Читать книгу: «Дрозофилы», страница 3

Глава 6

– Вся сумма, как и договаривались, уже на твоем счету. Предполагаю, товар так же будет вовремя?

– Непременно, уважаемая. Он уже мчится к вам. Встречайте.

– С тобой приятно иметь дело. Еще увидимся, маленький! – голоэкран погас.

– Надеюсь, ты не пожалеешь об этом когда-нибудь, Эд, – внезапный вопрос застал коротышку врасплох. Кордиганец вошел слишком бесшумно.

– Ты же знаешь Ллэх, я не привык о чем-то или о ком-то жалеть. Меня никто никогда не жалел.

– Откуда в тебе столько жадности, не пойму. Чует моя печень, попадешь ты.

– Да, ладно тебе, друг, – Эд улыбнулся. – Надо помогать людям. Я помог сразу двум: одной получить желанную игрушку, второму защиту от суровых реалий. А то, что я подзаработал на этом, так это уже не моральная, а финансовая сторона вопроса. Когда еще будет очередное дело – неизвестно. Деньги никогда не помешают. Давай лучше выпьем и пожелаем груту счастливой жизни!

Коротышка разлил по бокалам янтарную жидкость. Они чокнулись.

***

– Беранг тебя раздери!

Мез Хи была зла. Очень зла. Грут никак не оправдал ее ожиданий. В первый же день, когда он прибыл, она не откладывая дела в долгий ящик, решила заняться с ним сексом.

Мез много слышала об этой расе наемников, но увидеть одного из них довелось впервые. Признаться, она не ожидала, что коротышка Эд подсобит ей в этом деле. Ведь грута она собиралась заполучить исключительно для себя.

В обществе, в определенных кругах, ходили слухи о невероятной мужской силе этих варваров. Кое-какие ее знакомые, в особых пикантных подробностях рассказывали, как провели ночь с таким жеребцом. Мез Хи ужасно им завидовала. В своих мечтах она представляла, как занимается с неутомимым грутом любовью прямо за своим рабочим бюро. Рука ее в такие моменты тянулась к набухшей промежности, готовой взорваться экстазом чувств и эмоций. Это была ее заветная мечта и вот, наконец, она должна была исполниться.

Но этот грут был какой-то малахольный. Вместо того чтобы как полагается настоящему мужику накинуться на обнаженные прелести Мез, он застыл и уставился на нее. Она жаждала его грубой силы, но он даже не притронулся к ее гордости – трем парам грудей, зазывно торчавшим коричневыми сосками. Да, действительно, у него стоял. И продолжал стоять, когда она измученная собственными усилиями кое-как удовлетворила себя.

Сползая с грута, предприимчивая хрюка уже раздумывала, куда теперь его деть.

***

Это был ужас. Анна с содроганием вспоминала, как свиноматка, навалившись всеми своими необъятными телесами, хрюкая и повизгивая, закатывая маленькие поросячьи глазки и роняя слюну, вертелась на ней. Анну тошнило. К горлу постоянно подкатывал горький ком, когда глаза натыкались на шесть припухлостей, считавшихся у этой особи грудью. Когда все кончилось, она с облегчением вздохнула.

На следующий день, мамаша Мез вновь вызвала ее в свой кабинет, но не взирая на опасения Анны приставать больше не стала.

– Послушай, – вкрадчиво начала она. – Сегодня с Крина на Мурей стартует корабль. Одна моя знакомая улетает домой. Это провинциальная планета, вдали от основных трасс. Там тихо и спокойно. Я слышала, что у тебя неприятности с араханками. Так вот, здесь, они тебя будут искать в первую очередь. Кора улетает на частном корабле, и никто тщательно не будет проверять ее пассажиров и груз. Я попрошу свою знакомую помочь тебе. Ну, как, согласен?

Анна была согласна. Куда угодно, лишь бы подальше от этой свиноматки и ее сексуальных притязаний.

Знакомство с Корой произошло уже на корабле, куда сей же час, после данного Анной согласия, ее доставили люди Мез Хи. Анна ничего не понимала в космических кораблях, но увидев собственность новой знакомой, пришла в легкое замешательство – как это ржавое корыто преодолеет космическое пространство!? Круглый, приплюснутый сверху и снизу, словно вздувшаяся консервная банка, и обвешанный со всех сторон какими-то антеннами и непонятными предметами, весь в облупившейся краске, он представлял гротескную пародию на космический корабль, нежели сам являлся таковым.

– Не переживай, – чуть надтреснутым голосом заядлого курильщика сообщила вышедшая самолично встретить Анну хозяйка корабля. – На орбиту подкинут. А там уже своим ходом докандыляем. – Она рассмеялась хриплым голосом. Смех, тут же перешел в кашель. Откашлявшись и отсморкавшись, она просто махнула рукой в приглашающем жесте. Анна, шедшая позади, ненароком сравнила внешний вид неухоженной, неопрятной и какой-то затасканной женщины с внешним видом корабля. Они соответствовали друг другу.

Внутри корабль выглядел ничуть не лучше, чем снаружи: захламленный ящиками, тюками, рулонами буквально с пола до потолка. Протиснуться по этим узким тропинкам в новом, крупном теле, Анне было проблематично.

– Прости красавчик, но криокамеры у меня нет. Была, да и та накрылась, а новую я пока не потяну. Так что, месячишко придется нам с тобой вдвоем скоротать.

– Это долго, – погруснела Анна.

– Ну, извиняйте! Мы не имперские лайнеры!

Кора оказалась чрезвычайно болтлива. За те несколько недель, что пришлось лететь до Мурея, Анна узнала многое.

Новая знакомая была коренной мурейкой. Весь ее образ соответствовал предприимчивому китайцу: и в поведении и во внешности. Небольшая ростом, плоская и щуплая, с засаленными волосами, заплетенными в тоненькую косичку, узкоглазая, имевшая редкие усы и торчащую бороденку. На самом деле необычное оволосение было нормой для обеих полов этой расы, так как несло осязательную функцию и являлось вибрисами, а не обычными усами и бородой. Впоследствии, Анна обнаружит у Коры и наличие такого атавизма, как хвост. А кроме прочего, удивительную прыгучесть и увертливость.

О своей планете мурейка отзывалась с теплотой. Хвалила местный уклад и традиции. Обещала, чуть ли не райскую жизнь. Имперское правительство, наоборот, ругала. Обзывала тупицами и слюнтяями. Самого императора Галактического Союза – старым маразматиком, вышедшим из ума из-за смерти наследницы.

– Только у нас, еще сохраняется старый дух прошлых времен, – рассказывала она. – Новые законы, прямо режут ножом.

В такие моменты мурейка особым манером поджимала губы и морщила лицо. Вибрисы ее начинали топорщиться и нервно подрагивать, отчего внешний вид становился комичным.

Анна придумала свою собственную легенду, рассказав, что потеряла память и совсем ничего не помнит ни о себе, ни о своих родственниках. Кора, без особого сочувствия отнеслась к ее проблемам.

– Вам то, грутам, что грустить да жаловаться. С такими способностями как у вас можно очень неплохо устроиться, – при этих словах, она с хитрецой поглядывала на область между ног Анны, где даже сквозь штаны выпирала проблема, из-за которой неприятностей в последние дни только прибавлялось.

– К тому же, – добавляла мурейка, – вы отличные вояки. – Недаром наш император создал из вашего брата Особый Легион. Ты, конечно, мало подходишь под то описание, что принято о вас считать. Мягкий ты какой-то, что ли. Малахольный. Но, ничего. На работку тебя устрою – не бей лежачего! Будешь жрать и пить, сколько душе твоей угодно. Не обижу, если сговоримся! – ухмылялась она.

Те райские кущи, что расцвели в фантазиях Анны под красочные описания мурейки, рухнули в первый же день их прибытия. На этой планете царила практически вечная зима. Лишь редкие оттепели, именуемые местным населением – весенними, да пара месяцев, когда температура поднималась до 15 – 20 градусов тепла, вносили в жизнь хоть какое-то разнообразие. Такому климату планета была обязана двум солнцам, между которыми ей выпало существовать.

300 дней в году мели метели, вьюги или стояли трескучие морозы. Все подвергалось определенному циклу: месяц – солнечно и минус 20, месяц – валит снег, месяц – метет и вьюжит, месяц – тает. Последнее было самым невыносимым. В это время весь нападавший и наметенный снег превращался в грязное месиво. После, когда планета на минимальное расстояние приближалась к желтому карлику, солнце начинало нещадно палить. Бурные потоки воды, смывая всю городскую грязь, накопившуюся за это время, устремлялись по узким улочкам, прочь из города. За эти короткие недели успевали вырасти травы, отцвести цветы и деревья, созреть плоды. Растительный мир планеты был довольно скудным. Впрочем, как и животный.

Основная торговля базировалась на продаже чистой воды в другие, более засушливые миры. Кроме данного факта привлекало сюда инвестиции и наличие особого, очень редкого минерала, на разработку которого местными властями выдавалась исключительная лицензия. Минерал назывался келинг, и применялся в специальных устройствах, для перемещения сознания из тела в тело. Только он имел особую структуру, позволяющую быть проводником для извлечения «души». Ученые научились его синтезировать, но зачастую такая синтетика давала сбой, и бывало, что извлекаемое и помещаемое в другое тело сознание теряло большую часть своей памяти, если даже не всю. На использование такого минерала решались те, кто хотел начать жизнь в новом теле с чистого листа.

Настоящий келинг позволял не только безболезненно и беспрепятственно сознанию покинуть родное тело, но и в любом другом, совершенно четко осознавать свое истинное «я». И самое главное, сохранять память субъекта.

Месторождения минерала в основном концентрировались в одном из районов, где миллионы лет назад бушевали вулканы. Теперь о них напоминали лишь невысокие холмы, бывшие когда-то стенами огромных кратеров, в самом центре которых сейчас располагались города и поселения. Все они возникли на местах добычи, разрастаясь и увеличиваясь по мере вложенных капиталов в то или иное месторождение.

Город, где жила Кора, относился к одному из центральных месторождений и, имея население более ста тысяч, считался крупнейшим поселением. Здесь крутились не только самые большие деньги. Здесь был центр бизнеса, а так же культуры и отдыха этой полузамороженной планетки.

Кора являлась хозяйкой заведения скрывавшего свою истинную деятельность под безобидным содержанием трактира «Хитрый Мур». Сам трактир был только вершиной айсберга всех тех услуг, которые предоставляла предприимчивая хозяйка. Она не гнушалась предложить клиенту любой товар, какой только мог тому понадобиться и, имея многочисленные связи и солидную «крышу», могла быть уверена в своей безопасности и безнаказанности. Через кассу трактира порой отмывались грязные деньги, что приносило мурейке неплохую прибыль.

В первый же день на планете, она заявила Анне, что заплатила за нее немалые деньги и сейчас Анна, по сути, является ее рабой. Но у нее есть возможность выкупить себя, работая на нее, Кору. Честно и праведно.

Мурейка не советовала идти к местному шерифу, намекнув на его продажность. И действительно, впоследствии выяснилось, что тот довольно частый клиент «Хитрого Мура» и не раз сам пользовался услугами мурейки.

Трактир работал круглосуточно и официально, кроме неплохой еды, здесь сдавались комнаты. Но конечно это было не все. За отдельную плату перед клиентом открывались двери казино, арены нелегальных боев без правил со смертельным исходом, комнаты – курильни с экзотическим товаром, и конечно борделя, где можно было воспользоваться vip услугой – секс, с представителем другой расы. Все «девочки» работавшие на этом поприще работали абсолютно добровольно. Хозяйка борделя нанимала их по контракту на Крине, куда летала пару раз в год.

Глава 7

У Коры, до появления грута, была лишь одна рабыня – Рига. Так звали девушку, с которой Анну неволей связала судьба.

Мурейка, принципиально не жила в «Хитром Муре», хотя для этого там были все условия. Ее маленький уютный коттедж находился в двух кварталах от заведения. Кора не любила шум по ночам и разборки, которые время от времени происходили там.

Поначалу она хотела оставить грута при борделе. Репутация этих наемников позволяла надеяться, что порядка в заведении будет больше. К тому же ее клиентами были не только особи мужского пола, но и женского. И у некоторых случались очень даже странные желания. Грут мог и подзаработать, и привлечь к заведению больше клиентов.

Но пробыв в его обществе почти четыре недели, она поняла, что на это грут не годится. Мез Хи, гадкая стерва, могла бы и предупредить, что этот грут совсем другой. Она была в шоке, когда рассказывая ему одну из душещипательных историй произошедшую много лет назад с ее приятельницей, тот разревелся как какая-то девка, роняя в глазах Коры всю репутацию этой расы, считавшейся совершенно бездушной и не чувствительной.

Кора поняла, что выбросила деньги на ветер. Но узнав, что грут разбирается в медицине, мурейка воспряла духом. Врачевателей, тем более грамотных, в их городе можно было пересчитать по пальцам. Иметь своего собственного было верхом благополучия. У Коры в последнее время обострился ревматизм. Суровые погодные условия все же давали о себе знать. Да и не молода была уже хозяйка трактира. Так что Анна получила возможность жить у мурейки дома и заниматься по хозяйству и считала, что ей очень повезло. Кора не была притязательна и капризна. И самое главное, не домогалась ее. Иногда, правда, мурейка, видимо по просьбе особых клиентов, привозила Анну в трактир на какие-нибудь мероприятия. Но никогда не отпускала от себя далеко. И не давала в обиду.

Большую часть времени Анна проводила дома с Ригой – настоящей землянкой. Поначалу девушка сторонилась Анны. Особенно ее пугал вечно стоящий, который невозможно было скрыть ни под какой одеждой, детородный орган. Но шло время, и Рига привыкла. Они узнали все друг о друге и стали близкими друзьями.

Анна и сама стала привыкать к своему виду. Глядя на себя в зеркало, она уже совсем не пугалась, а порой даже находила в себе привлекательные черты. В этом была заслуга Риги, которая помогала ей справиться с душевной травмой. Перебороть, признать и принять себя такой, какая есть. Точнее – таким. Рига учила Анну думать о себе только в мужском роде, постоянно поправляя, если та начинала говорить о себе в роде женском. О себе же девушка рассказала довольно странную историю.

Родилась Рига на Земле, в состоятельной, аристократической семье, имевшей родство с английской короной. Отец девушки служил дипломатом. Мать занималась благотворительностью.

Бабка ее, по отцовской линии, Матильда, хоть и была голубых кровей, но росла в бесшабашные 1960-е годы. В шестнадцать лет Матильда подалась в хиппи и нагуляла от какого-то хипастого нищеброда ребенка. Правда быстро одумалась и пришла на поклон к родителям. Чтобы скрыть позор, единственную наследницу знаменитой фамилии выдали замуж, естественно скрыв беременность. Муж и его родственники были обведены вокруг пальца.

У Матильды родился прелестный мальчик, здоровый и крепкий. Красота и здоровье отличали его от всей своей семьи, причем и с той и с другой стороны. Женился он тоже не на аристократке, а на дочке набоба, случайно ставшего миллиардером, в семье которого, невооруженным глазом выделялся восточноазиатский контент.

Рига не была единственным ребенком у своих родителей. Ее старший брат и младшая сестра были, так же как и она, эталонами человеческой красоты. Анна, даже в этом теле, понимая, что Рига воспринимает ее не как женщину, все равно, первое время, чисто по-женски чувствовала себя ущербной. Конечно, это было, по крайней мере, смешно, в ее-то положении.

Несмотря на красоту, Рига росла застенчивой и скромной. В этом была заслуга матери, воспитывающей в своих детях глубокие, моральные принципы. Окончив школу, девушка поступила в престижный университет, решив пойти по стопам отца, но в свободное время, вместе с матерью, занималась благотворительностью. Они ездили в страны Африки, помогая нуждающимся и голодающим детям. В одной из таких поездок она заболела вирусной лихорадкой.

Как только проявились симптомы, ее госпитализировали. Но никакое лечение не помогало. Родителям Риги не давали разрешения на выезд. В стране началась эпидемия. Тогда они решили сделать это тайно и вывести дочь частным самолетом. Это требовало определенных действий и не малых затрат.

Рига вспоминала тот день довольно расплывчато. Истощенная болезнью, она воспринимала все происходящее вокруг как в дурмане. С утра у нее была мать. Та сообщила, что отец ведет переговоры и очень скоро они улетят домой. Мать гладила Ригу по исхудавшей руке и обещала, что у них обязательно все получится, что европейские доктора ее вылечат, она поправится и все будет хорошо.

После обеда, с новыми анализами, к ней заглянул лечащий врач, американец Стив Алиен. Был он высок и строен. Имел аристократичные черты лица: высокий лоб, близко посаженные голубые глаза, прямой нос и тонкие губы. Вьющиеся, коротко стриженные русые волосы, чисто выбритое лицо, безупречно отглаженный халат добавляли его внешности шарма и солидности. От него всегда приятно пахло, несмотря на жару и духоту. Расспросив о самочувствии пациентки, доктор провел осмотр.

– Что скажете доктор, – ослабевшим от болезни голосом спросила она.

– Послушайте, – он очень внимательно посмотрел на нее и продолжил. – Я не хочу ходить вокруг да около и скажу без обиняков. Анализы ваши очень плохие. И в общем состоянии наблюдается лишь отрицательная динамика. Вы умираете Рига.

Это откровенное заявление буквально ошарашило девушку. До этого, все вокруг, только поддерживали ее. Даже сам Стив, еще вчера, говорил совершенно противоположное.

Слезы крупными, прозрачными каплями выкатились из глаз. Они стекали по щекам, оставляя мокрые дорожки и падали, падали, падали. Сегодня, так просто и буднично, Риге сообщили, что она умрет.

– Меня скоро увезут отсюда домой, – в слезах выкрикнула девушка.

Доктор молчал и совершенно не пытался ее успокоить. Потом он встал, прошел в дальний угол палаты, где располагался умывальник и снял со стены небольшое овальное зеркало.

– Посмотрите на себя Рига. Неужели жизнь с таким лицом вас прельщает?

Девушка ахнула. То, что взглянуло на нее из зеркала, не было ею. Кожа лица, обезображенная болезнью, выглядела просто ужасно. Сухая и сморщенная, вся в страшных язвах и нарывах. Некоторые из них уже зажили, образовав глубокие рытвины. Глаза глубоко впали. Вокруг них чернели тени.

– Хотите ли вы жить с таким лицом? – вновь услышала она вопрос. – Здесь, вам не поможет никакая пластическая хирургия. Этот вирус проник слишком глубоко. Даже если случится чудо, и вы сможете попасть домой, и лучшие врачи будут бороться за вашу жизнь, вам придется весь свой остаток жизни провести в клиниках и больницах. Поверьте, я давно изучаю этот вирус. В девяноста пяти случаях это летальный исход. Но, остается еще пять. Я уже видел таких как вы, переживших всех остальных. Я знаю, как и чем все закончилось. Вы станете тяжелой обузой для своих родственников. Сначала энтузиазм и надежда еще будут подпитывать их. Но потом, вы и сами устанете. Психика ваша даст сбой. Вы станете невыносимой, капризной, требовательной. Это не улучшит отношений. Конечно, родители любят вас, но всему есть предел. И когда-нибудь, они сами пожелают в душе вашей смерти.

Рига пустила голову на подушку и отвернулась. Сил смотреть в отражение больше не было.

– Уберите зеркало, – сухо сказала она.

Он вновь опустился на стул рядом с кроватью.

– Я в силах помочь вам избавить себя и своих близких от страданий.

– Поможете мне умереть, – не поворачивая, и не отрывая головы от подушки, спросила девушка.

– То, что я вам предложу, назвать смертью нельзя.

Она заинтересованно обернулась.

– Вы говорите загадками, доктор.

Какое-то время Стив Алиен молчал, смотрел на нее, будто не решался сказать.

– То, что я вам предложу, вы можете воспринять как шутку, – наконец продолжил он. – Или даже фантастический бред. Но поверьте, это не так. В принципе, я мог бы сделать это и без вашего на то согласия. Только понимаете, вот в чем дело. После пробуждения, не предупрежденные, довольно часто ведут себя слишком неадекватно. Порою, это приводило к трагедии.

– Я не понимаю вас, Стив.

– Сейчас я все объясню, – спокойно сказал он. – Дело в том, что я имею возможность извлечь ваше сознание, ваше «я», эго, память, называйте это как хотите, из этого умирающего тела и поместить его в новое, здоровое.

Рига в недоумении уставилась на доктора.

– Вижу, вижу. Ваши глаза обо всем говорят, – улыбнулся он знаменитой американской улыбкой. – Я не заставляю вас верить мне так, сразу. Подумайте, хотели бы вы этого?

Рига помолчала, собираясь с мыслями.

– Допустим, я вам верю. И, как вы это сделаете? – спросила она.

– Для меня это не проблема. Можем произвести манипуляции прямо сегодня. Существует только одна оговорка. Вы не будете иметь ко мне претензий по поводу того тела, в котором вам предстоит дальше существовать. Я вас заверяю, – поторопился он успокоить, увидев вопрос в глазах девушки. – Оно будет столь же совершенно и максимально похоже на вас. И конечно никаких контактов с вашими родственниками. Они будут думать, что вы скончались. Согласны ли вы с такими условиями?

– Да, я согласна, – неожиданно для себя произнесла Рига.

– Вот и ладно, вот и хорошо.

Она увидела в его лице радостные перемены. Стало даже любопытно. У доктора, видимо, немного поехала крыша.

– Нам нужно подписать кое-какие бумаги, – доставая из кармана черный планшет, сказал Стив. – Здесь прописаны основные пункты договора.

Опасаясь какой-нибудь аферы, Рига внимательно все прочла. Действительно, в бумаге говорилось лишь о том, что она добровольно соглашается на пересадку своего сознания (души) в другое тело, которое, согласно данного договора, ей предоставит Стив Алиен. Он же становится ее душеприказчиком. Так и написано – душеприказчиком. И что в дальнейшем, она не будет иметь к нему никаких претензий. Он же обязуется предоставить ей новое здоровое тело, максимально приближенное к его оригиналу, то есть теперешнему, настоящему.

– Если ты согласна, то просто прижми все пальцы руки по очереди внизу договора, – перешел на более доверительный тон общения доктор.

Рига решилась. При нажатии, бумага под пальцем становилась мягкой, податливой и на ней появлялся четкий рисунок отпечатка. Закончив, она передала планшет Стиву.

– Мы сделаем это сегодня, после вечернего обхода, – сказал он, убирая планшет в карман.

Вечером, после ужина, Стив вернулся. В руках его был пакет, из которого доктор извлек непонятный предмет, представлявший собой два круглых шара соединенных между собою тремя проводками. Один из шаров он раскрутил на две половины и уложил одну на живот, в районе пупка, а другую надел на голову Риги, как священники католической церкви носят свои пилеолусы. Второй шар он держал в руках и производил с ним какие-то манипуляции. Рига увидела, что шар начал светиться. По мере того как свет разгорался, сознание ее уплывало. Она закрыла глаза и растворилась в черной, непроглядной тьме небытия.