Читать книгу: «Мир войны», страница 2

Майор, читавший нам приветственную речь, дал команду и мы, строем, гремя подошвами сапог по люку, вбежали внутрь. Последними на борт погрузились сержанты. Люк закрылся, издав звук, похожий на вздох и синий свет сменился на оранжевый.

Я всегда испытываю чувство дискомфорта, стоит мне оказаться в замкнутом пространстве. Этот случай не стал исключением.

Вдоль бортов и по центру располагались сиденья. Причём сиденья в центре вытянулись в линию, параллельно бортам. Спинки кресел центрального ряда соприкасались между собой. Две лестницы, в которые упирался центральный ряд кресел, вели на второй уровень, люки в который оказались закрыты. По обеим бортам над креслами располагались амбразуры, но все они были задраены. Воздух полнился запахами пластика и металла.

Наше отделение заняло часть кресел центрального ряда. Кресла оказались жёсткими, но при этом очень удобными – ни спинка, ни само сидение не оказывали излишнего давления на тело. Как только мы заняли свои места, один из сержантов приказал всем пристегнуться. Это, по его словам, в будущем может спасти наши жизни. Мы, ухмыльнувшись переглянулись, кто-то, по-моему, Рыжий, даже хихикнул. При этом все выполнили команду – щелчки, защёлкивающихся замков, заполнили внутренность транспорта.

После проверки, сержанты заняли свои места рядом со своими отделениями и тоже пристегнулись.

Транспорт начал своё движение. Ни рывков, ни гудения двигателя. О том, что мы начали двигаться я понял по вибрации пола, которую ощутил под ногами и всё.

*****

Всю дорогу Рыжий и Крокодил о чём-то спорили, что-то обсуждали; Павел смотрел по сторонам и постоянно вёл записи у себя в блокноте, все электронные гаджеты нас попросили оставить; Андрей, как и многие ребята из нашего взвода, дремал, уютно расположившись в кресле. Мне было немного не по себе от того, что я нахожусь в замкнутом пространстве и двигаюсь в неизвестном направлении. А двигаюсь ли? Может быть мы все сейчас находимся в какой-нибудь будке, которая имитирует движение? Но с другой стороны, ведь на полосе препятствий мы реально напрягались. А мои рёбра? Они до сих пор болят. Может быть, по мнению разработчиков, через реальную боль игра становится более похожа на жизнь. И, может быть, боль – это единственная реальная вещь, которая существует в этом мире, а всё остальное только имитация, проекция, обман зрения. Никакого транспорта не существует. Оружие – просто игрушка. Но как же быть с тем парнем, которого поранили в ангаре? Он тоже фикция? Но я точно его видел вне игры. А может быть, это один из сценариев, по которому тебе кажется, что ты видел его где-то ещё? Что это сделано специально, чтобы ввести тебя в заблуждение?

В общем, от подобных мыслей у меня начала сильно болеть голова. Я попытался выбросить всё из головы и ни о чём не думать. Но тут, по ощущениям, что-то изменилось.

Вибрация под ногами слегка уменьшилась – транспорт замедлял свой ход. Сержанты покинули свои кресла и приказали нам сделать тоже самое. Мы, дружно, соскочили со своих мест. Кормовой люк, со вздохом, начал открываться. Оранжевый свет сменил синий, а со стороны люка начал проникать внутрь дневной свет.

Как только люк полностью открылся, я обнаружил, что наш транспорт продолжает двигаться. Звуки ветра и шелеста колёс по земле ворвались в транспорт.

Один из сержантов выбежал на крышку люка и встал на краю. Наш сержант встал у края люка в середине и скомандовал:

– Все на выход!

Мы переглянулись.

– Живо! – повторил он.

Первым из нас выбежал Андрей. Он добежал до края крышки люка и спрыгнул с движущегося транспорта на землю. Слегка споткнулся, но удержался на ногах. За ним последовали все остальные, в том числе и я.

Я оказался под лучами полуденного солнца. После искусственного освещения салона транспорта свет снаружи оказался слишком ярким. Я сощурился и прикрыл глаза ладонью. Огляделся. Транспорты, доставившие нас, вполне реальные, избавившись от своей ноши, не останавливаясь закрыли люки и продолжили своё движение, выстраиваясь в колонну и, постепенно, растворяясь в дали.

Окрики сержантов заставили меня оторваться от созерцания удаляющихся за горизонт транспортов и встать в строй. Построившись, нам сообщили, что мы прибыли на полигон.

*****

Горные массивы, вершины которых украшали белые шапки снегов, искрящихся под солнечными лучами; болота, на поверхности которых лопались пузыри и отравляли окружающий воздух газами, поднимающимися из недр; каменистые равнины, испещрённые оврагами и изрытые окопами; дремучие леса и джунгли – всё это полигон. И всё это располагалось в одном месте. Одна локация плавно перетекала в другую и было практически невозможно обнаружить границу, разделяющую их.

Но прежде чем мы начали осваивать всю площадь полигона, нас отправили на стрельбище, которое находилось здесь же.

Каждый из нас получил в руки ПВМ1.

Там, в ангаре, где нам демонстрировали эту винтовку, она произвела на меня впечатление прежде всего своим внешним видом. Но когда я взял её в руки…

Элегантная. Лёгкая, практически невесомая. На ощупь – приятная, не раздражающая. Стоило мне прикоснуться к рукоятке, как у меня возникло ощущение, что её поверхность подстроилась под особенности моей ладони и длине моих пальцев. Приклад, стоило его приложить к плечу, самостоятельно учёл все его изгибы. Вместо спускового крючка – кнопка, живо реагирующая на силу моего нажатия. Никакой отдачи при стрельбе. Повторюсь – это не орудие для убийства, это произведение искусства.

Как и мои друзья, я испытал неописуемый восторг, взяв его в руки, хотя, должен признаться, никогда к оружию особой симпатии не испытывал.

Получив оружие и прослушав краткую инструкцию по его использованию, мы отправились на стрельбище.

*****

То, что наши инструктора называли стрельбищем, оказалась долина, уютно расположившаяся у подножия отвесных скал с одной стороны и лесным массивом – с другой и не имеющая ни начала ни конца. Небольшая речушка, берущая своё начало где-то в скалах, серебристой змеёй, звонко журча, пересекала долину и терялась в зарослях кустарников у самой границы тёмного леса. Я бы, с удовольствием, отправился в поход по столь живописному месту. Но всю идиллическую картину нарушали окопы, глубокими порезами заполнившие всё пространство от скал до леса.

Из истории, фильмов про войну – окоп представлялся мне вырытым в земле углублением, стенки которого укрепили брёвнами или же вообще ничем не укрепляли, а просто выровняли лопаткой. Здесь же, окоп представлял собой по форме перевёрнутую равнобедренную трапецию. Стенки и дно выложены плитами со слегка шероховатой поверхностью и сделанных из материала, который, к сожалению, я не смог идентифицировать. Глубина была достаточной, чтобы укрыться даже таком высокому человеку как наш Андрей.

Мы заняли один из окопов своим отделением, встав на расстоянии трёх метров друг от друга.

Я опёрся животом о наклонную стенку окопа – на ней оказалось очень удобно лежать и, при этом, держать винтовку перед собой и целиться.

В шлеме раздался приказ:

– Приготовиться к стрельбе!

Я прицелился. В прицеле я ничего, кроме кустов да деревьев, не увидел. Положил винтовку перед собой и осмотрелся – мои товарищи, с таким же удивлением, смотрели по сторонам.

– А в кого стрелять-то?! – подняв глаза к небу и ни к кому конкретно не обращаясь, с лучезарной улыбкой, спросил Рыжий. Ответом ему была сирена, громом пронёсшаяся над долиной, и разрушившая тишину. Звук был такой неприятный, что по моей коже побежали мурашки.

Мы все, не сговариваясь, направили дула наших винтовок в одну сторону – в сторону леса. Я посмотрел в прицел. На другом краю долины, за речкой, началось какое-то движение.

Существо зелёного цвета, прыжками, двигалось в мою сторону. Я прицелился и нажал на кнопку – пучок плазмы ярким штрихом полетел в сторону приближающегося воина. Толи я плохо прицелился, то ли поздно нажал на спуск – воин уклонился, а плазменная стрела пролетела мимо и, проделав в камне дыру и, потеряв энергию, развеялась. Краем глаза я заметил, как Рыжий первым выстрелом поразил огромного воина и выкрикнул:

– Получи, гад!

После этого он нажал на кнопку и выпустил непрерывную очередь, уничтожая не только всё пребывающих воинов, но и скашивая, попутно, деревья. По возгласам, которые доносились от Крокодила, он ни в чём не уступал своему товарищу.

Когда я вернулся к своему сектору обстрела, то увидел, что враг стал ко мне ещё ближе. Я выпустил пару очередей, но не попал. Тогда я решил не стрелять, а посмотреть, чем всё это может закончится.

Зеленокожий воин приблизился ко мне и прошёл сквозь меня – это оказалась голографическая проекция. Как только он исчез, вся моя форма окрасилась в красный цвет. Я в недоумении посмотрел на сержанта, который встал у меня за спиной, расставив ноги на ширине плеч и заложив руки за спину, на край окопа. Его губы скривились в жестокой усмешке. Стрельба вокруг прекратилась, и я понял, что все смотрят на меня. Ничего не происходило. И вдруг…

Каждая клеточка моего тела взвыла от боли. По всему телу прошла дрожь и меня скрутило пополам. Я почувствовал каждый свой внутренний орган – словно кто-то пытается вырвать мои внутренности. Голова закружилась, в глазах помутнело. Я рухнул на колени. Из носа и глаз, самопроизвольно, потекли жидкости. Я сорвал с себя шлем. Отбросил его в сторону и принялся дрожащими ладонями вытирать глаза и нос. Стало трудно дышать. Я начал терять сознание. Но, неожиданно, боль прекратилась. Я почувствовал лёгкость во всём теле. Моё дыхание восстановилось. Издав тяжёлый вздох, я поднялся с колен. Ко мне подошли мои товарищи. Я оглядел себя – моя форма приобрела прежний цвет.

– Чувак, что с тобой? – с сочувствием в голосе ко мне обратился Павел.

– Понятия не имею, – прохрипел я.

Сделал глубокий вдох и резко выдохнул. Смачно сплюнул.

– Может он знает? – я кивнул головой в сторону сержанта.

Сержант стоял и усмехался. Выждав театральную паузу, он заговорил:

– Ваша форма оснащена специальными датчиками. Если на ней меняется цвет, не обязательно на красный, это означает лишь одно – в вас попали. Цвет сигнализирует степень ранения. Красный – смертельное. В том месте где цвет формы изменился, вы почувствуете боль. Вы на учениях должны понять простую вещь – ваша жизнь на поле боя зависит от вас, от вашей концентрации. А концентрацию можно привить только через боль. Страх боли, который вы в себе воспитаете, поможет вам выжить. Как говорится: «Тяжело в учении – легко в бою». А теперь занять позиции и приготовиться к бою.

Мои руки всё ещё дрожали. Ноги плохо слушались, словно сделаны были из ваты. Двигаясь, я ощущал каждую клетку моего тела. И ощущение это было не из приятных. Я бросил злобный взгляд на, всё ещё ухмыляющегося, сержанта и занял своё место. Надел шлем. Приготовился к стрельбе.

Я целился в гадов, мчащихся на меня, но постоянно промазывал. Рыжий, а вместе с ним и Крокодил, пару раз сбивали зелёных из своих ружей прямо перед моей позицией. Тогда я переходил с одиночной стрельбы на очереди – это помогало, но при этом на одного врага уходило слишком много энергии. Мои ладони, да и не только они, сильно потели. Я начал злиться на себя. За то, что у всех получается, а у меня нет. У меня никогда не получалось две вещи: первое, я никогда не мог сделать что-то ровно, даже если использовал уровень; а второе, никогда не попадал по цели.

Перед очередным сеансом стрельбы, я почувствовал, что рядом со мною кто-то стоит. Я обернулся – это оказался Андрей. Он приблизился ко мне вплотную.

– Позволь помочь, – обратился он ко мне.

– Валяй, – немного зло, ответил я. – По мне – так это самое бесполезное занятие. Проще обезьяну научить, чем меня.

– Это мы ещё посмотрим. Целься.

Я прицелился.

– Видишь цель?

Я кивнул.

– А теперь выкинь всё из головы и ни о чём не думай, даже о нём. Выровняй дыхание. Расслабь кисть. Успокойся. Веди его. Улови тот момент, когда можно нажать на спуск. Жми плавно, не дёргай. Готов? Давай!

Я сделал как сказал Андрей и первый выстрел разорвал грудь противника, заставив того развеяться. Я аж подпрыгнул от удовольствия. Мне захотелось повторить. Андрей похлопал меня по плечу. Следом появился другой воин. Я выстрелил. Попал!

– Так держать, – произнёс он, и вернулся на свою позицию.

– Спасибо! – крикнул я ему через плечо.

Краем глаза я увидел, как Рыжий поднял большой палец левой руки, а крокодил и Паша подняли свои винтовки в верх и потрясли ими. Мне стало очень приятно. От улыбки аж скулы свело. Хорошо, что в шлеме и никто не видит моей самодовольной рожи. Я отсалютовал парням в ответ.

После этого короткого урока дела у меня наладились. Я валил зелёных гадов пачками. Да, иногда их выстрелы достигали меня, но датчики загорались в основном фиолетовым или синим цветами – по ощущениям это были просто царапины.

После стрельбы нас вернули на полигон. Остаток дня мы там и провели.

Мы лазали по скалам; форсировали водные преграды, включая болота и бурные речные потоки; опускались в пещеры; штурмовали укреплённые позиции; взбирались на высокие сторожевые башни. Учились взаимодействовать друг с другом, прикрывать спину. При этом нам постоянно приходилось вести огонь из наших винтовок. В общем, как говорится, проходили боевое слаживание. К концу я сроднился со своей винтовкой так, что, когда мы сдали оружие в оружейную на хранение, у меня возникло ощущение, что от мен отрезали часть моего тела. И это, поверьте мне, испытал не я один. Крокодил даже отдавать не хотел – сержант с силой вырвал винтовку из его рук.

Когда полигон накрыла ночь и чёрное ночное небо усыпали звёзды, за нами прибыли транспорты и отвезли нас обратно на базу.

Пока мы ехали, во мне кипела энергия. Я был уверен, что смог бы вернутся на базу и пешком, если бы конечно знал где она находится. Но очутившись в душе под мощной горячей струёй, все мои силы утекли вместе со стекающей с моего тела водой.

*****

После душа мы отправились на ужин в ангар специально переделанный под столовую.

Когда мы вошли внутрь, то на нас обрушился гвалт сотен голосов. Новички, такие как я и мои товарищи, поглощая пищу, бурно обсуждали прожитый день на полигоне. Из обрывков разговоров, которые мне удалось разобрать, я узнал, что были отделения, которые отрабатывали навыки управления техникой, но таких были единицы.

– Гляди! – я толкнул в локоть Рыжего.

Когда он ко мне повернулся, то я кивнул в сторону отдельно стоящих столов – плотного телосложения парни, в форме отличной от нашей, сидели и молча ели.

– Что скажешь?

– Профессиональные игроки, наверное, – неуверенно ответил Рыжий. – или NPC.

– Не походи они на NPC.

Рыжий, неопределённо, пожал плечами.

Мы нашли свободный стол и всей командой разместились за ним. Принялись за еду.

По началу, ели молча. Все проголодались. У меня лично от голода дрожали руки. Ведь ни на стрельбище, ни после, на полигоне, мы ничего не ели. Единственным звуком за нашим столом был звук ударяющихся ложек о тарелки; прихлёбывание и чавканье.

Осилив две порции ухи и, прежде чем приступить к макаронам с котлетами и подливой, я решил нарушить молчание.

– Ну что скажите, эксперты? – спросил я, никому конкретно не адресуя вопрос.

Павел, оторвавшись от своего блокнота, который он заполнял, пережевывая пищу, посмотрел на меня поверх своих очков.

– Огонь! – выпалил он. – Это действительно новое слово в игровой индустрии. За монитором такого не испытать.

– Ага. Боль так уж точно не испытаешь, разве что пальцы от постоянного кликанья по мышке занемеют, да спина заноет, – согласился я.

К разговору присоединились Рыжий с Крокодилом.

– Мы в киберспорте уже не первый год, – начал Крокодил. – У нас тоже есть физические нагрузки, но они, как бы правильно выразиться, проходят вне игры. А здесь…

– А чем здесь отличается? – спросил я.

– Понимаешь, – включился в разговор Рыжий, – здесь – это элемент игры. Ведь если взять стратегию, то в ней всегда присутствует начальный уровень – подготовительный. Ты учишься пользоваться интерфейсом, знакомишься с игровым процессом. Так и тут. Мы на ознакомительном уровне.

– А дальше, по-вашему, что?

– Первый бой! – радостно воскликнул Павел.

На это мне ответить было нечего. Я вздохнул и принялся за макароны.

Когда с едой мы закончили, а еда, надо отдать должное, была превосходной и совсем не виртуальной, мы продолжили наш разговор в ангаре на наших раскладушках.

– Игра игрой, – не унимался я, – но вы посмотрите по сторонам. У вас не возникает ощущение, что всё вокруг настоящее: необычные материалы; оружие; военная техника. Вы видели эти ходячие машины? Они точно не голографические. А транспорт, на котором мы ездили? Единственное голографическое создание – это зеленокожие, на которых мы отрабатывали навыки стрельбы.

– Что ты хочешь этим сказать? – Павел лёг на свою раскладушку.

– Ничего конкретного, но, как по мне, очень сложно создать такое имея наши современные технологии.

– Ты думаешь, что это всё инопланетное? – усмехнулся Рыжий. – Уж не являешься ли ты сторонником теории заговоров и того, что инопланетяне среди нас?!

– Не являюсь я ни чьим сторонником, – немного раздражённо, ответил я. – Но всё это очень странно.

– Смотря для кого, – Крокодил присел на край своей раскладушки. – А вот ты лучше ответь, с чего вдруг ты решил, что всё что вокруг нас – это настоящее?

– Ему его рёбра об этом говорят, – усмехнулся Рыжий.

– И рёбра тоже, – мне было не до смеха, мои рёбра до сих пор ныли. – Да дело даже не в этом. Не знаю, как и сказать. Может быть внутреннее чутьё? Просто ну уж очень здесь всё натуральное. Вам это не кажется?

– Кажется, – согласился Рыжий. – На то и рассчитано.

– Друзья, – Павел прекратил записи в своём блокноте. – А ведь это как раз тот эффект, которого добиваются разработчики – сделать так, чтобы мир, созданный ими, казался натуральным. И, судя по твоим ощущениям, им это удалось. Или ты не согласен?

– Даже не знаю, – я вздохнул. – Может быть ты и прав. Просто разыгралось воображение и я во всё это поверил.

– Нормально! – улыбнулся Крокодил и зевнул. – Вот завтра голографических зелёных победим, и ты убедишься в том, что всё это не настоящее.

Свет в ангаре начал гаснуть. Разговоры постепенно утихать. Я хотел было спросить у Андрея, откуда он знает, как надо вести стрельбу, но с его стороны раздался мощный храп. Мне вдруг вспомнился парень, у которого плазмой отрезало руку. Я хотел сказать об этом, приведя доказательство того, что всё происходящее намного реальней чем кажется, но слушателей не осталось – вокруг меня раздавалось мирное посапывание спящих людей. Странно, что все они уже уснули. Как по мне, так я ещё мог бы поболтать. Но стоило моей голове коснуться подушки, как я моментально отключился.

День второй

Я открыл глаза. Меня окружала тьма, наполненная серенадой из храпов, скрипов, стонов и звуков не совсем приличных. Моё тело, начиная от шеи и заканчивая пятками, изнывало от усталости. Я взглянул на часы – половина четвёртого утра. Как так то? По моим ощущениям, я лёг спать пять минут назад. В памяти, до сих пор, остались воспоминания о нашем вечернем разговоре, как будто он только что закончился, а уже прошло пол ночи. Я попытался снова заснуть, но сон словно ветром сдуло, а мышцы тела ныли так, словно кто-то их скручивал в тугой узел. В голову полезли разные мысли; начали звучать, самопроизвольно, песни. Музыка играла в моей голове и я, мысленно конечно, припевал текст песни слово в слово. Я попытался очистить голову при помощи дыхания, но это не сильно помогло. Решил повернуться на другой бок, но раскладушка подо мной сильно заскрипела. Тогда я просто принял сидячее положение. Посмотрел по сторонам. В темноте едва различались тела спящих товарищей. В моей голове боролись между собой музыка и абсолютно бестолковые мысли. Результатом этого противоборства стала постепенно нарастающая головная боль. Я встряхнул головой и потёр виски. Решив заставить себя всё-таки заснуть, я лёг на спину, закрыл глаза и начал концентрироваться на своём дыхании. Усилием воли, борьба в голове начала затихать. Я почувствовал, что проваливаюсь в сон.

Яркая вспышка света, вой сирены. Я, с трудом, разлепил веки. Почти онемевшую руку с часами приблизил к лицу. Сквозь пелену, заволокшую мои глаза, я с неимоверным усилием разглядел циферблат. На нём было четыре часа.

– Твою мать! – выругался я. – Какого хрена вставать в такую рань?!

– Сегодня важный день, – сидя на раскладушке и натягивая штаны, серьёзным тоном, ответил Павел.

– И в чём его важность? – недовольно пробубнил я.

– Сегодня нам предстоит первый бой с зеленокожими! – радостно и, как мне показалось немного пафосно, ответил Рыжий, уже полностью одетый.

Я, прищурившись, на него посмотрел.

– Вы что, не спали что ли?

Но ответом мне была тишина. Я повертел головой – громко хрустнули шейные позвонки. Принялся растирать онемевшую руку. В кончики пальцев словно вонзили тысячи иголок. Рука немного ожила, и я начал сжимать и разжимать пальцы, чтобы восстановить кровоснабжение.

– Если это стрельба по голограммам, то мне её хватило вчера на полигоне, – недовольно, проворчал я. – Было бы не плохо поспать часиков до десяти. Не для того я заплатил такие деньги, чтобы меня, как в пионерском лагере, поднимали в такую рань.

– В игре персонажи вообще не спят, – прервал мою горестную тираду Крокодил. – Персонажи отдыхают только когда мы, игроки, выключаем игру.

– Я не персонаж компьютерной игры. Я, прежде всего, человек и хочу спать.

– Ты, прежде всего, тот кто подписал контракт, согласно которого должен исполнять всё, что тебе прикажут, – тень сержанта нависла надо мной.

По его суровому виду я понял, что отлежаться не получится. Поэтому я соскочил с раскладушки и принялся приводить себя в порядок, хотя всё моё тело сопротивлялось и требовало от меня поскорее занять горизонтальное положение.

*****

В это утро нас завтраком не накормили. Вместо этого, каждый получил рюкзак с сух пайком. Кроме того, каждый из нас получил плазменный нож. Я его прицепил к ремню, хотя кто-то засунул его в рюкзак. По поводу винтовок нам сообщили, что их доставят в полевой лагерь, куда мы, собственно, направляемся и там нам их вручат. Где этот полевой лагерь и что он из себя представляет, нам никто не сообщил. После этого нас поместили в транспорт, и мы начали движение в неизвестном направлении.

Во время переезда, кто-то вскрыл паёк и принялся его поглощать, но сержанты, очень быстро, положили этому конец.

От равномерного покачивания и ненавязчивого бубнения рядом сидящих, меня начало клонить в сон. Я сопротивлялся, но сон оказался сильнее меня. Мои веки сомкнулись, и я начал проваливаться в забытьё. Как раз в этот самый момент наш транспорт резко дёрнулся и остановился. Сквозь овладевшую мной дрёму я услышал вздох открываемого люка и шум возникшей суеты. Я открыл глаза. В голове гудело. Сквозь пелену, заволокшую мои глаза, я увидел как размытые силуэты отстёгивают защитные ремни и покидают свои места. Чтобы разогнать туман в своей голове, я сделал глубокий вдох-выдох и встряхнул головой. Тыльной стороной ладоней протёр глаза.

– Приехали, – сказал кто-то и похлопал меня по плечу.

Я посмотрел по сторонам – салон транспорта почти опустел. Я отстегнул ремни безопасности и, кряхтя словно старый дед, встал со своего места. Волоча ноги по металлическому полу, ссутулившись, доковылял до люка. Свежий воздух наполнил мои лёгкие. В голове прояснилось. Я расправил плечи и сбежал на землю. Осмотрелся. Мы стояли посреди поля, заросшего сорняком и бурьяном. На многие километры вокруг не было видно ни жилых построек, ни деревьев.

Транспорты, закончив с разгрузкой и закрыв люки, исчезли в темноте. Ни фонарей, ни прожекторов. Единственный источник света – это предрассветное серое летнее небо. Мёртвая тишина вокруг.

Стояла очень тёплая погода. Мы скинули наши рюкзаки на землю. Кто-то остался стоять на ногах, а кто-то разлёгся в траве. Каждый старался держаться своего отделения. Слова, почему-то, произносились шёпотом. Но все разговоры сводились к одному – где мы, куда едем и чего ждём. Сержанты молчали.

Я отошёл в сторону от своего отделения, чтобы немного размяться и прогнать накатывающую дрёму. Остановившись, я потянулся, вытянув руки вверх – суставы неприятно хрустнули. Я поднял свой взгляд к начинающему светлеть небу. Яркая точка, слегка мерцая, смотрела на меня. Звезда? Но какая? Я перебрал в памяти всё что помнил про звёзды из университетского курса астрономии, но идентифицировать данную звезду, ни с одной изученной нами, не смог. Я присмотрелся к звезде получше – звезда, с каждой секундой, становилась всё ярче. Она движется, дошло до меня. Может это комета? Яркая точка двигалась прямо на меня. Свет становился всё ярче. В какой-то момент он стал таким ярким, что мне пришлось приложить ладонь к глазам, чтобы не ослепнуть. Продолжая двигаться в моём направлении, яркая точка разделилась пополам. Я сделал пару шагов назад – два огонька пролетели над моей головой и окружающую тишину грубо нарушил рёв реактивных двигателей. От этого рёва я присел на корточки. Самолёт, мелькнуло в моей голове. Объект, который я принял за самолёт, пролетел над местом нашей выгрузки, развернулся, завис над землёй и начал вертикально снижаться. Самолёты так не умеют. Я вскочил на ноги и в припрыжку, преодолевая заросли травы, ринулся к своим пацанам.

Возбуждение, царившее среди парней, моментально передалось и мне, лишь я приблизился к ним.

– Чего вы так все возбудились? – обратился я к Рыжему, вставая в строй.

– По ходу, мы полетим!

– Ты что, никогда не летал на самолёте?

– На самолёте – да, а вот на этом – нет!

– Ого! – воскликнул я.

Задрав голову и раскрыв от удивления рот, я принялся рассматривать летающий аппарат.

В лучах занимающейся зари, он был похож на дракона, только что спустившегося с небес чтобы передохнуть. С его блестящей поверхности, обильно, поднимались струйки пара. Заострённый киль перетекал в куполообразную, абсолютно прозрачную, кабину пилотов, от которой плавными элегантными линиями, вырастал, блестящий металлом, корпус. Два широких крыла обратной стреловидности с закреплёнными под ними гигантскими двигателями, словно крылья птеродактиля, сложены по середине и развёрнуты вертикально вверх. Корпус заканчивался раздвоенным хвостом с двумя, не менее внушительными, двигателями, сопла которых, своими чёрными провалами, смотрели в землю. В подбрюшье, оранжевым прямоугольником, светился открытый люк, приглашая войти внутрь.

– Как думаешь, настоящий? – я пихнул локтем Рыжего в бок и мотнул головой в сторону ожидающего нас аппарата.

– Однозначно! – он аж дрожал от возбуждения.

– Бабла в свой проект они ввалили немерено! – восхищённо произнёс Павел у меня за спиной.

– То ли ещё будет! – Крокодил чуть ли не визжал от радости.

Лишь Андрей шёл молча рядом со мной и очень внимательно разглядывал аппарат.

Вблизи, звездолёт, самолётом его называть язык не поворачивается, оказался ещё больше. Высотой метров пять, а то и больше; двигатели размером с БЕЛАЗ; крылья широченные – три автомобиля могли бы без проблем разъехаться; про длину я вообще молчу. Корпус звездолёта явно сделан не из металла. Слегка потрескивал. От его поверхности исходил такой жар, что воздух, при дыхании, обжигал лёгкие.

– Чего рты раззявили?! Не музейный экспонат! Ускорить погрузку! – прикрикнул на нас сержант.

– Во глотка, – тихо выругался я. – Словно кнутом по спине стеганул.

– Это точно, – согласился со мной Андрей, шедший рядом.

Мы все ускорились и по железному трапу, дружной дробью, застучали наши сапоги.

Безликие, серые стены салона, равнодушно, встретили нас. Запахи металла, пластика, кожи и горючего.

Я, конечно, не ожидал салона бизнес-класса, но что-то, похожее на комнату аттракциона, как в каком-нибудь ТРЦ, я надеялся увидеть. Перед нами же предстал чисто практический салон – ряды кресел вдоль обоих бортов, а между ними свободное пространство, явно предназначенное для размещения грузов и техники, ибо места было предостаточно.

Свои рюкзаки мы разместили в специальных ячейках при входе.

На вид, кресла выглядели не очень удобно. Когда я опустился в одно из них, то тут же почувствовал, как оно пришло в движение и начало принимать форму моего тела, превращаясь в, своего рода, кокон. Процедура формирования не заняла много времени. Комфортнее кресла, я хочу вам сказать, ни до ни после я более не встречал. Ремни безопасности, автоматически, защёлкнулись на моём теле.

На соседних креслах, рядом со мной, разместились Рыжий и Крокодил, а за ними – Павел и Андрей.

– Полетаем! – в каком-то возбуждении, прошептал Рыжий. От восторга его передёрнуло, и он принялся потирать ладони, словно предвкушая что-то. Даже нижнюю губу прикусил.

– Ага, – я кивнул головой.

Как только входной люк, с шипением, закрылся, пол под ногами начал вибрировать, и эта вибрация передалась нашим креслам, а потом она волной побежала по бортам. Сквозь стены до моего слуха дошёл звук запускаемых двигателей.

– Поехали! – Павел сиял от радости, а на его глазах блестели слёзы.

Крокодил что-то шептал Рыжему. Я не слушал. А Андрей, как мне показалось, моментально уснул.

Полулёжа в своём коконе я почувствовал, как мы начали набирать высоту. Ничего особенного, всё как при полёте на обычном самолёте. Но затем, наш звездолёт начал ускоряться – меня вдавило в кресло, и я ощутил лёгкий дискомфорт. Корабль задрожал, да так сильно, что я испугался как бы он не развалился. Прошло мгновение и дрожь прекратилась. Давление исчезло, и я почувствовал невероятную лёгкость.

– Это невесомость! – Крокодил радовался словно ребёнок, и, поверьте, он такой был не один.

Я думаю, что если бы нам позволили отстегнуться и покинуть свои кресла, то мы бы такое устроили…

Лёгкость исчезла и ощущения пришли в норму – видимо включили искусственную гравитацию.

Но сюрпризы, в виде невесомости, не закончились.

Борта, а вместе с ними пол и потолок, стали прозрачными. Нас моментально окружила тьма космического пространства. Салон наэлектризовали наши взвинченные от происходящего эмоции.

Прямо по курсу, ярким маяком, горело Солнце. Я посмотрел вниз и увидел, постепенно удаляющийся, голубой шарик – Земля. Мой дом. Не знаю, имитация это была или мы на самом деле оказались в космосе, но глядя на удаляющуюся Землю мне вдруг стало как-то не по себе – что-то внутри меня сжалось от тоски; необоснованная тревога, чёрной змеёй, вкралась в душу. У меня возникло ощущение, что я больше никогда не увижу Землю.

Стоило корпусу корабля принять свой прежний, серый безжизненный, цвет и скрыть от нас чёрную бездну космоса, как тоска внутри меня начала постепенно отступать.