Читать книгу: «Предчувствие беды», страница 6

–– Да… – виновато протянул Рикон, положил руку на грудь, чтобы немного успокоить сердце. – Ты права, Нелли, прошу прощения. Я очень рад…

Рикон был очень рад, что его отец был без памяти влюблён в его матушку, и леди Агата ему не кровная сестра. Еще раз извинившись, он пожелал Нелли, всё еще пылавшей праведным гневом, хороших снов, он поднялся в свою спальню. Но уснуть не мог. Холодная осенняя ночь ветром проникала в его распахнутое окно, принося с собой запах воды и хвои. В черных силуэтах деревьев вокруг дома Рикон видел лес и где-то в том лесу – ведьму. У неё были длинные волосы, на которых плясали огненные блики сиротливой свечи-одиночки. Подперев голову ладонью, Рикон взял лист бумаги и, не видя строчек, начал писать.

Глава 10. Лишний глоток

–– Всё, выходи давай, – жестко сказал длинный, серьёзный мужик, дёрнув за верёвку, которой были связаны руки Агнессы. Она сердито глянула на него, сглотнув болезненное шипение. Запястья под верёвкой успели покрыться кровоточащими, незаживающими язвами. И никакая мазь от этого не могла помочь, потому что руки Агнессы с того момента, как её забрали прямо из-под петли, всё время оставались связанными. Ноги под тяжелыми юбками тоже были связаны.

–– И без шуток, – предостерёг её длинный, натянув на ладони Агнессы муфту и спрятав в неё конец верёвки, – не то опять получишь по затылку. Поняла?

Агнесса, поджав губы, кивнула, и вышла из экипажа. Их привезли на главную площадь, прямо к полицейскому управлению, от которого по всей улице разносилось зловоние, несмотря на прохладный день начала октября. Дыша открытым ртом, она сделала несколько шагов к управлению плечом к плечу с длинным, который не отпускал её от себя даже на полшага.

В управлении их уже ждали. Полицейский с влажной оттопыренной губой встретил сопровождающего с Агнессой. В своём длинном, тёмно-синем пальто она выглядела настоящей леди со слугой. С излишней почтительностью, полицейский засеменил перед господами по коридору, приговаривая: «Конечно-конечно, в строжайшей тайне, никто, никогда! Да и все эти всё равно уже… конченые они, так что, если кто и послужит напоследок – должен радоваться, что душу спасёт. Идите, проходите, да-да, строжайшая тайна, строжайшая!». По довольному лицу полицейского было понятно: ему очень нравилось быть причастным к «строжайшей тайне».

Чем дальше они шли по коридорам управления, тем невыносимее становилась вонь. Длинный прижал к носу платок, а Агнесса муфту. Полицейский несколько раз «нижайше» попросил прощения – «нечистоты, вот, разлились, а всё их! – этих бандитов! – проделки. Нужник нам разворотил этот сукин сын!». Длинный глубоко дышал через рот с прислонённым к нему платку, и старался ничего не говорить. Только рукой поторапливал полицейского, чтобы быстрее тут всё закончить и выйти на свежий воздух. Наконец, они спустились по узкой, черной лестнице в подземелье, где за толстой решеткой находилось несколько человек. Кто-то стучал головой в стену, кто-то выл в углу, кто-то валялся без признаков жизни. Они все были разные, кто одет, кто почти до нага раздет, кто-то еще и прикован настенными кандалами.

–– Ну? – длинный кивнул в сторону арестантов и пропустил перед собой Агнессу в дверь, которую услужливо открыл полицейский. Агнесса, сглотнула раздражение, которым она научилась перекрывать злость и страх, потому что в них невозможно было жить каждую минуту. Злость от того, что ничего не может изменить, и застарелый, скукоженный до острой хлебной крошки, страх. Страх, который опутывал сильнее, чем прочная верёвка на руках и ногах.

–– Давай быстрее, – жестко сказал её длинный соглядатай и расправил плечи. Не оставалось сомнений, она точно получит от него по затылку, если не будет пошевеливаться. Подавляя чувство омерзения, Агнесса мельком скользнула взглядом по мужским телам. Меньше всего ей хотелось на них смотреть, потому она просто ткнула муфтой в самого плечистого. Он сидел, прислонившись к стене, и ни на что не обращал внимания. Полицейский тут же протиснулся в камеру и замахал руками.

–– Не-не-не, вы на этого урода не смотрите! Он из цирка сбежал, чуть там кого-то не сожрал. Да вы на рожу его посмотрите! Ты! – рявкнул полицейский, пинком поднимая мужика с места. – Встань, когда леди с тобой разговаривает!

Мужик медленно поднял голову, и полицейский от него отшатнулся, испуганно отплёвываясь. Всё лицо мужика было покрыто шерстью от привычной бороды до самых глаз. То, что на первый взгляд можно было бы принять за рубаху, оказалось такой же тёмной, густой шерстью. Агата удивлённо смотрела на него и не могла оторвать глаз. Это не было похоже на обычные мужские волосы, она такого никогда не видела! Вот уж действительно, урод из цирка.

Из задумчивости её вывел длинный, грубо гаркнув от входа в камеру:

–– Этот что ль? Нам нужен самый здоровый. Он какой-то низкорослый, по сравнению с…

–– Зато молодой и на своих двоих стоит, «нестояк» хозяина твоего компенсирует, – зло сказала Агнесса. – Если ты лучше разбираешься, сам выбирай, зачем меня сюда было тащить?

Мало того, что заставили её человека выбирать, как какую-то скотину, так еще и недоволен стоит, хлыщ. Зло на него глянув, Агнесса дёрнула плечами, попыталась быстро выйти из камеры, но забыла, что ноги связанны, и споткнулась. Длинный гадливо посмотрел на неё, а потом глянул на полицейского и махнул ему рукой с платком. Сразу же об этом пожалев, он согнулся в приступе тошноты и отвернулся, едва промямлив:

–– Этот волосатый подойдёт.

Слабак. А мнит из себя великого мстителя, борец за правду выискался. Только и может, что за верёвку дёргать, да подзатыльники ей отвешивать. Была бы у неё сейчас дубина, дала б ему промеж лопаток, чтобы никогда больше не встал. Злость снова заклокотала за грудиной, но деться ей было некуда. Закусив губы, Агнесса сделала несколько шагов, но длинный рявкнул: «Стоять!», – и она остановилась.

Полицейский сзади толкал мохнатого мужика в спину, приговаривая: «Давай-давай, шагай, уродец». Уродец болезненно шипел и рычал, но, не сопротивляясь, пошел вперёд. Длинный провожатый приказал связать ему руки, и полицейский быстро накинул несколько петель. Агнесса отвернулась, потерев в муфте свои измученные запястья. Её хоть и нарядили в это проклятое платье, сделав леди, но, по сути, точно так же забрали, как скотину. И как скотину потом прикончат.

Их обоих как пленников вывели из тюрьмы на улицу. Длинному больше не нужно было делать вид, что он сопровождает леди, поэтому он тычками затолкнул Агнессу в экипаж, а потом такими же тычками и пинками до кучи «помог» волосатому уродцу.

–– Ну и урода же ты выбрала. Надеюсь, он хоть сколько-то протянет. Смотри, ведьма, наша доброта тоже не бесконечна. Если этот подохнет – будешь на себе экспериментировать. Усвоила?

Агнесса скривилась, отвернулась от длинного ублюдка и закрыла глаза. Ей не хотелось смотреть ни на своего тюремщика, ни на то, что было за окном. Эта проклятая дорога, заросшая мелким кустарником и редким тонкоствольным лесом, была ей ненавистна. Каждую выбоину, каждый камень, каждый метр этой дороги и каждый вдох воздуха этого графства она ненавидела. И чем ближе они подъезжали к поместью, тем жарче ненависть разгоралась. Если б Агнесса могла, она удавилась бы прямо на дне этого экипажа в тот самый первый раз, когда он после долгой дороги свернулся к крыльцу и стало понятно, куда её привезли.

И везут сейчас, а она ничего не может сделать, только жмуриться до боли в глазах.

Экипаж остановился. Дышать глубоко больше не получалось, только коротко-коротко, почти панически хватать воздух.

–– Вставай, давай, – сказал длинный, выволок из экипажа сначала волосатого, а потом и Агнессу, дёрнув за верёвку на руках. Она с трудом сделала несколько шагов по дорожке, чувствуя, как у неё снова подкашиваются ноги. Каждый чертов раз.

Когда-то светлый, аккуратный дом сейчас зарос плющом до самой крыши, оставив нетронутыми только окна. Теперь они казались черными беззубыми провалами в старческую челюсть. Яблоневый сад вокруг превратился в дикий, непроходимый лес, листья с которого уже почти облетели. Пятнадцать лет она старалась забыть, как выглядит этот дом, как выглядит дорожка, как выглядит ненавистный сад. Но ноги её сами собой переступали через ступеньки, а в памяти возник сладкий запах перезревших, и свалившихся с веток яблок той осени. Будь она проклята!

Огромная дверь в дом открылась со страшным скрипом – никто её не смазывал и не ремонтировал – и в нос тут же ударил тяжелый запах больного тела и запустения. Он будто летний жар сразу впитывался в тело и дурманил голову до тошноты. Через большой холл длинный провёл пленников к лестнице. Они поднялись на второй этаж, где запах болезни становился удушающим. Он будто волнами выплывал из распахнутой двери господской спальни. Длинный постарался как можно быстрее встать перед ней и слегка поклонился.

–– Мы вернулись, господин, – сказал он, чуть склонив голову. – Всё прошло удачно. Нашли самого подходящего, и в самое ближайшее время приступим.

Агнесса скривилась, а потом метнула на прислужника насмешливый взгляд, когда он толкнул её в сторону комнаты-камеры.

–– А чего тут платком не давишься? – спросила она. – Рабовладельцы не воняют?

Длинный выдохнул сквозь зубы, а потом резко схватил Агнессу сзади за шею и швырнул её в дверь соседней комнаты. Она больно приложилась к ней скулой и замерла.

–– Ты, потаскуха, помолчала бы. Я терплю тебя только потому, что ты, сучка, должна исправить своё преступление. Но моё терпение уже заканчивается. Будь уверена – когда ты закончишь, я с удовольствием повешу тебя на ближайшем дереве. Так что будь добра: закрой рот и вкати этому лохматом уроду своё варево, чёртова ведьма.

Длинный достал из кармана ключ, открыл им дверь и впихнул Агнессу в тёмную, холодную комнату. Туда же он втолкнул волосатого. Пинками загнал его в угол и надежно приковал металлическими кандалами к крюку в стене. Тот совсем не сопротивлялся, только кривился и порыкивал, как от боли, но никто на это не обращал внимания.

–– Можешь приступать, дрянь. И молись, чтобы он не сдох к утру. Иначе эксперименты будешь проводить на себе. Я вернусь через пятнадцать минут, – сказал длинный Агнессе, а потом вышел, заперев за собой дверь на ключ. Агнесса развернулась и со всей силы пнула в деревянное полотно, громко выругавшись.

–– Что б ты свалился с лестницы и подох там! – крикнула она, и голос прокатился гулким эхом по пустой комнате. Она явно была когда-то большой и светлой спальней в одном ряду с хозяйской, но теперь большое окно в ней было заколочено. Всю мебель вынесли, оставив только небольшой стол у одной стены, стул у противоположной стены, да маленький тюфяк, точно такой же, какой был в тюрьме.

Но так лучше. Один только путь к этой комнате через холл и по лестнице заставлял Агнессу съеживаться и стараться глубоко дышать, чтобы не сорваться в дикий визг. Стены тут тоже изменились, посерели и подёрнулись пятнами расползающейся зеленью плесени, но ей казалось, её страх въелся в них настолько, что она и сейчас задыхалась от него. А что было бы, оставь он здесь кровать…

Он специально выбрал именно эту комнату, под потолком которой, казалось, до сих пор как дым клубится её черное отчаяние. Всеми силами Агнесса старалась подменить звериный страх ненавистью ко всем, кого видела.

–– Лучше б меня повесили вслед за Рэдом, – негромко сказала она и тяжело выдохнула, стараясь отбросить от себя все лишние мысли, и больше не думать о нём. Не придумывать снова и снова, что она должна была бы сделать, чтобы он её нашел… догнал… криво улыбнулся бы, сказав «миледи», и не оставлял одну.

Потерев растёртые в кровь запястья, Агнесса огляделась и увидела, как волосатый мужик поднял голову и взглянул на неё из своего тёмного угла. Этот еще тут… Лучше б его тоже просто повесили, а теперь Агнессе придётся его сначала превратить в больного и лежачего, чтобы спаси и в конце концов всё равно убить.

–– Не смотри на меня, – рявкнула она и отвернулась к столу, заваленному книгами, бумагами, травами, тарелками и стаканами.

В большой каменной ступке лежало месиво трав, которые ей нужно будет разбавить водой со спиртом, и влить в волосатого урода, чтобы он под взглядами длинного ублюдка сначала корчился бы от удушья, а потом сдох. Длинный придурок не понимал, что исправить положение его хозяина невозможно. Что вылечить его и поднять на ноги – невозможно, на скольких бы людях Агнесса ни провела испытания. Ну почему, почему она была такой дурой и не убила его тогда? Как могло получиться, что он не умер, а превратился в бревно, поросшее коростами ненависти? Агнесса не знала, не представляла. Сбежав, она была уверена, что он сдох в муках и если и явится ей, то только в кошмарных снах.

Пятнадцать минут прошли. Всегда до тошноты аккуратный длинный прислужник повернул ключ в замке и вошел в комнату. Он переоделся и притащил с собой пистолет. Агнесса нервно усмехнулась: если бы она была уверена, что он её застрелит, она бы бросилась на него дикой кошкой и выцарапала глаза.

–– Что уставилась? Приступай.

–– Ты идиот, Гарри? Пальто мне мешает.

Длинный Гарри подошел, не церемонясь и не обращая внимания на болезненное шипение, стянул с руки Агнессы петлю, снял пальто, а потом вернул назад, затянув еще туже. Верёвка врезалась в свежую рану, Агнесса постаралась отдышаться.

–– Может, еще что-то мешает? – поинтересовался Гарри насмешливо любезным тоном. – Могу оставить тебя здесь вообще голышом.

У Агнессы помутилось перед глазами, а сердце так быстро заколотилось, что все дерзкие мысли тут же застыли, обогнув как речка глыбы страшных воспоминаний. Чертова комната! Ну почему они не заперли её в подвале или погребе?

–– Нет? – снова раздался жесткий голос длинного. – Тогда не трать время и приступай.

Агнесса больше ничего не сказала. Она медленно подошла к ступке и начала добавлять в неё из двух мензурок поочередно на две капли воды одну каплю спирта. Смесь растворялась, делалась однородной, ей не надо было смотреть на пестик, чтобы посекундно знать, что с этим зельем происходит. Еще немного жидкости и смесь потеряла зелёный цвет, а стала прозрачно-коричневой, с лёгкой алкогольной ноткой – очень легко перепутать с каким-нибудь дорогим алкоголем, сделать несколько глотков и умереть.

Перелив жидкость из ступки в невысокий стакан, Агнесса еще раз его покрутила по прозрачным стенкам, а потом глянула на волосатого. Он сидел прикованный и слегка водил головой из стороны в сторону, будто пытаясь успокоиться или унять боль плавными движениями. Может, она действительно ошиблась, и этот волосатый помрёт раньше времени? Гарри сидел на единственном стуле у противоположной стены, положив пистолет на колени. Он глянул на неё, а потом мотнул головой в сторону – давай, мол.

Да пошел ты! – подумала Агнесса, но всё равно взяла в руки стакан и подошла к пленнику. Присела перед ним на корточки, и только тогда он поднял на неё глаза. Абсолютно ясные, тёмные, живые глаза, без болезненной поволоки. Он смотрел на неё несколько секунд, тяжело дыша, и, казалось, последние силы потратил на этот ясный взгляд. Агнессе стало не по себе, рука со стаканом задрожала. Она бросила короткий взгляд в сторону, Гарри на стуле придвинулся ближе, оглушительно громко проехавшись ножками по полу.

–– Не смотри на меня, – попросила Агнесса. Взгляд волосатого будто вспыхнул, а потом он закрыл глаза.

Агнесса длинно выдохнула, обхватила подбородок мужика ладонью, поднесла стакан к его губам и влила жидкости ровно на один глоток. Волосатый глотнул, всё так же не открывая глаз.

–– Ну? – нетерпеливо сказал Гарри. – Ты не всё ему дала.

–– Заткнись! – огрызнулась Агнесса резко обернувшись. – Или сам ищи лекарство для своего ублюдка и испытывай его на ком угодно так, как хочешь!

Гарри действительно пораженно заткнулся, уставившись на волосатого. Агнесса повернулась на него и тоже замерла. Волосатый вдруг расслабился, опустил плечи и откинулся на стену, к которой был прикован. Его отпустило сковывающее напряжение, и после этого густая, тёмная шерсть на лице начала как будто растворяться прямо под её пальцами, всё еще обхватывающими мужской подбородок. Под шерстью он оказался острым и давно небритым. Щеки впалые и от этого заострившиеся скулы, тёмные брови, почти черные давно не чесанные и не стриженные волосы падали на загоревший лоб. Агнесса медленно отняла руку от его лица, и тогда мужчина снова открыл глаза, криво улыбнувшись на один уголок губ. Забыв, как дышать, она отстранилась, чтобы увидеть его целиком и завалилась назад. Ей захотелось закричать, но грудь как будто сдавило тугой верёвкой. Выдох со свистом сорвался с губ, она почувствовала, что задыхается. Стало невыносимо жарко, невыносимо больно, невыносимо… невыносимо смотреть на его лицо! Такое знакомое. Лицо, в которое она впивалась взглядом, пытаясь запомнить каждую черту, но ничего не видела сквозь слёзы. Она думала, что он мёртв! Она прокляла его за то, что он умер и оплакала. Она едва не умерла от горя, когда люк под ним раскрылся и огромный, всегда непобедимый, всегда выходящий живым из всех ситуаций Рэд рухнул на верёвке вниз. Она не могла осознать, что и он тоже её оставил, когда только-только поверила: он всегда сможет её догнать и схватить. Она снова осталась одна.

А теперь он что, воскрес? Здесь?! В этом доме? В этой чертовой комнате?

–– Миледи…

Изумление мгновенно превратилось в злость. Да как он посмел появиться перед ней. Она всё еще не могла глубоко вдохнуть, только судорожно хватала воздух. Рука соскользнула с его подбородка на шею, где всё виднелся бледный след от верёвки. Ей захотелось сжать руку на этой полосе от ярости, смешанной с неверием. Но вместо этого ладонь сама собой скользнула вверх и пальцы легли на его щеку. Она была колючая, прохладная и мягкая – живая. Агнесса всхлипнула, превратив нервный смешок почти в плач.

–– Ты не влила эту муть до конца, – резко сказал Гарри и встал со стула.

–– Нет… – Агнесса испуганно повернула голову на Гарри, длинные волосы подскочили и упали на колени пленника. Впервые за всё время она готова была длинного тюремщика о чем-то просить.

–– Влей эту дрянь в него полностью, – жестко сказал Гарри, угрожающе надвинувшись на неё. Агнесса мотала головой, разбрасывая кудри в разные стороны. Стакан в её руке плясал, но Гарри сильно обхватил его свой ладонью, вдавливая женские пальцы в стекло. Оно под нажимом треснуло. Тогда он выдернул его, другой рукой обхватил челюсть мужика и насильно влил ему в рот отвар. Тот заболтал ногами, но Гарри сжал нос и ему пришлось проглотить.

–– Рэд! – взвизгнула Агнесса.

Рэд после глотка громко выругался и плюнул в Гарри, тот пнул его под рёбра и отошел к стене, будто боясь остаться рядом с живым трупом, таким же, как его проклятый женской злостью хозяин. У Агнессы мутилось перед глазами от страха. Она оцепенела и могла только смотреть. Она сама смешала это лекарство и точно знала, что оно может сделать.

Рэд страшно ругался, плюясь в Гарри слюной и остатками лекарства, но тот только замер со стаканом рядом с ним, как будто не мог поверить в происходящее. Но меньше, чем через минуту, язык у пленника начал заплетаться и ругательства становились не такими острыми.

– Рэд? – Агнесса пришла в себя, встряхнула Рэда за плечи. Она чувствовала, как губы и пальцы у неё похолодели от ужаса. Нет-нет-нет, пожалуйста! Но спустя один удар её сердца Рэд уже ничего не мог сказать. А через два у него закатились глаза, и голова повисла, упёршись подбородком в грудь. Агнесса так пронзительно закричала, что Гарри вздрогнул и отшатнулся. С удивлением он посмотрел на стакан в своей руке и как будто что-то страшное понял про себя.

– Ты чёртова ведьма! Ты – само проклятье, вокруг тебя всё умирает!