Читать книгу: «Однажды, в северном Неаполе…», страница 7

Я всегда задавалась этим вопросом: «Как ты могла такое допустить и, сама прекрасно все осознавая, продолжала унижаться?» Я не раз слышала от своих знакомых, что моя любовь достойна своей необычной реализации, тем более, если однажды ее услышат и ответят на нее хоть каплей понимания… Но и не раз, видя меня в разбитом состоянии и слыша мои восклицания, они же говорили: «Это подлый человек, забудь и живи в свое удовольствие. Люби себя… Нет, всё равно не любишь, раз гонишься за никому не нужным». И мне хотелось только согласиться.

Мир бы существовал намного гармоничнее, не будь в нём таких опасных для окружающего мира персонажей, способных разбивать сердца самым наглым образом. В мире было бы меньше бразильских сериалов и больше стабильности и уверенности в завтрашнем дне, постоянства, предсказуемости, рутины – но тогда это ваша задача, дорогие мои, привнести в свою жизнь эмоций самым здоровым способом.

Наверное, стоило бы пожалеть, что однажды я сама отказалась от такой альтернативы. Когда можно было дать второй шанс своему бывшему и позволить ему «стать другим человеком и вести себя в наших отношениях совсем иначе». Придумывать образы, сцены, оригинальные трюки, которые якобы помогли бы затмить всех остальных и, в частности, человека, ради которого я пишу эту книгу…

Sei fissata per lui.²³ Увы, от этого не убежать.

Я долго не понимала, почему я писала до сих пор тому, кто причинял мне страдания. И этого же не понимал один бельгиец, который написал мне в первый день, когда я снова благополучно жила в Москве, чтобы с ним же увидеться в первый день, когда я во второй раз приехала в Брюссель. Едва мы встретились, мы поняли Что-то. Едва я уезжала, мы поняли Многое… Вот зачем я на самом деле ехала в Брюссель.

Я весь вечер переписывалась с человеком, нашедшим меня через разговорный клуб и уже давно интересовавшимся мной как личностью. Первое, что он спросил у меня: «Ты зарабатываешь как писатель и композитор?» «Нет, это моё хобби», – и я рассказала ему свою историю в двух словах, после чего мы меняли темы, и однажды я ему отправила свои произведения. Он оценил эротизм, идущий красной нитью в моих французских стихах, а я – его кругозор, дипломатичность… и тоже своеобразную неординарность. Однажды мы поняли, что нам стоило выговориться, каждому – о своих утерянных чувствах. Само собой, у нас был абсолютно разный опыт и разные воспоминания о времени, провёденном со своим возлюбленным или возлюбленной. И до меня с трезвой мужской позиции пытались донести идею, как надо уметь фильтровать плохих людей, доводящих до такого саморазрушения. На это я могу сказать одно: легко говорить тем, кто это давно пережил и нашёл выход из подобной ситуации, давно забыв, какие страдания при этом он испытал; но нелегко мне, двадцатиоднолетней, найти себе как работу, так и спутника всей моей жизни, в один щелчок пальцами, без поисков и приложенных усилий. Только в сказке все падает с небес, все проблемы бывших детей решаются кем-то старше и опытнее, а все вопросы жизни тут же обретают очевидный ответ. Тогда бы и жить становилось слишком скучно!

«Оставь этого парня, – говорил мне мужчина, когда я, слушая в двадцатый раз саундтрек «Сицилийского клана», сокрушалась из-за человека, по кому удивительным образом до сих пор болело сердце… или разум, – у него сейчас другой период и другие цели, ему нужна карьера… С тобой непросто общаться, пока ты в таком состоянии; я вижу насквозь, что ты для себя видишь отношениями. Но я хотел бы с тобой увидеться. Меня пленит твой ницшеанский дух. А твои стихи только укрепляют моё желание встретиться».

***

Наше умение обольщать всех вокруг себя и делать кого-то рабом своей более сильной энергии (читайте «давления») – это не смысл жизни и не секрет успеха. Не возражаю, что это качество полезно для лидеров на работе или бизнесменов, выдерживающих любую конкуренцию. Но никак не в чувствах, когда вы, прежде всего, должны помнить, что другой человек – такой же, как и вы: если вы хотите воздуха, тепла, сытости, любви и самореализации, то абсолютно то же самое хотят и другие люди, только в других количествах, но это не значит, что они вовсе его не хотят. Конечно, мы сами должны бороться за свою честь и уметь дать отпор тому, кто отнимает её у нас. Сказала бы я, что я теряю честь с этим человеком? Да, в минуты и часы отчаяния мне хочется предаться эмоциям, которые незаметно подкрадываются и накрывают с головы до ног. Но, может, я ценю эти моменты, ведь никто другой прежде не давал мне возможности испытать именно такие ощущения, а то и вовсе вдохновлять своим примером… Кому бы ещё я посвятила что-то подобное?

О демон, созданный моим же уязвимейшим сознаньем…

Я пожалела и не раз, что навестил жестоко ты меня

И так оставил, в странном, диком, мёртвом ожиданьи,

Что б я достала тебя с неба, со дна моря, из огня

И пулю в лоб я б наконец тебе пустила,

Чтоб дым горел, покуда чувствую твой дух,

Неугасающий в моей душе… увы, необратимо

Амур раскрыл свой роковой, контрастный лук…

Булгаков или Гёте научили правилам игры,

Где никогда не будет равных – и живых.

Где справедливость на нас плюнет с высоты,

Где страсть лишает глаз, с заката до зари…

Хочу забыть, но память – страшный мститель,

Хочу любить, но мне ответит тьма…

Хотела б покорять других, чтоб отплатить сполна

За все грехи с тобой, нетленный искуситель.

Самый, казалось бы, обычный средневековый или романтический сюжет. Которым можно было бы максимум восхищаться, знакомясь с этим издалека – благодаря красивому роковому полотну или бульварному роману.

Но разве вы станете отрицать, что это вечно? Как часто вы видели девушку, продолжавшую верить в куртуазную литературу и создававшую свою собственную, во имя недоступной музы; и одновременно эту же девушку, познавшую все рациональные стороны обычных отношений? Это не человек, который все никак не может спуститься с небес на землю и до которого не могут достучаться, что он вредит сам себе. Особенно в тех случаях, когда речь не идет о долголетнем браке, где жена терпит все выходки мужа, продолжая его по-прежнему самоотверженно любить, а о какой-то мимолетной незавершённой страсти, за которой последовали и другие, но более приземленные, не давшие забыть именно Эту.

Я никогда не захочу тебя видеть, потому что, к сожалению, ты это ты – поистине очаровательное исчадие ада, которое напоминает о своей сущности именно в реальных ситуациях, при любой моей попытке действительно увидеть тебя и соприкоснуться с твоей телесностью. Я верю, что в моих вечных неземных размышлениях ты всегда будешь в центре вселенной, в то время как в реальном мире я сама буду считать тебя подонком, как и любой, слышавший мою историю о тебе.

Я проснулась от стука в свою новую комнату. Лаура, давшая мне пожить у себя, с волнением спрашивала, что случилось. И в ответ на мой несвязный бред, повторивший те же самые реплики, которые я ей написала, но на итальянском, она сказала: «Забудь, он просто негодяй». И накрыла одеялом, потому что я спала на полужёстком диване прямо в одежде, даже ничего не постелив. Мне хотелось расцеловать её в знак признательности, за понимание и заботу. Однако спать не хотелось. Я была более чем согласна, что этому человеку не стоило вовсе появляться в моей жизни. Но я сама, по сути, была виновата, что захотела невозможного…

Но кто говорил, что за свою любовь не стоит бороться, а гораздо удобнее брать что-то материальное и практичное?

Моё настроение скакало миллион раз в противоположных настроениях: то я в томительной радости ждала самых лучших моментов, проведённых вместе; то я с легкой иронией критиковала сущность всех неравных и нечестных отношений, будто не была участником; то мне хотелось напиваться и предаваться разврату с кем угодно, кого бы я только ни встретила, лишь бы забыть, что такое сильные чувства, создающие эффект зависимости; то я мысленно оскорбляла человека всеми известными мне словами на родном языке, даже если бы он не понял их, и искренне не желала ему идти на мою пистолетную мишень; то я вновь осознавала, что только с ним мне удается все это прочувствовать и, в конце концов, он мог быть занят чем-то более серьезным, за что бы на следующий день извинился.

С какой бы радостью я подожгла твой дом зажигалкой, которую хотела подарить тебе… Жаль, она электронная, тогда бы, увы, мой план, достойный реализации, не удался. Меня метало из стороны в сторону, пока я вновь и вновь осознавала всю безнадёжность в своем наивном стремлении увидеть тебя. Я была в полной готовности пойти на любой самый отчаянный, опасный шаг, лишь бы высвободить всю негативную энергию. Мне хотелось отомстить так, чтобы ты раз и навсегда осознал, что я – ИСКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ ВСТРЕЧА В ТВОЕЙ ЖИЗНИ. Как и ты.

Я понимаю, как я ненавижу его, каждый раз, когда всплываю на поверхность своего моря безответных чувств, вдыхаю полной грудью и с ужасом оборачиваюсь на реальное положение дел. И в то же время хочу от него детей, чтобы осталась хотя бы копия того, кем я безумно восхищаюсь, так, что не вижу с собой никого другого, скольких бы людей мне ни довелось увидеть…

Мне всегда хотелось, чтобы он был лишь призраком, фантазмом в моей голове, а не реальным человеком. Я ненавижу его за то, что он существует и заставляет причинять мне боль, подавая знак, что может, но не хочет. Или хочет, но не может. Кот Шрёдингера…

Однажды я, обещав Лауре быть дома после музеев в полседьмого и открыть ей дверь единственным ключом, в шесть с четвертью, выходя на нашей остановке, пересела в трамвай 81 и направилась в сторону Американской улицы. Я даже не помнила, ближе к какой остановке она находилась, но мне непременно хотелось хотя бы увидеть этот дом. И проверить, указана ли там фамилия Франко на почтовом ящике. Я проехала “Майкл Коллинз”… Выйдя интуитивно через пару остановок, я спросила у людей, где может находиться Американская улица. Через два поворота я вышла на неё – и оказалась у второго дома. На часах, наверное, было уже полседьмого, и я, рискнув погнаться за двумя зайцами, в безумстве побежала по улице. Четвёртый, шестой… шестьдесят восьмой… Наконец я добежала до сто пятидесятого. Запыхавшись, стала искать глазами нужную почтовую ячейку. Просмотрела все двенадцать. Его фамилии нигде не было… Домой я добежала за пять минут, к счастью, под гору, тоже на своих ногах, так и не найдя остановку в обратном направлении и отказавшись ждать транспорт. Адреналина мне хватило до остатка дня. В последний вечер, чтобы в третий раз не оказаться в ловушке грусти, я уехала к тому самому человеку, с которым мы нашли общие темы для обсуждения и который хотел меня увидеть. И не пожалела…

***

Предыдущим вечером Лаура сообщила, что прямо сейчас ждёт к нам в гости своего нынешнего молодого человека, с которым поначалу всё шло непросто, но теперь она была счастлива, что всё наладилось. Я не стала им мешать и сразу же ушла в свою комнату, где рано или поздно, после очередных импульсивных набросков в дневнике, свалилась спать… Я увидела её избранника только утром, когда оба выходили на работу.

– Доброе утро. Как ты? – поздоровался на английском высокий плотный мужчина в тёмных очках.

– Хорошо. Элина, – и я протянула руку для приветствия.

– Мы виделись.

– Это было на вечеринке, – тут же откликнулась Лаура, видя мое недоумение. Я задумалась на пару секунд. И тут до меня дошло…

– Совпадения!

Я не могла поверить, что такие совпадения случаются в жизни. Мы пожелали друг другу удачного рабочего дня, и я позже написала Лауре, в позитивно-сатиричном тоне: «Когда после одной и той же вечеринки на Амбиорикс ты с большей вероятностью построила отношения, чем я».

Это был тот самый португалец, с которым мы обсуждали Финляндию и Россию.

***

Романа нет. Исчерпан. Он сгорел, остался белым пятном на карте, маленькой опухолью мозга, лечение которой передано лучшим хирургам как новый вызов медицины. Каждый в своей жизни успел познать чёрные и белые полосы, хороших и плохих людей, при этом в те моменты так и не смог дать всем этим событиям и людям объективную оценку. Которая бы нас не покачнула. Но и не дала бы сейчас принять от одного человека в два ночи видеозвонок и с упоением слушать его, пока он сам не захочет спать и ты не пожелаешь ему спокойной ночи, чтобы потом продолжить работу до утра…

«Мне нравится твоя артистичность, твой неописуемый эротизм, женственность, твоя бушующая стихия, твой пытливый ум, твоя глубина, – говорил он, поднимая зрачки немного в сторону, пока вспоминал, что ему ещё нравится во мне. Мы звонили друг другу не первый день, и каждый раз ему всё больше и больше не хватало меня. – И твои скачки настроения, твоё непостоянство: это и заводит, и держит в тонусе… Я всю жизнь мечтал встретить такую девушку, в которой есть всё: и чувственное, и интеллектуальное, и эстетическое, и открытость всему новому. Во всех смыслах. С тобой можно всё. Мне нравится в тебе абсолютно всё… – Он долго задерживал на мне взгляд, и я считала в нём, пусть и при плохом качестве видео, те слова, которые он не говорил. Он улыбался, и эта улыбка тоже говорила за него. – Я рад видеть тебя счастливой. Я каждую минуту думаю о тебе, даже когда я не могу написать… Если мы встретимся в сентябре и поймём, что мы и вправду созданы друг для друга, мы будем летать друг к другу и в октябре, и в ноябре, и в декабре… В эти месяцы есть дни, когда некоторые города особенно красивы. И мы их увидим вместе… И конечно, будет проще, если ты сначала приедешь в Брюссель – мы поедем вместе из Брюсселя».

Не спрашивайте, какую опасность может таить в себе Брюссель, если я туда поеду в третий раз… Если и поеду, то только на свадьбу. На свадьбу в «Майкл Коллинз».