Читать книгу: «Земля потерянных судеб», страница 7
Хаук взглянул в окно. На темно синем небе появились первые звезды, с улицы потянуло морозной прохладой. Он отложил бумаги в сторону и встал. Тело болело, ноги ныли. В кончиках пальцев чувствовался пульс. Хаук устал как собака. Слишком много свалилось на него в одночасье. Хотелось просто поспать в обычной кровати под обычным одеялом на самой что ни наесть обычной простыне.
Молодой лорд решительно скинул на пол все, что на нем было одето. Оставшись в чем мать родила, он расправил постель и вытянулся на ней во весь свой немаленький рост. Подушка была набита паклей и пахла сухой травой. Разлитый уксус источал легкий аромат яблок. Мягкие дуновения прохладного воздуха приятно ласкали кожу. Мало по малу тело его расслаблялось. Сначала ноги. Потом бедра. Позвоночник в пояснице негромко хрустнул, вставая на место. Потом руки, плечи, и, наконец, шея. Хаук и не заметил, как погрузился в глубокий спокойный сон.
Глава 13. Они уже не те.
Хаук давно не спал. Просто вылезать из-под одеяла не было необходимости. Глядя на потолок через приоткрытые веки, он слушал как щебечут птицы во дворе. Это так умиротворяло. На улице уже расцвело. Издали доносились чьи-то голоса. Ржали кони… где-то мяукала кошка.
Со стороны коридора послышались легкие шаги. В дверь тихонечко постучали.
– Кто там? – хриплым заспанным голосом спросил Хаук.
– Это Вэл, милорд. Горничная.
– А который час?
– Две минуты десятого, милорд, – послышалось из-за двери. Вэл, похоже, восприняла слова буквально. Он встал. Сделал несколько шагов по холодному полу, убрал стул и повернул ключ в скважине. Стараясь не смотреть на его обнаженное тело, горничная поставила на стол кувшин с водой и небольшой таз. Потом собрала посуду и выкатила столик в коридор.
– Прикажете подать завтрак сюда, милорд? – спросила она.
– Да, если можно.
– Слушаюсь, милорд – горничная склонила голову, и поспешила удалиться.
Хаук потер глаза. Странно, но вчера он даже не притронулся к вину. Хотя выпить хотелось. Конечно, можно это быстро исправить, но пить с утра это все же моветон. Однако, стаканчик винца за едой еще никому вреда не делал. Завтрак подали через полчаса. Хаук как раз успел умыться и одеться, прежде чем старшая горничная вернулась все с тем же столиком. На сей раз завтраком оказался горшочке пшеничной каши на сливочном масле. Несколько отварных яиц, ржаная лепешка, и сливовый джем.
– А, что там за временные трудности, про которые ты говорила? – спросил лорд.
Горничная опустила глаза.
– Простите милорд. Ничего серьезного, просто крестьяне третий день отказываются поставлять продукты.
– Почему? – удивился Хаук.
– Требуют денег, – посетовала Вэл.
– Ну, обычно так оно и бывает. Заплатите же им.
– Милорд, владыка никогда и никому не платил. Ослушаться его воли было смертным грехом. Да и денег у нас сроду нет….
– Так…. – Хаук прищурил глаз, – а сама ты давно ела? Только не лги мне.
– Два дня назад, – испуганно призналась Горничная.
Хаук взял горшок, вывалил половину каши в миску, а остальное сунул ей.
– Ешь! Здесь много для одного.
Вэл недоверчиво взяла горшок, но ослушаться не посмела. Глядя как она уплетает, Хаук задумчиво спросил:
– Скажи-ка Вэл, а что можно купить в землях владыки на одну серебряную монету?
– Много чего, милорд. Корову. Или двух коз. Еды на месяц. Платье красивое… Серебряная монета – это большие деньги в наших краях.
–А золотая монета?
Горничная задумалась….
– Можно пару месяцев жить на постоялом дворе, спать вдоволь, есть досыта, и ничего больше не делать. Еще и останется. А можно телегу купить. Или коня хорошего. А за два золотых уже можно договориться со стражей на границе графства и сбежать отсюда… – Горничная осеклась на полуслове.
– Кушай, кушай, – успокоил ее Хаук. – А сколько надо денег чтобы снабжать провиантом замок, гарнизон и слуг в течение месяца?
– Народу тут много… Примерно десять золотых – прикинула она в уме – Но если не покупать, скажем, готовые колбасы и прочую ерунду, а готовить тут, то выйдет дешевле. Но это приблизительно, у нас тут все натурой привозят, за деньги это в городах… Если вы спросите Джеймса, он все до монетки подсчитает.
– Ясно. А что, говоришь, требуют крестьяне?
– Они не знают, чего хотят. Просто уперлись как бараны рогами… – обиженно пробурчала она.
–Хм… оно и понятно. От такой жизни кто угодно упрется.
Хаук выложил стопочкой пять больших блестящих серебряных монет.
– Отдай эти деньги. Посмотрим, во сколько они оценивают свой труд.
Вэл невольно поперхнулась. Он открыл вино и налив в бокал протянул ей. Отпив добрую половину, она прокашлялась.
– Вы… доверите мне эти монеты? Это серьезно, милорд? – испуганно переспросила она.
– Возьми с собой солдат для верности. Двоих думаю, хватит?
– Как скажете, милорд. Сию минуту!
Хаук успел схватить ее за руку прежде, чем она сорвалась с места. Валери испуганно уставилась на него.
– Доешь спокойно. Потом пойдешь, – пояснил он.
Валери села на место и снова взялась за горшочек.
– А что ты думаешь о Марен? – продолжил опрос молодой лорд.
– Славная старуха. Со странностями, конечно. Но только она здесь о нас и заботится. Ухаживает, когда болеем, лечит, когда получаем раны. В замке ей каждый чем-то обязан…
– А Джеймс, что о нем скажешь? – снова спросил лорд.
– Милый песик. Обходительный. Ласковый такой… Ой! Простите милорд, не подумав…
Хаук остановил ее жестом.
– Он очень умный, милорд. Не чета всем нам вместе взятым. И он все держит в голове. Даже старуха с ним иногда советуется. А владыка доверял свою печать… пока он не провинился. Перстень забрали вместе с пальцем. А еще он очень, очень сильный, просто никому не показывает.
– А Дорн?
– Простите милорд, но я не могу назвать его сильным человеком. Но и слабым назвать тоже не могу. Он как закрытая дверь. Ну… вы понимаете?
– Интересное сравнение, – улыбнулся Хаук.
– Я закончила, разрешите идти?
– Жду подробного доклада по возвращении.
Вэл собрала посуду на сервировочный столик и вытолкав его за дверь, откланялась. Хаук недолго думая, снова завалился в постель. В конце концов, лорд может позволить себе лишних полчаса сна. Ну, или час… В любом случае больше времени ему не дали. Марен навестила его первой. На стук в дверь она не разменивалась, просто ввалилась бесцеремонно и уселась на стул.
– Ну, как, выспался на новом месте? – первым делом спросила она.
Хаук сел и убрал с лица волосы.
– Спал я на удивление хорошо, – подумав, ответил он.
– Ну что, пойдешь своих девчонок смотреть, пока они без доспехов, а?
– Да надо бы…. Дай мне минуту-другую.
Хаук вытащил из-под кровати свои поношенные сапоги, плотно намотал портянки и с трудом втиснул их. Потом быстро затянул шнурки. Встав на ноги, он потоптался, проверяя как сидит обувь.
– Сходил бы в оружейку, что ли. Подобрал себе что поновее. А то ка бродяга – посетовала старуха.
– Много ты понимаешь… Трудно найти броню, которая станет частью тебя. С этой я уже сросся, она мне как вторая шкура
– Как знаешь. Ты же у нас этот, как его… наводящий ужас Хаук.
– Дикий? Говори уж как есть, наслышан уже.
– Ну тогда пошли, дикий ты наш….
Старуха, кряхтя встала и потерла поясницу. Хаук заметил крючья что все еще топорщились под одеждой, и решил спросить:
– Марен, а почему ты не вытащишь уже эти крючья? Лекарь, как никак.
– Ха! Вот ты умник. Потому и не вытаскиваю! Стара я уже, заживает все долго. Раны подкожные, сквозные, загноение может начаться. По-хорошему их промывать нужно да зашивать. С болью то я как ни будь справлюсь, а вот делать это самой уже не сподручно. Просить кого-то из замка я не стану. Понял?
Хаук закатал рукав и показал старухе левое предплечье. На нем красовался застарелый шрам сантиметров пять длинной. А рядом еще один. И еще… Все они имели аккуратные следы от иглы, в два ряда, слева и справа от шрамов.
– Хорошие швы, – похвалила Марен. – Сам зашивал?
– Седрик строг, но он хороший учитель, – вздохнул он.
– Хм… парень ты у нас бывалый, вида крови не боишься. Да и швы красивые, прям шедевр! Знаешь, когда я буду готова, я к тебе, пожалуй, обращусь. Если милорд не побрезгует помочь старухе – Марен поклонилась учтиво. С издевкой, конечно же.
– Милорд уже давно ничем и никем не брезгует, – сообщил Хаук.
– Правда!? – старуха сделала удивленное лицо. – Тогда, может быть я приду к нему под одеялко как ни будь, прохладной ночью?
Хаук громко рассмеялся. Старуха не лезла за словом в карман и умела хамить вежливо и ненавязчиво.
– Посмотрим на тебя потом, когда шрамы затянутся. Может на что и сгодишься…
– Ой, обнадежил старуху! Спасибо тебе благодетель! – марен расплылась в широкой кривой улыбке.
– Старая, а туда же… – вздохнул Хаук.
Марен вывела его и двоих рыцарей через парадные двери. Провела через площадь, на тот двор, где все еще стояла клетка. С этой стороны замка тоже было несколько входов. Больших и маленьких.
– А разве рыцари живут не в казармах? – удивился Хаук.
– Солдаты их как огня боятся. Да и потом, им особый уход нужен.
Марен вошла в высокие открытые ворота. Сводчатый коридор вел в глубь замка и, похоже, проходил его насквозь до самого сада. Слева и справа тут были многочисленные решетки и крепкие двери. Лестницы, ступени которых вели то верх, то вниз. Окон для освещения не было предусмотрено.
– А как сюда попадает свет? – поинтересовался лорд.
– Через зеркала. Они там, вверху, и направлены в вентиляционные колодцы. Правда их давно никто не мыл. Раньше стены были белыми, а зеркала чистыми. Светлее было. Нам сюда!
Марен свернула к широкому лестничному маршу ведущему только вниз. Его протертые местами ступени определенно хранили следы веков. Когда они спустились на этаж ниже, в нос ударил стойкий запах пота немытой плоти. Хаук поморщился.
– А как ты хотел? – ухмыльнулась старуха. – Неделя в доспехах даром не проходит.
Они вошли в большое круглое помещение с низким куполообразным потолком. В центре него зияла широкая шахта, через которую буквально струился солнечный свет. Большой стеклянный шар в кованной оправе, наполненный мутноватой жидкостью, чудесным образом рассеивал свет по подвалу. Словно яркая люстра. Здесь было много столов с разным непонятным хламом, какие-то медицинские, по-видимому, инструменты, кровати, стойки для оружия и доспехов. И еще много всего, что и перечислять то не стоит. В стене молодой лорд насчитал двадцать четыре решетки, и еще пару дверей. Пол по центру комнаты был каменным, а вокруг, его заменяла стальная решетка, под которой таилась мгла.
– А там внизу тоже что-то есть? – всматриваясь в темноту спросил Хаук.
– Ой, не спрашивай… Тюрьма там. Страшное место. Владения сэра Артура Конора. Слыхал о таком?
– Однажды. Там кто-то томится?
– Наверняка. Кстати, скоро он вернется, сам и спросишь. Я бы на твоем месте хорошенько подготовилась к встрече. Тварь редкая. Мужлан и садист – заявила Марен.
– Такой же как владыка?
– Хуже. У того хоть мозги были и умище незаурядный. Раньше, по крайней мере. Этот же – животина форменная.
– И когда он вернется? – уточнил лорд.
– Кто его знает. Но не было его давненько. – пожала она плечами.
– И много еще таких сюрпризов меня ждет?
– Много, милорд. Но такой – только один. Договариваться бесполезно. Понял намек?
– Да, Марен. Предельно ясно. – Хаук нахмурился. Рано он расслабился. Нужно бы с Дорном потолковать.
– Тут, кстати, раньше не было так светло и уютно. Пыточная была. Потому и решетка на полу, чтобы кровь смывать проще было. Здесь и на каждом этаже. Я там не была, но всего их, кажется, семь. А заканчивается все пропастью. Так что летом тут прохладно, а зимой снизу тепло поднимается. Говорят, на глубине лавовая река есть. Все нечистоты в ней и сгорают.
– Жуть какая… – Хаука передернуло. Мало того что под замком живет громадная голодная паучиха, так еще и пропасть с лавой есть.
– А попасть то туда можно? – все же спросил он.
– Можно, милорд. Только ключи у Конара. Больше ни у кого нет. А еще там живет химера. Ее почти никогда оттуда не выпускают. За одним только исключением…
– Химеры на мою голову не хватало… – вздохнул Хаук.
– Да она хорошая девочка, если кормить вовремя. Бить ее владыка побаивался, больно уж она резкая, а отпустить ни в его правилах. Так что, она тоже узник. Одичала, наверное, совсем…. Ну да ладно, мы не за этим пришли! Старуха вышла в центр подвала и громко похлопала в ладоши.
– Девочки мои! Выползайте из своих норок, ваш лорд пришел! – воскликнула она.
Хаук повернулся кругом. Из маленьких комнатушек, раньше служивших камерами, одна за другой выползали сонные полуголые девы в неопределенного цвета рванье. Все как на подбор одного роста. Они выстроились по кругу, каждая напротив своей дверцы.
Хаук волнуясь, подошел к первой из них. В детстве он называл ее цветочком, из-за манеры вплетать всякие соцветия в свои волосы. Только Альфа имела свое имя изначально. Откуда оно, и кто ее назвал – Хаук не помнил.
– Это Цветочек… – грустно поделился он. – Она всегда умудрялась найти где-то цветы и вплести их в волосы.
– Теперь она Ипсилон, – марен указала на татуировку на плече девы.
– Почему именно Ипсилон?
– Владыка не стал утруждаться. Дев двадцать четыре. Он нарыл в библиотеке древний алфавит с таким же количеством букв, и просто присвоил их чудные названия. Правда сам он их все так и не запомнил. Поэтому Альфе всегда доставалось больше и чаще остальных. Хочешь узнать еще – поговори с Джеймсом.
Хаук кивнул. Цветочек смотрела на него пустым безучастным взглядом. Он мягко взял ее за руку. Когти переломаны, пальцы сбиты… все в засохшей крови. Тело тоже сплошь усеяно шрамами. От мягкой, воздушной девы не осталось почти ничего. Волосы острижены. Даже грудь почти пропала. Тело жесткое, мускулистое. Голубоватая кожа истончилась и задубела.
Следующую деву он тоже хорошо помнил. Высокомерная, зеленоглазая с темной кожей и черными как смоль волосами… Но такая же глупая и добрая как все. Просто очень не любила, когда ее трогают. Теперь же, взгляд ее был откровенно холоден. Тело могучее, закаленное в боях. Бугры мышц заметно перекатывались под кожей при каждом движении. Ее он звал про себя Недотрогой.
– Это Тау, – подсказала старуха.
Хаук протянул руку и взялся за ее кисть. Пальцы недотроги больше походили на человеческие. Ногти раньше были длинными и всегда аккуратными. Дева повернула голову и посмотрела на него с высоты своего роста. Взгляд был прохладным, но осмысленным, что уже хорошо. Он слегка погладил ее и отпустил руку. Так Хаук подошел к каждой из дев. Каждую подержал за руку, заглянул в глаза. Все они сильно изменились. Огрубели. Внешность их была особенной. Ни один вид не повторялся. Кто-то имел когти, кто-то чешую. У иных был хвост и местами проступала шерсть. Одни обладали человеческим взглядом, другие – кошачьим или имели глаза как у рептилий. Природа творчески подошла к их созданию. Хотя, природа ли? Кто знает, что там в разломе творится… Без внимания остались только двое.
– Как зовут второго рыцаря? – задал он вопрос старухе.
Марен подошла ближе и взглянула на символ, выбитый на щите. Раньше Хаук не придал этому значения. Но теперь понял, что он там не зря.
– Ее зовут Эта. И… пора бы ей отдохнуть.
– Снимайте доспехи, – приказал Хаук. Нефилимы послушно отставили щиты в сторону. Альфа отлично справлялась сама, а вот жесты Эты были рассеяны и неточны. Хаук принялся помогать. Что-что, а как быстро снимать доспехи он знал. Первым на пол упал шлем. Затем наплечники. Следом полетел нагрудник и спина. Надо сказать, что металл был куда толще привычного и тяжелее. Да и сама форма пластин, и других элементов была грамотно проработана. При максимальной защите обеспечивалась хорошая подвижность. Правда от ссадин, потертостей и мозолей еще ни один доспех не спасал. Скорее наоборот.
Силы быстро оставляли деву, и по мере того, как с нее снимали броню, она все больше и больше повисала на плече Хаука. А потом и вовсе вцепилась когтями в его руку. Острые кончики прокололи его одежду, но он стерпел.
– Давай ее сюда… – Старуха указала на большой деревянный стол. На таких военные лекари пластают людей как свежевыловленную рыбу.
Молодой лорд слегка присел, перераспределив вес девы на оба плеча, взял ее за ногу, за руку, и приподнял. Оторвав обессилившее тело от пола он осторожно перенес Эту и усадил на край стола. Марен же помогла ей лечь.
– А ты сильнее чем кажешься, – заметила она.
Хаук только отмахнулся.
– Ну-ка, осмотрим ка тебя… – задумчиво протянула старуха и принялась ощупывать обмякшее тело.
В одном месте дева болезненно вздрогнула.
– Что там?
– Ребро сломано, – констатировала Марен. – Не страшно. Ты мне поможешь?
– Да, конечно. Что делать? – оживился Хаук.
– Залезай на стол, садись ей на колени и тяни на себя. Наклонишь торс вперед и подержишь за плечи. Я наложу давящую повязку. Да не переживай, у них быстро все заживает. Через недельку станет как новая. А пока полежит в своей каморке.
Хаук залез на стол, коленями стиснул ноги девы и потянул за руки. Пришлось приложить некоторые усилия. Он сложил ее руки себе на плечи и сцепил пальцы у нее за спиной.
– Так и держи! – повелела старуха и принялась искать что-то в корзинах.
Эта, почувствовав знакомый запах, принюхалась. Сначала она потерлась о его лицо своей щекой, а потом и вовсе прижалась. Хватка у девы была крепкая, и удерживать ее стало немного легче.
– Потерпи… – прошептал он чуть слышно, и в ответ она кивнула головой. От аромата, что исходил от Эты, у Хаука засвербело в носу, и он почесал его о плечо девы, пока Марен отвернулась. Но это не помогло, только глаз стал слезиться. Пришлось терпеть. Вернувшись, старуха сначала обтерла деву чем-то пахучим. Потом быстрыми уверенными движениями она намотала на ее торс застиранные льняные бинты и с силой затянула узел. Оглядев свою работу, она осталась довольна.
– Все, слезай!
– Не могу, – посетовал Хаук. – Не отпускает.
– Ну прояви характер, что ли…
Приложив некоторые силы, Хаук все же смог разжать объятия обессилившей девы. Эта выпрямилась на столе и облегченно вздохнула. Кинув критичный взгляд на ее обнажённо тело, Хаук отвернулся. Не у дел остался только один нефилим. Альфа уже сняла броню и покорно ожидала своей очереди. Нужно было осмотреть и ее. Но стоило Хауку подойти ближе, как он снова оказался в крепких объятиях. Надо признать, что Альфа почти не потеряла свою былую пышность. Ее могучее полуобнаженное тело осталось более или менее женственным. Ему ничего не оставалось как смириться, пока старуха делала осмотр.
– С этой все нормально, – подала голос Марен. – Ей вообще редко что делается. Так, шрамчики, порезы, ссадины. Не более того. Странно видеть, как эта машина смерти тебя обнимает. Да еще так бережно.
– Наверное это материнский инстинкт, – предположил Хаук. – Для нее я, похоже, остался ребенком.
– Так и есть. Один Бог знает сколько ей лет, или веков. Они ж не стареют совсем. Не то что я, – марен тяжко вздохнула.
– Надо будет заняться твоим здоровьем, – предложил лорд. – Ужасно выглядишь. Ты же жрица, лекарь, неужели нельзя что-то придумать?
– Что да – то да…. Придумать то можно. Но все в этом мире чего-то да стоит.
– Денег дам, если вопрос в этом. Да и девам бы что придумать с одеждой. Только сначала помыть…
– Я думаю, все решится. Дашь подумать пару деньков, а, милорд? Не передумаешь?
– Не передумаю.
Хаук попытался вырваться из объятий, и Альфа его нехотя отпустила. Он погладил ее по руке и подошел ближе к Марен.
– Ну, увидел, что хотел? – спросила старуха.
– Не думал, что все так грустно. Боюсь, что прежними они уже не станут. Но, кажется, половина из них меня узнает. Нужно их… выгулять, что ли. Пусть на солнышке погреются, на травке посидят.
– Это ты хорошо придумал. Только не сейчас. Солдаты с ума сойдут от такой «красоты». Отмоем, оденем. Там и погулять можно. – подытожила старуха.
– Ну да. Пожалуй…
– Если ты все посмотрел, то у меня тут есть дела, и их не мало. Надо остальных девочек осмотреть и подлатать.
– Ладно, я пойду. Зови, ели помочь надо, – Хаук еще раз окинул взглядом свою многострадальную гвардию и, вздохнув, направился к лестнице. На верху его тоже ждали дела.
Глава 14. Гарнизон.
Полдень выдался пасмурный. Когда новый лорд Видланда выбрался из подземелья, небо встретило его мелким еле заметным дождем. Вода словно пыль оседала с неба, облепляя решительно все. Но, дышать при этом было абсолютно легко и приятно. После визита к могучим девам на душе остался неприятный осадок. Он чувствовал свою вину. Как бы то ни было, он бросил их на произвол владыки. И это до боли в сердце тяготило его.
Молодой лорд прогулялся до тренировочной площадки и незаметно присел в тени, наблюдая за тем, что делают его солдаты. День шел по распорядку. Упражнения с мечом и копьями были в самом разгаре. Три офицера рангом пониже Дорна ответственно следили за процессом. Хаук сразу заметил, что упражнения ведутся с боевым оружием, а не с учебным. Это довольно рискованно, но при правильном подходе и хорошем наставнике – очень эффективно. В бою солдат уже не испугается звона заточенного металла. Скоро обед, и занятия должны бы прекратиться. Он решил не мешать и дождаться этого момента. Однако, взгляд его упал на фигуру, привязанную к столбу. Он встал и быстрым шагом направился к площадке. Неподалеку от нее в землю были вкопаны несколько столбов с металлическими проушинами для веревок. Как раз на таком и висел солдат. Спина его была посечена кнутом, раны кровоточили.
– Что это?! – резко спросил Хаук подбежавшего офицера.
– Не вышел на построение, милорд. Наказан.
– У нас что, война, или осадное положение?
– Никак нет, милорд!
– Он был пьян? – догадался Хаук.
– Нет, милорд!
– Так в чем же причина?
– Пытался покончить с жизнью. Вынули из петли. – отрапортовал офицер.
– Снять! Немедленно! – рявкнул молодой лорд.
Офицер вздрогнул, и после секундного замешательства кинулся перерезать веревки. Бедолагу опустили на землю. Хаук снял мешок с его головы, но тот был уже без сознания. Молодой в общем то парень… в прыщах еще.
– Здесь есть лазарет?
– Да, милорд….
– Несите туда. Быстро.
Двое солдат не слишком учтиво подхватили парня под руки и поволокли в сторону небольшой каменной постройки, крыша которой была покрыта соломой. Дотащив товарища до лазарета, они бесцеремонно бросили его на грубую деревянную койку, покрытую все той же соломой. Разве что поверх ее лежала мешковина. Небольшого роста, угрюмый лысоватый мужчина в черном кожаном фартуке наблюдал со стороны.
– Вы лекарь? – сразу спросил Хаук.
– Ну, до старухи мне далеко. Скажем так… я умею быстро отрезать конечности и накладывать бинты – ответил мужчина.
– Значит, наложите бинты, – приказал Хаук.
– А смысл, Милорд? Бинтов мало. На моей Памяти он уже третий раз пытается. Рано или поздно своего добьется. Парень такой настырный, что я уже начал болеть за него.
– Имя?
Его имя, кажется, Су, номер девятнадцать. Мое – Август, номер сто пятьдесят пять – дал полный ответ лекарь.
– И часто такое случается в гарнизоне, Август?! – Хаук ждал честного ответа.
– Я бы сказал стабильно, милорд. Люди не выдерживают. Но как правило это происходит наверняка. Мгновенная смерть. Этот просто глупый, то вешается, то топится. То дрянь всякую жрет. Кто поумнее – выстрел в голову, и все. – Август наглядно продемонстрировал жест и его последствия.
– Я тебя понял… Все же займись ранами. Как очнется, позови меня. Это приказ!
– Слушаюсь, милорд, – удивленно отозвался Август.
– И напиши список того, что тебе надо. Бинты, лекарства кровати и все в этом роде…
– Я… понял, милорд. Все сделаю! – с робкой надеждой в голосе ответил лекарь.
Выйдя наружу Хаук, подозвал офицера и недовольным тоном осведомился:
– Имя!?
– Сотый номер, милорд. Ивен.
– Так вот, Ивен, без моего ведома никого и никогда больше не наказывать. И тем более не казнить! Отныне и впредь. Всем передай!
– Слушаюсь! – вытянулся он по стойке смирно.
– Свободен, Ивен. И… найди мне Дорна, – уже более спокойно приказал он.
Когда капитан Дорн явился по приказу, Хаук широкими шагами мерил двор. Лицо его было хмурым, скулы напряжены.
– Милорд?
Хаук отвлекся от тяжелых мыслей и поднял глаза. Лицо его сразу ожило и посветлело.
– Ты приказал солдата высечь? – спросил он прямо.
– Да, милорд. Чтобы другим неповадно было.
– Поясни?
– Видите ли, он уже не в первый раз это делает. Да, смерть – это тоже билет отсюда. И многие им пользуются. Если бы он и правда хотел уйти, то сделал бы это как мужчина.
Хаук с минуту раздумывал над его словами. С этой стороны он не смотрел на проблему. А ведь и правда, Дорн мог его просто добить, но не сделал этого.
– Хорошо, я понял тебя. Трубите сбор, капитан!
Капитан махнул дежурному и дал ему красноречивый знак руками. Дежурный, схватив с гвоздя горн, выбежал на площадку, и стены замка огласились сигналом к сбору. Солдаты, дежурившие на стене, не двинулись с места, но с тревогой, поглядывали сверху. Остальные забегали по двору словно черные муравьи. Через пять минут все, кто не был занят на дежурстве и в карауле выстроились, кто в чем был. Пара тройка человек запоздало присоединилась еще через минуту.
Хаук подождал еще пару минут и взобрался на грубый деревянный помост, служивший подобием трибуны. Он поднял руку, приветствуя солдат и громко спросил:
– Я хочу знать только одно: Кто еще здесь задумал распрощаться с жизнью?
Он пристально осмотрел строй и повторил:
– Кто из вас, сильных, здоровых, отважных мужиков хоть раз думал добровольно расстаться с жизнью? Имейте смелость признаться. Я просто хочу знать!
С десяток человек потянули вверх руки. Потом еще несколько человек. И еще…. Хаук насчитал около тридцати.
– Я тоже подумывал об этом, милорд. Еще до штурма, – честно, но вполголоса признался Дорн.
Хаук закрыл лицо ладонью и удрученно потер пальцами глаза.
– Сколько человек в гарнизоне? – тихо спросил он.
– Чуть больше пятисот. Боеспособных. Есть еще конюхи, лекарь, интендант…
– А сколько человек нужно чтобы обеспечить безопасность замка? – снова задал он вопрос.
– Учитывая посты на стенах, у ворот, патрули внутри замка и снаружи, а также разведчиков… Человек триста, – подсчитал капитан.
– С учетом смены караула каждые два часа?
– Да, милорд, – подтвердил дорн.
Хаук снова обратился, к солдатам:
– Итак! Те, кто поднял руку в шеренгу по два перед строем. Выполнять!
Хаук повернулся к дорну и кивнул головой.
– Ты тоже.
Дорн, не понимая, что он задумал, отступил назад и быстро спустился с помоста. Он поднял левую руку и солдаты, протискиваясь через строй выстроились рядом с ним, как и было приказано. Люди были озадачены и взволнованы, некоторые бледны.
– Значит так… – начал Хаук. – Сегодня каждый из вас подойдет к капитану Дорну и покажет на карте кротчайший маршрут до своего дома. Капитан Дорн разобьёт солдат по группам исходя из сходных направлений. Задача ясна?
– Так точно, милорд… – вразнобой ответили солдаты.
– Чудесно. Сегодня вечером, капитан принесет мне список. Да, капитан?
– Будет сделано, милорд! – все еще ничего не понимая отрапортовал Дорн.
– А вот завтра, часов в десять утра, каждый из вас, должен получить паек на сутки, или двое и в походном снаряжении явится ко мне. В том числе, капитан Дорн, который сегодня назначит себе замену.
– Как… замену?! – растерялся Дорн. – Чем я провинился, милорд?!
Но Хаук не ответил. Теперь он обращался ко всем своим солдатам и офицерам.
– Все мы прекрасно знаем, что из себя представляет армия владыки. Каждый из вас знает, что на его совести. Те, кто добровольно ушел в мир иной, видимо имели на это серьезные причины. Значит честь для них была дороже чем жизнь. И мне искренне жаль, что таких людей рядом уже нет. А я, как новый лорд, крайне нуждаюсь в них! То, что сделано – уже не изменить. Но нужно иметь смелость и волю чтобы жить дальше. Я знаю, как люди попадают сюда. И знаю, как владыка умел заставлять. Но, ответственности с вас это не снимает. Ни в моих глазах, ни в глазах людей, которые от вас пострадали….
Его величество король Родерик, проявил милосердие, решив вверить вашу судьбу в мои руки. И причин тому две: Ваша доблесть и верность своему господину, несмотря ни на что. И необходимость защищать границы. Последнее он выделил особо. Помните, охраняя границы, вы не только служите мне, короне, но и оберегаете ваши родные селения. Со смертью владыки угрозы никуда не делись. Мало того, когда слухи о смерти его расползутся, враги решат проверить нас на прочность. Скорее всего так и будет, поверьте наслово.
То, что вам всем довелось испытать и пережить в армии владыки нельзя назвать сказкой. Разве что страшной… Но это опыт! Ценнейший опыт в вашей жизни. Ибо самый страшный и тяжелый опыт – самый ценный. Я встречался с вашим братом в бою, и знаю, чего вы стоите. Военное дело это… кровь, смерть и лишения. Здесь нет разницы на чьей вы стороне, и в какие цвета выкрашены ваши флаги….
Так к чему я все это? А к тому, что прощение это не для нас. Стоит лишь однажды поднять меч, и жизнь меняется безвозвратно. Но оставаться человеком или нет – это выбор каждого. Грехи я отпускать не обучен, но шанс на искупление я вам дам. Я хочу… нет, я приказываю, чтобы каждый, кто еще не сломался, это осознал и твердо уяснил в своей голове – Хаук прокашлялся и сделал паузу, давая людям осознать сказанное. Затем, продолжил:
– С сегодняшнего дня я ввожу изменения в распорядок и устав службы. Во-первых – никаких телесных наказаний без моего ведома! Каждый случай будет разбираться мною лично.
Во-вторых – каждый из солдат в месячный срок должен обучиться грамоте. Проверю лично! Должен уметь писать и читать, хотя бы по слогам. Если кто уже умеет – замечательно.
В-третьих – Каждый солдат и офицер отныне будет получать жалованье. Скромное, но оно будет. Размер его я определю позже.
Ну и в-четвертых… Каждый из вас получит две недели отпуска. Но не больше пятой части гарнизона за раз. Ваши командиры составят списки. Если по истечении двух недель кто-то не вернется, это будет считаться дезертирством со всем вытекающими….
В о дворе замка повисла тревожная тишина. Хаук пробежался взглядом по дальним рядам, по средним, и, наконец, присев, наклонился к тем, кто стоял ближе всего.
– Каждый из вас завтра получит из моих рук энную суму денег, и чтобы две недели я вас тут не видел.
– Милорд, – очнулся Дорн. – Если все это не злая шутка, то нужны будут грамоты с вашей печатью. Для патрулей. В других городах наверняка еще не никто и ничего не знает.
– Вот и узнают, заодно.
Хаук провел еще минуту в раздумьях.
– Не тяни с бумагами. Займись прямо сейчас. Как принесешь, я схожу к нашему волку, и озадачу его грамотами. Он должен знать как это делается.
