Читать книгу: «Отец марионеток», страница 5
– Да, это правда, – сказал кукловод.
– По закону, – холодно произнес вельможа, – лицо, осмелившееся произнести хулу на светлейшего, должно быть тотчас же по доказательстве вины казнено через повешение. Ты сознался, вина доказана. Палач! Исполняй!
Толстяк выдвинулся вперед, осмотрелся, увидел большую раскидистую липу рядом с хижиной. Отыскав глазами подходящий сук, он довольно ухмыльнулся, снял с плеча веревку и принялся мастерить петлю.
Сердце кукловода бешено заколотилось. Что же вы, закричал он мысленно, это же ваша игра! Я всю жизнь наделял вас умом, силой и ловкостью. Теперь ваша очередь. Дайте мне необыкновенную силу! Я раскидаю их, как котят! Сделайте меня чародеем! Я разгоню их молниями с неба! Мы с вами вскочим на коня и умчимся туда, где нет ни герцога, ни его стражи, ни рыбоглазых доносчиков, ни толстых слюнявых палачей с предательскими добродушными мордами, где нет Берта с его фальшивыми марионетками. Ну?! Вы же теперь творцы, вы же все можете!..
Он замер, прислушиваясь к себе, все еще надеясь, что произойдет что-то необыкновенное, что невидимая река хлынет в тело, наполняя его силой давно ушедшей молодости, что вот сейчас он сможет сделать нечто удивительное и…
Палач со скучающим видом приблизился к старику, набросил ему петлю на шею, кивнул в сторону дерева и ласково сказал:
– Пойдем?
Фео в недоумении посмотрел на свои руки. Потом на палача. Обвел изумленным взглядом народ. Нити! Они были на месте!
Но ничего не происходило.
Все правильно, обреченно подумал старик, все так и должно быть. Ничего они не смогут. Они всего лишь куклы, фантазия им чужда. У них нет ни мыслей, ни желаний. Все, что они имеют – мое. Это я дал им. Они умеют играть, но не могут управлять. И, выходит, эти нити бесполезны.
Палач дернул за веревку и нетерпеливо забормотал:
– Ну, пойдем, пойдем…
– Пойдем, – покорно согласился Фео. Теперь уж точно все равно. Нити не помогут.
И тут он услышал мелодичный голосок, который журчащим колокольчиком зазвенел в душе. Фео сразу узнал его. Во всех своих спектаклях он сам озвучивал своих кукол, но в голове его всегда звучали их настоящие голоса. Каждый их них говорил по-своему, и кукловод, посмеиваясь над собственной хрипотой, всегда жалел, что зрители не могут услышать то, что слышит он. И вот теперь нежный, напевный голос принцессы Алель ласково прошептал: «Последнее желание…»
– Последнее желание! – отчаянно выкрикнул старик, хватаясь за эти слова, как за соломинку.
Граф недовольно сдвинул брови, но тут же равнодушно пожал плечами.
– Хорошо, – сказал он. – Чего ты хочешь?
Фео шагнул к стражникам. Он брал их за руки, трогал панцири, заглядывал в лица и бессвязно бормотал: «Хорошие доспехи… Отличный шлем, прочный, да… О, этот меч, наверняка острый…»
– Да он рехнулся! – воскликнул чей-то голос. Но кукловод не обратил на него внимания. Ему крайне важно было дотронуться до всех в отряде, потому что от каждого, до кого он дотрагивался, тут же в сторону хижины протягивались прозрачные серебристые нити. Только графа Валлена Фео трогать не стал, потому что об этом предупредил тревожный голосок принцессы.
Вот как, думал старик про себя, значит, вы решили так? Мы сделаем их марионетками и заставим перебить друг друга? И путь свободен? Десяток мертвых тел и кровь, страх и ужас – достойная плата за свободу? Но разве этому мы служили, разве это мы несли людям? Мы прожили длинную, трудную и интересную жизнь, а в итоге что? Представление, достойное Берта?
Нет, воскликнул в душе Фео, я не хочу. Пусть уж лучше меня повесят! Не надо!
И вновь ласковый успокаивающий голосок принцессы прозвенел еле слышно и затих.
Ладно, решил кукловод и увидел, как до звона натянулись серебристые нити. Пусть будет по-вашему. Он отступил к хижине, сжал кулаки и отчаянно выкрикнул:
– Начинайте!
И зажмурился, ожидая услышать звон стали и ужас предсмертных криков.
Но в наступившей гробовой тишине вдруг кто-то запел. Голос был грубый, он хрипел и фальшивил, но Фео ясно слышал, как ему вторит другой, чистый и нежный голосок.
И тогда старик открыл глаза.
Стражники пели и танцевали перед потрясенной людской толпой. Выходило это довольно неуклюже, но невидимые нити помогали, и с каждой нотой, с каждым па, у этих странных актеров получалось все лучше и лучше.
Граф Валлен, широко распахнув изумленные глаза, смотрел на неожиданно сошедших с ума воинов, он хотел им что-то сказать, но не мог произнести ни слова.
