Читать книгу: «Перезагрузка времени», страница 4

– Сурге ― я правильно произнесла твое имя? ― я имела в виду…

– На вашу конференцию никто не придет, и слушать вас не будут.

– Тогда что я должна сделать? Написать имя твоего отца на грудях и пробежаться обнаженной по городу? За такое мелкое хулиганство отделаюсь штрафом, зато слух о нас докатится до японских островов! Как его зовут?

– Зилл, ― ответил Сергей, украдкой глянув на высокий бюст Юмису, когда та в уме прикидывала размер шрифта.

– Всего-то! Продублирую на каждой груди.

– Они посмеются над вами.

– Семинары и перформанс неэффективны, тогда что?

– То, что коснется их общества, потрясет, заставит пойти на переговоры.

Юмису задумалась. Ничего толкового на ум не приходило.

– Есть действенный метод, но не совсем… ― парень замялся, раскачивая голову из стороны в сторону.

– Не совсем честный?

– …и законный.

– Фи! ― Юмису подбоченилась. ― Ради высоких целей я готова пожертвовать своим маникюром, а уж нарушение закона меня и подавно не отпугнет.

– Это не мелкое хулиганство. Я вам сейчас скажу, а вы в полицию побежите.

– У меня и без этого была масса причин так поступить, но ты до сих пор на свободе. Ну-у?

Мальчишка изучающе посмотрел на Юмису, а после сказал:

– Мы похитим какого-нибудь известного топ-менеджера или ученого и обменяем его на папу.

– Ха! Издеваешься?

Сергей оставался серьезным.

– Саруэ, милый мой, ты свихнулся? Или твой китайский я плохо разобрала? Скажи, что ты не это имел в виду.

– Я не прошу вас никого похищать, это сделаем мы. Вы лишь найдете подходящего кандидата, заманите его, а мы его свяжем и вывезем за город. Когда о пропаже заговорят, вы предложите себя в качестве переговорщицы.

– Что за детские бредни! Похищение он затеял… И с кем я связалась? Чтобы я следующие лет пятьдесят с твоим Зиллом в тюряге гнила!

– Возвращайтесь к своим бесполезным форумам.

– И вернусь! Похитить человека… Тебя растопчут! И как малолетка такое придумал?

– Вам не понять, каково это ― ждать и надеяться. Когда бродишь под чужим дождем в моросящем городе и выискиваешь в тумане лиц родные черты, ― от волнения Сергей напутал слова, но получилось очень трогательно и даже поэтично.

Не в силах выдержать несчастный взгляд, проникающий глубоко под кожу, Юмису отвернулась. Она наблюдала за летящим катером, вспарывающим застоявшуюся стихию на две разбегающиеся волны. У всего есть цель, и у белого катера, что развозит туристов по расписанию, и у волн, что достигают берегов. Стремление к цели имеет последствия как негативные, так и положительные. Только разбитая лодчонка, выброшенная на вечную отмель, бесцельно сгниет, развалится, не оставив после себя ничего. Какое-то знакомое ощущение безнадежности поразило ее, будто она приехала в пусанский космопорт.

– Сколько вас? ― поинтересовалась она.

– Вы с нами? ― воодушевился парень.

– Я ничего не обещаю.

– Поверьте, мы никого не убьем и не покалечим. Мои друзья очень аккуратные. Кстати, называйте меня Сержем. Серж Белкин мое полное имя.

– Значит, я нахожу подходящую кандидатуру, а ты, Серж Белкин, сделаешь все по-тихому? ― задумчиво спросила она.

Следующую неделю Юмису пребывала в непонятном для нее настроении: так много она еще никогда не спорила со своей совестью. Подчас казалось, что мысли оглушают окружающих, и она сильнее сжимала губы и прикусывала язык, и старалась сосредоточиться на чем-то отстраненном, пока мысленные тропки не приводили ее к тому, что такое сотрудничество с гомосапами подпадает под статью об организации преступного сообщества. Внутренний диалог с собственными убеждениями незаметно перешел от спора о том, участвовать в предстоящей спецоперации или нет, к размышлениям над последствиями. Она меняла гостиницы каждые два дня, и перед заселением подбирала дизайн штор, мягкость диванов, расцветку посуды, а затем поднималась к себе и обнаруживала, что все ее изысканные пожелания, вплоть до мельчайших деталей, выполнены безукоризненно. Халат идеального размера под ее нестандартную фигуру, полотенца с рюшами, высокие прикроватные тумбочки, как она любила, ― но даже в этой непривычной, отвлекающей корейской новизне, подчиняющейся законам управления материей, она никак не могла отделаться от навязчивой мысли, что ее арестуют. Номера гостиниц, как огромные трехмерные принтеры, воссоздавали обиход под нужды и вкусы проживающего; индивидуальные дизайнерские предпочтения пользователей хранились в Сети наравне с множеством шаблонов, так что выбор был более чем велик, ― а Юмису невольно представляла себе тюремную камеру. В тюрьме наверняка есть двери, не то что в отелях. В корейских домах, не считая учреждений особого статуса, дверей не было как таковых, вместо них дверные проемы заволакивались непрозрачной звукопоглощающей голограммой. Именовалась эта технология старинным словом «патиола». Патиолы неспособны защитить от несанкционированного визита в номер, когда она, вся в нектаре и фиалках, принимала бы распыляющий душ; но по факту этого не случилось бы никогда, и не потому, что коренных жителей не интересовали ее медовые прелести, а потому, что врожденная порядочность не позволяла местным входить без разрешения. «В тюрьме, ― пугала она саму себя, ― будут железные двери и жесткий топчан, а вместо корейской кухни, которую ты так полюбила, тебя будут потчевать помоями». По прошествии недели тяжких раздумий она оказалась перед выбором: риск или унижение ― попытать удачу или вернуться домой, где ее никто не ждал.

Юмису встретилась с Сержем в условленном месте и сообщила о своем согласии, но с большими оговорками. Она подыщет подходящего субъекта и заманит его в гостиничный номер, на чем ее участие заканчивается. Она не желает присутствовать при нейтрализации и дальнейшей упаковки жертвы в чемодан, но заранее объяснит, как бронировать такси. Через аэроэкран похищенного Серж вызовет машину до окраины города, где ветвятся заброшенные канализационные туннели.

Серж согласился.

Юмису зарегистрировалась в аппликации знакомств ― безопасном месте поиска будущей жертвы похищения.

Шли дни, но ничего путного не подворачивалось. Иногда приходили приглашения на «массовые излияния» ― так экспаты называли групповые развлечения ― или запросы на донорство ДНК для создания «семейной ячейки». Нескольких безрезультатных дней было достаточно, чтобы схватиться за первое подвернувшееся предложение. Секс местных не интересовал, а ничего другого в арсенале ее способностей, не считая опыта в благотворительности, у нее не было, поэтому Юмису тщательно готовилась к предстоящей встрече с молодым мужчиной из исследовательского института, название которого ей ни о чем не говорило. В одной познавательной статье о Корее подробно рассказывалось о семейных ценностях. Оказывается, типичная корейская семья ― это двое или более взрослых, решивших примерить на себя роль инвестора. Ребенок, выращенный в искусственной утробе, является материальным активом, не приносящим прибыль, но повышающим социальный статус участников сделки с возможностью укороченного рабочего дня. Хитрая бонусная система предполагала, что часть прибыли, приносимая ребёнком, когда тот начнет трудовую деятельность, будет отчисляться в Фонд содержания¹⁶. Быть девственником и одновременно родителем множества детей, с долей в несколько процентов в каждом, оставаясь при этом добропорядочным семьянином в дюжине семей, в Корее абсолютно привычное дело. А если та единственная или тот неповторимый так и не повстречались на жизненном пути, и заполнить анкету на будущий пол и цвет глаз ребенка не с кем, то для одиночек существовала масса механизмов усыновления: дети в лизинг с ускоренной амортизацией, сублизинг, аренда детей по договору доверительного воспитания или получение прав на вторичном рынке через открытое предложение. Партнер рассматривался как единица хеджирования рисков совместных накоплений, но никак не объектом для удовольствий.

Кое-как разобравшись в функционировании системы взаимоотношений в стране-мегазаводе, Юмису прихорошившись отправилась на свидание с симпатичным незнакомцем. Каково же было ее изумление, когда парень из НИИ сверхвысоких энергий притащил на встречу своего коллегу. Прикинув, что как минимум одного из них завлечет в отель, Юмису смело отправилась с ними в ближайший бар. Попивая шипящую кислятину в пьяном рокоте клиентов и стоне надрывающейся певички, они болтали об инвестициях, технологических новшествах, перевыполненных планах ― обо всем, о чем у Юмису не было никакого представления, и она, вынужденная поддакивать, упорно сводила разговоры к погоде и намекам на сексуальную близость. Ее сразило тотальное отчаяние, когда они наотрез отказались идти к ней в отель, а настойчивость и вовсе обернулась пренебрежительным игнорированием. Мужчины переключились друг на друга и продолжили общаться между собой на корейском какой-то там версии, разработанной для внутреннего пользования.

Прошло много пустых дней, прежде чем от некоего типа по имени Ён пришло робкое «Привет». Помешанные на своих статусах, корейцы хвастались занимаемыми должностями, но ее знакомый предпочел не распространяться, где и кем работает. Она избрала тактику примерной слушательницы. Одобрительно кивала в нужных местах, вставляла банальные комплименты и постепенно ее новый знакомый осмелел и разговорился. Он часами растлевал ее слух фаллическими ножками антикварного кресла. От нудных подробностей плотнических утех с неодушевленным предметом тошнило: петтинг подлокотников, фроттаж золотой парчи, игрища с маслами. Как же перегрелись ее ушные раковины, жаждущие сладких дифирамбов! Кое-как она выдержала вербальные пытки, и ее страдания вознаградились. Он вдруг ― не без стеснительности ― согласился встретиться после работы и поболтать. Для оглушительного эффекта Юмису хотелось поймать рыбку покрупнее, но других вариантов не предвиделось ― сойдет и дизайнер мебели! Наученная горьким опытом, она аккуратно удостоверилась, что он придет один. Когда на свидании он заговорит о смазывании пружин, она ненавязчиво предложит проверить изголовье кровати в ее номере.

Время встречи приближалось. Юмису, сменив отель, перебралась в тот, что располагался в тихом квартале, в двух шагах от бара, где она рассчитывала сразить невосприимчивого к пленительным чарам мебельщика. Ей постоянно грезилось, что мужчинка передумает и все отменит в последний момент. Почему-то она испытывала легкое облегчение от этой потаенной надежды. Тот заряд твердости, что когда-то поддерживал ее, постепенно размяк. Она сомневалась, и сомнения с каждым днем усиливались: кто такой Зилл и существует ли он вообще? Она не могла проверить эту информацию, иначе ее вычислят и свяжут с похищением, если афера провалится на каком-нибудь из этапов. Приходилось слепо доверять гомосапу и его подельникам, о существовании которых она слышала расплывчатые байки. А вдруг юнец страдает каким-нибудь расстройством психики и втягивает ее в свои параноидальные игрища? Сколько случаев она перевидала, когда с виду здоровый индивид впадал в истерику и бился в припадке. Нестабильные мыслительные процессы могли сбиться в любой момент их короткой жизни. Юмису успокаивала себя, что если гомосапам, при их лотерейных генах и мезозойском мышлении, удалось создать совершенных потомков ― род гомо супериор¹⁷, ― то в таком простом вопросе, как киднеппинг, она сможет на них положиться. И все же волнение не утихало.

Наступило двадцать пятое апреля ― день, который Юмису так долго ждала и которого боялась. Накануне от Ёна пришло подтверждение, заставив ее авантюрное сердце трепыхаться пуще прежнего. Он отмел ее предложение о свидании в баре и забронировал столик в ресторане «Эпикарион», что располагался в посольском районе на Йонджегу ― главном и самом большом острове Пусана, ― с высоты садящегося космолета похожего на растекшуюся кляксу. С соседнего Кодже пешком не добраться, а значит, останется пометка о поездке… Отель менять поздно, придется рисковать.

В то утро дрим-сталкер разбудил рано. Несмотря на заказанный сон-мультик, она спала беспокойно и поверхностно. Позавтракала в номере, подремала, а к полудню спустилась в безлюдную столовую, где отобедала какой-то чудовищной бурдой, отдающей второсортным фиброином. До вечера просидела в номере, подбирая прикид. Ее любимые платья больше не подходили. Одни казались слишком вычурными, другие, напротив, безликими или немодными, а наряжаться в универсальное тряпье, чтобы слиться с урбанистической пасторалью, ей даже на ум не приходило. «Закажу-ка что-то оригинальное! Пока примут заказ, распечатают, доставят… Нет, не успею», ― раздумывала она, стоя в ультратонком нижнем белье и перетасовывая гардероб. По привычке включила новости. Картинки разрушенного здания в центральном районе острова Йонджегу привлекли внимание не сразу. Голос за кадром произнес ключевые фразы: «теракт», «азиатские повстанцы», «пострадавшие». Она плюхнулась на пол, жадно ловя каждое слово, каждый кадр.

Увлеченная новостями, она не заметила, как через патиолу к ней в комнату вошел высокий, плечистый мужчина в куртке, из-под капюшона которой горели синие глаза. Он не позвонил, а просто шагнул сквозь голограмму двери и с каменным лицом навис над ней.

– Вы из полиции? ― встрепенулась Юмису.

– Серж. Не узнала?

– Ты?

Он сбросил куртку, благодаря которой казался раза в два больше, и небрежно накрыл ею прикроватную тумбочку. По-хозяйски оглядел помещение.

Это действительно тот пятнадцатилетний беспризорник с пустынной оконечности Кымджонсана, но выглядел он совсем иначе и значительно старше.

– Замуж собралась? ― усмехнулся он, глядя на платье, распятое на кровати. Уже с порога он обратился к ней на «ты», а его голос и повадки изменились до неузнаваемости.

– Ты обещал, что вы никого пальцем не тронете! А это как понимать?

На экране ховеркары¹⁸ спецслужб кружились вокруг полуразрушенной высотки. Площадь Моря Дирака была оцеплена. Толпа зевак и представителей СМИ обступила прилегающие тротуары.

– При чем здесь взорванное здание и мы?

– Послушай, что говорят, ― Юмису включила звук.

– Тогда в 2314 году был задержан индивид с архаичными биологическими потребностями. Субъект с ярко выраженными признаками маскулинной идентичности сознался в серии терактов, направленных на дестабилизацию политического курса Республики…

Серж выключил звук.

– СМИ вытащат новости столетней давности и будут очернять нас, пока общество не потребует репрессий. Знакомые методы! Мы похитить-то никого не можем. И вообще, как теракт помог бы в освобождении моего отца?

– Не знаю, не знаю, ― заладила Юмису. Доводы ей показались разумными, но ситуация ― страшной. ― На Йонджегу полно полиции. Думаю, сейчас не самый лучший момент для похищения. ― Окончание фразы она произнесла полушепотом.

– Наоборот! У полиции дел по горло, им не до нас. Да и как такую красивую, хрупкую девушку можно в чем-то заподозрить? Разве что в нехватке общения с мужчиной. ― Он шагнул в ее сторону и спрятал руки в задние карманы брюк, обезоруживая контуры точеного торса под тесной футболкой.

– Тебе пятнадцать.

– Мне девятнадцать, ― сознался он. Кадык подскочил, как взволнованное сердце девушки, и опустился синхронно с ее стыдливым взглядом.

– Нельзя, ― пролепетала она, не понимая, что имеет в виду.

– Почему? ― Его бровь вопросительно изогнулась, словно темно-бархатистая тесьма на нижнем белье.

– Там центр перекрыт, ― нашлась она.

– Ресторан в другом районе.

– Да, но…

Раздался мягкий звонок, оборвавший на полуслове уже слетевшую было с губ отговорку.

– Романтический ужин, ― пояснил Серж, направляясь к патиоле.

– Я же собираюсь в ресторан, ― Юмису бросилась за Сержем, чтобы остановить его, но было поздно. Голограмма отключилась и в комнату вкатилась громыхающая тележка. Официант откупорил бутылку с алкогольной водой и наполнил высокие бокалы прозрачной жидкостью.

– Принесите на завтрак газировку и корзину протеиновых фруктов. После секса у нас страшный жор. Дорогая, ― обратился он к сообщнице, ― как насчет пирожных? ― растерянная Юмису издала протяжный звук «эм». Ее фальшивый любовник ответил за нее: ― Пару штук, с ванилью. Кстати, спа у вас круглосуточно? Ночью мы любим поплавать.

– Так точно. Полотенца вы найдете на лежаках.

– Отлично. Когда нам надоест стонать, мы поднимемся на крышу к бассейну.

– Как пожелаете. ― Робот-официант поклонился и вышел.

Серж, которого Юмису знала как пятнадцатилетнего парня, вдруг превратился в зрелого мужчину, вызывавшего в ней легкий трепет. Но не поведенческая перемена поразила ее, а незаурядные способности обманывать искусственный интеллект, с которыми она столкнулась впервые. Вранье гомосапов, знакомое ей по гуманитарным миссиям, было поверхностным и определялось на глаз. Они лгали даже по мелочам, вопреки здравому смыслу. При встрече говорили «рад тебя видеть» или высокопарно комментировали свои дела «у меня все замечательно». Она привыкла слышать фразу «я в порядке» от истощенных и умирающих, и всегда поражалась их неумелой наигранности. Современные люди, сверхлюди, суперлюди, как именовали себя гомо супериор, ― потомки рода сапиенс ― если и лгали, то делали это максимально завуалировано, и все равно выдавали себя. Сергей же нагло врал и машинам, и людям, и делал это с такой проникновенной искренностью, с такой лирической прямотой и наслаждением, что сомневаться в белизне сажи не приходилось.

«Ты идиот?» ― готова была наброситься Юмису, но внезапно возникшая кротость не позволила ей оскорбить. Пока она подбирала слова, Серж, приоткрыв колпак и принюхавшись, выдал:

– Редкостная дрянь. Как вас, гомункулов¹⁹, не тошнит от этой синтетики?

– Нас видели и… ― начала было она. Договаривать не пришлось, Сергей понял с полуслова.

– Хладагент в креме для лица препятствует инфракрасному сканированию, а контактные линзы искажают сетчатку глаз ― отличная защита от идентификации. Не благодари.

– За что?

– За алиби.

– Мне это совсем не нравится. А вдруг полиция мной заинтересуется? У меня так солгать не получится.

– Не наглупишь ― не заинтересуется.

– Тебе легко говорить, а я вся на нервах.

– Из-за свидания? Приведешь сюда мужчину, вы разденетесь, ты отлучишься на минутку в ванную, а вернешься ― его уже не будет. Нет ни единой причины, чтобы нервничать. Выпей для храбрости, ― он протянул ей бокал с алкогольной водой.

– Сегодня я послала ему пару сообщений, а он не ответил, ― сказала Юмису, отхлебывая терзающую язык кислинку. ― Вдруг он передумал?

– Он стесняется. Твой шарм кого угодно взволнует.

– Даже тебя? ― Юмису взяла второй бокал, но Серж перехватил его и вылил содержимое в ведерко со льдом. Волнообразным движением она провела пальчиком по его груди, спустилась по напряженным кубикам мышц живота. Ниже пояса нащупала что-то твердое. Плавным массирующим движением потянула на себя.

– Осторожно, не порежься. ― Серж вытянул из кармана складной нож, из другого ― моток веревки.

– Ты свяжешь пленника и раскромсаешь его?!

– Нож ― чтобы припугнуть. Синапсошокер²⁰ добыть не удалось, но мы хорошенько свяжем и заткнем рот.

– А может, поплаваем нагишом? ― за томным голоском скрывался испуг.

– Красивее тебя я еще никого не встречал, но…

– Ты молод, привлекателен…

– Это временно. Мы быстро стареем и разваливаемся. Лет через двадцать-тридцать ты будешь по-прежнему такой же юной, а у меня выпадут зубы. Я стану сгорбленным, морщинистым, полуслепым стариком. А может, уже через неделю умру от простуды.

– Но сейчас-то ты здоров и полон сил, ― кокетничала она.

– Юмису, отыскать отца ― мой семейный долг. Спасибо, что не бросаешь нас в беде.

– Да, ― вяло ответила она. ― Думаю, это платье для ужина подойдет.

– Эти перья? Они будто с европейского прайда гомосапов. У тебя ничего нет поприличней?

Автомобиль высадил Юмису недалеко от ресторана. Пешеходное авеню Оганесона было почти безлюдно. Обычно в это позднее время белые воротнички заканчивали свой умственный труд и массово выбирались на посиделки, внеплановые тренинги или вечера тимбилдинга. Террористический акт опустошил центральные улицы, но на работе кафе, игорных заведений и баров это не отразилось ― они по-прежнему были открыты.

Юмису, стыдясь своей внешности, ― в робе она выглядела как последняя трудоголичка ― держалась в тени деревьев, подальше от ярких витрин. Сергей уговорил ее влезть в нелепую спецовку, которую она по непонятной для себя причине прихватила в поездку, хотя никакого отношения к гуманитарной миссии уже не имела. Туфли без каблука принижали не только рост, но и самооценку. А все ради того, чтобы вписаться в местные стереотипы. Кому она интересна, если выглядит как замухрышка, как по готовому лекалу сшитая подкладка ― неказистая, потертая, бесцветная?

Случайный прохожий смотрел на нее слишком долго. Второй задержал взгляд на распущенных волосах ― и тут же отвернулся. Менталитет корейцев стремился ко всему дисциплинированному и каштановый водопад волос их раздражал. Серж настаивал на том, чтобы она собрала волосы в аккуратный пучок, но Юмису удержала этот последний оплот индивидуальности. К счастью, она захватила с собой заколку, которой усмирила беспорядочные пряди.

Заметив вдалеке вывеску «Эпикарион», она замедлила шаг, чтобы продлить удовольствие от тех крох внимания, которыми одаривали редкие прохожие. Уверенной походкой ступала она в свете уличного освещения. Одна из главных улиц островного города выглядела предельно просто. Ни заманивающих рекламных плакатов, ни развлекательных голограмм, ни огромных информационных экранов ― но какая разница, если в центре внимания ОНА, а не эта конкурентная броскость. Юмису так обрадовалась, что чуть не прошла мимо. Швейцар, открывшей перед ней дверь, вернул ее на землю.

Она пришла с небольшим опозданием. Ее усадили за столик, задвинув за ней стул. Неожиданная учтивость привела в замешательство. Еще большую растерянность вызвало убранство залы: высоченные расписные потолки, подпираемые множеством колонн, хрусталь массивных люстр, бархатные гардины на высоких окнах, белоснежные скатерти, серебро столовых приборов, блеск золотых канделябров, плачущие свечи. От обилия старомодных деталей закружилась голова.

– А где у вас еда? ― спросила Юмису у андроида в человеческом обличии, раскладывающего перед ней пасьянс из ножей и вилок. Он показался ей немного бракованным: неровные движения и бегающие зрачки.

– Pardon? ― извинился робот.

– Я не вижу стола с закусками.

– Наш шеф-повар будет рад приготовить для вас любой très délicat²¹, а я доставлю его прямо на ваш столик. Не желаете сгладить ожидание вашего chevalier²² шампанским и клубникой?

– Обожаю эти штуки, ― буднично отозвалась она, а внутри что-то кольнуло: «Почему Ён опаздывает?»

Когда официант исчез, Юмису раздвинула указательный и большой пальцы левой руки ― вспыхнул полупрозрачный аэроэкран. Она покопалась в Сети, чтобы узнать новые для себя слова: «клубника» и «шампанское». Такие загадочные термины, созвучные с чем-то музыкальным, она слышала впервые.

Фужер с золотистой шипучкой, ярко-красные ягоды с зелеными хвостиками и две пилюли на фарфоровой тарелочке выставили перед ней с серебряного подноса.

– S’il vous plaît²³, для усвоения несинтетической пищи примите перед едой эти капсулы, ― хвастливо сказал официант, тем самым подчеркивая, что еда настоящая.

Юмису доела последнюю ягоду, а Ёна все не было. Зеленые лепесточки застряли между зубов, и она выковыривала их длинным ногтем, прикрывшись салфеткой. Ресторан был почти пуст. В дальнем углу ужинали манерный мужчина в старомодном смокинге и женщина в декольтированным туалете. Они сосредоточенно анатомировали вилками свои порции, негромко перебрасываясь редкими фразами. У зеркальной панели рядом с кадкой живых цветов ― компания из трех молодых людей в деловых костюмах обсуждала финансовые сводки и небывалый обвал биржевых курсов.

В рабочем комбинезоне Юмису ощущала себя вульгарной отщепенкой. Когда она только появилась, на нее посмотрели с аристократическим снисхождением и более не поворачивались. Расхлебывая высокомерное безразличие к своей персоне, Юмису тихо ненавидела себя, стараясь не смотреть на окружающих.

Подошедший официант поинтересовался, не желает ли клиент порадовать себя вторым фужером.

– Мне не понравилась клуб-ни-ка, ― по слогам выговорила она экзотическое слово. Официант выразил сожаление и протянул меню, чтобы порекомендовать что-то более привычное. ― С какой линии будешь? ― поинтересовалась она, перелистывая страницы с незнакомыми названиями. Меню было напечатано на настоящей бумаге и в нем не было ни движущихся картинок, ни О-кодов, возбуждающих вкусовые рецепторы и дающие возможность оценить блюдо до того, как его приготовят.

– Excusez-moi…²⁴

– Кто производитель? SungSam? AIK? Или GL? У них что ни модель ― сплошной гарантийный ад.

– Я ― человек, как и вы.

– Ой, ― спохватилась Юмису, ― и предположить не могла, что где-то еще обслуживают люди.

– Приму за compliment²⁵, ― осклабился официант. Заметив, что страница меню раскрыта на легких закусках, он предложил попробовать фирменные бисквиты и сыры с плесенью.

– С чем? ― поморщилась она.

– Вымоченный в персиковом соке миндаль нравится всем и неплохо сочетается с любым сортом вин. Позволите?

– Я попробую этот миндаль. Полторы тысячи грамм не осилю. Порцию поменьше, пожалуйста.

– В порции двадцать пять грамм. Тысяча пятьсот ― это цена в кубиткойнах²⁶, ― пояснил он и удалился исполнять заказ.

Юмису окатил панический ужас. Полторы тысячи кубиткойнов! Этих денег ей не заработать в гуманитарной миссии за следующие лет десять, даже при условии, если она будет пахать похлеще самих корейцев, то есть двадцать четыре часа без выходных. Ее сбережений не хватит и на хвостик от клубничины! И страшно подумать, во что ей выльется эта кислая шипучка.

Когда официант вернулся, она с напускной легкостью проронила:

– А как вас звать?

– Эмиль.

– Какое необычное имя. Подскажите-ка, Эмиль, ― Юмису выдержала кокетливую паузу. ― Хотя давай на «ты», что мы как старики, ― она звонко рассмеялась. ― Подскажи, мой дорогой Эмиль, Ён внес залог за бронь столика?

– Un moment²⁷. ― Официант воспользовался аэроэкраном. ― К сожалению, нет. Ён Нгуен подтвердил заказ, но не оплатил.

Гадкий подлец обманул ее. Он не придет. Корейская точность ограничивается парой минут, а не опозданием на час. Зато она узнала полное имя ее трусливого рыцаря. Ён Нгуен. Она не утруждалась запоминать корейские фамилии, но Нгуен застрянет у неё в памяти навсегда.

– Ах, я так и знала. Этот недотепа все вечно путает, ― с жутким весельем заключила она. ― Наверно, обиделся из-за нашей ссоры. Я хотела расстаться по-хорошему и предложить ему дружбу. Не представляю, как мне одной до отеля добираться. Тут в центре что-то рвануло. Говорят, какие-то повстанцы или террористы. Ах, Эмиль, вы будете еще долго открыты?

– Еще пару часов. Принести счет?

– Не уходить же с пустым желудком. Пожалуй, возьму что-нибудь из горячего.

– Мог бы порекомендовать жареный хлебец с гусиным паштетом и суп из лука и белого перца.

– Давай!

– Пока ждете, может, аппетайзер?

– И его тоже. И шампанское. И плесень. И побольше! И миндаля, ― прикрикнула Юмису, обратив на себя взоры посетителей.

Эмиль принес яства в два захода. Перед третьим, когда Юмису уже отчаялась соблазнить официанта, самообладание подсказало ей: «Сматывайся отсюда, да поскорее!»

Она направилась к выходу, но швейцар преградил ей путь.

– Где дамская комната? ― невинно захлопала она ненакрашенными ресницами.

– Прямо по коридору и направо.

«Только бы было окно на задний двор», ― молил ее внутренний голос, когда она пересекала залу.

Эмиль двигался ей наперерез.

– Я прихорошусь, ― бросила она.

– Вам передали вот это, ― в руках он держал поднос со шкатулкой из блестящего металла.

– От кого?

– Je n’ai aucune idée²⁸. Какой-то японец просил передать. Сказал, что лично от Ёна Нгуена.

– Японец?

– Я безошибочно определяю национальность.

– Ах, я все поняла, ― Юмису было потянулась, чтобы открыть шкатулку, но тут ее ужалила мысль: «Там наверняка какая-нибудь сентиментальная безделушка, типа записки с извинениями или ракушка с нацарапанным сердечком». ― Ён такой молодец, прислал ваучер. Поставьте на стол, я сейчас вернусь, ― попросила она.

Бра канифолили жиденькими пятнами света потолок глухого помещения. Чуда не случилось. Юмису облокотилась на раковину, обреченно рассматривая себя в зеркале. Повезет, если выдворят из страны без крупного скандала. А если нет? Если ее наивной глупостью зальют информационный шум, раструбив по всему свету, как она полакомилась клубникой? А может, ей повезло, что она не встретилась с Ёном?

Юмису распустила волосы, ногтем удалила застрявшее семечко между зубов. Расстегнула робу до пояса, освободив из духоты ее сопревших девочек. Раз скандала не миновать, она встретит его во всеоружии. О ней заговорит весь мир!

Что-то тяжелое сбило с ног, навалившись огромной массой.

Тьма.

Писк в ушах. Где-то вдалеке, будто в адовой бездне, приглушенно взвыла пожарная сирена.

Липкая змейка выползла из уха и закапала на пол. Жжение в глазах и тошнота. Раскат немого кашля сотрясает скрюченное тело, похороненное под осыпавшимися конструкциями. Она намертво обложена хламом, зафиксирована под слоем рухнувших обломков. Кусок раковины зарылся в бедро ― малейшее шевеление заглубляет тупой клинок.

Кипяток вырывается из разорванных труб, заливает пол, обваривает ее нежную кожу. Она хочет кричать, но захлебывается штукатурной пылью, издав лишь подавленный стон. Ее никто не слышит. Она не слышит саму себя.

Пожарная сигнализация завывает калечащим писком.

Кипяток выжигает словно огнем. Она кричит, ее не слышат. Пытается шевелиться. Ноги двигаются, но коленки и ступни натыкаются на что-то острое и хрусткое. И кипяток… Она задыхается в клубах горячего пара. Удалось просунуть руку чуть вперед, но наткнулась на что-то твердое и неподъемное. Чувствует, как покрывало из обломков сдвинулось. Забрезжили электрические вспышки искрящейся проводки. Она просовывает несколько пальцев в щель и давит. Могильный холм из обломков чуть поддается. Расширяет проем, сдвигая крошащийся пласт.

Вобрав полные легкие обжигающего воздуха, она кричит, что есть сил. Помощи ждать неоткуда.

Юмису поджимает коленки, скрипя зубами от разящей боли, переворачивается, вороша кипу пластика и железного лома. Ей удалось вылезти. Сброшенный груз оставил на теле кровоточащие рытвины, в слипшихся волосах застрял кусок железяки. Она вырвала его с клоком волос. Паника затмила всякую боль. Захромала в коридор, вернее, туда, где он когда-то был. Огромная дыра в стене, в которой полыхает кухня, со стен срываются ящики с посудой, специями, банками и со звенящим грохотом рассыпаются о кафель; волны жара раскачивают брыкающиеся кастрюли и сковородки; лопаются бутылки с алкоголем, опьяняя разгульное пламя.