Читать книгу: «Семёновские чтения», страница 20
Общеевропейская революция цен и монетные реформы Генриха VIII
Царева Ю.И.кандидат исторических наук, доцент, Российская академия народного
Аннотация : В статье на основе анализа официальных документов органов государственного управления дается характеристика финансовой политики Тюдоров в области монетного чекана, а также изучена взаимосвязь проведенных в Англии монетных реформ с общеевропейской революцией цен.
Ключевые слова: Англия, Тюдоры, финансовая политика, революция цен, монетный двор.
Annotation: The article, based on the analysis of official government documents, describes the Tudor financial policy in the field of coinage, and also examines the relationship between the monetary reforms carried out in England and the pan-European price revolution.
Key words: England, Tudors, financial policy, price revolution, mint.
Первые монеты Генриха VIII были в основном продолжением монетных чеканов его отца: золотыми чеканились соверен (20 шиллингов), энджел (6 шиллингов 8 пенсов) и полуэнджел или энджелет. Все они имели тот же самый дизайн, что и последние монеты Генриха VII. Многие монеты Генриха VIII попросту переделаны из отцовских путем добавления еще одной цифры «I» в конце римской «VII» после имени отца на штемпеле. Серебряные монеты: гроут (4 пенса) и его половина – яркие примеры подобной практики, потому что они имеют профиль Генриха VII. Гроут также чеканился во Франции, в Турне, который захвачен англичанами в 1513 г. Половина гроута чеканки Турне также существует, хотя и очень редко встречается. Гроут и полгроут без портрета чеканился тоже в этом месте, пока провинция находилась в английских руках. Продолжали чеканиться пенни и полпенни. Фартинг начал чеканиться только в 1523 г. уже с новым портретом, чтобы избежать путаницы с практически равным ему по размерам полпенни. На лицевой стороне изображалась опускающаяся решётка в крепостных воротах (portcullis), а позднее – герб Вестминстера; на обороте монеты чеканился длинный крест. Решетка ворот наиболее заметный монетный знак, относящийся к началу правления Генриха VIII, возможно, потому, что это был гербовый символ семейства Бьюфорт, к которому принадлежала Маргарет Бьюфорт – мать Генриха VII и, таким образом, бабушка Генриха VIII.
Г. Элтон убежден в том, что основной причиной инфляции при Генрихе VIII стала война с Францией (1522–1525 гг.) [4, p. 224– 229].Тезис о том, что рост цен в Англии в период правления Генриха VIII произошел в результате увеличения поставок золота и серебра из Нового Света, что привело к обесцениванию денег, возник в процессе оформления количественной теории денег. На протяжении многих лет философы, экономисты и историки стремились найти универсальную формулу, которая показывала бы соотношение роста денежной массы и роста цен [6; 9; 10; 11; 13]. В качестве факторов, увеличивавших денежную массу, исследователи называют открытие процесса амальгамирования, позволяющего добывать благородные металлы из более бедных руд. Однако, современный канадский историк Джон Манро в статье «Деньги, цены, заработные платы и инфляция в Испании, Южных Нидерландах и Англии в период Революции цен, 1520-1650», на наш взгляд, справедливо утверждал, что небывалый рост цен затронул только те страны и области, в которых предпринималась порча монеты. Революция цен затронула в основном южные районы Англии, где цены возросли почти в 7 раз за период 1520–1650 гг., если взять за основу как базовый период 1501–1510 гг.[9, p. 16–17]
Характерной чертой чеканившихся в Англии монет являлось то, что они производились из более высокопробного металла, чем на континенте. Причины тому были как политические, так и экономические: значительный удельный вес денег в доходах лордов и королей, относительная трудность изменения норм денежных платежей, наконец, большая, чем на континенте, нужда феодальной знати в товарах, привозимых из-за границы. Все это делало порчу монеты при достаточном притоке серебра в страну сугубо невыгодной, вследствие чего в Англии монетная стопа и проба монет ухудшались гораздо медленнее, нежели на континенте. Порча монеты преследовала одну цель: увеличение общей денежной (монетной) массы за счет ухудшения пробы или уменьшения веса монет. На протяжении почти полутора столетий историки пытаются ответить на вопрос: обусловила ли порча монет рост цен на продукты или рост цен из-за обесценивания драгметаллов, сделал необходимым увеличение массы денег за счет ухудшения их качества? И, если все эти процессы взаимосвязаны, то какой из них начался раньше? К. Маркс считал, что цены не потому высоки или низки, что в обращении находится большее или меньшее количество денег, а, наоборот, в обращении потому находится большее или меньшее количество денег, что цены высоки или низки [13, с. 88– 89]. М.В.Муха, как и многие иностранные исследователи [1, p. 313–322; 2, p. 283–286; 6, p. 189], отмечала, что революция цен в Европе пришлась на последние десятилетия XVI в., а экономический кризис в Англии пришелся на правление Марии Тюдор.
Почему инфляция не росла пропорционально на все виды товаров? Почему пик инфляционных процессов пришелся на правление Марии Тюдор, а не на 1540-е гг., на период «Великой порчи монет»? Этот факт объясняется историками по-разному: неравномерностью распределения доходов среди населения [9, p. 29–32], падением уровня жизни из-за роста населения на протяжении правления Генриха VIII. Однако подобные объяснения не решают многих вопросов. Например, известно, что к 1300 году население Англии составляло более 4,5 млн. человек и резко, более чем вдвое, сократилось вследствие эпидемий чумы. К началу правления Генриха VIII численность англичан достигла 2 млн. человек и продолжала расти до 1551 г., после чего произошла стагнация. Тем не менее, рост цен в указанный период продолжался.
Для понимания реформ Генриха VIII важным является тот факт, что до 1530 г. из Нового Света ввозилось преимущественно золото, и лишь со второй трети XVI в., после открытия серебряных рудников в Мексике и Перу, это соотношение изменилось в пользу серебра. Поэтому первая монетная реформа, проведенная в августе 1526 г., касалась лишь золотых монет. Историки и нумизматы единодушны с оценкой реформы, высказанной Ф. Ч. Дицем, о том, что порча монет в 1526 г. вызвана «чисто экономическими причинами» [3, p. 137–191]. Генрих VIII в обход парламента предпринял попытку в 1526 г. направить комиссии для сбора налога размером в 1/6 часть доходов от мирян и 1/4 часть – от священнослужителей. Попытка сбора налога, несанкционированного парламентом, провалилась. Тогда-то для устранения дефицита бюджета король и прибег к порче монет.
Российский историк, сотрудница Эрмитажа М.В.Муха, подробно рассмотрела монетные реформы Тюдоров, опираясь, прежде всего, на нумизматический материал. Ко времени начала выпуска Генрихом VIII монет между денежными системами Англии и континентальной Европы имелось существенное несоответствие. Отношение золота к серебру на континенте составляло 1 к 14, в то время как в Англии 1 к 12 [14, c. 60]. Следствием этого, по мнению исследовательницы, явилась утечка английских золотых монет за границу с целью извлечения прибыли. В 1510 г. Генрих VIII издает Статут, в очередной раз подтверждавший запрет на вывоз за пределы королевства слитков драгоценных металлов и монет. В то же самое время иностранные золотые монеты, особенно французские экю, стоимостью в 4 шиллинга и 4 пенса, были весьма распространены в Англии. В англо-американской и отечественной историографии процесс обмена драгоценными металлами между Англией и европейскими государствами отображен исследователями достаточно односторонне – освещен лишь вывоз золота из Англии [10, 14]. В то время, как происходил и обратный процесс – закупки серебра английскими агентами из восточноевропейских государств по выгодному курсу для обеспечения монетного чекана. Если обратиться к данным германских исследователей, то можно выяснить, что в Восточной Европе (Германия, Чехия) соотношение серебра к золоту к 1500 г. составило 10, 8 к 1 [7, c. 54]. Эти данные свидетельствуют о том, что Англия по соотношению золота и серебра была ближе к восточной Европе, а не к Испании, Франции и Нидерландам. В одном из писем к Т. Уолси от 1519 г. его финансовый агент обещал выменять во Франкфурте серебро для чеканки монет по более выгодному курсу (См. Приложение 1: Письмо относительно организации поставок сырья для чекана Монетный двор Англии от 25 декабря 1519 г.). Согласно его заверениям, при покупке экономия достигала до 20 пенсов с марки [8, p 195]. Как видно, Уолси искал дополнительные источники поставок для поставок серебра на монетный двор, а также открывал рынки, на которых можно обменять золото на серебро по наиболее выгодному курсу.
В августе 1526 г. Уолси попытался остановить утечку золота за границу, увеличив стоимость золотых номиналов на 10%. Согласно Прокламации от 22 августа того же года предусматривалась чеканка новых монет, так называемых «розенкрейцеров», эквивалентных французскому экю, что значительно облегчало процесс денежных расчетов. В Прокламации содержалось также предписание о порядке выплаты долгов короны после 22 августа исключительно новой золотой монетой [12, p.220, 361].
Несмотря на все предпринятые Уолси усилия, утечка английского золота на континент продолжалась, и становилось очевидным, что необходимы более решительные меры. Cтоимость золотых монет постоянно росла: энджел с августа 1526 г. подорожал на 5 пенсов (3,5%). В ноябре 1526 г. канцлер предпринял ряд мер для преодоления кризиса. Эти меры включали номинальное увеличение стоимости (восходящую переоценку) всех английских золотых монет на 2% от прежней их стоимости. Чтобы восполнить все увеличивающийся дефицит золота, с которым не справлялся энджел, начали чеканку новой золотой монеты «нобль с Георгием» (6 шиллингов 8 пенсов или 1/3 фунта), золотой кроны, эквивалентной 5 шиллингам, и полкроны, стоившей соответственно 2 шиллинга 5 пенсов. [14, c. 64] Был также введен закон, по которому иностранная золотая монета стала обращаться только в качестве слитка, а не законного платежного средства [3, p. 141].
Еще одно интересное наблюдение в 1526 г. выходят две прокламации, в которых корона сообщает о ревальвации монет. В 1538 г. также выходят две прокламации – от 27 марта и от 27 июля также сообщающие о понижении содержания серебра в монетах. Но в 1544 г. такой прокламации не будет, что явно свидетельствует о намерениях короны обогатиться за счет монетного чекана.
В последние пять лет правления Генриха VIII расходы на содержание слуг и придворных составляли лишь небольшую часть бюджета страны. В 1542 г. Англия начала войну против Шотландии, в 1543 г. – против Франции. Война с Шотландией стоила короне 350 263 фунта. Средства, израсходованные на осаду французской Булони, составили 586 718 фунтов, на удержание Булони – 426 306 фунтов, на чрезвычайные расходы в Кале и Гиннесе – 276 764 фунтов, на содержание военно-морского флота 265 024 фунта, на создание новых фортов и гарнизонов в самой Англии – 203 205 фунта. В целом, войны с Францией и Шотландией, развязанные в последние годы правления Генрихом VIII , обошлись английскому бюджету в 2 108 282 фунта[3, p. 147]. Большая часть бюджета приходилась на выплату жалованья солдатам. Ежедневная плата капитанам составляла 4 ш., лучника – 8 п., обычного солдата – 6 п. Высокопоставленные военачальники (такие, к примеру, как граф Суррей) получали по 5 ф.ст. в день. Дополнительно форма для солдат оценивалась в 4 ш. [8, p. cx–cxiii].
«Великая порча» началась в 1544 г., когда содержание серебра в монетном сплаве понизилось более чем наполовину. Золото подвергалось менее резким переменам, но и его содержание в монетах уменьшилось на 1/7 часть[14, c. 67]. В 1545 г. монетный двор в Тауэре реорганизован и расширен. Были также открыты отделения Королевского монетного двора в Саутворке, Бристоле, Йорке и Кентербери, что свидетельствует о больших объемах нового чекана в 1544–1551гг. Доход от него английские исследователи оценивают в 1 275 000 ф.ст [9, p. 36]. В 1544 г. был издан Статут, отменявший все долги короля, начиная с 1542 г.[5, p.23] В результате порча монеты привела к росту цен на все группы товаров, которые правительство в больших количествах закупало для армии.
Последние годы правления Генриха VIII были отмечены прогрессирующим снижением качества чеканки. В 1546 г. содержание серебра по сравнению с 1526 г. уменьшилось на 35,5 %. В континентальных странах порча монет тоже проводилась. Например, в Брабанте в результате порчи монет, проводившейся 12 раз, с 1500 по 1650 г., содержание серебра снизилось на 48,5%.
Цены в Англии начали расти. Этот процесс легко отследить по прокламациям, которые устанавливают максимальные цены на продажу вина. Если в прокламации 1534 г. тону Гасконских и Французских сладких вин полагается продавать не дороже, чем за 4 ф.стерл, то десятилетие спустя – в 1545 г. за тону Гасконских сладких вин максимальная цена вырастает до 6 ф. 13 ш. 4 п., а за Французские вина – до 5ф. 6 ш.8п. Таким образом, официально «признанная» инфляция за десять лет составила 50% [3, p. 220, 361].
Стопа в Англии выросла в 4 раза, т.е. из унции чистого серебра теперь чеканилось не 240 пенни, а в 4 раза большее количество. Появились уродливые, медно-красные монеты, особенно распространенные среди тестонов. За это Генрих получил в народе прозвище «Старый Медный нос».
Монеты часто были плохо прочеканены. Положение усугубилось смертью Генриха VIII и приходом к власти лорда-протектора Сомерсета. Он продолжал чеканить монету под именем Генриха VIII. Попытки повысить содержание серебра в монетах в январе 1549 г. привели к снижению веса монет вдвое. «Великая порча» закончилась лишь в августе 1553 г., когда монетам вернули 83,3% серебра, содержавшегося в них до реформы [9, p. 40–42].
По-видимому, при проведении «Великой порчи монет», Генрих VIII рассматривал свои действия не как монетную реформу, но как необходимую фискальную меру, которая позволила увеличить доход казны. Снижение содержания серебра в монетах проводилось и ранее Эдуардом IV в 1464–1465 гг. и Генрихом VII в 1492 г., однако целью этих реформ была защита собственного монетного чекана, т.е. устранение разницы между реальной стоимостью собственных монет и монет соседних государств [2, p. 283–286].
Более всего от порчи монет пострадали мелкие номиналы, такие как тестон, гроут, полугроут, пенни и полпенни, которые чеканились для оплаты армии и долгов короны перед иностранными кредиторами. Инфляция стала непосредственным результатом, хотя и не была пропорциональна баснословным доходам казны от проведения порчи монет (с 16 февраля 1548 г. по 1551 г. прибыль короны составила 907 000 ф.ст.) [11, p. 293–314].
Разница между Англией и континентом в отношении золота к серебру в большей степени обусловила порчу серебряных монет. В 1547 г. на бирже Антверпена прекратили принимать английские серебряные монеты [1, p. 313–322]. В то же время утечка золотых монет еще более усилилась[14, c. 82].
Между тем, в то время, как во Франции цены поднялись в среднем на 150%, в Англии они повысились на 250 %, а заработная плата, возросшая в Англии на 75%, в Европе повысилась лишь на 25% [6, p. 180]. Следовательно, уровень жизни в Испании и Франции оказался более низким, чем в Англии.
В конце своего правления Генрих VIII вернул первоначальное значение (в пенсах) золотым монетам, из-за чего они уменьшились в размерах. Соверен вновь был приравнен к 20 шиллингам, чеканились также полсоверена, ангел, крона, полангела и полкроны. Причиной, по которой порченые монеты Генриха VIII встречаются весьма редко, является тот факт, что они дважды изымались из денежного обращения – частично в 1549 г., а окончательно в 1560 г.
Список использованных источников и литературы
1. Callis C.E. Currency and the Economy in Mid-Tudor England // The Economic History Review, Vol. 25, No. 2 (May, 1972), pp. 313–322.
2. Cavill P.R. The debased coinage of 1492//British Numismatic Journal. №77. 2007. P. 283-286.
3. Dietz F.C. English government finance, 1485-1558. UniversityofIllinoispress, 1920.
4. Elton G.R. England Under the Tudors, 3-d ed. 1991.
5. Hallam H. The parliamentary history from accession of Henry VII to Georg II.V. I.
6. Hamilton E.J. American treasure and the price revolution in Spain, 1501– 1650.Cambridge, 1934.
7. Hammer P. ZurEntstehung des Talers (нем.) // Geo. Alp. 2007. Т. 1.
8. Letters and papers, foreign and domestic, of the reign of Henry VIII. Ed. by Brewer J. S., Gairdner J., Brodie R. H. Longman, Green, Longman, & Roberts, 1862-1910.
9. Munro J.H. The coinages and monetary policies of Henry VIII (r.1509–1547): contrasts between defensive and aggressive debasements – diss. 2010. Toronto.
10. Oman C. The coinage of England. L., 1931.
11. Phelps-Brown E.N., Hopkins S.V. Seven centuries of the prices of consumables compared with builders "wage-rates"// Economica. № 92. (Nov.1956.N.s. Vol.XXIII). P. 293–314.
12. Tudor Royal Proclamations. / Ed. by P. Hughes, J. Larkin. Cambridge, 1964. Vol. I.
13. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2 изд., т. 13. М., 1959.
14. Муха М.В. Монетные реформы в эпоху Тюдоров. СПб., 2002.
Английские войска в Нидерландах (1585-1587 гг.): модель поведения по военному уставу графа Лестера
Митрофанов В.П.доктор исторических наук, профессор Пензенский государственный университет
Аннотация: В статье рассматривается военный устав графа Лестера для английских войск, находившихся в Нидерландах в 1585–1587 гг. Обращается внимание, что наряду со статьями, регулирующие чисто военные аспекты (порядок пребывания в гарнизонах или военных лагерях, военная дисциплина и т.п.), устав содержал статьи, устанавливавшие правила поведения английских солдат на территории Нидерландов в плане взаимоотношений с военными союзниками и мирным населением. Наиболее важными из них были статьи, запрещающие совершение насильственных действий и грабежей мирного населения. Отдельные статьи в общем плане регулировали экономические взаимоотношения английских военных и нидерландского населения. В совокупности все статьи устава были нацелены прямо или косвенно на создание благоприятного имиджа английских военных в глазах мирного населения Нидерландов.
Ключевые слова: английские солдаты, нидерландцы, граф Лестер, устав, нарушения и преступления, наказания, воинская дисциплина.
Annotation : The article examines the military statute of the Earl of Leicester for the British troops, who were in the Netherlands in 1585–1587. Attention is drawn that along with articles regulating purely military aspects (the order of stay in garrisons or military camps, military discipline, etc.), the charter contained articles establishing the rules of conduct of English soldiers in the territory of the Netherlands in terms of relations with military allies and peaceful population. The most important of them were articles prohibiting the commission of violent acts and looting of civilians. Some articles in general terms regulated the economic relations between the British military and the Dutch population. Together, all articles of the charter were aimed, directly or indirectly, at creating a favorable image of the British military in the eyes of the Dutch civilian population.
Key words: English soldiers, Dutch, Count Lester, charter, violations and crimes, punishments, military discipline
В истории Нидерландской революции 1566–1609 гг. событие, связанное с пребыванием английских войск в 1585–1587 гг. на территории страны хорошо известно[6, с. 194]. Традиционно оно считается последним эпизодом поиска нидерландскими властями иностранного правителя в лице английской королевы Елизаветы I Тюдор, которая отказавшись от такой миссии, послала туда войска во главе с графом Лестером (Р. Дадли) в качестве генерал-губернатора. В источниках государственного происхождения неплохо отражена финансовая подготовка этой экспедиции[2, p. 146, 156–157 etc.]. Сохранившийся военный устав, написанный им и впервые опубликованный Д. Круикшенком, позволяет в общих чертах представить намеченную модель поведения англичан в Нидерландах в отношении мирного населения и военных союзников из числа голландцев, а также поддержание воинской дисциплины и ведение боевых действий против испанской армии[3, p. 296–303].
Судя по преамбуле устава, он был написан и доведен до сведения английских солдат и офицеров еще до их высадки на Континенте. Вполне вероятно, что Лестер обрисовал им военно-политическую обстановку сложившуюся к тому времени в Нидерландах, хотя в преамбуле устава лишь одна фраза говорит об этом, что-де там «нет какого-либо правящего сословия»[3, p. 296–297]. Отсюда он подчеркнул важность соблюдения строжайшей дисциплины со стороны английских солдат. Далее следуют 55 статей, часть которых регулировали поведение английских военнослужащих в Нидерландах.
В первой же статье всем английским солдатам и офицерам предписывалось принести клятву и подписаться под статьями устава. В уставе декларировалось, что всякое проявление насилия и нарушение дисциплины будет наказываться в соответствии с мерой проступка. Порядок возможных проступков солдат и офицеров, за которые устанавливалось наказание, начинался с запрета на «богохульство» и «упоминание имени Господа всуе», за что полагался штраф в пять шиллингов, которые должны быть переданы в пользу бедных. При повторном нарушении наказание ужесточалось (пятидневное заключение в тюрьме – В.М.). При подобном проступке в третий раз наказание полагалось в виде лишения должности и жалованья [3, p. 297]. Английский солдат должен был выглядеть в глазах местного населения благочестивым христианином. Последующая третья статья сходна по тематике с предыдущей и предусматривала наказание за неявку на молитву или на проповедь священника штрафом в размере однодневного жалованья, а в случае повторной неявки – штрафа в размере двухдневного жалованья [3, p. 297].
Четвертая статья запрещала азартные игры среди солдат и младших офицеров под угрозой штрафа в размере двухдневного жалованья за первое нарушение, а при повторном нарушении – меру наказания определяли судьи. Очевидно, Лестер прекрасно понимал, что азартные игры могут подрывать воинскую дисциплину и притуплять бдительность английских военных, что недопустимо на территории чужого государства в условиях военного времени.
В пятой статье содержался запрет приводить женщин в гарнизон или в военный лагерь под угрозой порки и изгнания из армии. Лишь жены солдат и офицеров имели право находиться в расположении войск или же женщины, утвержденные маршалом в качестве всевозможной прислуги и это тоже явно в целях укрепления воинской дисциплины, а возможно и в целях недопущения проникновения вражеской агентуры под видом женщин легкого поведения и т.п.
В шестой статье солдатам и офицерам предписывалось не проявлять насилия в отношении детей, женщин и стариков без приказа командования под угрозой смертной казни [3, p. 298]. Таким образом, это был прямой запрет на произвольные насильственные действия солдат и офицеров в отношении мирного населения Нидерландов. Столь серьезное наказание явно было установлено в связи с тем, что такие негативные действия могли бы очень серьезно подорвать образ английских солдат в качестве союзников нидерландцев в борьбе с испанцами.
Далее следовал запрет на пьянство и пьяные выходки под угрозой изгнания из армии. Очевидно, это необходимо для того, чтобы не допустить дискредитации облика английского военного, как недисциплинированного, пьяницы в глазах нидерландцев.
В восьмой статье перечислялись уже более серьезные правонарушения, которые можно квалифицировать как измену: создание опасной ситуации для высшего командования, создание угрозы состоянию армии, невыполнение приказов. Фактически это направлено на укрепление боеспособности английской армии, что было чрезвычайно важно в условиях боевых действий. Вот почему за такие преступления полагалась смертная казнь, причем путем пыток [3, p. 298].
В девятой статье содержалось предостережение для солдат и офицеров от каких-либо устных или письменных контактов как с врагами, так и возможными союзниками без уведомления командования. За подобные нарушения также полагалась смертная казнь. Такое же наказание предусматривалось в статье десятой за самовольный уход из военного лагеря или гарнизона, равно как и за оставления своего места в боевом порядке [3, p. 299]. Фактически подобные проступки означали прямую измену, которая всегда жестоко каралась в английском общем праве.
Несколько статей (12, 13, 14, 15) касались порядка несения караульной службы, а статье 16 устанавливалось наказание смертной казнью за попытку чинить самосуд в пределах гарнизона или военного лагеря. Предписывалось обращаться с жалобами непосредственно к офицерам, которые имели полномочия рассматривать жалобы солдат и выносить решения о наказании виновных [3, p. 299].
17-я статья декларировала недопустимость ссор и регулировала споры английских солдат с иностранцами, находившимися на службе английской армии, т.е. как раз голландцами, несколько тысяч которых были в составе армии графа Лестера в качестве союзников. Офицерам предоставлялось право улаживать все такие возможные споры. Нарушителям грозило «тяжкое» наказание, которое имели право назначить офицеры [3, p. 299]. Отсутствие точного определения вида наказания, очевидно, было по причине понимания автора устава того, что споры и стычки с голландцами могли быть как незначительными, ограниченными лишь словесной перепалкой, а могли быть и с более серьезными последствиями (дуэль, драка – В.М.).
Следующая статья (18) перекликалась со статьей 12 и запрещала под угрозой смертной казни солдатам и офицерам самовольно оставлять объект охраны. В статье 19 содержался запрет офицерам под угрозой утраты жалованья устраивать приемы и развлечения солдатам, находящимся в подчинении других офицеров без согласия на это их непосредственных командиров[3, p. 299]. Все это можно рассматривать также в контексте стремления укрепления воинской дисциплины, что было важно как в плане боеспособности английских солдат, так и как пример для союзников-голландцев.
Очень показательна 20-я статья. Там содержался запрет на то, чтобы один и тот же человек был бы записан сразу в нескольких воинских командах и участвовал бы сразу в нескольких военных смотрах или же передавал бы свое оружие и амуницию другому человеку для участия в военном смотре. За подобное нарушение предусматривалось месячное тюремное заключение и изгнание из армии [3, p. 299–300]. Очевидно, эта статья появилась как результат подобной практики во время военных смотров ополчений графств в самой Англии при Тюдорах и первых Стюартах [1, p. 19, 20, 23 etc., 4; 5]. В условиях боевых действий на территории чужого государства такое вряд ли было бы возможным. Последующие две статьи (21 и 22), продолжая тему «оружие» и «амуниция», запрещали солдатам захватывать чужое оружие, а за утрату своего оружия и амуниции предусматривали наказание в виде штрафа в размере двойной стоимости утраченного. Исключение допускалось лишь в том случае, если утеря оружия или амуниции произошла во время несения служб, т.е. во время боевых действий. Под угрозой разжалования запрещались попытки военнослужащих закладывать или передавать другому лицу свое оружие и амуницию, равно как и содержать их в плохом состоянии [3, p. 300]. 23-я статья под угрозой тюремного заключения запрещала «обманным путем» добиваться получения своего жалованья. 24-я статья, на наш взгляд, была особо важной для английской армии в Нидерландах. Она категорически запрещала солдатам заниматься мародерством в местах пребывания войск и устанавливала смертную казнь нарушителям [3, p. 300].
Последующие три статьи (25–27) касались продовольственного обеспечения войск и, по сути, регулировали экономические отношения английской армии с нидерландскими поставщиками продовольствия. В частности, под угрозой смертной казни английским военнослужащим запрещалось скупать продовольствие, привезенное поставщиками в гарнизон или военный лагерь. Такое же наказание грозило за попытку ограбления продовольственных армейских складов. Солдатам, посланным для сбора продовольствия, под угрозой тюремного заключения запрещалось отклоняться от поставленной задачи их командованием [3, p. 300].
Последующая 28-я статья запрещала под угрозой смертной казни причинять вред или убивать лиц из числа союзников англичан, т.е. опять-таки голландцев [3, p. 300].
Ряд статей устава касались некоторых моментов внутренней службы английских военных.
Две статьи, а именно, 31и 32 регламентировала взаимоотношение англичан и нидерландского населения и предусматривала наказание тюремным заключением за проведение ночи солдатами вне казармы или места своего расквартирования, а также запрещала поджигать недвижимые постройки местного населения без распоряжения командования [3, p. 301].
Очевидно в целях недопущения вражеской агентуры в расположение войск статья 34 запрещала под угрозой тюремного заключения и лишения жалованья устраивать приют посторонним лицам из числа иностранцев и англичан в расположении войск без уведомления об этом командования [3, p. 301].
Последующие четыре статьи (37–40) касались офицеров. Возможно, в целях не допущения пленения или измены им запрещалось под угрозой наказания смертной казнью без воинского сопровождения направляться к каким-либо иностранцам. Офицерам предписывалось ставить в известность высшее командование об отправки куда-либо ими своих солдат, т.е. за пределы лагеря/гарнизона, где они могли бы контактировать с местным населением. За нарушение этого правила им грозило наказание в виде лишения своей должности. Офицеры обязывались тщательно контролировать действия своих подчиненных. Они имели право отправлять своих солдат на гауптвахту по возвращению подразделения к месту своей дислокации, но не имели права их убивать без разрешения высшего командования. За нарушения этих правил им грозило наказание в виде разоружения и изгнания из армии [3, p. 301– 302 ].
Статья 41 требовала от солдат беспрекословного подчинения, как своим непосредственным командирам, так и другим офицерам английской армии под угрозой тюремного заключения и лишения месячного жалованья. 42-я статья под угрозой наказания смертной казнью требовала от солдат незамедлительно оказывать помощь своему соотечественнику [3, p. 302]. Однако в отношении оказания помощи своим союзникам-голландцам ничего не говорилось.
