Читать книгу: «90-е. Бухгалтер в законе, или Кривые числа», страница 2

Кристина.

Кристина – замужняя аспирантка ВУЗа с маленьким ребенком. С мужем выросли в соседних двориках, дружили с детсада и закончили школу за одной партой, образцовая девочка Кристина любила Антона, а эгоистичный красивый мальчик, единственный наследник тетушек и бабушек, баловень судьбы, позволял себя любить, юные любовники так спешили стать взрослыми, что уже в августе 1986 года на свет появилась маленькая Стася. Дети родили дитя.

Родители не сильно удивились юношеской прыти, Кристине презентовали пустовавшую доселе бабушкину квартиру, частенько наведываясь проведать «молодых», мама Кристи по привычке наводила порядок в комнатах, такое навязчивое внимание тещи не успело надоесть Антону, новоиспеченного супруга, студента-первокурсника, осенью призвали на Советский Военный Флот.

Подводная лодка гарантировала три года верности Антона и одиночества Кристины, в темноте безмолвного океана под покровом воды, среди машин и механизмов, любовь проходила испытание временем и расстоянием.

Закаленный в огне искусственной жизни на борту подводной лодки, отслужив положенное, муж вернулся в 1989 году и пошел учиться снова на первый курс в авиационный институт. Годы плавания не изменили характер, как и в юности студент был увлечен исключительно собой, у тещи уже вошло в привычку «помогать Кристине», прибираться дома, стирать и гладить, что было на руку молодой семье, да и материально было туговато без помощи родителей, молодых деньгами все еще снабжали.

Так бы и жили дальше, но тут случилась полным ходом перестройка, капитализм уже не щерился зверьком, а имел вполне определенные черты дикого гиганта. Мир, в котором они привыкли существовать, начал меняться под напором новых реалий и идеалов, все, что казалось надежным и стабильным, начало рушиться под напором перемен, Антон с Кристиной оказались на гребне волны, и им пришлось осваивать серфинг жизни, адаптироваться к новым условиям, стремясь сохранить свою связь в мире, где царила неопределенность и конкуренция.

Антон учился на дневном, Стася подрастала, Кристина шестой год на кафедре мехмата универа, сначала институт, а потом аспирантура, наука перед ней в буквальном смысле, захлопнула двери в один, наверно, прекраснейший момент.

Одетая неброско, но со вкусом, Кристина в черной юбке прямого кроя до колен и таком же строгом пиджачке, прикрывающем салатовую блузку, зашла в приемную декана, её стильное, но сдержанное обличье отражало не только внешнюю красоту, но и внутреннюю силу и уверенность.

– Проходи, проходи, Кристиночка! – проблеял научрук Константин Семенович, покровительственно показал на стул, и вдруг неожиданно сильно, рывком притянул к себе на колени, девушка так близко увидела сальные волосы и глубоко посаженные профессорские глазки-щелочки, качнулась брезгливо, не сдерживая возмущения резко оттолкнула преклонного ловеласа, задев коленкой «причинные места».

Старикашка охнул и ослабил хватку, Кристина, сделав «ход конем», послала воздушный «нах@й поцелуй» и хлопнув дверью «ушла в люди».

–Запомни, дура! – нет тебе места на кафедре! – плевался вслед словами отвергнутый развратник.

Рванув с вешалки легкое пальто и сумку, Крис побежала через дорогу, до студенческих хором, рыдала долго, глотая слезы под кафельным душем в институтской общаге, скребла себя руками, смывая липкий взгляд научного засранца, тело тряслось под порывами горя и обиды, а сердце разрывалось от боли и разочарования, вода струилась, смывая тяжелые мысли и унижения.

Но рано или поздно слезы тоже имеют обыкновение высыхать, уже немного успокоившись, придя в себя, неспешно закурила сигарету, приняла решение.

Антона мало интересовала материальная часть семейной жизни, приоритетом было стремление к собственному комфорту, он- человек, для которого важным было личное удобство и благополучие, хотя он мог быть участливым и заботиться о близких, его основное внимание всегда было сосредоточено на своих потребностях, значит Кристине обеспечивать себя и дочь придется самостоятельно,

Крис предпочитала всяким курсам индивидуальное обучение, и в тот же вечер бывшая адьюнкт оказалась на кухне двухкомнатной «хрущевки» с приятельницей по Малому Универу, в уютной квартире матери Амалии.

– Амалька! Давно не виделись…– Кристина пригубила остывший чай, – а помнишь Малый?

Девушки бросали оценивающие взгляды друг на друга: стройные, высокие, симпатичные в юности, сохранившие фигуру и стать, молодые женщины, успевшие хлебнуть горькой женской доли за шесть лет после окончания школы, каждая несла следы прожитой жизни, но и каждая сохраняла в себе огонь надежды и стремления к лучшему.

Крис строгая по стилю, а сейчас с разбросанными по плечам, веселыми медно-рыжими кудрями, удивительно сочетавшимися с ее огромными зелеными глазами, казалась юной, словно свежий ветерок, разгоняющий серые мысли, придавал ей легкость и жизнерадостность.

Амалия, сероглазая шатенка с длинными прямыми волосами, собранными в домашний «хвостик», более романтичная на вид, в расклешенной юбке- «татьянке»– миди в мелкую серую клетку и атласной красной блузке, с коротким рукавом «фонарик», облик, словно сошедшей со страничек романтической повести прошлого века, излучал утонченность и элегантность.

Кристина заметно нервничала и потирала ушки, их украшали маленькие золотые «гвоздики», Амалия инстинктивно потянулась за своими, девчонки засмеялись- их первая совместная покупка в ювелирке по случаю окончания школы, обе не любили наряжаться «новогодней елкой».

Кристина никогда не снимала широкого обручального кольца, золотая гайка- жест доброй воли Антона на отшумевшую пышную свадьбу, которую гуляли многочисленным семейством, родители расщедрились на праздник единственных детей, да и муженек любил сверкать «на публику».

Амалия на хрупких пальчиках крутила тоненьким колечком с едва заметным аметистом – подарок Арне на свадьбу, память о непорочных чувствах.

Кристина робко пыталась расспросить подругу о семейной жизни, но неуверенно, не зная, как подруга отреагирует на любопытство:

–Полюбила иностранца залетного, -отшутилась, и сразу «закрыли тему».

Хвастать собственной семейной жизнью Кристи было нечем, приятельница остро ощущала фальшь, на том и порешили, не прибегая ко лжи и преувеличениям, предпочли честно и открыто промолчать.

Девушки мысленно играли партию, понарошку передвигая тяжелые фигурки на шахматной доске. Прошла веселая и беззаботная пора, не было суждено сбыться и половине совместных планов у костра ночного, где под звук гитары выводили веткой на речном песке, остались фотографии в альбоме… Моменты жизни, что казались вечными и безграничными, остались яркими воспоминаниями, запечатленными в сердцах и на снимках, напоминая о времени, когда мир был полон надежды и обещаний.

Кристина плюс Антон, Амалия плюс Роман…

Сквозь пелену прошедших лет время безжалостно расставило другие фигурки, новые вызовы, переменные обстоятельства внесли изменения в игру жизни, перерисовав расстановку на шахматной доске судьбы.

Кристина плюс Стася плюс призрачный Антон… Амалия плюс Сонечка и плюс-минус Арне…

В тот вечер, так и не решились открыться душой, близкие подруги юности стали совсем далекими…, но еще не чужие друг другу, под давлением времени и жизненных обстоятельств их связь ослабла, но в сердце каждой теплился остаток дружбы и понимания.

Перелистали школьные альбомы, осторожно, хрупкой бусинкой в хрустальном ожерелье, перебирая воспоминания, дождались с работы Сылу Анваровну.

Дома предстоял тяжелый разговор с Антоном.

–А я сегодня с кафедры уволилась, – муж приподнял брови, – знаешь, там денег нет совсем, сейчас в науке не прокормишься, – Кристина благоразумно опустила подробности столкновения с профессором.

Немного помолчав, он на удивление спокойно отреагировал на решение жены завершить аспирантуру, заметив мимоходом:

–Чудьненко, как знаешь милая, ведь я студент теперь.

Антон на роль семейного кормильца не покушался, трехлетнее затворничество на подводной лодке взлелеяло думы о свободе, мечтая «оторваться на полную катушку» на вольной жизни, мужчина, зрелый и ухоженный красавец проживал запоздалое студенчество, и не слишком интересовался, как будет «выкручиваться» жена- ведь обходилась без него три года, и сейчас справится, большая девочка.

Кристина с облегчением вздохнула, не стала вдаваться в подробности осуществления плана, только поделилась, что находится в поиске работы, отводя взгляд от мужа, который не проявлял особого интереса к её делам.

Мама согласилась с решением дочери не столь охотно быстро, ей все же пришлось раскрыть истинную причину ухода с кафедры, и попросить понянчиться вечерами с внучкой, пока Кристина будет обучаться.

Уже назавтра с вечера до глубокой ночи Кристина вместе с виртуозом бухучета постигала азы экономической науки, высчитывая дебеты-кредиты, сводила мифический баланс, училась заполнять документы, с удивлением замечая, что занятие приносит удовольствие и действительно нравится- есть где разгуляться любознательному мозгу, во всем есть научный подход, в бухучете тоже, новый опыт открывал новые возможности и она с увлечением вглядывалась в финансовый мир.

Доморощенный педагог тоже была довольна успехами «студентки».

–Знаешь, девочка, а ты ведь прирожденная главбух!

То, на что Неля потратила два месяца на вечерних курсах, Крис уложила в семь ночей. Выпускница сильнейшей математической школы, с красным (таким бесполезным теперь) дипломом мехмата универа, была уверена в своем прекрасном будущем, недельные экспресс-посиделки на хрущевской кухне, позволили несостоявшейся научной сотруднице снова почувствовать себя деловой и умной.

Профессия главбуха, что именно «главного»– ничуть не сомневалась, придаст смысл жизни Кристины на ближайшие годы.

С энтузиазмом и решимостью Кристина приготовилась искать работу, и успех не заставил себя долго ждать, на ловца и зверь бежит.

–Знаешь, Крис, все сошли с ума, носятся с бизнесом, как с торбой писаной,– возбуждение подруги передавалась по телефонной трубке, – нас «посадили» на самоокупаемость, теперь на кафедре бардак, замутили что-то вроде НКО, типа некоммерческое общество,– шепотом в трубку задышала Таня, – и знаешь, кто у нас главный? Малиновский!

Это был реальный шанс. Профессор Малиновский был давний враг и оппонент ее бывшего шефа. Невысокого роста, седеющий, но еще не старый, презентабельный Георгий Николаевич принял девушку благодушно, издалека его можно было принять за старшего брата Кристины, непослушные светлые волосы, кудрявые с висков, и четкий профиль с чуть горбинкой нос удивительно схожий с портретом отца Крис.

– Знаете бухучет? – близорукие глаза председателя смотрели сквозь линзы аристократических очков скорее отрешенно – равнодушно. Темно-синий «научный» пиджак, классические в тон, чуть помятые брюки- немного оттопыренные «коленки» и слегка засаленные отвороты рукава выдавали «старость» костюма будущего шефа. Науку деньгами не баловали.

Им нужен сотрудник, а профессор никогда не нанимал работников- он «червь науки», а не коммерсант, но все же с любопытством рассматривал молодую женщину. Рыжие кудри собраны в элегантный пучок, кошачьи глаза слегка подведены, губы тронуты легкой помадой, и держится уверенно, темно-зеленый брючный костюм идеально подчеркивает соблазнительные изгибы «опальной» аспирантки.

–Хороша! Губа не дура, однако у Семеныча! – удовлетворенно подметил про себя, в институте слышали про скандал на кафедре, и немного польстило, что теперь такая красотка будет радовать его ежедневно своим присутствием, а то, что сработаются, он не сомневался, профессор был не такой самовлюбленный и любвеобильный, он умел терпеливо ждать, и не столь активно крутил романы с молодыми сотрудницами.

Прозвучало утвердительное «да!».

– Ваше рабочее место – несколько сухо показал на коричневый стол в углу кабинета и удалился по своим ученым делам.

Кристина, оставшись одна, присела на полумягкий стульчик, с удовольствием скинув черные на небольшой шпильке «лодочки», достала блокнот и ручку, аккуратным почерком поставив дату, сама себя поздравила:

– С первым рабочим днем, Кристина Михайловна!

Амалия.

– Амалия завтра же должна быть в городе! – голос Сылу резкий и жесткий, как пистолетный выстрел.

– Кызым, ей Гуля зубы в деревне лечит, поздно уже, ночь скоро, да и гроза похоже будет, – Сара попыталась защитить внучку.

– Ничего не знаю, пусть возвращается! – Сылу раздраженно опустила трубку на рычаг, – довольно и того, что замуж выскочила без разбора-, подумала про младшую дочь.

Сара задумчиво взглянула на белокурую головку Сонечки, поправила лоскутное одеяльце, и набрала номер своей деревенской невестки.

Молния раскроила небо на лиловые кусочки, Амалия ехала в высокой кабине «железной лошадки» бульдозера в самом сердце чудовищной грозы, не предполагая, что именно так начинается ее путь к профессиональному Олимпу, вершину которого украшала корона «Главный бухгалтер».

Гора Тенкей грозной стеной разделяет деревню от райцентра, даже днем, а сейчас и вовсю кажется неприступной крепостью, Булат вел «К-700» уверенно, затянув бесконечную заунывную татарскую песню, возможно сожалея, что согласился на ночную грозовую авантюру.

Скользнула взглядом по родственнику, урчал утробно агрегат, ливнем обрушились мысли, а гром и молнии лишь подчеркивали атмосферу торжественности и значимости момента. В селе с прабабушкой осталась полуторогодовалая дочь, мама потребовала немедленного возвращения в город – нашлась работа, и выбирать не приходилось, Амалия недавно пережила развод с мужем, а к бабушке приехала «зализывать раны.

Деревенский дом был единственным местом Силы, своеобразной тайной пещерой, где девушка в полной безопасности, исцеляла душу, набирала мощь, что для нее сейчас было главным делом жизни.

Сверкающая молния выводила причудливые зигзаги, менялся в калейдоскопе рисунок черного неба, услужливо сортируя воспоминания.

Амалия почти была обречена на цифры, семья экономистов по судьбе, где мама, дед, многочисленные дальние и недальние родственники – дяди, тети трудились финансистами, цифровая крепость рода закручивала гайки день за днем, алгоритмы и коды создавали сложные системы защиты.

Девчонка выросла с бабушкой – эбекей, так ласково зовут любимых деревенские татары, не просто «эби» – бабушка, а именно эбекей – бабулечка, трогательно нежно и певуче. Мама в детстве казалась эфемерным существом, призрачная и недоступная за пеленой туманных цифр, и в детские секреты малышка посвящала эбекей, ей же в юности поверяла девчачьи тайны.

Зимними вечерами эбекей усаживалась на резной деревянный сундучок и тихонько напевая колыбельную, пряла. Веретено волшебной палочкой сквозь пальцы из мотка овечьей шерсти выводило тонкую серую нить, завороженная внучка любовалась бабушкой, она казалась доброй феей, совершенно случайно оказавшейся на планете, чтобы увезти малышку в цветочную страну грез.

В бархатные ночи осенних урожаев, под аромат душистых яблок, разбросанных в сенях, внучка нередко засыпала на коврике в ногах эбекей, и оживали сказания об отважных добрых рыцарях и красивых принцессах, богатствах золотых дворцов, коварствах интриг сказочных злодеев, переплетаясь в шепоте секретов волшебных трав и корешков.

Озорная первоклассница, непокоренная строгостью училки выдавала «на-гора» фантазии.

– Что все это значит? – эбекей сурово смотрела на девчушку, – почему слова с ошибкой?

Тетрадь по математике пестрела тройками, но немало не смущаясь, Амалия на беловик переписала правильные цифры, сама наставила пятерки, для пущей важности добавив красной пастой «МАЛАДЕЦ!».

– Держи! – бабушка, протянув букварь, лукаво улыбнулась, – тогда по- маладецки, и русский подтяни!

Трехлетней осталась безотцовщиной, когда отец покинул бренный мир, очень рано оставив жену и двух своих девчонок, жизнь перевернулась, вечно занятая мама из райцентра вскоре переехала в столицу, и через четыре года перевезла детей.

За стеклом барабанил дождь, мысли клубочком закатившейся пряжи разматывали детские годы. В столице утренней забавой была дорога в школу, сестренки наперегонки перемножали, прибавляли, делили и отнимали цифры на автомобильных номерах, мелькающих впереди машин.

Нехитрые манипуляции на скорости позволяли скоротать время по дороге на заводском автобусе, где взрослые дремали, или лениво переругивались дворовыми собачками.

Школьница еще в запой читала книги, с любого места начинала пересказ на память, а также придумывала смешные добрые истории сама, местной библиотекарше ребенок литературным гением казалась.

– Амалька, расскажи еще про Робинзона! – умоляющие голоса деревенских сестренок. В безветренные ночи девчонкам разрешали оставаться под ситцевым навесом во дворике большого дома, спать под комариный гул, от взрослой суеты закрывшись тонкой марлей вместо стен.

Многодетная тетина семья каждое лето на недельку принимала столичных внучек в гости.

Ярко сверкнула молния, барабанили капли по стеклу и под монотонный шум дождя вновь погрузилась в воспоминания.

Мама часто брала домой «подработку», и младшую выбрала на роль помощницы, судьба неумолимо вклинивала девочку в общую фамильную картинку, воронка Рода угрожающе раскручивалась, щупальцами осьминога переплетались дебет-кредит, выводили сальдо корни.

– Кызым, не торопись, считай внимательно! – на время после ужина, где мама с дочкой делили взрослые заботы, единственный стол в комнате превращался в рабочий инвентарь.

Амбарные бухгалтерские книги не понарошку так и назывались, и раскрывались двери огромного хранилища, где на бумаге в клетку красивым почерком выводила Сылу таинственные знаки, выстраивая цифры строго в ряд.

Дебет- кредит, дебет- кредит…

Амалия по-детски хулиганила:

– Дверь- ключи, дверь- ключи…

Мама не ругалась, лишь грустно улыбалась, что тут скажешь, ранняя потеря папы не по годам взрослит детей, десятилетняя девчушка начисляла зарплату работникам завода.

Умножала, прибавляла– тарифы на количество и выпуск, результат в итоге шел циферкой в «наряд».

– Пиши карандашом! – учила мама, – мне легче исправлять твои ошибки.

– «Наряд!» – желтый лист картонки- чудно и непонятно для провинциального ребенка, воображала себя юной волшебницей таинственного замка, впитывая новые слова, с заправским видом щелкала костяшками счетов, под детскими пальцами из черно-белых кругляков складывались цифры, значение которых понимали только мать и дочь.

Советская «электроника» – деревянные четки, нанизанные на проволоку черно-белые птички, в обрамлении строгой рамки, казенный атрибут бухгалтера, который в недалеком будущем израильские знакомые назовут «очень милым «массажером для ног».

Совковый «массажер» буквально всюду, где обращались деньги: в руках конторщика в серых нарукавниках, на прилавке продавщицы с золотым передним зубом, у строгого в халате белом фармацевта, у хамоватой приемщицы КБО- прародителя «ателье», в замыленных прачечных, в вальяжных парикмахерских, чуть позже их заменят арифмометры на перфокарте и ЭВМ.

Под несмолкающие раскаты грома Амалия вслушивалась в натужный рев бульдозера, и мыслями вновь уносилась в свое невеселое – веселое детство.

Четвероклассница проводила вечера на кухне и считала, считала, считала…

Удивительно, но строгая мама лишь пару раз проверила ее расчеты, ребенок ни разу не ошиблась в цифрах, сосредоточенно и верно писала результат, игры в деревянные костяшки не пропали даром, апофеозом года стала победа на городском шахматном турнире, вручили приз- диплом – третий юношеский разряд, десятилетнюю девчонку «своей» признали умные очкарики-подростки.

Ее величество «Цифра» была на пике славы и оказалась гораздо сильнее своей соперницы «Буквы».

В расчетах-вычислениях пролетело детство, Амалия выросла в красивую стройную девушку, каштановые волосы и серые, внимательные, чересчур серьезные глаза, в руках все чаще справочник абитуриента, и колебания от цифры к букве.

Старшая Майя, три года, как с головой ушла в мир торгашей, проводила время в компании друзей из технаря, предоставив сестренке выбирать свой путь самостоятельно, балуя нередко красивыми вещами.

Настала пора выбирать ВУЗ, или Выйти Удачно Замуж…

– Нет! В бухгалтерию – через мой труп! – категоричность в голосе не удивила, давно привыкли дети к материнской холодной отстраненности, к манере обрывистых фраз-приказов, потрясло нечто другое -впервые увидели взволнованную маму, у которой никогда так раньше не прорывались чувства.

Сылу Анваровна с сожалением смотрела на младшего ребенка, в дочке горел тот самый огонек, который когда-то привлек ее в покойном муже, очень творческом ранимом человеке.

Ничтожно ценимая, низкооплачиваемая, презираемая рутина советского счетовода не для ее младшенькой, и при всей своей суровости Сылу детей своих любила, и желала лучшей доли, Майя прирожденная торгашка, та не пропадет, Амалия с ее тонким чутьем может оказаться лишней в мире цифр.

В природной апатичности Сылу спасалась после смерти мужа, словно оторвался рычажок-переключатель солнца, перестав делиться остатками душевного тепла, женщина превратилась в подземного крота-отшельника, погружаясь в мир своих мыслей и воспоминаний, где могла найти утешение и покой.

Однако у Провидения на Амалию имелись свои планы.

В непрекрасное летнее утро, благополучно провалила экзамен на филфаке универа – экзаменатор посчитала, что девочка списала сочинение:

–Хочешь сказать, что сама написала? –грозно вопрошала монументальная тетка с рыбьими глазами,

–Взяла и сочинила? – вслух зачитала строки из письменной работы:

– «горным потоком обрушилась музыка, неистово забили по клавишам наполненные чувствами пальцы пианиста».

Амалия в гневе развернулась и зашагала прочь из аудитории…

Не решаясь спросить, что больше задело училку – горный поток или наполненные чувствами пальцы, упрямо не пошла сдавать второй экзамен, оскорбившись не на шутку, решила «наказать» обидчиков.

Дождь барабанил по стеклу, гора Тенкей давно покорена Булатом, Амалия уже в райцентре, вспоминала гордое начало взрослой жизни, сейчас смешно – конечно «наказала», но только вот кого?

Желание писать красивые истории никогда не покидало.