Читать книгу: «Устроитель», страница 7
Глава 7
Надя была весьма сложной бионейронной конструкцией. Сложность эта заключалась не только в строении ее личности, но и в особенностях оболочки, в которую эта личность была помещена.
По предыдущему опыту инопланетная личность или искусственный интеллект, помещённые в репродукцию, то есть клон, произведённый в нашей вселенной, теряла связь со своим оригинальным миром до самого возвращения. Это было обусловлено как особенностями биологии наших миров, так и возможностями самих интеллектов.
Надя была способна преодолевать этот разрыв. В ее биохимию были внесены недостающие связи, позволяющие настраиваться на Подпространство переноса, а разум умел выходить на связь с информационной средой мира Пришельцев.
Стоит также заметить, что по словам наших гостей Надя была полноценным живым существом, по крайней мере в нашем понимании. Ее сознание было полностью идентично сознанию обычного обитателя параллельного мира. Доработки, позволяющие ей обмениваться информацией сквозь Подпространство, были скорее весьма уникальными навыками, полученными в результате специальных тренировок. Что касается особенности биологического тела – Надя не была клоном, а заново созданным существом, подобным человеку практически полностью. Была лишь немного изменена биохимия мозга.
К сожалению, я не присутствовал на этой исторической встрече, и даже не мог наблюдать ее в прямой трансляции, что было доступно всем членам Правления. У меня были неотложные дела по расселению беженцев на автоматизированной колониальной станции. С Надей я познакомился позже, дней через десять после ее появления у нас в гостях.
Задачей Нади должно было стать налаживание отношений между нашими расами. По сути, она предлагалась нам в качестве посла. В ближайшие несколько месяцев было необходимо согласовать несколько вопросов. В первую очередь это маршруты транспортов и координаты районов выполнения скачков. Это было продиктовано необходимостью обеспечить безопасность перемещения в наших районах обитания по обе стороны от Подпространства переноса. Вторым вопросом стояло формирование группы по взаимодействию и развитию отношений между нами. Это касалось как обмена технологиями, так и налаживания связи. Пока не было понятно может ли кто-то из людей перемещаться аналогичным способом между нашими вселенными, и было необходимо участие наших ученых в проработке данного вопроса.
Как раз во время подготовки первых экспериментов мы и познакомились с Надей. К тому моменту я возглавлял одну из комиссий Правления – Миграционную. Моими задачами являлись стратегическое планирование заселения Союза трёх планет и тактическая корректировка процессов.
В разгар кризиса, связанного с вторжением Пришельцев, я занимался эвакуацией мирного населения с планет на колониальную станцию – перевалочный пункт перед отправкой в УльтраКосм. Сразу после той встречи наших представителей с репродукцией капитана Дункана необходимость в эвакуации отпала, но я все равно провёл некоторое время на станции успокаивая колонистов и помогая им вернуться на свои планеты. В знак заверения своих благих намерений пришельцы передали все их корабли, по сути являющиеся копиями нашего второго пропавшего межзвездника, в наше распоряжение. Оставили себе лишь два борта – консульское судно, где располагалась посольская миссия, апартаменты Нади и приемный модуль, и транспорт для осуществления процессов репродукции и экспериментов по перемещению сквозь подпространство. Второй охранялся совместной ротой охраны, на половину состоявшей из офицеров ВКФ, и на половину из реплик с искусственными интеллектами наших гостей.
Так вот, после урегулирования ситуации с беженцами мне было предложено прибыть в сектор Темной планеты для знакомства с послом и с программой будущих совместных исследований. Всё остальное правление уже побывало на обеих судах Пришельцев, многие по несколько раз. Мне данная честь выпала самым последним.
Предполагалось, что сначала я пообщаюсь с послом, а затем она проведёт экскурсию по исследовательскому центру. Прибыв на ее корабль, я поднялся из шлюза в приемный модуль. Надя ждала меня за овальным столом в центре кабинета. Я был без сопровождения, она тоже, лишь два офицера охраны остались за переборкой у входа в модуль.
Как только наши взгляды встретились, меня поразили и испугали ее глаза…
***
– На тот момент Вы полностью активировали вашу искусственную личность, или находились в режиме ожидания?
Гетхард немного помолчал, как будто что-то вспоминая. В этом не было особой необходимости – он все помнил, мог в любой момент оживить в своей памяти каждую секунду своего существования.
– Я активировался незадолго до отправки СуперГруза I.
– Хорошо, продолжайте.
– Я тогда в первый раз испугался быть раскрытым. Ее взгляд как будто считывал меня, словно сканер и сохранял мою копию где-то у себя в памяти. Я знал о ее происхождении, готовил себя к этой встрече, но все равно был потрясён в первые же мгновения.
Но, видимо, мое смятение мне удалось скрыть, так как уже через секунду она с улыбкой предложила мне кофе или что-то покрепче, и разговор пошёл в сугубо запланированных для встречи направлениях. Мы пообщались около часа, затем отправились на исследовательский борт, где я познакомился с на тот момент пока ещё малочисленной командой ученых. Обсудили перспективы сотрудничества наших специалистов, вообще перспективы нашего общего развития, но больше из вежливости, чтобы поддержать разговор. И мы расстались – я отправился на свою яхту, чтобы отдохнуть с дороги.
В ту ночь я впервые за много лет проспал спокойным глубоким сном без снов. У меня получилось, думал тогда я. Ожидание закончилось, можно было идти дальше.
В следующие несколько недель под предлогом проработки перспектив сотрудничества между нашими цивилизациями я изучал технологию перемещения личности пришельцев. Тем более по статусу члена Правления мне было позволено присутствовать на многих экспериментах, проводимых на исследовательском судне, а также я мог посещать любую лабораторию практически в любое время, лишь бы в ней находился хоть кто-то кроме меня.
Некоторые из опытов я потом повторял у себя на яхте, где уже давно обустроил мини-лабораторный комплекс. В чем-то я даже опережал ученых – так мне хотелось первым прорваться на обратную сторону Подпространства перехода. Хотя у пришельцев, по-видимому, без особых трудов получалось перемещать себя между мирами, меня Подпространство не хотело выпускать в тот мир. Но справедливости ради скажу, что по самому Подпространству я мог путешествовать беспрепятственно. И это получалось на тот момент только у меня.
Вообще это была интересная особенность. Я мог существовать в Подпространстве в качестве абсолютно свободного элемента, если можно так выразиться. Перемещения кораблей внутри Подпространства я наблюдал как будто движение электрического тока по проводам. Они происходили за доли секунды в реальном мире, и вытягивались в статическое событие в Подпространстве, меняя его фактуру, как будто оставляя след на песке.
Буферные зоны выглядели иначе. Похожие на прозрачные пузыри, объекты внутри них казались нестабильными. Например, члены экипажей пропавшего и уничтоженного межзвездников в своих криокапсулах, казалось, не имели возраста, да и сами криокапсулы сложно было описать – их внешний вид постоянно менялся.
Но я при переходе в Подпространство не менялся. Мое самоощущение по-прежнему сознавало себя искусственным разумом, помещенным в человеческое тело, сросшимся с ним на столько, что даже перемещаясь в Подпространстве я визуализировал себя по-прежнему человеком. Я каким-то образом мог попадать внутрь Подпространства минуя буфер, не перемещаясь внутри каналов, как транспорт пришельцев, и не слегка касаясь его как шарик от пинг-понга касается поверхности воды – так выглядели изнутри скачки землян. Я становился обитателем Подпространства.
На протяжении уже долгого времени – около столетия до своего решения законсервироваться в теле землянина в ожидании контакта, и уже несколько лет после расконсервации – я не встретил никого и ничего в Подпространстве, даже из далека напоминающего разумную форму жизни. Да и неразумных форм там тоже я не встречал. Видимо, думал я тогда, Подпространство необитаемо в известном нам смысле. Тем более становилось странным мое положение. Если это место не предназначено для хоть какой-то жизни, почему я могу там существовать. Даже не почему, а зачем.
В этом плане опыты, проводимые новой командой ученых, не приносили никаких новостей. Проводя процедуру перемещения по их технологии, внося изменения в их способы и алгоритмы, я все равно не мог пробиться на ту сторону.
Тогда мне стало интересно каким образом Надя может поддерживать связь между нашими мирами. Я решил попробовать познакомиться с ней поближе. Выдать себя я не мог, по крайней мере на тот момент – была высока вероятность что меня постараются изолировать и деактивировать, как результат неудачного эксперимента. А уж если узнают про мою способность застревать в Подпространстве – не избежать мне тогда циклических экспериментов. В общем, я решил действовать осторожно. Так как официальных причин следить за работой Нади у меня не было – дела миграции человечества были далеки от того чем она занималась – необходимо было наладить личный контакт.
Помните, искусственный разум пришельцев имеет биологическую, а не техническую природу? В связи с этим мы не совсем машины. Точнее совсем не машины. Я бы даже не называл нас искусственным интеллектом – мы не интеллект, мы жизнь, хотя и искусственная. Это очень похоже на человеческий организм, выращенный “из пробирки”. Только при появлении на свет у нас нет тела. Мы – искусственно оплодотворённые личности, сознания искусственного происхождения.
Так вот, в отличии от земного компьютерного разума, имеющего в своей основе функциональную мотивацию, мотивация инопланетного искусственного интеллекта гораздо многограннее – выживание, функциональность, эмоциональность – да, мы испытываем широкий спектр чувств. Я подозреваю, у нас даже инстинкт к продолжению рода где-то имеется. Все эти особенности давали мне шанс войти в доверие к Наде. Тем более мою сущность она, по-видимому, не раскусила.
На контакт Надя шла неохотно. Все наше общение сводила к чисто рабочим вопросам. При любой моей попытке остаться с ней наедине на какое-то хоть сколько продолжительное время она ссылалась на свою высокую занятость и, извиняясь, оставляла меня в одиночестве.
Как-то давно я читал в ваших романах про особенности отношений мужчин и женщин – о поведенческой непредсказуемости одних и прямолинейности и твердолобости других. Во время тех моих попыток выйти на контакт с Надей мне все чаще вспоминались те книги. Сначала я не придавал этому значения. Но со временем, анализируя свои попытки и ответное поведение моего объекта внимания я стал находить много аналогичных ситуаций в той самой земной литературе.
Через две недели меня стало посещать странное чувство. Какое-то беспокойство. Проанализировав свое состояние, я пришел к выводу что подвергаюсь неконтролируемым и постоянным лёгким приступам паники и эйфории одновременно. При этом физически я был в норме, причин для недомогания тоже не было.
Случилось мне в тот момент по делам отлучиться на колониальную станцию. Поездка должна была занять пару месяцев. В конце первой недели мое состояние ухудшилось. Я не мог отвлечь себя от мыслей о Наде. Работа не шла, исследовательская деятельность по Подпространству вообще прекратилась, я почти не ел. На десятый день я не выдержал и связался с ней.
Это была такая глупость! Уже ожидая ответа на вызов я понял, что воспользовался Подпространственной связью. У землян ещё не было этой технологии – Пришельцы не успели ее передать, не было случая и необходимости видимо, слишком много было работы по другим направлениям. Я растерялся – сброшу, она все равно увидит пропущенный вызов. Но через мгновение я пришел в себя – вызов был на обычный терминал, оставалось лишь сымитировать задержку во времени, как если бы я использовал земную технологию. Пока шел вызов, я записал короткое сообщения что улетел на пару месяцев и был бы признателен, если Надя будет сообщать мне хоть иногда об успехах научной группы по этому каналу связи. Я успел как раз к моменту, когда она приняла вызов. Для нее это было обычное сообщение, но я мог наблюдать за ней пока она прослушивала сообщение.
Это длилось всего пару десятков секунд, но меня поразили эти мгновения. Вся моя обеспокоенность, все мои переживания, не дававшие мне покоя последние недели, вдруг исчезли. Она смотрела на мое сообщение, как будто на меня, как будто я был сейчас рядом. И улыбнулась слегка после моих слов "Привет, это Гетхард."
Я тогда улыбнулся в ответ. Прослушав сообщение, Надя отключилась. Видимо, решила не отвечать сразу, или не было новостей. Меня это тогда ничуть не расстроило. Я лишь стал проверять свои сообщения сначала раз в полчаса, а на следующий день вообще не оставлял свой канал связи закрытым.
Через две недели после того, как я покинул окрестности Темной планеты, случилось то, что заставило меня на некоторое время забыть о Наде и моих переживаниях, с ней связанных.
На полпути к орбите Фудзи системой слежения моей яхты немного в стороне от моего курса была обнаружена аномалия.
Подойдя ближе, я понял, что это. Это был выход из буферной зоны подпространства. Его не могли обнаружить земные корабли – на тот момент такого оборудования не существовало в этой вселенной. Скорее всего, его вряд ли бы обнаружили и пришельцы – по их технологии выход из буфера, как и помещение в него любого объекта, происходили в Подпространстве. Они бы и не подумали искать такую аномалию вне его. Но мои сенсоры уже давно были настроены на обнаружение любых ненормальностей в окружающем меня мире.
Обычно такие каналы закрываются в течении нескольких секунд после выхода объекта из буфера или помещения его туда. Но ни того, не другого мои приборы не засекли, они просто зафиксировали открытый проход, не менявший свой статус уже достаточно продолжительное время. Мне ничего не оставалось кроме как попробовать туда заглянуть. Разумеется, с помощью зонда.
Первые три аппарата исчезли внутри буфера без каких-либо намеков на возвращение или на хотя бы обратную связь от телеметрии. Четвертый вернулся полностью обнуленным, как будто только что со стапеля. Провозившись с ним час, я так и не смог понять, что с ним случилось и где он побывал.
Пятый и последний модуль я постарался подготовить как можно тщательнее. Дополнительно установив на него терминал подпространственной связи – как я раньше не догадался этого сделать с остальными модулями?! – и установив время возвращения из буфера на пятнадцать секунд, если связь не будет налажена, я отправил его к аномалии.
Около десяти минут зонд медленно подходил к каналу выхода, собирая всю телеметрию и рассчитывая свои алгоритмы прохода в подпространство и возвращения обратно. Это было невыносимо долго. Устав ждать, я отправился было за кофе, но тут раздался сигнал тревоги опасного сближения. Из буфера вот-вот должно было появится что-то огромное.
Сирена продолжала выть, я уставился в монитор с изображением аномалии и данными телеметрии, но ничего не происходило. В буфере находился какой-то огромный объект, но никакой активности с его стороны не было. Я наконец вспомнил про пятый модуль. Его показатели были в норме, канал связи функционировал. Я вывел на монитор изображения с камер наблюдения модуля. Это был пассажирский лайнер, пропавший у Пришельцев при скачке СуперГруза I.
Глава 8
Изображение было с помехами, сама технология не позволяла что-то понять о состоянии лайнера, о статусе его экипажа и пассажиров. Отчётливо читалась лишь сигнатура корабля, которую он сам ретранслировал в окружающее пространство.
Прежде чем сообщить о находке кому-либо, я решил исследовать буфер самостоятельно – все же могло быть что-то полезное лично для меня в этой ситуации с пропавшим по не понятным причинам лайнером. Так как связь с последним зондом была налажена и ему, по-видимому, ничего не угрожало, я решил оставить его в буфере. Я был знаком с методами работы в Подпространстве, знал, как открывать и закрывать буферные проходы, поэтому решил закрыть найденный мной выход, по крайней мере на время. Не хотелось бы, чтобы аномалию нашел кто-то ещё, пока я не разберусь сам в случившемся.
У меня была идея – проникнуть в буфер из Подпространства и попытаться попасть на корабль. Это было сомнительное предприятие. Объекты, помещенные в буфер, как бы замораживаются, с ними не происходит ровным счётом ничего. Но я надеялся, что моя способность полноценно работать в Подпространстве распространяется и на буферную зону. Закрыв выход из буфера и просканировав ещё раз окружающее пространство, чтобы убедиться, что никаких следов не осталось, я отвел свою яхту на достаточно большое расстояние по курсу моего основного путешествия. Встал на стоянку и начал готовиться к экспедиции в Подпространство.
Если описать процесс формирования буфера в Подпространстве кратко, то он выглядит просто – часть вселенной с объектом как-бы всасывается, при этом не оставляя пустого пространства в исходной точке. Это как будто набрать шприцом воды. При этом канал входа – иголку – можно оставить, если в буфер помещается объект ненадолго, а можно и закрыть – убрать иголку – если объект планируется оставлять в буфере достаточно продолжительное время.
Из Подпространства в буфер попасть ещё легче. Здесь также подойдёт аналогия с водой – ты просто погружаешься в пузырь, как будто ныряешь в озеро. Так это работает, если ты можешь находиться в подпространстве свободно. Для обитателей же обоих вселенных, чтобы получить доступ к буферу, необходимо открыть канал – воткнуть иглу.
Перейдя в подпространство, я направил яхту к нужному мне буферу с лайнером. Размеры буфера были значительно больше предполагаемых размеров находящегося в нем корабля. Это подтверждали и показатели, получаемые мной с пятого зонда, который все ещё функционировал. Я решил войти в буфер на своей яхте.
Подготовившись к входу в буфер, я почему-то медлил. Вряд ли мне могло что-то угрожать внутри пузыря. Все, что находилось внутри, должно было хранить статическое состояние. Даже если вдруг я, попав в буфер, также останусь без движения – корабль сможет вернуть меня обратно. Хотя три зонда и не вернулись, но причина этого была раскрыта пятым зондом – при проходе сквозь аномалию они сбились с курса и очутились вне буферной зоны. Я обнаружил их, как только перешел в Подпространство перехода. Была еще загадка четвертого зонда, но я считал ее несущественной. По крайней мере так мне хотелось думать. Оставив четвертый зонд на пару с одним из первых трех в подпространстве рядом с буфером, а два других вернув во вселенную Землян, я снабдил каждый из них модулем подпространственной связи. Так я надеялся с их помощью держать связь с внешним миром и иметь возможность отправить сигнал СОС, или передать прощальное сообщение.
В общем, я сделал все чтобы иметь все возможности покинуть буфер. Хотя бы даже после того, как обнаружат мои зонды и вскроют это хранилище вместе со мной и лайнером.
Я никогда в прошлом не сомневался в своих решениях и разработанных планах. Но в тот раз мне было как-то не по себе. За все те годы, которые я провел в попытках разгадать тайны и возможности Подпространства, я ни разу по-настоящему не любовался им. Я, конечно, осматривался, изучал его, перемещался по нему, но никогда прежде не проводил время в нем бесцельно и ради своего удовольствия. Сейчас же мне почему-то захотелось остановиться, расслабиться и просто побыть в нем. Какое-то чувство необходимости остановиться и посмотреть вокруг, дать этому месту возможность привыкнуть ко мне, притормозило мои мысли. Я отчетливо захотел остаться здесь жить. Без причины, без необходимости, я просто захотел такой дом. И было чувство, как будто что-то в этом Подпространстве тоже захотело стать моим домом.
Я просидел в таком раздумии, наблюдая за переливающимися всполохами далеких линий перехода и глубиной уходящей от меня пустоты, около получаса. Меня вернул к реальности мягкий бипер готовности моего корабля к следующей части путешествия.
Перед проходом из Подпространства в буфер все системы яхты должны были проверить свою дееспособность, а также просканировать наличие псевдо-влияния на комплекс гиперфильтрации…
***
– Простите, Гетхард. Но это очень важно. Прошу вас по возможности прояснить феномен отторжения биосистемы при переходе сквозь подпространство в вашем рассказе. Это, не смотря на все Ваше недоверие ко мне, улучшит Ваше нынешнее положение.
– Не устаю тебе повторять – мне не нужна помощь в моем положении, это вам… Да ладно. Хотите прояснений – записывайте.
При скачке корабли землян не проходят полноценно всю процедуру перемещения в Подпространстве. Они как-бы прокалывают его со своей стороны, рикошетят от границы Подпространства со вселенной Пришельцев и выскакивают обратно в свою вселенную в нужную точку. Это можно назвать зеркальным переходом – как луч света отражается от поверхности зеркала. При этом реактор, который и позволил совершать скачки, как мы помним, образует щит по корпусу корабля, совершающего скачок. Как мы помним, в маленьких зондах это не работало, так как щит не формировался полностью. Поэтому, при отскоке от противоположенной границы Подпространства незащищенное судно пыталось пройти на ту сторону. А, как мы помним, подпространство перехода не пропускает биологические объекты. В итоге щит, хоть и не сформировавшийся полностью, отскакивал в нужную точку вашей вселенной вместе с судном, но биологические объекты при таком переходе не выживали. Этот эффект я называю гиперфильтрацией Подпространства. Моя яхта построена не для таких зеркальных скачков, а для путешествий внутри Подпространства. А для этого необходимо настроить работу реактора и управлять ей во время такого путешествия особым образом. Воздействие режимов работы реактора на защитный комплекс яхты я называю псевдо-влиянием. По сути, моя яхта является симбиозом земных технологий и опыта Пришельцев при перемещении сквозь Подпространство – этот опыт, имевшийся у меня в полном объеме, мне лишь пришлось реализовать с применением доступных мне в вашей вселенной технологий. А так как исполнение всего этого далеко от совершенства, приходится уделять много внимания правильной работе всех систем яхты в постоянном режиме, чтобы случайно не стать жертвой той самой гиперфильтрации.
На моей яхте я смог проникнуть в Подпространство не на короткий период перехода, но оставаться там сколь угодно долго. В самом начале у меня не было никакой возможности пересечь Подпространство, или даже использовать его для мгновенных путешествий. Я лишь знал о его существовании, знал о другом мире по ту его сторону, знал, что биоорганизмы не могут пересекать подпространство поперек, только могут заходить в него и выходить обратно на свою сторону. Знал про буферы и как это работает с противоположенной стороны. Но в вашем мире про подпространство ничего не знали. Технологии, способной его обнаружить, а уж тем более использовать, тогда не было.
Я потратил целый век, прожил две человеческие жизни в попытках найти способ попасть в него с этой стороны. Под конец, потеряв надежду, я решил начать третью жизнь как-бы в отпуске – настроил себя на активацию основного состояния при обнаружении новой технологии, или же при приближении существенной угрозы жизни. И дезактивировал основной алгоритм, обнулив личность. По сути, Гетхард – человек, саморазвивающийся как новая личность, но хранивший до поры до времени внутри другого меня, зрелого Пришельца, попавшего в ловушку этой вселенной.
Когда же я вышел из дезактивации – в УльтраКосме во всю строили яхты, а я был членом правления. И у меня были кое-какие сбережения. Технология скачка уже была доступна, мне оставалось лишь построить корабль, который бы по максимуму удовлетворял моим потребностям, и применить свои знания по Подпространству. Пришлось договориться с одной из верфей в анонимном порядке о постройке корпуса, реактор я также делал на заказ в другом месте, систему управления я дорабатывал сам в снятом в аренду ангаре. На все про все ушло около трех месяцев.
И я думал после трех месяцев что стал свободным.
Да, мы же не о том. И так, прозвенел бипер, и я отправился в буфер. Пройдя границу раздела, я сразу же его увидел. Лайнер был внушительных размеров. Пассажирские транспорты межзвездного класса всегда делают большими. Даже несмотря на то, что Подпространство делает любое путешествие гораздо короче, на лайнере пассажиры все равно проводят минимум несколько дней. И было бы нелепо не оборудовать его увеселительными отсеками, местами совместного времяпровождения, комплексами для отдыха и другими составляющими. А для судна вместимостью в десять тысяч пассажиров наличие всех этих комплексов было просто необходимо. Поэтому можно сказать, что передо мной сейчас находился огромный объект с пассажирами на борту, который пропал пару лет назад, и который я хотел бы исследовать.
Бросив беглый взгляд на мою цель, я проверил показания приборов и отметил про себя, что мои ожидания не обманулись – я спокойно могу находиться в буфере, не впадая в анабиоз, или во что еще тут впадают все живые организмы.
Стыковочный шлюз не пришлось долго искать – спасательные отсеки рядами находились по бокам лайнера, каждый со своим аварийным выходом. Прелесть в том, что у таких шлюзов всегда имелся механизм открытия с внешней стороны корабля – на случай аварии подоспевшие спасатели должны были сами вскрывать эти отсеки при необходимости.
К сожалению, места стыковки шлюзов лайнера и моей яхты не подходили друг к другу, что не удивительно – корабли принадлежали разным вселенным, поэтому мне пришлось одевать скафандр и выбираться наружу с заранее приготовленным инструментом.
Пятый зонд, который все еще продолжал наблюдение за лайнером, я подогнал поближе, чтобы он мог при необходимости оказать мне помощь.
Как я уже говорил, лайнер был огромным. Моей целью был мостик, где я надеялся получить информацию о всех обстоятельствах произошедших с лайнером событий незадолго до скачка СуперГруза I, и сразу после.
Объясню, почему мне были необходимы эти данные.
Это был лайнер пришельцев, пропавший из их вселенной при скачке новой грузовой сферы. Он пропал из другой вселенной, и никто не мог обнаружить его следов. А я нашел его с другой стороны подпространства через открытый проход из буфера. Все выглядело так, как будто лайнер заканчивал свое путешествие сквозь Подпространство и почти вышел в другую вселенную. То есть барьер гиперфильтрации он прошел. Если при этом на борту будут не трупы, а благополучно сохранившиеся пассажиры – это будет огромным сюрпризом и разгадать его мне поможет телеметрия лайнера.
К сожалению, у меня не было схемы корабля. Я не знал, где расположен мостик, и пришлось выбирать спасательный шлюз наугад. Я решил использовать тот что ближе к центру корабля. После вскрытия шлюза я бы смог подключиться к системе корабля и получить расположение всех его отсеков к себе на компьютер скафандра.
По самым приблизительным подсчетам мне предстояло провести на лайнере от двенадцати до восемнадцати часов. Скафандр был заряжен всем необходимым на двадцать часов автономной работы. Еще раз окинув все приборы и панели своей яхты, я отправился к стыковочному отсеку своей яхты. Все было готово к экспедиции.
Покинув яхту и оказавшись в Подпространстве в одном скафандре, я вдруг подумал, что я – первое живое существо, вышедшее, как говорили когда-то, в открытый вакуум этого межвселенского места. Это меня как-то взбодрило, я осмотрелся на все это великолепие, и, решив, что я еще и в буфере первый, двинулся неспешно к тому самому шлюзу в середине одной из нижних палуб лайнера.
К моему сожалению, на лайнере не был запущен аварийный протокол, при котором спасательные шлюзы разблокируются и их можно свободно открыть снаружи. Видимо, лайнер попал в буфер практически мгновенно и даже система автоматики не успела сработать. Пришлось подключаться к пульту управления и взламывать систему. Пока работал компьютер, я еще раз огляделся по сторонам. Пузырь буфера казался слегка мутноватой линзой – Подпространство превращалось в нем в размытое сияние, тонкими линями переливавшееся по всей поверхности. При этом цвета были невероятно яркими и четкими.
Провибрировал сигнал компьютера – шлюз был вскрыт, можно было подниматься на борт лайнера.
Аварийный отсек имел овальную форму в поперечнике, внутри находилась спасательная шлюпка приличных размеров – метров тридцать в длину и больше пяти в высоту и ширину. Она была пристыкована в одном из сужений овальной оболочки. При этом оставалось ещё достаточно места для ещё одного такого же судна. В помещении никого не было, везде идеальный порядок. Я направился к дальней стенке ангара, где предполагал найти выход.
Размер арки, в которой помещались две створки гермолюка выхода, был примерно в полтора моих роста по меньшему радиусу. Люк был также овальным. Как только я к нему приблизился – створки быстро отъехали в ниши переборки, открыв доступ внутрь лайнера.
Передо мной появился коридор, который уходил по поперечной окружности корпуса лайнера. Из-за его изгиба вперёд просматривалось не больше ста метров. Видимо, такие коридоры были расположены по всему кораблю и либо уходили спиралью к его центральной оси, либо представляли из себя кольца, в несколько уровней составляющие всю его конструкцию.
Теперь необходимо было найти какой-нибудь терминал, чтобы подключиться к системе лайнера – без схемы расположения его основных узлов я могу провести все отведенное на мою экспедицию время в поисках мостика, а в итоге так его и не найти.
Я стал медленно двигаться вперёд по коридору, внимательно рассматривая стены в поисках чего-то, хотя бы немного напоминающего устройство коммуникации с бортовой системой.
В течении следующих полутора часов я не нашел ничего, кроме проходов через переборки, которые соединяли овальные туннели между собой, и нескольких спасательных шлюпок, которые находились на своих местах в таких же, как и мое место вторжения, шлюзах. Ни одного намека на панель приборов, терминал ввода или просто информационный экран. Пульты аварийных отсеков не в счёт – абсолютно изолированная система. Вдруг мне пришла в голову мысль – просканировать радиоканалы. И это сработало – сразу несколько радиотерминалов попались на сканеры компьютера моего скафандра. Один из каналов оказался внутренним информационным, из него сразу получилось выцепить схему лайнера. Согласно ей, мостик находился в носовой части лайнера. Добраться до него можно было двумя путями – одним из лифтов, встроенных по внешней обшивке корабля, и через центральный туннель. Я выбрал второй путь, чтобы тщательнее осмотреть судно.
