Читать книгу: «Рок-н-рольщик. Маленькая повесть», страница 5
Начальник отдела и его заместитель раскраснелись, незаметно для себя стали говорить громче и чаще.
– Товарищ полковник, а что там с майором Шикиным, чем дело закончилось?
– Всё, как ты и говорил: он собрался «стучать» в ГУВД и ставить вопрос о замене, хм… ряда товарищей в нашем коллективе. Хорошо, телефонная связь на наше счастье не работала и его вовремя изолировали.
– Изолировали – это как?
– Я выписал ему десять суток ареста и лишил его боевых выплат за эти дни. Да, ещё порекомендовал ему купить тёмные очки и никуда без них не ходить – хороший ты ему макияж наложил, хрен он такие большие очки найдёт! – Зацветин и Жаров, не сговариваясь, дружно заржали.
– Слушай-ка, Николаич, а что ты такого страшного про меня главе администрации в Новогрозненском наплёл? – раскрасневшийся от выпитого подполковник Жаров лихо крутанул на голове камуфлированный головной убор козырьком назад.
– Ты скажи честно, может я чего важного не знаю – вдруг ты меня в ЛГБТ-сообщество записал? Ты прикинь, засылают к нам в отдел гонцов, чтобы выяснить, что я за зверь такой и чего ещё страшного от меня ждать. Какую-то кличку мне клеят: не то чистильщик, не то мебельщик…
– РОК-Н-РОЛЬЩИК, Пётр Владимирович, РОК-Н-РОЛЬЩИК… – Это был мой позывной в Грозном в первую чеченскую кампанию. Славное было время! Пусть боятся, черти.
– Ах вон оно что! Ну и пусть! Давай наливай, не тяни!
– Э нет, так не пойдёт – больно вы раздухарились, ещё ссору затеете, горячие финские парни. Включу-ка я вам другую песню «назаретян» – Зарубин поменял кассету – Слушайте!
Умиротворённая, совсем не похожая на только что отзвучавшую, мелодичная и красивая музыка нежно укачивала гостей. Лиричная, с хриплым мужским вокалом, она примиряла и успокаивала присутствующих.
– Эх, хороша песня! Наливай по единой! Как называется-то? – Зацветин запрокинул голову, опрокидывая в себя содержимое рюмки.
– «Love Hurts» – Любовь причиняет боль. – Персонально для вас, голуби вы мои!
Зацветин поперхнулся, побагровел и выронил рюмку на пол. Жаров заливисто захохотал, сорвал с головы форменное кепи, швырнул его на пол БТР, давясь от смеха, откинулся назад и … влепился с размаху затылком в корпус бронетранспортёра. Ранее успокоившийся и дремлющий неподалёку бездомный пёс вновь вскочил на ноги и в страхе унёсся подальше от железной машины, внутри которой заливисто смеялись три российских офицера. Три настоящих русских офицера.
А над притихшим Гудермесом разносились мелодичные и распевные слова шотландской лирической баллады в исполнении группы «Nazareth»:
Love hurts, love scars,
Love wounds, and marks,
Any heart, not tough,
Or strong, enough
To take a lot of pain,
Take a lot of pain
Love is like a cloud
Holds a lot of rain
Love hurts, ooh ooh love hurts …
На фото: Алёшин А.Г. (в центре), автор (слева от него) в окружении спецназовцев – водителя и борт-стрелка БТР, пулемётчиков Вадима и Сергея, водителей ГАЗОНа Сергея и Валерия.
Эпизод третий.
Уже дома.
7 октября 2002 года эшелон с милиционерами, завершившими свою рекордную по срокам 195-дневную служебную командировку на Северный Кавказ, прибыл на первый путь железнодорожного вокзала. На перроне в честь прибывающих героев во всю мощь своих возможностей гремел маршем местный милицейский оркестр. Начальник областного ГУВД поправил фуражку, достал листки с приветственной речью и свирепо глянул на своих заместителей, галдящих у него за спиной. Свита заволновалась.
Милиционеры выходили на перрон и падали в объятия родных и сослуживцев. Вволю нацеловавшись с близкими, они по команде выстроились в две шеренги, подтянули ремни и заплечные мешки и приготовились внимать речам генерала. Гремела музыка, расчувствовавшийся генерал-лейтенат вручал прибывшим ведомственные награды, одаривал подарками, некоторых по-отечески лобзал…
Перрон опустел. Ветер гонял по асфальту обрывки шоколадных обёрток и пустые пластиковые стаканчики. Вдоль одиноких вагонов от локомотива к концу состава бежала красивая молодая женщина, заглядывала в открытые тамбуры и бежала дальше. Она запыхалась, светлые волнистые волосы растрепались, щёки от бега раскраснелись – одним словом, хороша!
Добежав до конца эшелона, она увидела того, кого искала – ей навстречу из последнего вагона вышел Павел Николаевич Зарубин – её муж и отец их двоих дочерей.
На фото: автор на административной границе Республики Дагестан и Чеченской Республики после сопровождения VIP – персон из района проведения контртеррористической операции. Слева – Дагестан. Справа – Чечня. За спиной автора пограничная река Аксай. Село Герзель-Аул. Июль 2002 года.
– Привет! Как вы тут без меня?
– Привет, дорогой! Ничего, терпимо, только деньги кончились – красотка Марина не работала, ибо кому нужна работница с двумя часто болеющими детьми? Да никому!
– Деньги говоришь? А где мои командиры, сейчас порешаем с ними насчёт денег.
Командиры его вскоре обнаружились: командир специализированного батальона уголовного розыска областного ГУВД, в котором Зарубин служил заместителем, приближался в сопровождении остальных своих замов.
– Здорово, герой!
– Здорово, отцы-командиры. Домой меня с женой и вещами забросите?
– Погоди, поехали на базу – сдашь оружие.
– Народ, сдайте за меня, а мне бы домой – помыться-побриться с дороги, всё же три дня в пути!
– Не положено, оружие и боекомплект должон сам сдавать.
– Маришка, поедем. Домой потом нас забросите?
– А как же!
Разоружившись и сняв с себя «сбрую», Зарубин заглянул к командиру. Комбат, подполковник Бородкин Василий Владимирович на должность был назначен недавно и с удовольствием обживался в персональном кабинете. Он пультом выключил телевизор, который смотрел в одиночестве.
– Присаживайся, Николаевич! Что у тебя?
– Василий Владимирович, дома денег ноль, жена и двое детей полуголодные сидят. Я с командировки гол как сокол, сами знаете, в месяц 200 рулей выдавали на сигареты. Может как-то поможете моему горю?
– Слушай, сегодня только 7-е число, а получка 20-го (в МВД по традиции заработную плату выдают один раз в месяц строго 20 числа), в бухгалтерии тоже полный ноль. Если хочешь (Бородкин залез в свой портмоне, порылся в нём) дам взаймы двести рублей?
– Эх, этого моим девчонкам даже на прокладки не хватит! Только на пол-литру если! Я тут с народом пообщался – Зарубин присел на один из стульев – говорят в ГУВД поступили «боевые» за июль и август. Может посодействуете, чтобы нам их побыстрее выдали? Там за два месяца тысяч по 30 на брата будет. Так как, командир?
«Боевые» ежемесячные выплаты были введены Президентом с начала второй чеченской кампании. Они были существенной финансовой поддержкой для российских силовых структур, находившихся в районе вооружённого конфликта и оформлялись специальным боевым приказом за подписью командующего объединённой группировкой сил и средств в Северо-Кавказском регионе.
– Ну, не знаю, попробую поговорить с руководством. Ты загляни в батальон денька через три.
Прошло три дня. Зарубин, находящийся в реабилитационном отпуске, вновь входил в кабинет командира батальона.
– Разрешите, Василий Владимирович?
– Заходи, герой! Что не отдыхаешь?
– Нам бы насчёт халатика! В смысле, какие новости по «боевым» денежкам?
– Николаич, денег по-прежнему нет. Руководство ГУВД посылает в финансово-экономическое управление, а я там никого не знаю.
– Командир, а что насчёт зарплаты? Может хоть часть мне выдадите?
– Ну что ты, мы же содержимся за счёт средств областного бюджета. А область, понимаешь, чаще всего деньги задерживает. Если дадут двадцатого числа, это будет уже хорошо. Лишь бы не задержали. Вот если мы были на федеральном бюджете, тогда было бы проще – там зарплату день в день выдают.
– Да, хоть в другую контору к федеральному бюджету переходи. Так что посоветуешь, командир?
– Ты это, зайди к нашему главному бухгалтеру, может она что сумеет сделать.
– Понятно…
Гадалкина Инесса Борисовна, главный бухгалтер специализированного батальона, женщина бальзаковского возраста, была дамой весьма своеобразной и вздорной. Не имея офицерского звания, она работала в качестве гражданского специалиста и поэтому завидовала каждому, кто был облачён в милицейский китель и носил погоны. Зная всё это, Зарубин начал осторожно.
– Инесса Борисовна, я к Вам зашёл по совету командира.
– Чего надо, денег нет! – отрезала пергидрольная блондинка – проси мало, говори тихо, уходи быстро – особого пиетета ни к кому из руководства батальона, да и к офицерам вообще, она не испытывала.
– Борисовна, только Вы можете помочь моему горю!
– Чево надо, говори!
– В ГУВД, знаю точно, поступили «боевые» деньги за два месяца – июль и август – по нашей командировке. До зарплаты ещё далеко, а у бойцов, кто со мной ездил, да и у меня тоже денег совсем нет. Помогите получить «боевые», хотя бы за один месяц. Вы в ФЭУ ГУВД человек уважаемый, Вас послушают однозначно!
– Да что вы говорите! Как петух жареный в зад клюнул, так сразу к Инессе Борисовне побежали. А как премии за раскрытие преступлений получать, так ни разу обо мне и не вспомнили! Если знаете, что пришли «боевые», значит получите, когда время придёт.
– Надо сейчас, Инесса Борисовна. У всех семьи, дети.
– Знаешь, что?! Да пошли вы все в задницу с вашими боевыми!! Моя бы воля, я бы вам вообще ничего за командировку не платила, наоборот, с вас бы удержала!
– Это как? – Зарубин явно опешил.
– Да вот так, алкаши вы конченные! В Чечне только и знаете, что водку пьянствовать да медальки купленые со значками себе на грудь вешать! Знаю, что говорю! Герои, блин, отсиделись где-то в норах, как бомжи, по-тихому! Только и можете, что мирных жителей кошмарить, да баб тамошних трахать! Иди со своими мудаками куда подальше!
Зарубин недослушал заключительные слова этой оскорбительной речи, потому что у него «упала планка» – в глазах потемнело, как тогда, в июле, в гудермесских разборках. Ухватив охамевшую мадмуазель правой рукой за шиворот, он легко выволок её в смежную с бухгалтерией комнатушку – приёмную командира батальона. Находившаяся там немолодая уже секретарша, оторвав глаза от пишущей машинки, взвизгнула, будто увидев гигантскую крысу, и почему-то запрыгнула на свой стул обеими ногами. Зарубин, особо не напрягаясь, протащил оравшую и сучившую конечностями даму мимо неё и легко заволок в кабинет командира. Швырнув добычу на пол перед комбатом, Павел перевёл дух и … пришёл в себя. В глазах у него прояснилось, боевая пелена спала и он осознал, что находится в кабинете Бородкина, нависая над сидящей на пятой точке, в сбившейся на спину блузке и разорванных на коленях колготках, рыдающей в голос главбухшей. Комбат вскочил со своего места и безмолвно наблюдал за этим душераздирающим зрелищем.
– Василий Владимирович, даю этой даме два дня сроку на решение вопроса о выдаче моим подчинённым и мне «боевых» выплат. Если через два дня мы денег не получим, слово офицера, что в тот же день буду у начальника ГУВД и уволю эту стерву. Ни одно из только что сказанных ею слов не пройдёт даром. Но обязан предупредить, что в таком случае у генерал-лейтенанта могут возникнуть неприятные вопросы и к Вам, товарищ подполковник.
Присутствующие знали, что за время этой рекордной по срокам командировки начальник ГУВД неоднократно навещал своих подопечных в зоне боевых действий и не раз лично общался с Зарубиным – командиром тамошнего батальона специального назначения; да и жили они в своём родном городе в соседних домах и часто виделись.
– Ты езжай домой, Николаич, возьми мою машину – опешивший начальник растерялся окончательно.
– Спасибо, я сам доеду. А ты, Борисовна, иди трусы меняй. Два дня тебе сроку, два дня!
Домой Зарубин вернулся невесёлый. Кроме гадкой победы над охреневшей бухгалтершей, похвастаться было нечем. Да и этот мерзкий эпизод на хлеб не намажешь и детям в школу не положишь.
– Как с деньгами? – Маришка встретила мужа, вытирая полотенцем мокрые от готовки руки.
– Пока никак, ждём-с…
– Слушай, завтра младшей надо в школу на обед денег дать. И старшей в академию что-то нужно, не гоже её без копейки оставлять. В холодильнике хоть шаром покати, только одна греча. Ни масла, ни мяса. Вообще продуктов ноль. Последние 50 рублей остались и занять не у кого.
– Не нужно ни у кого занимать, я что-нибудь придумаю.
– Ну-ну…
Вечером в квартиру Зарубиных неожиданно позвонили. Подполковник невесело открыл дверь и вышел в тамбур.
– Здорово, Николаич! Вот, в гости к тебе заглянул – всё помещение тамбура занял крепкий румяный здоровяк Виктор Олегович Щербак, командир батальона специального назначения полка патрульно-постовой службы милиции. Бывший подчинённый Зарубина, а ныне переросший своего недавнего шефа по служебной лестнице, богатырь Виктор очень сдружился с Павлом Николаевичем и по – возможности старался не забывать коллегу. Более того, в закончившейся командировке доверил экс-командиру два десятка своих бойцов-спецназовцев.
– Давай, Виктор, заходи. Маришка дома, сейчас чем-нибудь нас накормит.
– Маринка, привет! – протиснувшись в небольшую прихожую квартиры Зарубиных, Щербак заполнил собой уже всё жилое пространство.
– Привет, Витя! Заходи, гречневую кашу будешь?
– Спасибо, красотуля, некогда, я на работе. Чего приехал-то: сегодня мои бойцы охраняют во Дворце Спорта концерт западной рок-группы, а меня определили туда ответственным по охране общественного порядка. Музыканты говорят крутые; разных корреспондентов будет целая куча, да и народу во Дворец набьётся не менее тысяч пяти – шести. Дали пригласительный билет на это мероприятие, так он мне без надобности, я и так у них сегодня главный и имею свободный доступ. Да и не люблю этих рокеров. Тебе, Николаич, приглашение привёз. Давай собирайся, начало через час, на моей служебной машине вместе со мной и доедешь.
– Вить, а что за группа-то?
– Слушай, я в них не шарю, вроде «Иерусалим» называется. То ли английская, то ли американская, шут их разберёт!
– Может, «Назарет»?
– На пригласительный, сам разберёшься.
Виктор протянул Павлу длинный узкий двойной кусок цветного ламинированного картона, с сине-фиолетовой пугающей картинкой трёх свирепых, клыкастых, лохматых морд не то собак, не то вурдалаков с огромными когтистыми крыльями, как у летучих мышей. А справа на билете было написано: «Легенда рок-н-ролла шотландская группа «Назарет» (Nazareth). Классика британского рока. Российский тур легендарных музыкантов по 21 городу Российской Федерации: 20 сентября – Сочи, 21 сентября – Москва Дом культуры им. Горбунова, 10 октября – Нижний Новгород, 14 октября – Санкт-Петербург».
– Ух ты, да ведь это картинка с альбома 1975 года «Hair of the Dog» – «Собачья шерсть»! Самый коммерчески успешный альбом группы! Зарубин развернул билет – Танцевальный партер! Это как? Мне что, плясать придётся?
