Читать книгу: «Потому что дочь», страница 5
– Знаешь что, Алёна, – сказала Марина напоследок, – мотала бы ты домой, в Новосибирск, пока тебя тут не прибили. Хотя кто бы мог подумать, ведь у нас такой тихий городок, никогда ни о чём подобном не слышали.
Проводив гостью, женщины решили на нервной почве попить чаю с чем-нибудь сладким. Отцовская квартира к чаепитию категорически не располагала, поэтому с трудом заперев дверь, подруги спустились на этаж ниже, в квартиру Лены.
Алёна вызвалась сходить в магазин. Там она купила всё, что ей понравилось – хороших конфет, румяных польских яблок, дорогого сыра и копчёной колбасы. Вспомнив, что обещала чаще звонить мужу, чтобы держать его в курсе дел, и чувствуя угрызения совести, Алёна зашла на почту и позвонила на домашний номер.
– Я по тебе очень соскучился, – сказал Максим, – ты когда собираешься домой?
Алёна вкратце пересказала последние события. Муж пришёл в ужас, что было, впрочем, вполне предсказуемо.
– Слушай, бросай всё и немедленно уезжай оттуда! Ну его, это наследство!
– Как я могу уехать, – вздохнула Алёна, – я ещё не оформила до конца документы на квартиру. Ты что, хочешь, чтобы она досталась убийцам? Папа на том свете этого не поймет. А картины? Эти подонки всё вынесут, а ведь отец вложил в эти картины всю свою душу. Завтра я иду на приём к зам.прокурора, может, хоть он меня выслушает.
– Еще раз хочу заострить твоё внимание, будь очень осторожна. Никуда не ходи одна вечером. И в квартиру одна не ходи – у них есть ключ! Слава богу, что тебя приютили соседи. Постарайся побыстрее управиться. Я тебя очень жду! И мама твоя всё время спрашивает, звонила ли ты. Мы понимаем, как тебе тяжёло приходится.
– Постараюсь выполнить твои указания, – слабо улыбнулась Алёна.
За то время, пока Алёна ходила в магазин, Лена успела поджарить горку золотистых драников из белорусской бульбы.
– Что-то ты долго ходила, я уже забеспокоилась, – сказала женщина.
Алёна вытащила гостинцы к чаю.
– Накупила на пол моей зарплаты, – сказала Лена, – ты бы поэкономила, деньги ещё пригодятся.
– А что, у вас маленькие зарплаты в Бресте? – поинтересовалась Алёна.
Она уже была наслышана об этой проблеме из разговоров на кафедре.
– Да уж, не больно-то разбежишься, – вздохнула Лена. – Хотя, если бы Гоша не пропивал всю свою зарплату, нам бы хватало. У него родственники в деревне, вот там нищета…
– Но у вас продукты заметно дешевле, чем в России. – Алёна чувствовала себя в гастрономе Бреста богатым человеком. – К тому же качество продуктов гораздо выше. Колбаса вкусная, сыр тоже. Я выпила на поминках стопку водки, которую обычно не пью. Так и водка без неприятного привкуса, как говориться, чистая как слеза. А про вашу картошку я вообще молчу.
– Что – нравится? – улыбнулась Лена. – Ты кушай драники. Я их со шкварками сделала.
Она положила на тарелку драники со шкварками и золотистым жаренным луком. Алёна вспомнила, что целый день ничего не ела, только выпила кофе в своем любимом кафе в центре города. Из-за всей этой нервотрепки щеки у неё стали впалыми, черты лица заострились. Если так пойдет дело, то никто её не узнает. Алёна через силу заставила себя съесть драник. Потом Лена налила ей душистого чаю с какими-то травками, собранными в деревне, а также предложила местного мёда. Мёд был привезен из местности, граничащей с Беловежской Пущей.
Женщины засиделись допоздна. Лена жаловалась на свою тяжёлую женскую долю – детей нет, Гоша беспробудно пьет, зарплата маленькая. В больнице, в отделении гнойной хирургии, где Лена работает, каждый день какие-нибудь ужасы. Единственное, что помогает держаться, это вера в бога. Лена нашла утешение в одной из баптистских церквей. Она даже похвасталась, что молилась, чтобы ей, наконец, поставили телефон. И вот неожиданно ей приходит сообщение, что её очередь на телефон подошла, можно его поставить. Алёна, воспитанная в православной вере, молча выслушала, никак не комментируя. В конце концов, в Лене подкупает искреннее желание всем помочь, а выбор церкви – её личное дело.
На следующее утро упорная Алёна опять направилась в прокуратуру. Зам.прокурора, в отличие от предыдущих служителей закона, был подчеркнуто вежлив и корректен. Он внимательно выслушал женщину, интеллигентно кивал и пообещал, что прокуратура во всем разберется и в ближайшее же время.
– Только не давайте вести это дело следователю Спотыне, – горячилась Алёна, – он мне сказал, что у него совесть давно утеряна! Представляете?
– Так прямо и сказал? – спросил зам.прокурора, удивленно приподняв брови.
– Зачем мне Вас обманывать, – сказала Алёна. – А может, он и сам там задействован, – ляпнула она в сердцах.
– Может, он и сам там задействован, – задумчиво повторил зам.прокурора, нисколько не удивившись такому очень смелому предположению.
После визита в прокуратуру Алёна опять отправилась в полюбившееся ей кафе выпить чашку кофе. Какая-то надежда, появившаяся было во время визита в прокуратуру, стремительно улетучивалась. Обдумав ещё раз только что состоявшийся разговор, Алёна решила, что на самом деле от неё пытаются избавиться как от навязчивой мухи и только и ждут, когда она уедет. Более того, у неё крепло убеждение, что на самом деле никакого расследования странных обстоятельств смерти отца не будет.
Перед тем как вернуться домой, Алёна зашла к районному нотариусу. Неприятная девица встретила её с кислой улыбкой, но на сей раз была подчеркнуто вежлива. Дубликаты документов на квартиру должны быть готовы через пару дней. Теперь Алёна могла уехать в Новосибирск, потому что в наследство можно было вступить только через полгода. Оставалось ещё решить как-то вопрос с картинами.
Дома её встретила радостная Нина Петровна. Ей удалось таки договориться с одним из соседей, и он врезал новый замок в квартиру. Нина Петровна вручила за это бутылку водки, и мужчина остался очень доволен.
– Мы не стали выламывать старый замок, а просто поставили ещё один, – рассказала воодушевленная Нина Петровна.
Лена, у которой вечером было дежурство, тоже пришла посмотреть, что получилось. Около двери валялась свежая стружка. Алёна решила взять тазик и помыть пол, чтобы не развозить грязь по квартире. Зайдя в ванную, женщина обнаружила, что там горит свет. У неё опять заныло сердце. Алёна избегала пользоваться туалетом, ведь на пороге нашли мертвым её отца. Ванной она тоже не пользовалась и старалась туда даже не заходить, ведь практически она жила у Нины Петровны.
– Лена, – позвала Алёна, – ты не заходила, случайно, в ванную?
– Нет, а что? – отозвалась Лена, любовавшаяся новым замком.
– А то, что здесь почему-то горит свет. Но я туда не заходила.
– Я тоже, – сказала Лена.
– Может, мы забыли выключить свет, – усомнилась Алёна.
– Нет, я точно помню, что я проверяла, и свет нигде не горел. Наверное, сосед, который врезал замок, заходил в ванную. – Нина Петровна, дядя Витя заходил в туалет или в ванную?
– Нет, что вы, – замахала руками Нина Петровна, – я сидела на стульчике в прихожей, а он вообще не заходил в квартиру. Инструменты с собой принес. Да и я дальше прихожей никуда не ходила. Не люблю я эту квартиру. Мне тут как-то даже дурно становиться. А что?
– Да так, ничего, мы тут, похоже, свет забыли выключить, – пробормотала Лена.
Потом она сказала потихоньку:
– Они, эти неизвестные, опять тут побывали. Ходят как к себе домой, ничего не боятся. Говорят, что убийц всегда тянет на место преступления.
Алёна поежилась. «Неужели это происходит наяву и со мной», – подумала она с ужасом.
– Знаешь что, – сказала Лена, – замок врезали – это хорошо. Отправляй-ка ты картины отца домой, нельзя их здесь оставлять. Ты ведь будешь продавать квартиру?
– Да, но не раньше, чем через полгода, когда я вступлю в права на наследство. Если до этого времени, конечно, не объявятся какие-нибудь лженаследники.
– Теперь никто не объявится, раз уж ты приехала, – довольно уверенно сказала Лена. – Не посмеют сунуться.
– Кто его знает, – сказала Алёна, – у нас в России столько таких дел по поводу недвижимости. Вдруг подделают завещание, а мне потом доказывать что-то. Ведь не зря же украли документы.
Алёна задумалась. В квартире ощущалось незримое присутствие неких людей, недобрых и жестоких. Тех, которые убили отца, а теперь энергично уничтожают следы и начинают методичную охоту на дочь. Возможно, они приходят ночью, когда подъезд спит глубоким сном. Чужие люди трогают папины вещи, документы, зачем-то украли пижаму, зажгли свет в ванной. Кто они, эти люди? Или, можно сказать, нелюди.
Как бы то ни было, Алёна является прекрасной мишенью. Она на виду, чужая в этом городе со своими порядками и правилами. Дальше только польская граница, а дорога практически одна – на Москву. Нет даже времени погоревать, осмыслить смерть отца, подумать, что он значил для Алёны. Человек, которого она видела всего несколько раз в жизни, но такого похожего на неё и лицом и складом ума. А душой? А душа, наверное, у каждого своя, индивидуальная.
– О чём ты думаешь? – спросила Лена. – Такая нахмуренная, даже страшно. Ты, наверное, уже соскучилась по дому. Мы тебя поддерживаем как можем. Но родные, разумеется, лучше. Знаешь что? Я договорюсь с одной хорошей девочкой, Наташей, тоже посещающую нашу церковь. Завтра она с утра придёт и поможет тебе упаковать и отправить картины. У меня ночное дежурство, а у нас особенно не отдохнешь, так что днём я буду отсыпаться. А Наташа всё равно сейчас не работает, она собирается замуж за пастора из Голландии и скоро уедет к мужу.
В этот момент в квартире зазвонил телефон. Зав.кафедрой вспомнил, наконец, про Алёну и интересовался, что она узнала в прокуратуре, как у неё обстоят дела. Женщина пообещала в ближайшее время зайти на кафедру и лично обо всем рассказать.
Вечером, лежа в постели, Алёна впервые подумала, как она устала от всех проблем и соскучилась по дому. До этого она ходила как зомби и выполняла всё, что требовалось, и даже времени подумать о родных у неё не было. Сердце болезненно сжалось. Как мама? Чем занимается сейчас муж?
Со времени своего недавнего замужества Алёна ещё ни разу не расставалась с супругом. Вместе хотели они приехать в Брест в отпуск. «Отец уже такой пожилой, живет один, – говорила она Максиму, – нужно навестить его и уговорить перебраться в Новосибирск, к нам поближе. Не по телефону же с ним на эту тему разговаривать». Но вот не успели… Алёна ужасно соскучилась по мужу, просто старалась об этом не думать. Никто не предполагал, что эта поездка затянется. Женщина подумала, как она хочет домой, где ей ничего не угрожает, ведь здесь полно сюрпризов, и она чувствует опасность.
Ночью Алёна увидела очередной кошмарный сон: она с небольшой собачкой пошла купаться на озеро. Отплыв от берега, женщина взглянула вниз и в глубине, на дне озера, увидела множество змей. Они были огромные и лежали, тихо притаившись. В ужасе Алёна, прихватив свою собачку, выскочила на берег, пока земноводные не успели на них напасть.
Проснувшись в холодном поту посреди ночи, она долго не могла уснуть. Если верить соннику, змеи означают врагов. И эти крупные, величиной с удавов, змеи, затаившиеся на дне озера, – это влиятельные и сильные тайные враги, готовые молниеносно напасть. А собачка означает помощь друга. Но собачка такая маленькая, скорее декоративная, оказать помощь в борьбе со змеями вряд ли сможет. «Не надо так драматизировать, – думала Алёна, безуспешно пытаясь заснуть, – я стала слишком мнительной».
– Ты плохо спала, – участливо спросила Нина Петровна во время завтрака. – Выглядишь совершенно измученной. Дай-ка я тебе накапаю настойку пустырника, я её всегда пью, когда нервничаю.
В этот момент в квартиру неожиданно позвонили. На пороге стояла стройная синеглазая девушка с русой косой и нежным румянцем. Алёна совсем забыла, что должна прийти знакомая Лены, чтобы помочь с отправкой картин, но, видимо, это была она.
– Я – Наташа, – с широкой улыбкой представилась девушка. – Мне Лена сказала, что Вам нужна помощь.
– Проходите, пожалуйста, – засуетилась Нина Петровна, – позавтракайте с нами. Чайку?
Девушка из вежливости выпила чашку чая. После этого она вместе с Алёной поднялась в квартиру художника Черных. После первичного осмотра стало ясно, что фронт работ огромен. Спальня, превращенная в мастерскую, была полностью заставлена картинами, хаотично стоявшими повсюду – на полу, на кровати, на письменном столе и даже на шифоньере.
– Не дом, а картинная галерея, – удивилась Наташа.
Она присела на корточки перед портретом маленькой девочки в соломенной шляпке с букетиком незабудок.
– Какое чудо, – восхитилась Наташа, – девочка как живая. Взгляд такой … глубокий.
Далее её взор привлекли горные пейзажи, потом – виды Старой Риги.
– И это всё нарисовал Ваш папа? Такое количество?
– Папа последние годы работал очень плодотворно, – вздохнула Алёна. – И он не хотел продавать свои работы. Говорил, что они для него как дети.
– Дети сродни творчеству, – подтвердила Наташа.
Потом она неожиданно перевела разговор.
– А я замуж выхожу, поэтому сейчас не работаю. Вот оформлю документы и уеду в Голландию.
Алёна понимающе кивнула. Лена ей что-то такое говорила на эту тему.
– А за кого?
– За пастора. Он вдовец и у него двое детей.
– Он тебя старше?
– Да, на шестнадцать лет.
–А ты его любишь?
Ясные голубые глаза Наташи затуманились, и она ничего не ответила.
В этот момент пришла энергичная, как всегда, Нина Петровна.
– Я нашла очень приличные коробки из-под сигарет возле нашей помойки. Чистенькие, сухие. В них можно упаковать картины. Пойдемте скорее за ними, пока никто не забрал.
Коробки и впрямь были очень удачные. В них как раз помещалось большинство картин. Решено было наиболее дорогие произведения, написанные маслом, упаковать в коробки и отправить по железной дороге. А остальные работы временно оставить на хранение соседям, до тех пор, пока Алёна опять приедет. А то оставлять в пустой квартире опасно, вдруг картины кто-нибудь украдет.
В последующие два часа Алёна и Наташа, не покладая рук, упаковывали произведения искусства, перекладывая их газетами. Наконец, всё, что вошло в найденные коробки, было добротно упаковано, а коробки перетянуты бечевой, которую Алёна предусмотрительно купила в хозяйственном магазине.
– Ну что, вызываем такси? – спросила Наташа, вытирая от пота лоб.
Алёна, в изнеможении упавшая на диван, молча кивнула.
Кое-как вытащив коробки во двор, они стали ожидать такси. Алёна сломала ноготь, но мужественно молчала и не жаловалась. Приехавший, наконец, пожилой полный таксист, стоял, что называется, руки в брюки, и с интересом наблюдал, как девчонки корячатся, затаскивая тяжёлые коробки в багажник. «Вот сволочь какая, хоть бы помог», – подумала Алёна, косо посмотрев на вредного дядьку.
– У меня уже колени трясутся от напряжения, – пожаловалась Наташа.
Алёна понимающе кивнула, так как у неё болели руки, ноги и вообще все, что можно. «Наташа страдает по своей инициативе, мне-то деваться некуда, а она это делает из любви к людям. Бедная девочка, она до этого дня даже не знала о моем существовании».
Но самое большое испытание ожидало в багажном отделении. Отдел отправки почему-то был на втором этаже, а грузовой лифт, как водится, не работал. Пришлось тащить тяжёлые коробки на себе. После этого Алёна ещё вдоволь набегалась, оформляя разные бумажки. Когда всё было закончено, она даже не поверила своему счастью.
– Ну, наконец, всё отправили, – ангельски улыбнулась Наташа.
Алёна долго благодарила девушку за помощь. «Вот я бы так смогла – прийти к незнакомому доселе человеку и надрываться, целый день помогая отправлять чужие картины. Занятие, между прочем, не из легких», – подумала Алёна. Но Наташа улыбнулась своей неземной светлой улыбкой и ответила, что делать добро для неё – превыше всего.
Выполнив столь большое и важное дело, Алёна слегка приободрилась. Теперь можно было подумать и об отъезде домой. Похороны прошли, документы на квартиру она восстановила и вот-вот получит, заявление о принятии наследства написала, сходила на приём к прокурору, правда, не слишком удачно. Теперь отправила большую часть картин. А остальные она разместит у Лены и Нины Петровны. Уехать от этого кошмара домой – это немыслимая роскошь, подарок судьбы, Алёна втайне мечтала об этом, когда не могла вечером уснуть. Ей здесь тяжёло находиться, она просто задыхается. Странные вещи творятся в этой квартире, как призраки ходят какие-то недобрые люди, исчезают разные вещи. Алёна чувствует угрозу для себя, и это она ещё оптимистически настроена. Чувство безопасности может появиться только дома. Но всё ли там благополучно?
По мужу Алёна соскучилась, но с мамой совсем другая история. Почему мать так не хотела, чтобы Алёна ехала на похороны отца? С бывшим мужем у матери были совершенно нормальные отношения. Давно всё выяснено, развод оформлен, никакого негатива. Алёна не ожидала от матери столь категоричных требований – не ехать в Брест. Не в развлекательную же поездку собралась она. Кто будет заниматься похоронами, приводить в порядок дела отца? Это долг, от которого нельзя отказаться. А теперь ещё выяснились более, чем странные обстоятельства его смерти. С другой стороны, мать как будто предвидела, что Алёна попадёт в опасную для жизни ситуацию.
Женщина вспомнила, что обещала зайти в институт, зав.кафедрой просил держать его в курсе дела. А потом можно будет подумать, когда взять билеты домой.
В приёмной сидела секретарша Полинка и весело болтала с какой-то девушкой.
– Хорошо, что Вы пришли, – обрадовалась она, – а то мы уже стали беспокоиться. Ну, что Вы узнали нового?
– Ничего особо не узнала. Сходила в прокуратуру, написала заявление. Сегодня вот картины домой целый день отправляла.
– У моей сестры муж работает в милиции, – сказала Полинка, – он говорит, что в Бресте не было за это время ни одного дела об убийстве пожилых людей из-за квартиры.
– Зато у нас в России таких дел полно. Всё время по телевизору что-нибудь на эту тему показывают.
– Правда, у нас такая милиция…, – Полинка выразительно подняла брови и вздохнула.
– В прокуратуре обещали провести проверку, всё расследовать и мне сообщить в Новосибирск, – продолжала рассказывать Алёна, – я не понимаю, почему нельзя поручить это дело какому-нибудь следователю, чтобы он попытался разобраться, пока я не уехала, расспросить меня об известных фактах. Я чувствую, что никто не планирует проводить расследование. Хотя, конечно, хочется верить в лучшее.
– Наверное, уже соскучились по дому?
– Да, уже мечтаю скорее взять билеты и уехать домой, – призналась Алёна.
В этот момент из своего кабинета вышел заведующий, до этого разговаривавший с каким-то мужчиной. Он жестом пригласил Алёну в кабинет и подробно расспросил её о визите к прокурору.
– Черт знает что, – прокомментировал он услышанное, – такое впечатление, что никому ничего не надо… Умер человек! Заслуженный человек, ветеран войны. Так вы разберитесь, сам он умер или ему помогли, чтобы мы не мучились от подозрений!
– Самое ужасное, что у убийц, похоже, был ключ, – сказала Алёна. – Недавно прихожу в квартиру, а там появились свежие следы двух пар ног, скорее всего мужских, судя по размерам. Пижама отца исчезла, она лежала на постели, полосатая такая.
– Все мы видели эту пижаму, – удивился заведующий, – и что – её нет?
– Вот. Нет пижамы, – вздохнула Алёна, – мы всё обыскали. Зачем она понадобилась?
Заведующий явно впечатлился рассказом.
– Давайте я Вам выпишу общежитие, если хотите, – предложил он. – А то я за Вас боюсь.
– Нет, спасибо! Меня приютили соседи. Они такие добрые, во всём мне помогают.
– Надо же, а Ваш отец, насколько я знаю, ни с кем из соседей практически не общался. Я думаю, если бы он не был такой замкнутый и побольше рассказывал, что у него есть дочь, пусть далеко, в Сибири, то, возможно, остался бы жив. А то подумали, наверное, что он одинокий… Папа Ваш, он ещё бодрый был, до последнего преподавал, правда, на полставки. Еще изостудию вёл, вместе с Анфисой Васильевной. Я дам её телефон, может, расскажет что. Еще он любил бывать в Брестской крепости, ходил туда пешком чуть не каждый день, хотя это далеко. А рисовал как много… Да, жалко, конечно, человека. Вы хоть будьте повнимательнее, берегитесь. А то мало ли что.
– Я уже домой собираюсь. Хотела отдать на кафедру часть его книг. У него много специальной литературы по технике рисования, искусствоведению. Может, пригодиться.
Выйдя из института, Алёна почувствовала, что она падает от усталости, а от голода живот прилип к спине. Тем не менее когда она проходила мимо почты, почувствовала соблазн – позвонить домой, порадовать домашних, что завтра возьмёт билет на ближайший рейс и скоро приедет.
Набрав номер домашнего телефона, Алёна с нетерпением ожидала ответа, ей хотелось поделиться хорошей новостью. Но она стояла и слушала длинные гудки на том конце провода. С удивлением Алёна обнаружила, что в квартире никого не было и никто не ждал её звонка, а ведь в Новосибирске уже 9 вечера. А где же муж? Обычно в это время он давно дома. Так и не дождавшись ответа, грустная Алёна медленно пошла по каштановой аллее. На глаза наворачивались слезы.
Начало смеркаться, а её только что предупредили, чтобы не ходила одна. Алёна даже не хочет думать, где же сейчас её муж. Должно быть, период у неё такой тяжёлый в жизни, что она должна страдать. Но ничего, она справится. Похоже, пора уже стать взрослой. Она постепенно всё распутает, приедет домой и разберется. И папины дела все решит. Чувствуя себя совершенно потерянной и одинокой, женщина дошла до остановки троллейбуса и уже хотела было уехать, но почему-то решила вернуться и быстро дошла до почты. Она решила позвонить ещё раз. На этот раз трубку взяли, и Алёна услышала голос мужа.
– Где ты был, я тебе недавно звонила, – спросила полная возмущения Алёна.
– Очень рад тебя слышать, – спокойно ответил Максим – Я был на работе, дела приводил в порядок. И сегодня ночью вылетаю к тебе, чувствую, ты не справляешься.
– Как – вылетаешь? Зачем? Я почти всё сделала. – рассердилась Алёна, – Сегодня вот картины домой отправила. Мысль, что теперь мне придётся остаться в этом городе, приводит меня в ужас.
– Но я уже отпуск оформил по семейным обстоятельствам, билеты купил. Словом, я ночью вылетаю. Что привезти?
Поняв, что ничего изменить нельзя, Алёна ответила первое, что пришло в голову.
– Засов привези. А то здесь, в Бресте, ничего подобного нет. В квартиру эту ходят как к себе домой.
– Неожиданно, – несколько удивился муж. – Хорошо, жди меня, я скоро приеду.
После разговора с супругом, настроение стремительно улучшилось. Вот, оказывается, как объяснялось отсутствие мужа. Он волнуется и хочет сам приехать, чтобы помочь. Хотя если бы не эта идея супруга, она завтра взяла бы билеты домой. Но, похоже, ничего тут не поделаешь и придётся остаться. Алёна заскочила в подошедший троллейбус. По дороге она вспомнила, что, когда уезжала из Новосибирска, не взяла с собой ни косметичку, ни фен для волос. Такой запущенной она ещё никогда не была. А ведь попросила привезти только засов. Но не выпрыгивать же теперь из троллейбуса, тем более, что за окном уже совсем стемнело.
– Лена, – взволнованно сказала Алёна, – мой муж приезжает. Я только что разговаривала с ним по телефону.
– Как – приезжает? – удивилась Лена, – Ты же уже собралась домой возвращаться.
– А вот так! Он взял отпуск без содержания и сегодня ночью вылетает. Я, по-моему, слишком его запугала, рассказав, что здесь происходит. Перестаралась немного.
– Ничего себе, перестаралась. А я очень рада, что он приезжает. А то тебя ещё прибьют из-за этой квартиры.
– Я так хотела домой! Нервы никуда не годятся. Я здесь не чувствую себя в безопасности.
Про себя Алёна с ужасом подумала, что теперь, вероятно, придётся переехать от заботливых соседей в квартиру отца. Сколько можно обременять этих добрых людей, соседей. Но она даже не представляет, как будет спать в этой квартире. Ей, наверное, будут мерещиться всякие ужасы. Даже днём там находиться тяжёло.
Вслух Алёна разразилась тирадой:
– Кто его просил это делать? Я оформила документы на квартиру, теперь можно приехать через полгода и вступить в наследство. Картины мы с Наташей отправили, – принялась она опять перечислять возбужденным голосом. – Заявление в прокуратуру написала. К прокурору на приём сходила. Даже к двум. Они обещали во всем разобраться.
– Ага, так они и разбежались всё немедленно расследовать, – фыркнула Лена.
– Ну, а муж что сможет с ними сделать? Как воздействует?
Лена пожала плечами.
– Может, что-то и сдвинется. Все-таки мужчина, к тому же военный. Знаешь что, раз твой муж приезжает, надо хоть прибраться. В этой квартире – ужасный бардак.
Алёна взяла ключи и нехотя поплелась вслед за Леной в квартиру отца.
– Я не знаю, за что тут хвататься, – жалобно сказала молодая женщина.
Но Лена была неумолима, она пошла в гостиную и распорядилась:
– Я уберу разное барахло с дивана, – сказала она, – а то даже присесть негде. А ты посмотри, что в холодильнике и протри его, что ли.
Алёна пошла на кухню. Первое, что ей бросилось в глаза – на холодильнике лежал какой-то предмет. Это был старый обшарпанный кошелек, больше похожий на портмоне.
– Что это такое? – удивилась Алёна, – Откуда он взялся?
Женщина прекрасно помнила, что на холодильнике лежало немного бумажных зайчиков, но никакого кошелька не было. Лена даже протерла с холодильника пыль. Они тогда искали оставшиеся наличные деньги, чтобы купить продукты на поминки, и проверили места, где могла быть наличность, даже карманы. Она точно помнила, что на холодильнике на тот момент ничего не было.
Алёна с опаской взяла в руки кошелёк, оказавшийся довольно тяжёлым. Машинально она заглянула внутрь, чтобы узнать, что же там находиться и с ужасом отбросила, как будто увидела змею. В обшарпанном кошельке лежали медали, некоторые были совсем старые, некоторые новые – юбилейные.
– Не может быть, – вскричала Алёна. – Лена, иди сюда, нашлись медали моего отца!
Лена прибежала на кухню и тоже увидела награды.
– Как же так, – удивилась она, – мы что, не заметили этот кошель на холодильнике? И откуда взялись здесь медали, ведь они пропали у Александра Васильевича ещё 9 мая! Я прекрасно помню, как он переживал! Может, он где-то нашёл свои медали и никому не рассказал?
– Ты что такая наивная, – рассердилась Алёна. – Не было на холодильнике никаких медалей, я это отлично помню. Там лежали только папины очки и 200 зайчиков. Мы же с тобой, когда искали документы на квартиру, перевернули весь дом, перебрали каждую тряпочку, каждую бумажку.
И папа не находил свои медали, я разговаривала с его коллегами, они сказали, что отец переживал сильно по поводу пропажи. А письмо из милиции, отказ заниматься розыском медалей. Я ещё возмущалась хамским и бездушным тоном этого, с позволения сказать, послания. Его коллега, Анфиса, рассказала, что уговорила отца сделать планочки, так как удостоверения к медалям сохранились, а от милиции ничего не добьешься.
– Ты думаешь, медали подбросили? – спросила Лена. – Но почему они это сделали?
– Не знаю. Это очень странно. Но ведь зачем-то украли пижаму?
– Да, действительно, пижаму так и не нашли. Хотя я сама относила её вместе с постельным бельем в мастерскую. Наверное, неизвестные злоумышленники не ожидали, что ты приедешь и принялись заметать следы. Что там не так было с этой пижамой, мы теперь так и не узнаем. Какая жалость, что сразу не посмотрели.
– Но были похороны, нам было не до пижамы. Кто мог подумать, что её нагло упрут прямо из квартиры, – вздохнула Алёна.
– Да, действительно. Эти злодеи ведь ещё и следы ботинок оставили, натоптали тут везде. Я на особенно четкие отпечатки поставила сверху стулья, чтобы не затоптать нечаянно, может пригодиться.
– Сложилось ощущение, что никто ничего расследовать не собирается, только и ждут, когда я уеду. Это тебе не Шерлок Холмс у Конан Дойля. Написали же отписку из милиции по поводу кражи папиных медалей. Представляю, что бы было, если в советское время у ветерана войны украли на 9 мая боевые награды. Тогда, наверное, всех бы на уши поставили. А теперь пишут типа: «сам виноват, нечего было спать на лавочке».
– Но всё-таки я не понимаю, – задумчиво сказала Лена, – зачем было подкидывать медали. Ведь они пропали ещё 9 мая. Неужели здесь есть какая-то связь? Между кражей медалей и смертью твоего отца?
Алёна собралась с духом и, преодолевая внутреннее сопротивление, вытащила медали из кошелька. Она смотрела на них с двойственным чувством. С одной стороны, нашлись награды отца. С другой стороны – чужие недобрые руки держали эти медали, принесли и подкинули их. Руки злоумышленников, тех, кто, возможно, убил отца. Она сказала:
– Я тоже не понимаю, зачем они подкинули медали… Помнишь, на поминки приходил папин ученик. Он нам потом показался подозрительным. Сначала я ему обрадовалась. Думала, кто-то из учеников отца решил выразить соболезнование. На поминках коллеги говорили, что Александр Черных вырастил множество известных в республике архитекторов и художников. Что вся могила должна быть в венках от благодарных воспитанников.
Но на похоронах было всего двое представителей от студенческого профкома. Вот я и подумала, что хоть у кого-то совесть заговорила. А я как раз нашла письмо от участкового, где он пишет об отказе в возбуждении уголовного дела о пропаже медалей. Я и вылила всё своё возмущение по этому поводу на папиного студента, думала, он посочувствует. Как ты считаешь, может ли этот парень быть каким-то образом причастным к преступлению? Он мне показался странным.
– Тебе надо было спросить его фамилию, где он учится. Но можно себе представить, как ты себя чувствовала после похорон, вот и не догадалась.
– Мне ещё Полинка, секретарша, дала горстку таблеток валерьянки. Я после этого была заторможенная, словно зомби, – пожаловалась Алёна. – А так бы обязательно спросила.
– Ты на тот момент ещё не подозревала, что смерть твоего отца, возможно, насильственная. Мы же когда стали сомневаться? Когда не обнаружили документов на квартиру. Да ещё, если проанализировать то, что рассказали соседи, многое не сходиться. Странно, например, что Александра Васильевича нашли на пороге туалета, рядом с веником. Вроде бы подметал пол, ему стало плохо, и он умер. Но соседка снизу слышала сильный шум в 3 часа ночи, что-то с шумом упало, типа стула, потом ещё какие-то звуки и, наконец, стало тихо. Не мог же твой папа подметать пол в 3 часа ночи?
– А замок в квартире, который незадолго до смерти стал вдруг плохо открываться? А самое главное, здесь кто-то ночами ходит. Пижаму вот украли, её все видели, даже зав.кафедрой это подтвердил. Оставили следы ботинок большого размера, теперь вот медали подкинули. Все эти неуклюжие попытки скрыть следы вероятного преступления ещё больше вызывают подозрение. Я бы на их месте подкинула лучше документы на квартиру.
