Обратил ли я внимание (это заметил его внук), что, когда в начале лета аисты отправляются на север или в августе — на юг, обратно в Африку, они теперь летят гораздо выше, чем раньше, в старые счастливые времена. Это все потому, что города, горы и реки, над которыми они пролетают, находятся в такой грустной стране, что ее ничтожность им не хочется видеть.
Ничто не заставляло меня думать: «Ну вот, ездил-ездил и опять приехал туда же», — так всегда было раньше, когда меня, будто я не уезжал, окружали одинаковые банки, магазины, торговавшие мороженым, холодильниками, сигаретами и телевизорами.
Не знаю, бывает ли такое с вами: вы должны вот-вот что-то вспомнить, но почему-то решили вспомнить об этом в другой раз.
Он чувствовал не пистолет в моем в кармане, а мою ненасытную жажду. И он так снисходительно мне улыбнулся, что ощущение равенства, возникшее благодаря «вальтеру», мгновенно улетучилось. Так усталый путник, не добравшийся до средоточия жизни, но познавший лишь границы собственной убогости, боится задавать вопросы — о книге, о жизни, о времени, о слове, об ангеле — у встретившегося мудреца.
Иногда мы внезапно вспоминаем далекие, давно забытые события; тогда мы спрашиваем себя — почему я вспомнил об этом именно сейчас.
Знаете, когда ребенка спрашивают, почему он плачет, он отвечает, что потерял свою синюю точилку; на самом деле ребенок плачет оттого, что в душе его кровоточит глубокая рана.