Читать книгу: «Источник вечной жизни», страница 3

– Чем могу вам помочь, молодые люди.

– Мне нужно найти человека, вернее узнать, как сложилась его жизнь после расформирования спецпоселения ГУЛАГ.

– Вы знаете сколько было спецпоселений только в Сибири? – Жито покачал головой, – может у вас есть более подробные сведения?

– Николай Фёдорович, мне нужна подробная информация об Андрее Ильиче Апраксине, который жил в начале пятидесятых в Кругарском спецпоселении. Так же было бы полезно узнать, кто ещё в это же время находился вместе с ним на поселении. – Дмитрий протянул Жито распечатку из материалов, подготовленных сотрудниками генерала Шатова. Николай Фёдорович бегло просмотрел распечатку, поднялся и предложил.

– Процесс поиска нужной информации может затянуться, – строгий взгляд историка скользнула по лицам гостей. – Я думаю, что вам нужна не столько информация о спецпоселении, сколько о жизни фигурантов дела после освобождения, восстановлении в правах, а также об их родственниках?

– Как долго вы будете собирать информацию? – Поинтересовался Дмитрий. – В современной России всех приучили, что любая работа должна быть оплачена.

– Об оплате пока не думайте, а по времени исследования могут затянуться на неделю или дольше. Вы можете пожить это время у меня либо где вам заблагорассудится.

– Не переживайте, нам есть где жить. – Сварливо заявила Рита, тем более, что есть ещё другие дела.

Дмитрий и Рита попрощались с учёным и покинули его жилище.

***

У лимузина, несущегося по проснувшейся Москве к аэропорту, была хорошая звукоизоляция, не позволяющая уличному шуму проникнуть в салон, поэтому новому пятому эрарху ничто не мешало обдумывать план действий его группы в Новосибирске, согласованный накануне с магистром.

После череды привычных действий, присущих любому вылетающему пассажиру, пятый эрарх поднялся на борт воздушного судна и занял место, в соответствии с посадочным талоном, и прикрыл глаза. Память и возникшие зрительные образы снова вернули его в прошлое.

– Сколько же прошло лет – сто, а может быть сто пятьдесят? – Савелий Фомич, ныне именуемый в ордене пятым эрархом, погрузился в воспоминания.

Савелий Фомич Неведомский, во второй половине девятнадцатого века, служил земским врачом в Калужской губернии и обладал обширной практикой, а лето он с дочкой и женой любил проводить в небольшом собственном доме с мезонином. Комнату – светелку в надстройке дома обычно занимала дочка Неведомского, а на первом этаже, помимо веранды, гостиной и спальни, располагался кабинет хозяина дома для приема посетителей.

Пятый эрарх приоткрыл один глаз, затем другой, двигатели самолёта равномерно гудели, посмотрел на ближайших пассажиров, одни мирно дремали или что-то читали, а другие что-то беззвучно обсуждали. Неведомский так и не понял, чем было вызвано его пробуждение, поэтому снова сомкнул веки и нырнул в воспоминания.

***

Вечерами Савелий Фомич Неведомский любил посидеть в плетеном кресле на лужайке возле своего дома, но в тот день размеренный отдых семьи земского врача был нарушен очередной беготней и криками жандармов. Накануне жандармы третьего отделения императорской канцелярии совместно с конными и пешими полицейскими патрулями прочесывали улицы в поисках активистов калужского кружка землевольцев.

Неожиданно, где-то рядом на соседней улице, прогремел выстрел, заставивший Неведомского вскочить со своего кресла, а далее один за другим еще затрещали громкие выстрелы. Савелий Фомич подошёл к изгороди и прислушался, выстрелы прекратились и стали слышны крики людей, позвякивание лошадиной сбруи и удаляющийся топот копыт. Неведомский отвернулся от изгороди и побрел назад к креслу, но услышал, что кто-то упал возле кустов с глухим утробным выдохом.

Земский врач вернулся к изгороди, встал на перекладину, осторожно перегнулся через ограду и с опаской посмотрел вниз, возле куста лицом в траву лежал мужчина. Савелий Фомич помчался помогать нежданному пациенту, он открыл калитку, быстро преодолел расстояние до куста и перевернул мужчину на спину.

Костюму мужчины, лежащему на траве, не доставало элегантности из-за отсутствия сюртука, помятого темного жилета и сдвинутого на бок галстука. Неведомский прикоснулся к шейной артерии, убедился, что мужчина жив, расстегнул жилет, на животе сквозь сорочку расползалось кровавое пятно, так же как на плече и бедре.

Савелий Фомич схватил мужчину за руки и потянул по траве к калитке, затем по лужайке возле дома. Мария Васильевна, жена Неведомского, исполняющая обязанности санитарки, выскочила из веранды схватила мужчину за ноги и помогла затащить раненого в дом. Когда земский врач снял с пациента одежду, сделал обезболивающие инъекции и принялся выполнять разрезы ланцетом для извлечения пули из живота мужчины, тот очнулся, что-то невнятно произнес и тут же отключился.

Мария Васильевна принесла тёплой воды, когда её муж осматривал рану на бедре. Пуля разорвала одежду, но на бедре, как и на плече только ободрала мягкие ткани. Неведомский омыл эти раны и наложил льняные повязки, рука пациента опустилась вниз за пределы кушетки и соскользнула в таз с тёплой водой, которая вдруг неожиданно забурлила. Савелий Фомич хотел было поднять упавшую руку, но заметил закипевшую воду от соприкосновения с рукой пациента и зачарованно замер на несколько минут, а после устало опустился на табурет рядом с кушеткой. Доктор прикоснулся рукой к тазу, металл почему-то был холодным.

Савелий Фомич за хлопотами по оказанию медицинской помощи пациенту не заметил, как на улице стало вечереть, врач глубоко вздохнул, понимая, что пациент проведёт у него в доме не менее двух недель, посмотрел на лежащего без движения мужчину, грудь которого плавно вздымалась и опускалась, и отправился ужинать по приглашению Марии Васильевны.

Ночью Савелий Фомич ворочался, просыпался несколько раз из-за видений бурлящей воды, то от рук странного пациента, то от его собственных рук. Неведомский во сне бродил по своему саду в ярких сполохах света, чем-то напоминающих тихие вспышки молний, но только более яркие и освещающие сад оранжевым светом. Когда Савелий Фомич в очередной раз проснулся, посмотрел на тихо спящую жену, в комнате уже хорошо были различимы детали интерьера от набирающего силу восходящего за горизонтом солнца. Он взглянул в окно и увидел сидящего на траве пациента.

Неведомский аккуратно встал с кровати и тихо, чтобы не разбудить жену, оделся, прошел на веранду, заметил на столе сложенные в кучу бинты. Вместо привычных буро-коричневых пятен от крови, полосы льняной ткани почему-то были ярко алого цвета, как будь-то, окрашены краской.

С улицы послышался низкий тихий вибрирующий звук, а когда Неведомский вышел во двор, то увидел сидящего на траве и медитирующего пациента с голым торсом. Доктор обошел вокруг мужчины пытаясь разглядеть его раны, но кроме синеватых пятен на животе и плече ничего не увидел. Потрясенный он долго стоял возле медитирующего мужчины, пока тот не поднялся с травы и поклоном поприветствовал Неведомского.

– Доброе утро, – пробормотал обескураженный доктор, – я много лет занимаюсь медициной, но ещё ни разу не видел столь быстрого заживления огнестрельных ранений.

– Доброе утро, Савелий Фомич, – размеренно поздоровался гость, – в мире столько таинственного и неизвестного, что может удивить обычного человека.

– Как мне вас называть, сударь, – спросил все ещё не пришедший в себя доктор, – стало быть вы из землевольцев?

– Обращайтесь ко мне, Князь! – Назвался гость, – а к обществу "Земля и воля" я никакого отношения не имею.

– Почему же вас преследовали жандармы… – хотел узнать доктор, но гость прервал его.

– Савелий Фомич, – мне бы умыться, – попросил гость.

Они вместе прошли к колодцу в глубине сада, а когда вернулись, то каждый нес по полному ведру воды. Савелий Фомич оставил свое ведро возле дома, бросился на веранду за полотенцем и мылом, а когда вернулся, то уставился на мускулистую спину гостя, который опустил руки по локоть в ведра, а вода снова бурлила.

Князь выпрямился, повернулся и взглянул с улыбкой на доктора, забрал у него мыло и повесил полотенце на шею. Князь смыл с тела засохшую кровь, насухо вытерся полотенцем, а после поинтересовался где его одежда. Хозяйка ещё с вечера почистила одежду гостя, застирала пятна крови, а вместо испорченной сорочки подобрала по размеру. Князь отправился одеваться и приводить себя в цивильный вид, хотел побриться и причесаться.

В это время во двор зашли двое мрачных жандармов, остановились возле входа на веранду и окликнули хозяина. Савелий Фомич вышел из дома, побледнел, увидев жандармов и представился.

– Неведомский, земский врач, – его голос предательски дрогнул. – По какой причине, господа, вы решили посетить моё скромное жилище? Может быть снова нездоровится следователю губернской жандармерии генералу Барскому? Так я его навещал недавно и собираюсь посетить генерала через пару дней.

Один из жандармов угрюмо посмотрел по сторонам и нетерпеливо прервал врача.

– Послушайте, Савелий Фомич, вчера мы устраивали облаву на трех преступников землевольцев и два человека были пойманы.

– Я слышал вчера шум и выстрелы на соседней улице, – взял себя в руки Неведомский, – о преследуемых вами людях мне ничего не известно. Может вы предоставите мне приметы третьего, то я сообщу, если у нас в округе появится посторонний, похожий на разыскиваемого.

– Третий преступник возможно ранен, а был роста чуть выше среднего, в темной одежде и с непокрытой головой.

Второй жандарм без спроса вошёл на веранду и распахнул дверь в дом. В нескольких шагах от двери стоял гость Неведомского облаченный в свою одежду.

Кто это? – громко спросил у хозяина жандарм и показал пальцем на Князя, а тот, словно погруженный в транс, выставил руки ладонями вперёд.

Всё что произошло дальше для земского врача прошло, как во сне. Жандарм попятился назад, налетел на стоящего в дверях во дворе второго жандарма, который неуклюже взмахнул рукой, успел дважды выстрелить, но пули попали в Савелия Фомича.

Когда жандармы повалились, как тряпичные куклы во дворе на траву, Князь вытащил из кармана какую-то серебристую трубку, направил на жандармов, чем-то щелкнул и из нее полилось голубое свечение. Тела жандармов дернулись несколько раз, стали бесшумно сжиматься, а после от этого голубого свечения на траве осталась только одежда жандармов.

– Что это такое? – теряя сознание испуганно прошептал Неведомский.

– Дематериализатор, – хмыкнул Князь, а когда заметил Марию Васильевну, выскочившую из дома на звук выстрелов, распорядился, – одежду жандармов сожгите, срежьте пуговицы, соберите металлические предметы и выбросьте в выгребную яму, – а сам подобрал оружие, спрятав его в складках своей одежды, схватил пустое ведро и побежал к колодцу.

Бывший пациент положил на лужайку Неведомского, теперь он взял на себя обязанности врача и разорвал сорочку Савелия Фомича, увидев, что пуля пробила левую сторону груди, а вторая прошла на вылет в предплечье. Неведомский закашлялся кровью, а гость привычно окунул руки в ведро с водой, пока та не начала бурлить. Князь несколько раз зачерпывал ладонями воду из ведра и выплескивал на грудь раненого, а затем попытался его напоить. Савелий Фомич перестал кашлять кровью, от прохладной воды он пришёл в себя и тяжело дышал, его тело выдавило пулю.

Князь поливал водой грудь и предплечье земского врача, так, что раны стали затягиваться и через четверть часа Неведомский смог подняться с травы и перейти на веранду. Савелий Фомич был поражён своему преображению, прошло всего не более получаса с момента смертельного ранения в грудь, но сейчас он чувствовал себя почти абсолютно здоровым, в теле не было слабости, только небольшая заторможенность в движениях и речи.

– Милая моя, Мария Васильевна, со мной все в порядке, – растягивая гласные произнес Неведомский, заметив слезы в глазах у жены. – Нам пора бы позавтракать, накрывай на стол.

– Сейчас будем завтракать, – его жена сдержала рыдания и направилась в дом.

– Савелий Фомич посмотрел на стоящего гостя и предложил, – Князь, спаситель вы мой, извольте откушать с нами и чаю испить. – Рукой он показал гостю присесть за стол и с неподдельным удивлением выговорил, – я не пойму от бога ли ваши возможности, но ваши таланты потрясли меня до глубины души.

– Всё, что мы получаем и чем обладаем в этом мире, только благодаря божьей воле, – Князь встал трижды перекрестился и снова занял место за столом, – кто-то получает свои возможности от рождения по линии крови, а кому-то они даются богом при жизни. – Князь ободряюще улыбнулся, заметив тень сомнение на лице доктора.

– Моя обязанность и потребность перед богом и людьми лечить людей, – вздохнул Неведомский.

– Савелий Фомич, через несколько месяцев вы почувствуете в себе перемены, эти изменения заставят вас, покинуть этот дом и Калужскую губернию, и вы отправитесь в Петербург, где мы снова с вами увидимся, и тогда перед вами откроется многое, что сейчас вызывает вопросы и удивление.

***

Пятый эрарх почувствовал движение рядом с собой, он открыл глаза и увидел, как пассажиры самолёта поднимаются со своих мест, кто-то доставал с полок сумки, другие возбуждено общались, радуясь, что оказались снова на земле. Эрарх вытащил из-под кресла саквояж, поставил себе на колени и погладил мягкую кожу, минуло много лет с той поры, как он оставил практику земского врача Калужской губернии, но по-прежнему из сумок отдавал предпочтение саквояжу.

К самолёту подали телескопический трап и эрарх покинул самолёт, прошел сквозь зал прилета, миновал зону выдачи багажа. Навстречу ему торопился молодой человек высокого роста в тёмном костюме.

– Приветствую вас, мой господин! – На лице молодого человека возникла мимолетная улыбка. – Надеюсь, что полет не был утомителен? – Ответа не последовало, и он взял из рук эрарха саквояж и провел к автомобилю.

Через час машина заехала во двор двухэтажного коттеджа, огороженного высоким забором. После обеда пятому эрарху предстояло выслушать доклад князя и обсудить план действий по изъятию материалов исследований Бемельского, остановить представителя ордена хранителей "Символа Соломона", рвущихся, по мнению магистра, к тайне вечной жизни, случайно открывшейся Апраксину.

***

Похороны Бемельского были организованы заместителем директора института по хозяйственной части Никитой Ивановичем Протопоповым. Дмитрий не хотел идти на это мрачное, давящее на нервы событие, но женщины, потерявшие мужа и отчима, просили его не оставлять их в сложной ситуации, Родинову пришлось сдаться из-за грустного взгляда. На удивление Людмилы Ивановны, попрощаться отправились многие нынешние сотрудники института и те, кто хорошо знал Бемельского, но в силах обстоятельств покинули институт.

Когда произносили речи над могилой погибшего учёного, Родинов почувствовал чей-то ледяной взгляд и подергал плечами от холода. Дмитрий освободился от руки Маргариты и аккуратно повернулся. На дорожке между захоронениями стоял полноватый мужчина среднего роста в светло-серой тройке с непокрытой головой, а глаза, прикрытие дымчатыми стёклами очков в дорогой роговой оправе были устремлены на Дмитрия. Весь облик этого представительного мужчины говорил о большой жизненной силе, а морщины на лбу давали понять, что он наделён огромной властью. Дмитрий снова и снова с осторожностью посматривал на этого мужчину и неожиданно мысленно услышал его голос.

– Юноша, возвращайся домой, пресеки все свои попытки добраться до истины, твоя жизнь так коротка, чтобы вмешиваться в планы бессмертных.

– Я обязан выполнить поставленную задачу, – произнес Родинов странным безвольным голосом, находясь под воздействием какой-то гипнотической силы.

– Дима, что ты сейчас сказал? – Рита снова подхватила его под руку.

– Это я так о своём, – Встряхнулся Родинов, прогоняя мороку, – Кто вон тот мужчина, – он показал направление взглядом.

– Нет, никогда раньше не видела, – заявила Маргарита, всматриваясь на представительного господина, устроившегося на лавочке, через несколько могил.

Когда Дмитрий снова взглянул в том же направлении, то странного мужчины не было на прежнем месте, он потихоньку удалялся в сторону выхода с кладбища, а позади него шли двое сопровождающих в черных костюмах.

Когда церемония погребения Бемельского закончилась, все потянулись на выход с кладбища к автобусу, Дмитрий наклонил голову к Рите и тихонько сказал:

– Прости меня, но на поминальный ужин я не пойду.

– Понимаю, ведь там соберутся только знакомые отчима, – согласилась Рита. – Может тебе поехать ко мне домой?

– Мне нужно в отель, там у меня ноутбук.

Дмитрий усадил Людмилу Ивановна и её подругу на заднее сиденье, занял место за рулём, дождался, когда Рита закончит что-то обсуждать с Протопоповым и займёт место рядом с ним и только тогда завёл двигатель.

***

Войдя в отель Дмитрий поздоровался с девушками за стойкой регистрации и поднялся к себе в номер. Дмитрий извлёк из сейфа папку с бумагами и ноутбук, он решил, что лучшим способом общения сейчас будет видеосвязь. Владимир Тихонин почему-то не откликался на вызовы и тогда Родинов попытался вызвать Александра Ивановича и через несколько мгновений сеанс связи установился.

– Здравствуй, Дима, – попробовал улыбнуться Александр Иванович, но заметив тревогу на лице собеседника настороженно спросил, – неужели опять что-то чрезвычайное и почему ты тогда мне звонишь, а не Тихонину? Может пора подключать нашу службу безопасности?

– Добрый день, профессор! – Пока ничего экстраординарного не произошло, не переживайте. Я хотел с вами обсудить одного человека, которого я заметил на похоронах Бемельского.

– Ох, я совсем забыл об этом скорбном мероприятии, – грустно вздохнул профессор, прикрыв на секунду глаза, – там что-то произошло?

– Слезы, прощание и скорбь, – выговорил Дмитрий. – На кладбище я пересёкся взглядом с одним странным субъектом. – Родинов пересказал приметы представительного мужчины, а также мысленный диалог и его гипнотическое воздействие.

– Это очень плохо, – произнес Александр Иванович и его лицо сковала гримаса ужаса. – Если в дело вмешались бессмертные, то нужно срочно бросать твои поиски или хотя бы действовать очень осторожно и быстро.

– Кто такие эти бессмертные и что вас так напугало?

– Помнишь я тебе рассказывал о международной экспедиции, что была лет сорок назад, тогда мы вели раскопки в северо-восточной части Турции.

– Я помню фотографию у вас в кабинете, вы рассказывали, что в пещере предгорья наткнулись на странные артефакты с возрастом в десять тысяч лет?

– Этот предмет культа можно назвать ритуальной чашей и небольшим омфалом, наподобие греческого, испещренный письменами и ещё другие предметы культа. Нашей экспедицией руководил британский профессор Стерр, он то и смог тогда разобрать часть надписей. Все эти ритуальные предметы предназначались не для пророческих предсказаний, а для создания снадобья, продлевающего жизнь.

– Опять мифы народов мира, – скупо улыбнулся Родинов.

– Тогда и появились бессмертные из линии крови. – Александр Иванович потёр ладонями глаза. – Их боевики прибыли в посёлок вечером, а утром заявились в наш археологической лагерь. Артефакты они изъяли, часть людей убили, кого-то, как Стерр дематериализовали, что только кучка пепла, да одежда осталась.

– А как же вы выжили? – осторожно поинтересовался Дмитрий.

– Мы с Владимиром Владимировичем и другими тремя русскими учёными вели раскопки в горах, там была обнаружена ещё одна пещера, в полукилометре от археологического лагеря, но даже на таком расстоянии мы ощущали гипнотическое влияние бессмертных. Из нашей группы мы все услышали в голове голос, холодящий кровь и я помню эту фразу "… сохрани свою короткую жизнь, тебе не дано постичь тайну бессмертия, охраняемую линией крови.

– Что же это за линия крови такая и кто эти люди?

– Линия крови это, тайный орден бессмертных, хранящих тайну вечной жизни, профессор Бемельский попытался открыть эту тайну, а твой Апраксин прикоснулся к источнику вечной жизни. Сегодня на совете хранителей мы попытаемся понять, как вытащить тебя из этой истории.

С последними словами Александр Иванович оборвал сеанс связи, а Дмитрий ещё долго сидел возле светящегося экрана ноутбука и размышлял, с чем же ему пришлось столкнуться.

***

Из заторможенного состояния его вывел телефонный звонок, Дмитрий посмотрел на вибрирующий на прикроватной тумбочке мобильник, нерешительно взял трубку и произнес дежурное "Алло!"

– Дмитрий Иванович, это Жито, – Родинов услышал голос историка.

– Здравствуйте, Николай Фёдорович – Дмитрий надеялся, что Жито удалось найти необходимую информацию.

– Дмитрий Иванович, – обескураженно начал Жито, – когда я погрузился в изыскания, то к своему удивлению обнаружил, что архивы по части вашего Апраксина кто-то основательно почистил. Пропали отдельные листы и даже папки, касаемые периода пребывания Апраксина в Кругарском спецпоселении.

– Неужели ничего не удалось найти, – дрогнул голос Дмитрия.

Ожидание и безделье вымотало Родинова сильнее напряженной работы. Временами себя было нечем занять, так что у Дмитрия появлялась мысль вернуться в Москву, домой к семье, но прошедшие две недели он выступал охранником Маргариты и её матери, а также пытался искать что-либо о Кругарском спецпоселении из открытых интернет источников.

– Понимаю ваше нетерпение, молодой человек, – нервно рассмеялся историк. – Сегодня утром мне написал мой бывший студент из Тюмени, который по моему заданию осуществлял поиск в местном архиве. Он наткнулся на внутреннюю переписку между управлениями НКВД и обнаружил список фамилий лиц для перемещения в спецпоселении.

– Николай Фёдорович, вы собираетесь мне что-то отправить? – обрадованно вздохнул Родинов.

– Эта переписка и список натолкнули меня на идею, что я смог осуществить полчаса назад, – продолжил гнуть свою линию Жито. Я ничего не хочу вам отправлять, а предлагаю через пол часика встретиться и обсудить детали очно.

– Хорошо, – согласился Дмитрий, – давайте встретимся и поговорим в баре отеля "Золотая Долина", где я остановился.

Через полчаса Дмитрий спустился из номера в лобби отеля, направился к бару, но остановился, заметив озирающегося по сторонам Жито, к животу он прижимал тонкий кожаный портфель.

– Времени у меня не много, предупредил Николай Фёдорович, пожимая руку Родинова, – Сегодня у меня ещё две лекции в университете.

Мужчины заняли столик в углу возле окна, Дмитрий заказал две чашки кофе и, когда официант выполнил заказ, устремил свой взгляд на Жито. Николай Фёдорович смотрел в окно, молчал, собирался с мыслями, но вдруг он напрягся и лицо окаменело.

– Что с вами, Николай Фёдорович, – забеспокоился Родинов, – с вами все нормально.

– Очень неприятный человек на меня уставился, – опустил голову к чашке кофе Жито. – У меня внутри вдруг все огнём опалило.

– За окном никого нет, может вам показалось, – удивился Дмитрий.

Жито отпил несколько глотков, начинающего остывать кофе, несколько раз глубоко вздохнул.

– Вроде бы полегче стало, – попытался улыбнуться Жито, – давайте вернёмся к теме нашей встречи.

Жито взял свой портфель с соседнего стула, расщелкнул замки и извлёк тонкую прозрачную папку. Он стал стремительно перелистывать подшитые страницы и, наконец остановился на нужной. Дмитрий спокойно ожидал рассказа историка и не открывал взгляда за его манипуляциями.

– В своём поиске по доступным мне архивам и базам я нигде не встречал Кругарского спецпоселения. Нигде ни на картах, ни в списках структур НКВД нет посёлка Кругар, а название посёлка Круглар встречал много раз.

– Какая разница как назывался этот посёлок? – Вспыхнул Дмитрий.

– Дмитрий Иванович, вы что реально не видите связи? – Поразил я Жито, – Из московских архивов вам передали материалы про Апраксина, а он связан с Кругарским спецпоселением. Скорее всего произошла ошибка, человеческий фактор, в разных документах этот посёлок называется по-разному.

– Я сам попытался провести поиск в интернет источниках, но посёлка Кругар я не нашёл, – развёл руками Родинов.

– Дмитрий Иванович, этот документ, – Жито постучал пальцами по листам раскрытой папки, – я получил от своего бывшего студента, живущего сейчас в Тюмени. – Это сопроводиловка начальнику Кругарского спецпоселения капитану Шатову о перемещении списка лиц в посёлок. – Николай Фёдорович повернул папку к Родинову.

– Шарий и Семашко, – Дмитрий прочитал документ, а вслух произнес только фамилии. – Дата документа совпадает с пребыванием Апраксина в спецпоселении.

– На осуждённого Семашко мне пока не удалось найти ничего, – Жито выстучал победную дробь пальцами по столу, – а про потомков Шария информации много. Старший сын Шария – Александр Матвеевич Шарий председатель правления Восточно-Сибирского Инвестиционного банка. Все данные и контакты на потомков Шария вы найдёте в этой папке.

– Я очень благодарен вам, – Дмитрий взял папку, но потом спохватился, – Николай Фёдорович, сколько я вам должен за выполненную работу?

– За эту часть поисков меня устроит пятьдесят тысяч рублей, – спокойно сообщил Николай Фёдорович, – предположу, что этих сведений может оказаться недостаточно, поэтому звоните мне в любое время.

Дмитрий передал названную сумму, а после мужчины поднялись из-за столика, пожали руки и распрощались. Дмитрий направился в свой номер, чтобы изучить материалы, переданные Жито. Настроение Дмитрия существенно улучшилось, ожидание, казавшееся бесконечным, завершилось, наступило время активных действий.

***

Совещание закончилось, члены правления Восточно-Сибирского Инвестиционного банка стали расходиться, председатель правления Александр Матвеевич Шарий поднялся со своего кресла и подошел к окну.

– Саша, мы с тобой дружим уже более двадцати лет, но вчера, когда ты меня встретил в аэропорту, я почувствовал, что тебя что-то гложет, – заметил оставшийся в зале совещаний главный акционер банка Сергей Семёнович Поляков.

– Серёжа, ты прав, на протяжении нескольких недель я постоянно ощущаю беспокойство, – Шарий прижался лбом к холодному стеклу, – оно наваливается на меня каждую ночь и не даёт мне спокойно заснуть, а когда я в кошмарах просыпаюсь, то не могу ничего вспомнить и дать себе какое-либо внятное объяснение.

– Может ты просто устал? – Предположил Поляков, – с финансовой стороны наше дело процветает, может быть у тебя переживания не связаны с работой.

Сергей, помнишь, я рассказал тебе про своего отца, – продолжал рассуждать Шарий, не слыша своего друга. – Отец был преданным членом ВКП(б), это не помешало, по лживому доносу какого-то мерзавца, попасть под пресс НКВД и пройти все круги ада ГУЛАГа.

Поляков не стал больше задавать никаких вопросов своему другу, понимая, что Александр Матвеевич погружен в меланхолические воспоминания о своём отце.

– После многих лет мытарства по различным лагерям, мой отец Матвей Фомич Шарий был отправлен на спецпоселение в Новосибирской области, – Александр Матвеевич отошёл от окна и занял ближайшее кресло. Отец много рассказывал мне о политических заключённых, о тяжёлой полуголодной жизни с иллюзорной свободой поселенца. Знаешь, Сергей, чем старше я становлюсь, тем более явственно вспоминаю и представляю события из рассказов моего отца. Всю свою жизнь он вёл дневник и во время заключения в ГУЛАГе, и на спецпоселении, и после.

Шарий потянулся за бутылкой минералки, что были расставлены для совещания, Александр Матвеевич посмотрел на стакан, стоящий рядом, но просто отпил из бутылки несколько глотков.

– Отец рассказывал о стычке политических с уголовниками из-за неопытности начальника спецпоселения, в результате чего мой отец и ещё один политический осужденный были тяжело ранены, а излечил их другой поселенец, бывший царский офицер, его фамилию я сейчас уже не вспомню, при помощи живой воды из мифического источника.

– Живой воды, – повторил с улыбкой Поляков.

– Не веришь, Серёжа? – грустно произнес Шарий, – поверить в это сложно, больше напоминает русские народные сказки, только мой отец до самой смерти носил на шее вместо креста маленький бутылек с такой водой. Помню мой младший брат Артём заболел – какое-то сильнейшее воспаление лёгких, врачи тогда стали сомневаться, что он выживет. Мы с матерью день и ночь дежурили у постели больного, а отец, когда понял, что Артёма уже не спасти, откупорил свой бутылек и капнул ему в рот этой воды. На следующее утро брат был абсолютно здоров, строго-настрого запретил нам рассказывать кому бы то не было об этой воде и об излечении Артёма.

– А что стало с водой и бутыльком Матвея Фомича? – Заинтересовался Поляков.

– Зацепила тебя моя история?! – рассмеялся Александр Матвеевич, – бутылек и дневник отца хранится в шкатулке, я положил подальше в секретере, что в моем домашнем кабинете.

– Я сейчас подумал, Саша, – улыбнулся Поляков, – даже если бы у меня была канистра такой живой воды, то я не хотел бы жить вечно. Как вытерпеть мучение терять уходящих родных, друзей, как жить в чуждом тебе мире, где нет любимых и близких?

– Ладно, поехали ко мне, – поднялся Шарий, – не ожидал услышать от тебя таких рассуждений. – Вот я бы не прочь прожить лет так сто пятьдесят.

Друзья покинули здание банка, уселись в бронированный мерседес-бенц, и в сопровождении джипа охраны, направились в элитный посёлок, где на берегу водохранилища располагалась усадьба Шария. Год назад управляющая элитным поселком компания, по согласованию с собственниками участков, наняла гидротехническую фирму, реализовавшую канал, соединяющий усадьбы с водохранилищем. В результате у Шария, как и у других владельцев, появился собственный причал и эллинг для яхты.

***

Машина на большой скорости мчалась по шоссе, до дома Шария оставалось менее десяти километров, во время движения старые друзья тихо обсуждали предстоящий инвестиционный проект. У сидящего на переднем сиденье телохранителя, неприятно пискнула рация, выслушав приказ старшего, он приказал водителю остановиться. Водитель сбросил скорость и остановился на обочине шоссе, рядом на мгновение притормозил джип охраны, выбросил из своего огромного чрева, одного телохранителя и помчался к хозяйской усадьбе.

Каждый охранник занял позицию возле пассажирской двери мерседеса.

– Саша, что случилось? – первым не выдержал Поляков.

– Через минуту, другую все прояснится! – недовольно молвил Шарий.

Прошло не более тридцати секунд и телефон Шария взыграл военный марш.

– Говори, Никитич, – Шарий нажал на клавишу приёма, чем оборвал мелодию марша на первых нотах.

– Александр Матвеевич, на ваш дом совершенно вооружённое нападение, охрана убита…