Я чувствовала, как его растерянный взгляд провожает меня до двери, но решила не оборачиваться:
– А что он хотел? Мы толком и не знакомы, подумаешь, просто виделись в Универе, как-то делали совместный проект, и всё. Даже не дружили, не то чтобы… Ладно, забудь и не трави себе душу…
Взявшись за ручку двери и не в силах её повернуть, замерла, прислушиваясь, как открываются гремящие словно ржавые цепи створки. На несколько мгновений в мире воцарилась обманчивая, раздражавшая лживым спокойствием тишина, от которой задрожали искусанные губы, и только когда лифт с привычным грохотом поехал вниз, я обернулась, стирая с щеки «случайную» слезу.
Дима стоял в холле, прислонившись к стене и увлечённо рассматривая окурки, брошенные на полу каким-то дебилом:
– Почему до сих пор не ушла?
Я прислушалась к грохоту сумасшедшего, бьющегося в горле сердца, гордо задрав хлюпавший нос:
– А сам-то почему ещё здесь?
Герой так и не случившегося студенческого романа тихо засмеялся, тряхнув пепельными волосами, отчего девичье сердце, вздрогнув напоследок, камнем ухнуло вниз, и медленно пошёл ко мне. И от его горячего, полного нежности взгляда в измученной сомнениями душе «вечной неудачницы» рождались непонятная радость и незнакомая раньше уверенность в себе. Решительно вытянула вперёд руку, не позволяя приблизиться, и он покорно остановился:
– Катя… Ты мне… безумно нравилась в Универе, и сейчас ― тоже…
Знакомым жестом Дима смущённо ерошил волосы, пока я, снисходительно усмехаясь, любовалась «внезапным румянцем» на его щеках, продолжая держать на расстоянии:
– Почему же так долго молчал об этом?
– Ты всегда казалась такой неприступной и гордой, я… не решился заговорить с тобой, ― его глаза смотрели с восторгом, словно перед ним была не заплаканная девушка в старом халате, а обожаемая королева.
Медленно опустила руку, позволив «подданному» сделать ко мне шаг:
– Глупый…
Он обрадованно закивал: