготовки, сразу в лоб, что думает.
Во рту мгновенно пересыхает, а сердце совершает кульбит. Я только в страшном сне могу себе представить, что мирюсь с матерью моей принцессы. Её и матерью назвать нельзя, так, кукушка. Никогда не подпущу её к своей малышке, даже если рискнёт появиться на горизонте.
– Нет, а с чего вдруг? – отстраняюсь.
Мне не нравится, что Степановна тему моей бывшей подняла. Она её никогда не видела, но всегда с теплом говорит о матери Мии. Она же ей жизнь дала, а я, такой неблагодарный, не ценю этого.
Ценю, но…
– Так с чего такие вопросы, Степановна? – повторяю вопрос.
– Мия сказала, довольная бегала по офису и всем рассказывала, что видела маму.
Тааак…
Зря я не стал выяснять вчера у Мии, кого она в приёмной повстречала. Няньке поверил!
Чувствую, всё не так, как мне показалось на первый взгляд.
Только думаю пойти к дочке, она сама вместе с Кариной появляется в кабинете.
– Папуля, – обвивает мою шею тёплыми ласковыми ручками.
Моя кровинушка.
– Папа, а мама вчела иглала со мной! – выдаёт восторженно.
Вчера вечером я немного задержался, Мия уснула прямо в игровой. И кроме горе-няньки рядом со своей дочерью я никого не видел.
А сегодня её собирала моя мать, которая очень кстати приехала в гости с утра. Может Мия не успела мне рассказать о чём-то? Или опять всё придумала?
Я даже не знаю что хуже – живая женщина, которую Мия решила называть мамой. Или воспалённое детское воображение, которое не сулит ничего доброго в будущем.
– Карина, – даже по имени няньку называю.
Надеюсь, сегодня она не станет увиливать, и если знает что-то, расскажет обязательно.
Могу переброситься парой слов с нянькой, пока Мия отвлекается на уборщицу. Степановна всегда знает, как найти подход к моей девочке. Будь она немного моложе, лучшей бы няни и искать не пришлось. Но женщина уже в довольно преклонных летах, и доверить ей ребёнка я не могу.
– Эм, – начинает заламывать руки. Ещё одна.
А ведь ей я тоже угрожал вчера увольнением, но также, как в ситуации с рекламщиком, замену найти непросто.
– О ком говорит моя дочь? – шиплю на девушку и смотрю на неё, не моргая.
Дрожит и носом шмыгать начинает. Рано, я ещё даже голос не повышал.
– Там девушка, Женя, кажется. Она новенькая, во-от… – заикается. – Это про неё Мия говорит, – последнюю фразу договаривает едва ли не шёпотом.
– Папуля, – моя малышка оказывается рядом, берёт меня за руку и тянет к столу. – Я тут налисовала.
Иду посмотреть на рисунок дочери, успев лишь бросить напоследок няньке:
– Мы не договорили!
Никуда не денется и расскажет мне, где и при каких обстоятельствах Мия познакомилась с этой новенькой, о которой я ни сном, ни духом.
Не станет же ребёнок незнакомого человека называть мамой. Или станет?
– Смотли, это ты, – Мия маленьким пальчиком тыкает в рисунок, лежащий на моём столе. – А это я и мама.
