Читать книгу: «Рыжая 6. Кошмар в агусте», страница 2
Глава 4
Ошалевшая от полусуточной задержки и бутылки вина на голодный желудок, Даша вышла в темноватый мрачный зал прилета аэропорта Шереметьево, едва волоча ноги. Она так устала, что почти не помнила, кто ее должен встречать и должен ли вообще.
– Рыжая, ты куда?
Нетвердым, расфокусированным взглядом Даша обвела пеструю толпу встречающих. После окончания школы прошло больше десяти лет, но Юльку она узнала сразу: высокая, стройная, с неизменным аккуратным каре светлых волос и умными глазами за тонкой оправой очков. Лицо спокойного, уверенного в себе человека. Ну, может, сухие, без намека на помаду, губы сжаты чуть плотнее обычного.
– Юлька, привет! – Сумка выпала из обессиленных рук. – Извини, что сразу не заметила. Ты совсем не изменилась.
Даша замялась, не зная, как приветствовать школьную подругу. Обниматься – глупо, они и раньше никогда не обнимались, да и опасно, вдруг эта цихлазома все же заразная. Руку пожать – еще глупее.
По счастью, Паэгле сентиментальностью не отличалась, она просто кивнула и сделала короткий жест в сторону выхода:
– Идем быстрее, я второй раз в аэропорт приезжаю. Самолет на двенадцать часов задержали. Безобразие. Угораздило тебя именно этим рейсом вылететь.
И хотя особой вины за собой Даша не чувствовала, все же принялась автоматически оправдываться:
– Я хотела побыстрее. А оно, видишь, что получилось… Как ты себя чувствуешь?
– Отвратительно.
Наверное, сразу спрашивать было не очень деликатно, но Даша так извелась, что просто не смогла удержаться:
– Послушай, а эта цихлазома…
– Она умерла. – Юлька подошла к машине и чирикнула сигнализацией. Кнопки всех четырех дверей новенькой вишневой «Мазды» дружно подскочили.
Даша остановилась как вкопанная:
– Умерла? Что значит «умерла»? Кто «умерла»?
– Цихлазома умерла. Сегодня утром. Через час после нашего разговора.
Юлька сняла плащ, аккуратно сложила его и бросила на заднее сиденье. Даша продолжала оставаться неподвижной.
– Подожди, я что-то не поняла.
– Садись, по дороге объясню.
Сев в машину и пристегнувшись, Даша нетерпеливо спросила:
– Я, по-видимому, не совсем в курсе… Кто такая цихлазома?
– Африканская цихлида.
– Цихлида? Это что, микроб?
– Какой еще микроб? – Юлька осторожно втиснула машину в плотный поток, огибающий автостоянку. – Это рыба. Очень дорогая и редкая рыба.
– Рыба?! – Даша едва не подскочила до потолка. Проявить большие эмоции не позволил ремень безопасности. – Так это у тебя рыба заболела?!
– Конечно, рыба. Я же тебе с самого начала сказала.
– Да ничего ты не говорила! – Возмущение плотной волной захлестнуло истерзанную душу. – Получается, из-за какой-то дурацкой африканской плотвы я, как сумасшедшая, вскочила в половине пятого, помчалась в аэропорт, почти сутки летела из Праги в Москву, голодная, неумытая… И все из-за какой-то идиотской рыбы? Юля, у тебя с совестью все в порядке?
Паэгле коротко глянула на разошедшуюся пассажирку.
– Рыжая, ты чего кричишь? Я тебе с самого начала сказала о цихлазоме. Ребенок бы понял, о ком идет речь.
– Я не знаю, как ребенок, – от возмущения то и дело перехватывало в горле, – может, они сейчас все продвинутые, но я лично впервые о такой слышу… Я, на минуточку, ни разу ни ихтиолог.
– Очень жаль, – перебила бывшая одноклассница. – Такие вещи необходимо знать.
– Но зачем? – изумилась Даша. – Какой мне с этого прок?
– А со всего должен быть какой-то прок? Что, разве просто знания теперь в Европе не в моде?
Юлька вела машину уверенно и аккуратно. Даша тряхнула головой: вот уже несколько часов ей никак не удавалось избавиться от назойливого шума в ушах, а тут еще какие-то сдохшие рыбы.
– При чем здесь Европа? – Шум становился то сильнее, то тише, но пропадать не собирался. – Я что, должна быть специалистом во всех областях?
– Твоя работа обязывает иметь хотя бы поверхностное знакомство со всеми областями современной жизни, – строго заметила Паэгле.
– Кстати, – мысль скакнула в сторону, – откуда ты узнала, где я и чем занимаюсь?
– Ты лучше скажи, кто об этом не знает, – впервые с момента встречи Юлька изобразила на лице что-то наподобие улыбки. – У наших это тема номер один.
– Да ладно, – Даша была искренне удивлена. – Не ожидала.
– А еще ходят какие-то легенды о твоих гонорарах, – фраза прозвучала вопросительно.
Даша засмущалась.
– Ой, ну ты скажешь тоже…
– И все-таки? – Юлька перестроилась в правый ряд. – Спрашиваю не из вежливости.
– А из-за чего?
– Хочу заранее с тобой договориться о цене. Чтобы потом не было вопросов.
– Прости, не поняла, каких вопросов?
– По оплате твоих услуг за поимку убийцы.
Даше все время казалось, что она пропускает большие и важные куски беседы.
– Убийцы кого? – ошарашенно переспросила она.
– Моих рыб, разумеется! – рыкнула Паэгле. – Так сколько?
Возможно, в другой ситуации Даша и испытала бы чувство гордости от того, что такой серьезный человек, как Юлька Паэгле, разговаривает с ней как с настоящим специалистом и даже готова оплатить услуги, но сейчас происходило что-то совсем непонятное: брать деньги со школьных знакомых, да еще за поиск убийцы рыбы, такого в ее практике пока не было.
– Ты подожди с деньгами. – Она помассировала виски. – Сумасшедший день какой-то… Объясни мне все толком. Какие рыбы? Кому понадобилось их убивать?
– Да уж понадобилось. Главное, найти преступника, пока остальные рыбы еще живы. – Юлька бросила короткий взгляд на пассажирку. – У тебя нос в чем-то испачкан.
Даша опустила козырек.
– Пока живы остальные рыбы? А сколько их у тебя?
– Много. Я рыборазводчик.
Даша застыла.
– У тебя что, рыбный завод?
– Разумеется, нет. Я развожу редких африканских рыб.
– Африканских рыб в Москве? Это что, твоя работа?
Стоило ради этого получать степень кандидата наук.
– Нет, работа у меня совсем другая, но к делу это отношения не имеет. Речь идет о моем хобби.
Так и не посмотревшись в зеркало, Даша захлопнула козырек и просто потерла нос.
– И что получается?
– Среди российских аквариумистов со мной мало кто может соперничать.
Несмотря на категоричность заявления, Юльке можно было поверить на слово. Она всегда была лучшей, по крайней мере во всем, что касалось биологии.
– Я добилась потомства у очень редкого вида цихлазомы. – Паэгле сжала губы так, что их почти не было видно. – До сих пор это еще никому не удавалось. Отсюда и цена вопроса.
– Хм.
На всякий случай Даша сделала задумчивое лицо. Ей очень хотелось выглядеть компетентной, но пока она не могла понять даже сути дела, не говоря уже о цене вопроса.
– Но почему ты думаешь, что их непременно убили? Может, просто несчастная рыбка не выдержала разлуки с родиной, тяжелых родов…
Юлька шутки не приняла.
– Не говори глупости, – отрезала она. – Рыбы отнерестились как положено и прекрасно себя чувствовали до тех пор, пока я не решилась обнародовать этот факт. В мой дом пришли посторонние люди, и вот, пожалуйста: сначала погибли цихлиды в одной банке, а сегодня… – Паэгле стиснула зубы. – Сегодня умерла последняя рыба во второй банке.
Чудны дела твои, Господи! Даша не могла поверить своим ушам.
– Юль, ты только не обижайся, но я подумала… может, просто надо было купить аквариум?
– Что? – Паэгле непонимающе взглянула на нее.
– Ты же сама сказала, что рыбы редкие. Зачем же таких капризных созданий держать в банке? Наверное, им там стало тесно…
На этот раз бывшая одноклассника не только улыбнулась, но даже рассмеялась.
– Ну ты даешь!.. Банкой называют аквариум. Самый маленький был на двести с лишним литров. Рыжая, проблемы содержания и ухода выбрось из головы. Смерть наступила не из-за этого, рыб инфицировали намеренно.
На веснушчатом лице отчетливо читалось сомнение.
– Юль, не то чтобы я совсем не верила, но все же твоя версия кажется мне несколько притянутой за уши.
Паэгле раздраженно отмахнулась:
– Твое мнение меня не интересует. Посему прекратим дискуссию и сразу перейдем к делу. Итак, я, конечно, миллионами не располагаю, но пять тысяч евро заплатить смогу.
– Пять тысяч? – охнул детектив без лицензии. – Ты с ума сошла.
«Столько за дохлую рыбу!»
– Намекаешь, что мало? – Юлька забарабанила пальцами по рулю. – А сколько ты хочешь?
– Да Господь с тобой! Ты меня неправильно поняла. – Даша неловко улыбнулась. До чего эти прагматики, странные! – Я вообще не могу брать деньги за подобную работу. Мне совесть не позволит.
– Прекрати! – Судя по раздражению, для Паэгле совесть не была основанием для отказа. – Человека, который отравил моих рыб, обязательно надо найти.
– Зачем? Будешь судить его за жестокое обращение с домашними животными?
– Он меня практически разорил.
– Разорил? – Ничего себе. – Сколько же рыб у тебя погибло? Косяк?
Узкие губы дрогнули.
– Ты, видимо, плохо представляешь себе суть дела. Каждая рыбка стоила не менее восьмисот долларов.
Глаза округлились.
– Сколько?!
– И это еще не все. На выставке в Лондоне я планировала взять первые места. А это тридцать тысяч фунтов стерлингов. Плюс заказы, плюс книги. Сама считай. Так что те деньги, которые я тебе предлагаю, – это справедливое вознаграждение.
– Ну хорошо. Допустим, я найду этого человека… – Редкий случай, но Даша в этом ой как сомневалась. – И что ты с ним потом сделаешь?
– Тебе какая разница?
«Какая разница».
Даша отвела глаза. Паэгле в пылу эмоций его зарежет, а она потом отвечай.
– Нет, Юля, извини, но я должна знать, прежде чем…
– Прежде ты его найди. А потом уже разберемся.
«Разберемся»
Интересно, что под этим словом подразумевает кандидат биологических наук?
– Ты употребляешь местоимение мужского рода как универсальное или…
– Или. Я уверена, что это сделал мужчина.
– Вот как?
– Да! Абсолютно.
Яростная уверенность, с какой была произнесена фраза, немного рассмешила.
– Но яд – это скорее оружие женщин.
Паэгле снова бросила высокомерный взгляд:
– Ты же не думаешь, что мужчина рыбу застрелит или зарежет только на том основании, что он мужчина? Конечно, он ее отравит. Во-первых, это проще простого, а во-вторых, женщина на такую подлость не способна.
– Хорошо же ты о женщинах думаешь! – Даша и рада бы была солидаризироваться с бывшей одноклассницей, но жизненный опыт говорил об обратном. – Женщина может отравить не то что рыбу, а…
– Соперницу или надоевшего мужа. Но детей и животных вряд ли.
– Почему?
– Психология. Женщина редко уничтожает тех, кто слабее. В отличие от мужчин.
– Я, конечно, не психолог, – возразила Даша, – но, насколько мне известно, женщины всего мира каждый день рыб жарят, парят и солят. И вряд считают это жестоким.
– Рыжая, попробую объяснить тебе кое-что. – Юльке разговор был чем-то неприятен, она постоянно поджимала губы и морщила нос, как обычно, когда чувствуют какой-то неприятный запах. – Рыба на сковороде – это еда, рыба в аквариуме – домашнее животное. Так вот, женщины, домашних животных не убивают. – Она стиснула зубы. – Поверь, это мог сделать только мужчина. Женщина скорее отравила бы меня.
Аргументация казалась несколько натянутой, но возражать Даша была не готова, поэтому ограничилась лишь неопределенным покачиванием головы.
– Надеюсь, этого все же не произойдет. И сколько мужчин у тебя под подозрением?
Юлька ответила не задумываясь:
– Трое.
– Трое?! – Салон заполнил возмущенный крик. – Это из-за трех человек ты выдернула меня с другого конца света? Юль, ты прости, но это!.. – Печатных слов явно не хватало. – Это просто несерьезно! Да на все про все пары дней больше чем достаточно. Любой участковый справился бы, не вставая со стула.
Нервная усмешка на лице бывшей одноклассницы свидетельствовала о скептическом настрое.
– Любой? Да, да, конечно… На твоем месте я не была бы столь самоуверенной.
Чтобы не отвечать сгоряча, Даша отвернулась. Конечно, пять тысяч – неплохие деньги, но это не значит, что ее можно, как девочку, гонять по всему свету из-за какой-то ерунды.
– Сомневаюсь, что ты и за месяц разберешься, – добавила Паэгле.
– Юль, а я ведь еще пока не соглашалась. – Даша по-прежнему старалась смотреть в сторону.
– Боюсь, что тебе придется.
– Да? – Самоуверенность бывшей одноклассницы вызывала уважение и раздражение одновременно. – Можешь назвать хотя бы три причины, по которым я это сделаю?
– Мне больше не к кому обратиться.
Даша пожала плечами.
– Маловато.
– Я тебе доверяю.
– Спасибо, конечно, но…
– Из троих подозреваемых, двое могут соблазнить кого угодно.
Рыжая голова медленно повернулась. Третий аргумент оказался более, чем неожиданным. Хотя, возможно, именно на это Паэгле и рассчитывала.
– В каком смысле?
– В прямом.
– В том смысле, что…
– Именно в нем.
– Хм. – Даша испытующе посмотрела на уверенный профиль. – И тебя могут соблазнить?
– Меня – нет. У меня иммунитет.
– Тогда откуда такая убежденность?
– Да уж поверь мне на слово.
– Еще чего! – проворчал рыжеволосый детектив. – Как биолог ты должна знать, что не каждый привлекательный мужчина одинаково привлекателен для всех женщин. К тому же, для того чтобы понравиться именно мне, необходимо нечто большее, чем смазливая морда.
– Ты уверена? – Юлька свернула во двор.
– На все сто.
– Звучит обнадеживающе. Надеюсь, у меня будет возможность в этом убедиться.
– Минуточку, – Даша подняла руки, – я еще не дала согласия.
– Прекрати. – Заглушив двигатель, Юлька вынула ключи из замка зажигания. – Не полетишь же ты, в самом деле, обратно… Тем более что это дело, по твоим словам, можно раскрыть за пару дней. Пять тысяч за два дня – неплохое предложение. Разве на так?
– Деньги никогда не были для меня решающим фактором, – важно заметила Даша. – Кроме того, всё о чем ты говорила, кажется мне каким-то… – ее так и подмывало сказать «бредовым», – несерьезным. Просто не верится, что кто-то в здравом уме станет убивать рыб, пусть даже чертовски дорогих.
– А я и не прошу тебя верить. Речь идет о том, чтобы выяснить, кто из этих троих убил моих рыб и получить за это пять тысяч. О чем ты будешь при этом думать, меня не касается. Так ты согласна?
Даша размышляла. Найти преступника среди троих подозреваемых в принципе не такая уж и сложная задача, но какое-то шестое чувство подсказывало, что так просто не будет.
– Сначала ты ответь мне на вопрос: почему именно эти трое? У тебя что, возникали с ними конфликты? Может быть, кто-то из них тебе открыто угрожал?
– Разумеется, нет. Просто с Нового года, кроме этой троицы, у меня в доме никого больше не было.
Даша обнаружила, что постепенно теряет способность к удивлению. За окном август, а с начала года в доме побывало всего три человека! Не слишком-то хлебосольно.
– Понятно. Ты живешь одна?
– Нет, с сыном. Его зовут Антон.
– Антошка? – невольно улыбнулась Даша. – Рыжий, рыжий конопатый?
– Нет. Светло-русый. – Юлька шутку не приняла. – Мы живем вдвоем.
Если бы они случайно встретились и разболтались за чашкой кофе, Даша, возможно, и промолчала бы, но в данной ситуации любопытство не было праздным. Бывший муж, это почти всегда конфликт. Но кроме того, хоть Паэгле и мало походила на женщину, стремившуюся к браку, но еще меньше она походила на женщину, допустившую развод.
– Извини, что спрашиваю, а его отец…
– У него не было отца. – Фраза прозвучала настолько обыденно, будто речь шла не о второй необходимой составляющей, а о каком-нибудь запасном колесе.
Даша продолжала смотреть сквозь лобовое стекло, пытаясь сформулировать вопрос, чтобы он не прозвучал глупо или бестактно.
– Гм. Это, конечно, интересно… но… Господи, ну не в капусте же ты ребенка нашла? – на большее у нее ни ума, ни деликатности не хватило.
Юлька ответила холодно, не поворачивая головы.:
– Не в капусте. В банке доноров.
Даша как-то странно прихрюкнула:
– А что, с живым мужчиной, м-м-м… никак нельзя было?
– Напрасно иронизируешь. – Голос звучал напряженно, но ровно. – Ребенок, это слишком серьезно, чтобы доверить такое дело первому встречному.
– Первому встречному?! Ты это серьезно?! Дети – это прежде всего плоды любви.
– Плоды любви – это прежде всего букет половых инфекций, – сухо отрезала Паэгле. – А также генетические заболевания. А у меня слишком мало времени, чтобы экспериментировать над собственным организмом. Я хочу иметь троих детей, а это возможно только в том случае, если будет совпадать с моими рабочими планами и, разумеется, если дети не будут болеть.
– Да как же дети могут не болеть?!
– Я не имею в виду формирование иммунной системы. Детские болезни – явление естественное, и для этого существуют няни. Речь идет о патологии. То, что можно лечить всю жизнь и абсолютно безуспешно. У нас и так население генетически загрязнено. Практически каждый второй.
И поскольку Паэгле второй быть, ну никак не могла, речь судя по всему шла о ней. Генетически и гигиенически загрязненная пассажирка невольно поежилась. Юлька тем временем продолжала:
– Болезни, от которых люди погибали в прошлом, теперь вылечиваются. Вернее, подлечиваются. Эти люди имеют потомство, естественно, еще более ослабленное и нездоровое, чем они сами. И так далее, по нарастающей. Не удивлюсь, если через пару сотен лет нашу планету сплошь заселят мутанты.
– Так что же, теперь людей не лечить, что ли? – поинтересовался Даша, радуясь, что сама она до столь радужной перспективы не доживет.
Юлька пожала плечами:
– Я бы запретила лечить определенный набор болезней. Или запретить после их лечения воспроизводство.
«Воспроизводство»
– И сколько твоему Антошке лет?
– Семь.
– А что ты ему говоришь про отца?
– Пока ничего.
– Почему?
– Он не спрашивает. – В голосе послышалась досада. – Наверное, еще не подошел возраст.
– А о чем же он тогда спрашивает?
– В рамках программы.
Спрашивать на кого похож ребенок было глупо и Даша решила переменить тему.
– Значит, ты предлагаешь мне взять этих троих в оборот и…
– Ни в коем случае. – Как всегда, Паэгле не стала дослушивать. – Тебе ни в коем случае нельзя первой идти с ними на контакт. Ни у кого не должно возникнуть даже малейшего подозрения.
Даша растерялась.
– Но как же тогда проводить расследование?
– Очень просто. Ты станешь моей домработницей.
– Кем?!
– Домработницей. Не кричи. Разумеется, не реальной, а номинальной. Это самый простой путь. Тебя никто из моих знакомых не знает, поэтому ничего не заподозрит. Тот, кто задумал меня уничтожить, должен довести дело до конца и потому, через какое-то время, попытается вступить с тобой в переговоры.
– С какой это стати?
– С такой. Ты кто?
– Кто?
И поскольку Даша непонимающе моргала глазами, Паэгле снисходительно пояснила:
– Ты домработница. Потенциальный предатель.
Дашу так и подмывало послать бывшую одноклассницу в какое-нибудь соответствующее место, но она не могла не согласиться – задумка была неплоха.
– Это еще ничего не значит, – тем не менее возразила она. – Ты ведь не думаешь, что предполагаемый преступник тут же побежит ко мне с соответствующим предложением?
– Как раз думаю. Тот, кто отравил рыб, знает, что больше я никого в квартиру не впущу, значит, остаешься только ты. – И, не скрывая раздражения, добавила: – Слушай, Рыжая, давай решай быстрее, а то время идет, а мы ни с места. Речь идет о неделе, максимум месяце, не о всей же жизни.
Даша посмотрела на часы. День клонился к закату, а она еще толком не спала, не ела и даже руки не мыла уже часов шесть. В конце концов, какая разница, как она проведет следующие семь дней: неделю на это дело потратить можно, а больше… А больше и не понадобится. Или пусть все катятся к чертям.
Она потянулась к двери.
– Ладно, считай, что договорились.
– Спасибо.
В голосе бывшей одноклассницы не было и капли теплоты, но Даше было уже все равно.
Перед входом в подъезд Юлька на секунду замешкалась:
– У меня к тебе еще одна просьба.
– Давай.
– Разговаривай с моим сыном как со взрослым. Пожалуйста, никаких там сюси-пуси и агуканий.
– Постараюсь. Но вообще-то я детей люблю.
– Настоящая любовь заключается не в этом.
Правильнее было, конечно, промолчать, но Юлька реально провоцировала.
– Сомневаюсь, что человек, имеющий в качестве партнера пробирку, может знать, что такое настоящая любовь.
Паэгле даже не обиделась:
– Рыжая, то, что ты называешь любовью, имеет совершенно другое название.
– Надеюсь, что никогда его не узнаю, – проворчала Даша, на этом спор и закончился.
Глава 5
1
В прихожую вышел мальчик лет семи и чинно поздоровался:
– Добрый день, мама. Рад вашему приезду, Дарья Николаевна.
Даша на всякий случай обернулась назад, не идет ли за ней следом еще одна Дарья Николаевна, с которой можно здороваться подобным манером.
– Привет! – Она протянула руку и осторожно пожала маленькую теплую ладошку. – Откуда знаешь, как меня зовут?
– Мама мне о вас рассказывала.
– Могу себе это представить, – попробовала пошутить Даша. – Еще в школе твоя мама регулярно ябедничала на меня классной руководительнице.
Юлька дернула гостью за край пиджака:
– Дарья Николаевна шутит. Я никогда ни на кого не ябедничала. Я лишь сообщала классному руководителю о вашем поведении. Которое, кстати, угрожало прежде всего вам самим. Если бы не я, неизвестно, чем бы закончилась твоя эпопея с башенным краном.
Даша невольно улыбнулась. Да уж, гордиться ей нечем.
– Да ладно. Чем она могла закончиться?
– Например, падением с тридцатиметровой высоты. От тебя бы даже мокрого места не осталось.
– Вы лазили на башенный кран? – Взгляд мальчишки на секунду вспыхнул, но, заметив строгость в глазах матери, тут же спрятался за пушистыми ресницами. – Страшно, наверное…
– Нет, что ты! Это абсолютно безопасно. Дело в том, что кран состоит из секций. Поднялся на один пролет, оказался на площадке, закрыл люк и поднимаешься по следующей лестнице. Опять закрыл люк. И так, пока не залезешь на самый верх, в кабину. Так что это не более опасно, чем просто подниматься к себе домой, ну, скажем, на десятый этаж.
Паэгле сдержанно перебила:
– Ты только забыла добавить, что из кабины пыталась перебраться на стрелу.
– Но ведь не перебралась же?
– Благодаря мне.
– Ты настучала на нас!
– И правильно сделала. Разве сейчас ты поступила бы по-другому?
Даша отвела глаза.
– Это некорректный вопрос. Двенадцатилетние дети не могут и не должны поступать, как взрослые люди. Именно потому, что они дети. У них другие представления о мужестве и благородстве.
Паэгле поправила сыну воротничок:
– Иди, Антон, приготовь для проверки тетради. Я вымою руки и приду.
Дождавшись, пока сын закроет за собой дверь, Юлька набросилась на бывшую одноклассницу:
– Рыжая, ты всегда была ужасным ребенком! Неудивительно, что так плохо кончила.
– В смысле?!
– Получив диплом искусствоведа, занимаешься ремеслом, по меньшей мере, странным.
– Ага. – Даша недобро прищурилась. – Я так понимаю, ты имеешь в виду мою карьеру детектива?
– Да. За исключением того, что у детектива не может быть карьеры. Это странное занятие, если не сказать больше.
На Паэгле обижаться не имело смысла, любые эмоции оставляли ее равнодушной. Но Даша не была бы собой, оставив реплику без ответа.
– В таком случае ты удивительно непоследовательна. Когда я работала по специальности, ваше величество обходило меня вниманием. Но стоило опуститься до работы детективом, как ты готова и поселить меня в своем доме, и даже платить деньги. Поэтому, – она выдержала многозначительную паузу, – думаю, самое правильное, вернуться обратно в аэропорт. Была рада встретиться..
По лицу Паэгле было видно, что она хочет сказать что-то злое, строгое, но губы дрогнули, и бывшая одноклассница бессильно опустилась на скамеечку возле вешалки.
– Рыжая, – голос звучал глухо, взгляд стал усталым, загнанным, – у меня действительно кошмарная ситуация. Беру все слова обратно. Более того, я готова просить на коленях, только помоги мне.
Это был, конечно, запрещенный прием, но Даша тут же смягчилась.
– Не надо на коленях, просто не хами и все. – Она помолчала. – И сколько ждать, пока они на меня «выйдут»?
– Уверена, что недолго. Просто останься и сделай вид, что работаешь. Все само на место встанет.
– Так если само, я зачем?
Юлька отвела глаза.
– Если погибнут остальные рыбы, – она сжала кулаки, – я уже не восстановлюсь. Я потеряю все.
Даша присела рядом:
– Юль, ну что ты такое несешь? Чего ты потеряешь, жизнь, что ли? Ну хочешь, я слетаю в Африку и привезу тебе сто таких рыб?
Юлька помотала головой:
– Нет. Это не поможет.
– Да что, жизнь твоя от этих рыб зависит, что ли? – рассердилась Даша.
Паэгле сидела, безвольно свесив руки между колен.
– Зависит, – еле слышно прошептала она.
– Ты это серьезно?
– Да. Моя жизнь зависит от того, будут жить эти рыбы или нет, – раздельно произнесла Юлька.
– В каком смысле?
– В самом прямом.
Даша пыталась сообразить, что же конкретно ее одноклассница имеет в виду.
– Надеюсь, ты не хочешь сказать, что покончишь с собой из-за каких-то там хордовых?
– Разумеется, нет. Но моя жизнь находится в прямой зависимости от того, выживут они или нет. – Она подняла усталые глаза.
– Рыжая, не спрашивай. Я больше все равно ничего не скажу. Просто найди человека, который инфицировал моих рыб. Пяти тысяч будет мало – заплачу, сколько скажешь.
Предложение нравилось все меньше:
– Нет, Юль, так дело не пойдет. Я должна знать, за что берусь. Одно дело, когда речь идет об эмоциях: растила, растила рыбок, они померли и их очень жалко. Или же за этим стоит какой-то серьезный финансовый урон. Но совсем иной разговор, если из-за этих рыб может погибнуть человек.
Паэгле нервно обкусывала губы.
– Так на каком варианте мы остановимся? Только очень прошу: не пытайся меня обмануть. Последствия могут оказаться непредсказуемыми.
– Не надо меня пугать. – Юлька резко выпрямилась. – Я уже так напугана, что дальше некуда. Одного не пойму: какая тебе разница в чем причина? Существует факт: моих рыб отравили. Я хочу знать кто.
Однако, Даше тоже упрямства было не занимать.
– А я для себя хочу понять, зачем кому-то вообще понадобилось убивать рыб, – с не меньшей резкостью произнесла она. – Не думаю, что твои знакомые страдают какой-то острой формой ихтиофобии. Есть такое слово?
– Не знаю. Возможно.
– Что же могло толкнуть на подобный поступок? Ненависть? Зависть?
– Зависть. – Паэгле не дала развить мысль дальше. – Зависть в чистом виде. Мне удалось то, чего не удавалось еще никому.
– Разведение рыб? – рассмеялась Даша. – Что это за рыбы такие, что только ты их разводить можешь?
– Вот такие рыбы. – Юлька с завидным упорством уклонялась от прямых ответов.
– А можно на них посмотреть?
Паэгле некоторое время размышляла:
– Да. Разумеется. Пойдем.
