Читать книгу: «Где же ты, счастье…», страница 2
– Бабушка, и у мамы моей такие же глаза были. Я сравнивала по фотографии каждую черточку ее лица со своим. Я похожа на нее?
– Похожа, но глаза у тебя другие, наши. Я ведь думала, дочку рожу, мать говорила, что обязательно должна быть девочка, но родился сын. Больше я родить не могла, муж-то умер. О втором браке и не мечтала, не нужно мне это было. Вместе с матерью растили сына моего. Вот я и ждала появления внучки. И дождалась.
– Бабуля, ты никогда мне не рассказывала о себе…
– Вот-вот, деточка моя, наступило время. Пора мне с тобой поговорить обо всем. Напутствие дать на дальнейшую жизнь. Кое-какие тайны раскрыть. Кстати, с отцом ты когда разговаривала?
– Недавно. Мы два раза в неделю связываемся по скайпу.
– Не понимаю я ваших чудес расчудесных. Но видела, как ты с ним говоришь, да еще и видите друг друга. Вот время какое настало! Толку только от этого мало.
– Почему же? Очень даже удобно. Представляешь, на таком большом расстоянии можно видеться и общаться.
– А зачем видеть, если обнять не можешь? Да и не всегда нужно смотреть на человека. В наше время, между прочим, тоже много интересного было.
– Не сомневаюсь, бабуля, – заулыбалась Зорина. – Только я не пойму, почему вы с папой не общаетесь. Он лишь интересуется у меня твоим здоровьем и все. Объясни мне.
– Обижен он на меня, детка. Ой, как обижен…
– За что?
– Это длинная история. Ведь сначала он меня обидел, покинул отчий дом, женился тайно на твоей матери. Как ты думаешь, это прилично? Я места себе не находила. Такую душевную боль перенесла. Ушли они к ее родителям. Думал, будет счастлив в ее семье. Насте девятнадцать тогда было.
– А-а… Ты, конечно, была против его женитьбы, и вы поссорились, да? – перебила ее внучка.
– Считай, что так. Но Дима вскоре вернулся вместе с Настей. Отец твой привык к роскоши, а там, у ее родителей, нищета. Помыкался в маленькой комнатке, думал, с милой рай в шалаше, но в конце концов решил вернуться в свои хоромы. Приехал с беременной женой, и срок был большой…
– Но ведь нельзя столько времени обижаться. Много лет прошло. Я, например, думаю, что бедность не порок. Папа, наверно, тоже так думал. Он любил маму. Почему она тебе не пришлась по душе? Что она такого сделала?
– Не ровня она ему была! – повысила тон Ксения Михайловна. По всему было видно, что воспоминания о Насте до сих пор приводят ее в ярость. Но, взглянув на Зорину, она смягчилась. – Ладно, это длинный разговор. Потом когда-нибудь. Да и что уж теперь говорить… ее душа давно не с нами, – решила завершить разговор Ксения Михайловна.
– Жаль, что я совсем не знаю свою маму. Теперь у папы Виктория. Молодая. Мне кажется, она неплохая. Любит его, – продолжала внучка. – Интересно, любит ли папа ее так, как маму? Ведь ради мамы он был готов на все.
Ксения Михайловна задумчиво провела рукой по белоснежному пододеяльнику, будто разглаживала невидимые складочки, сняла очки и аккуратно положила их на тумбочку. Она закрыла глаза и долго молчала. Женщина о чем-то думала, скорее всего, продолжала вспоминать прошлое. Зорина терпеливо ждала, когда бабушка приподнимет веки и снова улыбнется, чтобы продолжить беседу. Но та лежала неподвижно, только крепче сжимала тонкие губы. Внучка с любовью смотрела на ее морщинки, избороздившие щеки, лоб, шею, и думала: «Как короток век женской красоты… В молодости лицо и тело гладкие, упругие. И не заметишь, как подкрадутся безжалостные метаморфозы. Увы, с этим ничего нельзя поделать. Даже косметологи и пластические хирурги спасают только временно».
Наконец бабуля открыла глаза, прищурилась, ее губы дрогнули в улыбке, она снова весело смотрела на внучку. Зорина, не дожидаясь, пока та что-то произнесет, продолжила:
– Бабуля, я с тобой не согласна. Папа долго жил один после смерти мамы. Я хочу, чтобы он был счастлив. Когда мы с ним каждый год летали на море, он так радовался! Любое мое желание выполнял. Потому что любит меня. Даже Викторию не брал с собой. Интересно, почему. Я бы не возражала, – задумалась Зорина.
– Вот видишь, не знаешь. А я знаю. Она хитрая, ведь погналась за его богатством. Это было мое решение. Я отпускала тебя только с условием, что он поедет без нее. Чувствовала, что она не любит тебя. Вот и оберегала от общения с этой женщиной.
– Ничего себе. Не понимаю. Даже если она погналась за богатством, ну и что? Главное, он ее любит, ему с ней хорошо. А меня… Ну и пусть не любит. Я ведь с ними не жила.
– А ты посчитай, какая у них разница в возрасте. Она всего лишь на семь лет старше тебя. Зачем ей понадобился такой мужчина? Ему уже пятьдесят три. Получается, он старше ее на двадцать два года.
– Ну и что, бабуля! Ты не права. А если это любовь?
– Глупенькая ты. Доверчивая, как твой отец. Но ничего, все исправим. Научишься видеть людей насквозь. Вику я чувствую на расстоянии и мысли ее черные читаю. А папа твой наделал массу ошибок в своей жизни. Совсем не разбирается в женщинах, – с досадой сказала она.
– Бабуля, мне иногда кажется, что я Артема тоже видела насквозь. Особенно в последнее время. Например, угадывала, о чем он думает, что сделает в следующий момент. Представляешь, я однажды провела эксперимент. И мне так было смешно!
Зорина широко улыбнулась, игриво блеснув глазами, как девчонка, поджала под себя одну ногу и сквозь смех стала рассказывать:
– Сидим мы однажды в кинотеатре. Я посмотрела на него и будто прочитала: хочет взять меня за руку. Так он и сделал. Позже идем по улице, я снова решила проверить себя. Подумала: пусть он споткнется. Никаких препятствий на пути не было, а он упал! Я расхохоталась, он недоуменно лишь смотрел на меня, как на сумасшедшую. Даже обиделся. Я, конечно, извинилась, но ведь смеялась я потому, что смогла заставить его это сделать. Даже знала, о чем он думал после этого случая, но молчала.
– Как интересно, – оживилась Ксения Михайловна. – Это, конечно, детские шалости, а ничего посерьезней не было?
– Нет, я больше не пыталась ни с кем проводить эксперименты. Ну, если только на работе, разные мелочи. Замечала, что, когда заключаю договоры, как-то все легко дается. Сама иногда удивлялась. Вроде бы опасаюсь, что этот контракт не будет подписан, недостаточно проработан. Но я мысленно концентрируюсь на сильном желании добиться своего, и бумаги подписывают! Просто чудо какое-то.
– Это дар, девочка моя. Не всем это дано. А ты плюс к своему дару получила от природы еще и красоту. Все это в совокупности принесет тебе счастье.
– Да ну тебя, бабуля, – отмахнулась Зорина, – не верю я в эту магию. Просто случайность.
– Не скажи… Дар предсказывать передается из поколения в поколение. Конечно, это пока мелочи, то, о чем ты мне рассказала. Но я многому тебя научу. Сейчас ты не придаешь значения, смеешься, не веришь, а уже пора задуматься над своими способностями. И дар, и мастерство мне передала мать. Она всю жизнь меня учила. А теперь тебе хочу передать все премудрости. Твой дар пока еще в зародыше, и ты не понимаешь, что с ним делать.
– Не нужно мне ничего передавать! И хватит меня пугать, бабушка. Не буду я экстрасенсом или, как сейчас говорят, ясновидящей. Это все не для меня. У меня серьезная работа, я художник, и мне этого достаточно.
– Это не экстрасенсорика, а врожденный дар, магия. Хотя они часто идут рука об руку. Магия бывает черная и белая. Нужна гармония, что в итоге приводит к единству. Маг может быть целителем, и наоборот. Врожденные магические способности самые сильные. Я приняла дар от матери, ты примешь от меня. Если я не передам тебе свои знания, буду умирать в мучениях. Ты же этого не хочешь?
– Нет, конечно, – бросила удивленный взгляд Зорина.
Она смотрела на Ксению Михайловну, не отрываясь, и ей вдруг стало не по себе, лицо девушки исказила гримаса страха. Девушке показалось, будто не близкий человек смотрел на нее, а колдунья. Морщинки на лице бабушки образовали четко выраженную сетку, глаза расширились и словно остекленели, она ни разу не моргнула. Зорина отвела взгляд. Ксения Михайловна это заметила и мгновенно вышла из транса, чтобы не пугать внучку. Тут же продолжила как ни в чем не бывало:
– Иногда в жизни приходится делать то, что считается грехом. Но грех бывает разный. Если я и совершала его, то для блага близких мне людей.
Зорина снова посмотрела на бабушку и спросила:
– Бабуля, о каких грехах ты говоришь? Мне всегда казалось, что ты истинная праведница.
– Нет, детка, перед смертью я должна тебе пояснить кое-что. Есть у меня тетрадь, в которой много интересного. Как изучать людей и направлять их туда, куда ты решишь, личные рассуждения и записи моей матери. Массу полезных сведений найдешь в этой тетради. А гадалок разных, экстрасенсов, которые норовят обмануть, чтобы деньги заработать, сейчас достаточно. Но мы другие.
– Мы? – переспросила Зорина.
– Твоя прабабка, ее мать, я и ты.
– А я причем? Не занимаюсь я этими штучками. И никогда не буду. Сейчас другое время, – уверенно произнесла Зорина.
– Это не штучки. Не торопись принимать решение. Ты должна принять от меня этот дар. Пока ты росла, я чувствовала тебя на любом расстоянии, где бы ты ни находилась, поэтому могла предотвратить все несчастья, грозившие тебе. Не удивляйся – энергоинформационная структура. Не каждый может получить ее. Когда ты прочитаешь ту тетрадь, все поймешь.
– Вот это да… – протянула Зорина. – Да ты не так проста, бабушка… Вот уж никогда бы не подумала. Такие слова знаешь – энергоинформационная структура, надо же…
– А сейчас положи свою ладонь на мой лоб и закрой глаза. Пока я не скажу убрать ее, не двигайся.
Внучка послушно выполнила приказ и закрыла глаза. Сначала она почувствовала тепло, волной побежавшее по всему телу, затем в мыслях стала мелькать информация, до этого не известная ей. Потом в сознании появились люди, которых она никогда не видела. Девушка будто вглядывалась в их лица, но не узнавала. Вот четко и ясно она увидела отца, как в это время услышала, что бабушка сказала: «Убери руку!»
Зорина открыла глаза.
– Что это было?
– Это моя энергетическая информация. Я попыталась тебе ее показать.
– Я увидела отца, а остальных людей никогда не встречала.
– Ты и не могла их видеть. Они все умерли. Только я их знала.
– Это гипноз. Ты пыталась меня загипнотизировать. Да? Почему я увидела отца? Он же живой.
– Да, но это другое. Я управляла твоими мыслями. Что-то блокировала, что-то направляла. Одно скажу: ты должна уметь делать так же. У тебя есть наш дар. Ты еще сама не знаешь, на что способна. А отец появился потому, что я часто работала с его сознанием.
– Это, конечно, удивительно… Но я испытывала боль в груди, когда держала руку на твоей голове.
– Правильно. Я передала тебе часть своей энергии. У меня получилось. Дальше тебе будет легче. Видишь, стоит шар?
– Да. Он давно украшает твой комод. Красивый. Необычный. Я нигде больше не видела такого. Встречаются другие, у них внутри снежинки, игрушки. Потрясешь, и получается снегопад. Но этот не такой. Слишком большой, и внутри как будто что-то есть. Я не раз рассматривала его, но так и не поняла, в чем секрет. Ты его давно купила?
– Давно. Но не купила, а мне его мать передала. Ему много лет.
Зорина подошла к комоду, взяла шар в руки и стала его разглядывать.
– Осторожно, не разбей. А то случится несчастье, – предостерегла бабушка.
– Красивый. Он из стекла?
– Да. Мать мне рассказывала, что это индивидуальный заказ. Был у нее знакомый мастер, стеклодув, он и сделал этот шар. Она зарядила шар своей мощной энергией. Рассказывала, когда присутствовала при изготовлении, у стеклодува дрожали руки. Происходил целый ритуал, о котором знал только мастер. Поэтому шар особенный. Внутри будто свеча. Сейчас ее не видно, а ночью, когда прилетает душа моей матери, свеча загорается, и я с ней разговариваю. Потом тебе расскажу подробно, – заулыбалась Ксения Михайловна, увидев, как внучка замерла и с любопытством смотрит на шар.
Зорина заметила, что бабушка немного оживилась, отвлеклась, хотя печальные воспоминания продолжали ее тревожить. На мгновение внучка подумала: «Бабуля совсем больна, может, потому и ведьмы мерещатся. Но ведь я не больна и все видела, ощутила боль. Что это?»
– Зорина, поднимись на второй этаж. Зайди в кабинет отца и открой сейф, – обратилась к ней Ксения Михайловна.
– Так он же все время закрыт.
– Знаю. После отъезда Дмитрия сейф стал моим. Код я тебе назову. Там пять цифр. Найдешь в книжном шкафу книгу Шодерло де Лакло «Опасные связи».
– Бабуля, я всегда удивлялась твоей начитанности. Ты помнишь множество авторов, названия книг. В твоем возрасте это большое достижение. А об этой книге я ничего не слыхала.
– Я всегда любила читать. Да и чем занять свободное время? Это молодежь сейчас сидит в компьютере, не оттащишь за уши. Перестали читать, а ведь книгу ощутить руками нужно. Она передает душе все, что написано, а в электронном виде ничего не почувствуешь. Когда прочитаешь хороший роман, закроешь его, то еще долго смотришь на книжку, мысленно поблагодаришь автора за предоставленную радость соприкосновения с героями. Это, конечно, если книга тебе понравилась. Поэтому книги в моем шкафу особенные, со вкусом подобраны.
Ксения Михайловна с глубоким уважением говорила о книгах, и Зорина мысленно восторгалась ею. Бабушка тем временем продолжала:
– Когда много читаешь, узнаешь людей, их поступки, жизнь, ведь в книгах столько историй, судеб. У нас всегда была большая библиотека, собирали старинные издания. И знаешь, внучка, что интересно: когда читаешь о людях, например, XVI века и сравниваешь с последующими поколениями, видишь, как меняются их взгляды, быт, отношения. Например, любовь. Она же не должна меняться? Но и она меняется. Мои предки передавали книги из поколения в поколение. Я никогда не выбрасывала их, считая, что это варварство. Книга, которую ты сейчас найдешь и откроешь, всего на всего ключ от моего сейфа. Она не представляет для меня никакого интереса. Я взяла ее из шкафа наугад и решила таким образом запомнить код. По крайней мере никто никогда не догадается, какой код в этом сейфе.
– Каким образом книга указывает на код? Он же не записан там?
– Откроешь книгу на середине, только точно раздели пополам, запомни номера обеих страниц, прибавь к последней цифре единицу. Это и будет код. Откроешь сейф и увидишь старую в красивой кожаной обложке, прошитой по краям золотыми нитями, тетрадь, о которой я тебе говорила. Возьми ее и принеси. Это очень ценная для меня вещь.
Зорина на мгновение оцепенела и с изумлением посмотрела на бабушку.
– Ну что ты застыла? Иди уже, – вывела ее из задумчивости Ксения Михайловна.
Голос бабушки заставил внучку встрепенуться. Она была настолько удивлена изобретательности пожилого человека, что подумала: «Ничего себе бабуля… Оказывается, я ее совсем не знаю».
Девушка послушно вышла из комнаты и поднялась по лестнице на второй этаж, где располагались шесть комнат: четыре спальни, рабочий кабинет отца, в который Зорина давно не заходила, и большая ванная комната. В кабинете всегда было прибрано, казалось, он стал чем-то вроде музея. Картины, старинные статуэтки, книжный шкаф во всю стену, кожаный диван с маленькой подушечкой и свернутый плед… Массивный письменный стол и мягкое кресло занимали большую часть кабинета. Все вещи навевали тоску и говорили, что здесь давно никто не работал. Зорина подошла к столу, прикоснулась к нему рукой, перевела взгляд на противоположную стену, где всегда висел портрет мамы. Если случалось зайти сюда, она всегда останавливалась и смотрела на родное лицо. И сейчас мысленно сказала: «Здравствуй, мама», – затем подошла к книжному шкафу и стала искать нужную книгу. Пришлось вытащить первый ряд книг и положить на стол. Когда в руках девушки оказалось то самое издание, она с любопытством пролистала несколько страниц. Ее взгляд задержался на одной из них. Пробежав глазами текст, она вернулась к привлекшим внимание строкам: «…Я, наконец, объяснился в любви, и хотя ответом мне было упорное молчание, я все же добился и другого ответа, быть может, наименее двусмысленного и самого лестного…»
Зорина улыбнулась, вспомнив Артема. «Что-то похожее на сегодняшнюю ситуацию в кафе… – подумала она. – Только в любви он мне не признавался. И как я могла открыть книгу именно на этих строках, заставивших вспомнить его? Удивительно».
Книга оказалась сборником писем. Она постаралась найти середину, запомнила номера страниц, к последней цифре прибавила единицу. Именно так ей сказала бабушка. Подошла к сейфу и набрала все числа. Но сейф не открывался.
– В чем дело? – спросила она вслух и снова открыла книгу. – Ах да, бабушка не сказала, номер какой страницы нужно запомнить – правой или левой. Я запомнила те, что справа, а теперь попробую запомнить слева.
После второй попытки механизм щелкнул, и сейф открылся.
– Ух! Вот это да, – протянула она, – ну и бабуля… Придумала же.
Зорина вынула толстую тетрадь, похожую на книгу. Ее обложка из черной кожи была надежно прошита тончайшими золотыми нитями. Листы внутри, будто тоненькие школьные тетрадки в клеточку, тоже аккуратно были сшиты. Названия или других обозначений на обложке не было. Тетрадкой, судя по многочисленным потертостям, часто пользовались. Пожелтевшие листы были исписаны мелким ровным, почти почерком, чернила местами выцвели. Наверняка на этих страницах хранились тайны многих поколений.
Зорина закрыла сейф, бережно прижала драгоценную ношу к груди и спустилась к бабушке. Когда она протянула ей тетрадь, женщина с особой осторожностью взяла ее и провела по обложке ладонью, будто стирая пыль веков.
– Здесь моя жизнь. Тайные мысли моих предков. Изобретения моей бабушки, потом матери и, конечно, мои. А также их результаты.
– Бабуля, ты такая сейчас загадочная… Я не поняла про твои изобретения. Ты инженер-конструктор?
– Да, деточка. Человеческих душ и судеб. Потом я передам знания семьи тебе. Иначе ты не сможешь воспользоваться ими никогда, ничего не поймешь. Здесь много тайн и загадок.
– Думаю, мне эти пережитки прошлого не понадобятся.
– Не говори так. Мне неприятно.
Зорина послушно замолчала, продолжив слушать.
– Зориночка, девочка моя, если ты не примешь все, о чем я тебе расскажу, я буду умирать в муках. Помни об этом. Эта тетрадь передавалась из поколения в поколение, и никто не сопротивлялся, не говорил то, что ты сейчас произносишь. Каждый с благодарностью и трепетом принимал дар и продолжал вести тетрадь, внося туда свою лепту. Кто как мог, как получалось. Мир меняется, но я не хочу, чтобы на тебе это прекратилось. Если не будет продолжения… Знай, я не успокоюсь до тех пор, пока ты не придешь на мою могилу и не закопаешь эту тетрадь. Только глубже закапывай, чтобы она была ближе ко мне. Все уходили на тот свет со спокойной душой. Вот и я хочу уйти со спокойной душой. Мне обязательно нужно передать свои знания, чтобы ты продолжила мой путь. Там, на небесах, я буду следить за тобой, как следит за мной моя мать.
– Бабуля, ты опять пугаешь меня… Как они могут следить, если их нет?
– А я не пугаю. Душа, милая моя, душа… Она вечна. Только куда она попадет, все узнают после смерти. Когда умру, ты убедишься в этом сама. В твоих руках записи трех поколений. И ты должна их продолжить.
– Так что же в этой таинственной тетради?
– Знаешь, внученька, это длинный разговор, и не на один день. Завтра его и начнем. А сейчас давай что-нибудь поедим. Я устала. Позови Марту и помоги мне приподняться.
Ксения Михайловна положила тетрадь под подушку. Зорина нажала на кнопку, которая располагалась сбоку от кровати, и механизм приподнял спинку. Поправив подушку, чтобы бабушке было удобно сидеть, девушка поставила перед ней сервировочный столик и позвала Марту. Вскоре появилась домработница с подносом, на котором находились стакан молока, тарелка овсяной каши и фрукты.
– Не хочу молоко, – воспротивилась Ксения Михайловна, – принеси чай с лимоном.
Марта тут же убрала стакан с молоком со столика и вышла.
– Зорина, завтра выходной, давай проведем его вместе. Не знаю, сколько мне осталось жить, но каждый прожитый день сейчас для меня праздник. В последнее время часто думаю, что когда-нибудь не проснусь. Поэтому откладывать разговор не стоит. Обещаешь?
– Конечно, обещаю, но давай не будем о грустном.
– Да, ты хорошая, послушная, добрая девочка… Я рада.
Разговор прервала Марта, которая принесла две чашки чая.
– Ксения Михайловна, чай готов, – с улыбкой произнесла она.
– Спасибо, милая.
Марта минуту постояла, будто ждала дальнейших распоряжений, но хозяйка, вскинув глаза на нее, произнесла:
– Ступай. Займись своими делами.
Домработница поспешила выйти.
– Бабушка, – отпив из чашки, возобновила беседу Зорина, – после таких таинственных откровений я подумала, что ничего не знаю о тебе.
– Да все как-то было не до этих разговоров. Каждый раз что-то мешало, останавливало, и я оставляла на потом. Но теперь пришло время, откладывать больше не хочу. Мы обо всем поговорим завтра. А сейчас я хочу спать, – улыбнулась она. – Да и тебе, наверно, пора ложиться. Спокойной ночи, моя дорогая.
– Спокойной ночи, бабушка. Но позволь мне еще спросить: кто и почему назвал меня Зориной?
– Назвала я. Это имя означает «светлая, рожденная на заре». Ты появилась на свет прекрасным июньским утром. Солнце багрянцем осветило горизонт, подарило море света, словно приветствуя новую жизнь и предсказывая, что пойдешь ты только по светлой дороге жизни к своему счастью. Поэтому я и назвала тебя Зориной. И никто не смел мне перечить, ведь только я могла видеть твое будущее. Во взрослой жизни тебе иногда будет казаться, что никто в мире не способен понять тебя по-настоящему, оценить по достоинству грандиозные замыслы, но не огорчайся. Это ненадолго. Все твои действия принесут реальные плоды, иногда просто ошеломляющие.
– Как романтично… Бабушка, в тебе столько тайн, это завораживает. Ты же расскажешь о моем будущем? Надеюсь, оно меня порадует, – улыбнулась внучка и поцеловала Ксению Михайловну.
– Завтра, моя дорогая, мы с тобой о многом поговорим. А сейчас я очень устала.
Зорина сделала еще несколько глотков чая. Увидев, что Ксения Михайловна закрыла глаза, плавно опустила кровать в исходное положение. Поправила одеяло, укрывая бабушку, девушка взяла поднос и тихонько вышла из спальни, почти беззвучно сказав:
– Спокойной ночи, бабуля. До завтра.
Проходя мимо стола, Зорина обратила внимание на свечи, которые в этот вечер так и не зажгли, как обычно любила делать бабушка. Включила ночник и бесшумно закрыла за собой дверь.
* * *
Марту взяли работать в этот особняк совсем молодой. Энергичная, стройная, приятная в общении кандидатка сразу понравилась хозяйке. И действительно, она стала быстро справляться с поручениями, вела хозяйство добросовестно, не претендуя на высокую зарплату. Женщине не было и тридцати, когда она похоронила мужа, прожив с ним всего два месяца. Овдовев в молодые годы, замуж так и не вышла, устроившись домработницей.
Довольно скоро Дмитрий Федорович женился, и у молодых должна была родиться Зорина. Марта случайно услышала разговор Ксении Михайловны с сыном о том, что надо подбирать няню, и предложила хозяйке выполнять эту работу. Та усомнилась, сможет ли помощница справляться с хозяйством и следить за ребенком? Марта без колебаний ответила: «А как же справляются жены и матери в обычных семьях? Я все успею». Ксения Михайловна удивилась такому рвению, но решила испытать Марту: если будет справляться, действительно, зачем лишний человек в доме? Ей выделили комнату на первом этаже, недалеко от спальни Ксении Михайловны, в которой она оставалась на ночлег. Эта комната и стала постоянным приютом домработницы. Через время Зорина выросла, и няня стала не нужна, но Марта продолжала жить в доме, выполняя привычную работу, дожидаясь девочку из школы или ее отца с работы. Несмотря на возраст, Марта так же, как и в молодые годы, все успевала: приготовить завтрак, обед, ужин, прибраться в комнатах и сделать много разных мелочей, о которых просили хозяева. Благо в доме было много бытовой техники, которая облегчала труд и экономила время. Ее собственная квартира в пятиэтажном доме находилась недалеко от особняка. До него можно было дойти пешком за тридцать минут. Если женщина в выходной и уходила, то только для того, чтобы встретиться с подругой. Возвращалась рано утром, когда в доме все еще спали, и сразу начинала готовить завтрак для хозяев. Марта до самого позднего вечера хлопотала по дому. Она уже не представляла другой работы и другой семьи. Несмотря на своеобразный характер Ксении Михайловны, Марта смогла ужиться с властной пожилой дамой, беспрекословно подчинялась ее приказам и капризам. Однажды Зорина предложила нанять еще одну помощницу, чтобы освободить от большой нагрузки уважаемую ими женщину, но Марта возразила и даже обиделась, долго молчала, а иногда и плакала, сетуя, что хозяйка недовольна ее работой. После такой реакции ни Зорина, ни Ксения Михайловна никогда больше не заводили этот разговор.
