Читать книгу: «Соловей в клетке», страница 4
– Всё нормально мам, всё в полном порядке. Елена Александровна, это психолог наш местный, очень хвалит книгу, пообещала, что покажет знакомому редактору, тот посмотрит , может и пристроит куда на продажу, люди читать будут мою книгу. Представляешь, мам?
Лариса Евгеньевна шумно вздохнула и насыпала сахар в чай.
– Ой, сынок, будь осторожен, запудрит тебе мозги этот психолог. Все они обманщики, жулики и шарлатаны.
– Брось, мам. Ты просто не понимаешь. Эта книга много значит для меня…
Женщина отстраненно махнула рукой, разложила кусочки печенья и карамельки на блюдце.
– Разломали всё печенье изверги, колбасу тоже всю изрезали.
– Так положено, мам. Это обычная процедура.
После длительной свиданки, Соловьев угощал сокамерников вкусными домашними пирожками и покупными гостинцами. Через полчаса его должны были отвести к Елене на очередной прием. По пути заключенный фантазировал, в чем она будет на этот раз. Когда Соловьев перешагнул дверь её кабинета, то увидел, что в кресле сидел Зюзин из первого отряда и вытирал слезы.
– Простите , Елена Александровна, мы попозже зайдем, – засуетился охраняющий Пушкина.
– Ничего, – улыбнулась Елена , мы уже закончили.
Надзиратель Зюзина вывел его, а тот, что привел Соловьева, остался у двери.
После пережитого в изоляторе, Пушкин был счастлив оказаться здесь
– Начну сразу с хороших новостей, – улыбнулась Лена.
Пушкин замер в ожидании.
– Редактор очень похвалил вашу книгу и готов посодействовать в издании. Вы сможете закончить рукопись к концу апреля?
Соловьев мгновенно потерял дар речи, закивал. Ему хотелось броситься к этой богине под ноги и стоять перед ней на коленях целую вечность.
В основном они мило беседовали о книге, Пушкин делился с психологом новыми идеями и мыслями насчет истории Захара, она почти всё время одобрительно кивала.
Ему даже налили чай и угостили рассыпчатым кексом с изюмом. Очень не хотелось покидать стены гостеприимного уютного кабинета, но пришло время уходить, за дверью уже ожидал другой заключенный и его конвоир.
Когда он вернулся от психолога, оказалось, что все сокамерники на работе.
– Через пять минут идешь в цех за станок.
Соловьев справил нужду, запрятал под истрепанный матрас тетрадь , оставив Захара на побережье, где он был почти уверен, что прекрасная незнакомка существует.
Сергей обрабатывал десятый деревянный брусок, когда подошел заключенный и со всей силы вонзил ему в руку отвертку со словами:
– За Ленку от Погодина.
На перчатке быстро расползалось алое пятно. Соловьев взвыл от боли, он заметил заинтересованные, но не особо удивленные лица Крота и Рыжего. Девяткин тоже почти не отреагировал, лишь приподнял бровь. Словно они были в курсе , из-за чего это случилось, а может даже были частью происходящего.
Соловьева отправили в санчасть, правая покалеченная рука горела , пульсировала, кровь лилась красной рекой. Пушкин как в тумане сидел на драной кушетке и думал о том, как Захар без него, один на острове, как он теперь будет писать. Ведь левая рука совсем не слушалась, нормально функционировала только правая.
Соловьев не знал, что Погодин из его отряда давно влюблен в Елену Александровну, а тем более, что по колонии ходят слухи о их встречах.
Медсестра, недовольная, что прервали ее чаепитие и разговор по телефону, оказывала помощь.
– До вечера здесь побудешь, температура не поднимется, вернешься в камеру. – в её голосе было столько презрения, наверно разговор был очень важным, а чай очень вкусным.
– Толь, я выйду покурить? – обратилась она к надзирателю, стоящему у стены. Тот кивнул , медсестра накинула фуфайку и платок, отправилась на улицу, попутно закуривая сигарету.
Соловьев прилег на кушетку, обезболивающее еще действовало, он провалился в сон, а когда очнулся , рядом с ним на стуле сидела Лена, в той самой ажурной блузке, в которой он увидел ее впервые. Он огляделся в поисках надзирателя или медсестры – никого.
Психолог не проронила ни слова, пересела к нему на кушетку, наклонилась, сводя с ума ароматом духов, поцеловала его в губы, затем чуть отстранилась, пристально глядя в глаза. Он тут же притянул её обратно к себе, забыв про больную руку, жадно вдохнул её запах, уткнулся в шею, стал целовать.
– Мне пора, – внезапно прошептала ему на ухо Лена и отпрянула, – Выздоравливай.
Соловьев остался лежать на опустевшей лежанке ни жив ни мертв. Резко заболела рука, он застонал и отвернулся к стене, вскоре Пушкин отключился.
Утром он проснулся и расстроился, что недавнее безумие оказалось сном, но потом обнаружил на полу знакомую прозрачную пуговицу . Она блестела в свете тусклой лампы и напоминала о событиях прошедшей ночи.
Крошечная пуговица вернула ему волю к жизни и возвратившись в камеру, он полностью закончил книгу за три дня. Писал левой рукой, свободно и не напрягаясь, хотя раньше не мог даже открыть ей бутылку или нормально почесать спину. Соловьев считал, что история Захара завершилась правильно и справедливо. Пушкин словно прожил еще одну параллельную жизнь на острове, слушал завораживающий шум волн, любовался полыхающим небом, ходил по раскаленному песку босыми ногами. Пушкин передал рукопись через надзирателя для Елены Александровны и её знакомого редактора. С нетерпением ждал оценки, реакции на финал истории.
Продавец как всегда отложила домашний батон и пару рогаликов с повидлом для Ларисы Евгеньевны, но та не пришла даже к закрытию булочной. Не появилась она и на следующий день, и вообще всю неделю не заходила.
Соседка Татьяна Никитична сообщила, что давно не встречала женщину. В последний раз та говорила, что собирается к сыну в тюрьму на длительное свидание. Соседка даже видела её с огромными сумками на остановке у молокозавода.
Вечером после работы Татьяна Никитична постучала в дверь Ларисы Евгеньевны, но никто не открыл, из квартиры Соловьевых не доносилось ни звука. Она стучала еще пару дней, затем обратилась в милицию.
Мать Сережи через некоторое время нашли в морге. Тело обнаружили алкаши на безлюдной тропинке между остановкой и колонией. Рядом валялась клетчатая сумка, в ней еще одна такая же, пустой кошелек, иконка и паспорт. Судя по заключению – сердечный приступ и последующее обморожение.
Новость застала Соловьева в столовой, он внимательно изучал очередной список заданий.
Школьное сочинение про маму (для четвертого класса) Зарубин заберет
Зюзин В. 1 отр. – признание в любви для Юлечки ( прошлое письмо прокатило отлично! Можешь еще посильнее что-то? Чтоб и сама на длительное приехала и жратвы привезла)
Коновалов А. 3 отр. – стихи для жены и дочки (дочку еще поздравить с днем рождения, обязательно подчеркнуть, что папа хороший, скоро вернется)
Статья для стенгазеты про гигиену
Статья для стенгазеты про пользу спорта и закаливания
Он вздрогнул от неожиданного похлопывания по плечу. Зарубин что-то жевал.
– Мать твоя на днях умерла, соболезную. Вот, за два дня нужно придумать шутки и речь на свадьбу, сестренка моя замуж выходит.
Он положил перед Пушкиным листок с заметками:
Шутки и речь – можно в стихах. На свадьбу сестры. Срочно.
Соловьев не проронил ни слова, а ночью беззвучно рыдал в подушку.
Елена Александровна вызвала его на разговор, о той ночи оба молчали, только её взгляд говорил, скорее даже кричал, о многом.
Психолог беседовала с Пушкиным о матери, как легче пережить потерю, как жить дальше, как выдержать такой удар и не сломаться. Когда сеанс подошел к концу, Лена почти шепотом произнесла:
